Львёнок, который хотел выжить

      — А лично мне интересно, — обращаясь к Леонардо, Сью отпила глоток чая, поддерживая утреннюю беседу за завтраком.       Было невероятно забавным, хотя всё еще немного странным, находиться в семейной черепашьей обстановке и вот так беззаботно, словно никакого апокалипсиса не случилось, обсуждать всякое за утренним приемом пищи.       — Вот, к примеру, хомяки, — Майки задумчиво помахал в воздухе вилкой, — согласись, они и без того довольно странный народец.       Лидер спрятал улыбку за поджатыми губами и посмотрел на брата в ожидании от него пояснений, не смея прерывать полет мыслей по межконтинентальному заговору.       — Ну, сам посуди, Лео, зачем им тогда такие щеки, в которые они себе могут всякое насовать? А их бесцельная беготня в колесе? Тренировка и закалка. А их черные блестящие глазки? В этой бездне таится всё познание мирозданья! Они однозначно что-то знают. И если учесть то, с какой скоростью они плодятся, то по-любому эти парни что-то замышляют. Для начала как минимум заселить все континенты. Да и к тому же неспроста, что цена вопроса за покупку хомяка всего два бакса. Это всё не может быть обычным совпадением.       Кончик столового прибора многозначительно указал на лидера, — Подумай об этом, Лео.       Леонардо обреченно закрыл глаза и кивнул головой в знак согласия, сдавшись в споре с братом.       — Ма-а-у.       — О чем и речь! — Майки обернулся в сторону Тока, сидевшего возле ног Рафаэля, приняв мяуканье за подтверждение своей правоты.       Это странное создание всю ночь скреблось в дверь Рафаэля, пытаясь пробраться к нему в спальню. Настойчивые попытки Тока не останавливали даже гневные рыки раздраженного гиганта. Дони пришлось запереть у себя свое творение, опасаясь, что к утру он может обнаружить от кота, согласно угрозам Рафаэля, — лепешку.       — И вправду, — Дони хмыкнул, глядя в планшет с программой «Т.О.К.». Только он один мог умудряться прочитывать информацию из множества диаграмм и строк. — Ты не одинок в своих фантазиях, — встав из-за стола, он подключил к розетке зарядное устройство для своего изделия. — Иди, — обратившись к коту, который последовал на его зов, Донателло вернулся на свое место.       — Нет… — Майки с тревогой смотрел на то, как Ток примеряется к металлическому штырю, торчавшему из плоской пластмассовой основы. Пятая точка кота опустилась на шпиль с глухим звуком «чпок», и мы все невольно скривились.       — Дони, это изуверство! Зачем прямиком в пятую чакру? — черепаха в желтом укоризненно смотрел на умного брата.       — Тебя только это смущает? — Рафаэль обратился к Майки и продолжил: — Ты бы лучше задумался над тем, у какой бабульки наш гений отжал зубной протез, — Раф ехидничал и забавлялся над тем, как Дони, приподняв надбровную дугу, скептически смотрит ему в ответ.       — «Ограбёжил» бабулю? Дони! — Упрек, исходивший от младшего брата, застал Донателло врасплох.       — Во-первых, не «ограбёжил», она сама выпала, а я только подобрал.       — И я вот этими губами целовал его преступные зубы? — для Майки это не считалось оправданием, он указывал на вытянутые трубочкой губы, требуя то ли компенсации за моральный ущерб, то ли восстановления справедливости за вероломно обокраденную бабульку.       — Но она уже была зомби… — Дони искренне не понимал, в чем именно состоялось его криминальное деяние.       — Фу! — перебив его, Майки скривился еще больше. На что Дони возмущенно ответил:       — Так я их помыл!       — Бвэ-э-э, — Майки высунул кончик языка, наглядно показывая брату свое отношение к этому оправданию.       — Зачем я вообще пытаюсь объясниться? — Дони сокрушенно задал вопрос в пространство, игнорируя недовольство младшего брата и подавляемый смех лидера.       — Заканчиваем. Пора, — мастер катан приподнялся со своего места, безуспешно скрывая веселье, давая братьям пройти вперед него.       — Лео, захвати зонтик, — Сью, держа в руках охлажденные бутылки с водой, вышла следом за остальными.       Мы остались наедине и могли, наконец, подойти ближе к друг другу. Леонардо возвышался надо мной, синие глаза с нежностью смотрели в ответ, пока еле заметный намек на улыбку приподнимал уголки его губ.       — Подожди меня рядом со Сью.       Торжественный кивок моей головы раскрыл в нем прятавшуюся улыбку, оживляя нетерпеливые искорки в синих глазах.       С каждым новым днем становилось все жарче, и установленный лидером пляжный зонтик спасал нас со Сью от солнечных лучей. Конденсирующаяся на поверхности удерживаемой мной бутылки влага стекала по запястью щекотливыми дорожками капель, но это было не замечено мной, поскольку все внимание было приковано к иному.       Братья были увлечены тренировкой, Сью — утренним полусном под тенью защитного расписного укрытия, а я — тем, что наблюдала за лидером. Иногда мне удавалось ловить его быстрые короткие взгляды и краткие тайные улыбки, посвященные мне. Правда, от этого он периодически пропускал удары, но компенсировал их встречными нападениями. Но я была безмерно рада находиться под его постоянным присмотром.       Лидер произнес команду «Ямэ». Братья не спеша расходились, потягивая напряженные мышцы. Их кожа покрылась испариной и от этого блестела на солнце. Лео, вытирая со лба тыльной стороной руки стекающие капли пота, утихомиривал частое дыхание. Быстрым движением запястья он прокрутил оружие в руках, стряхивая остатки грязи с лезвия катаны, и всунул клинок в ножны за своей спиной. Синие глаза поднялись и выжидательно смотрели в безмолвном призыве.       Не глядя, я погладила по коленке задремавшую Сью со словами: — Я пойду, — и поднялась в сторону протянутой ко мне открытой ладони. Сильная рука бережно сжала пальцы и повела за собой.       Мы шли в ином направлении, в ту часть леса, где я прежде не была.       — Красиво, — я оглядывалась по сторонам, впервые увидев то место, в которое меня привел лидер. Он отпустил мою руку, нагнулся к прозрачному водоему и плеснул себе горсть воды в лицо, растирая влажной ладонью шею. Синяя маска тут же намокла, и, стянув ее, лидер прополоскал материю, скрутил ткань, выжимая из нее воду, расправил и собирался вновь повязать на себя.       — Зачем? — Леонардо удивился вопросу и искоса взглянул на меня. — Зачем вы их носите?       — Профессиональная привычка, — пожал плечами лидер.       Леонардо сидел вполоборота, отчего-то смущаясь повернуться напрямую обнаженным лицом. И меня это озадачивало. Казалось, что ему было стыдно смотреть на меня без покрывающей его лицо защиты.       Я присела к нему рядом, открытой ладонью прося дать мне синюю маску в руки. Сам факт того, что эта материя принадлежала ему, помогал ей, несмотря на то, что она была холодной и влажной, приятно греть руки. Когда я подняла ее на весу, сквозь прорези меня ослепило солнце. Ткань была потрепанной, местами рваной, свидетельствующей о былых героических победах, но от этого становилась еще более драгоценной.       Не знаю, для чего это сделала, но я повязала синюю маску на себе. Прорези оказались достаточно широкими, чтобы не закрывать мне обзор. Привыкнув к новым ощущениям, я развернулась к Лео.       — Но ведь неудобно же?       О, если бы только лидер увидел себя со стороны, то смог бы оценить свое выражение лица. Изумление перекрывалось любопытством, переходящим в некое умиление. Наблюдать за сменой его эмоций, которые он так старательно от всех прятал, было сродни получению подарков, которых хотелось еще больше. Возможно, поэтому я задала ему очередной вопрос:       — Мне идет?       Может, мне и не стоило спрашивать о таком, но вопрос заставил посмеяться мастера катан, и Леонардо утвердительно кивнул мне в ответ.       — Тогда она моя.       Несмотря на то, что я почувствовала себя присвоительницей чужого, я совсем об этом не сожалела, а напротив, была нескончаемо довольна своей беспечной наглостью, которую охотно позволял мне Лео. Скинув с себя обувь и задрав штаны, я опустила ноги в прохладный водоем. Подставляя лицо лучам солнца, откинулась назад на отведенные руки и удовлетворенно закрыла глаза.       Ноги коснулись песчаного дна, и пальцы зарылись в прохладный песок, баламутя над собой воду. Легкий ветер приятно обдувал, принося с собой прохладу от шумевшего напротив водопада.       — Леонардо? — не открывая глаз, я обратилась к лидеру и почему-то знала, что сейчас он смотрит на меня. И от этого знания было волнительно и приятно.       — Районоко? — от этого имени и того, что оно исходило из его уст, растеклось под кожей приятное тепло.       — Чему мы сегодня будем учиться?       — Медитации.       Я удивленно открыла глаза и посмотрела на него, обрадовавшись этой новости.       — О, день отдыха и сна!       — Нет, — усмехнувшись, лидер продолжил: — Медитация — это метод контроля, и этому необходимо учиться.       Но контроль чего? Он собирается учить меня своему мастерству в «Покер-фейс»?       Леонардо развернулся ко мне, усаживаясь, скрещивая ноги, и кивком головы указал сделать так же. Мы сидели напротив друг друга, ладони покоились на коленях. Лео расправил плечи, вытягивая осанку в прямую линию. Поелозив, я повторила за ним все то же самое.       — Закрой глаза, сделай глубокий вдох носом и медленный выдох через рот.       Мне не хотелось терять из виду его синие глаза, но что-то заставляло его слушаться и главное — желать этого послушания.       — Хорошо, — мягкий тихий голос Лео приятно ласкал слух. — А теперь вслушивайся в звуки, окружающие тебя.       Голос Леонардо умиротворял, принося с собой в мир лесных звуков некую приятную особенность. С закрытыми веками его голос воспринимался иначе, словно мы оба — бестелесные создания и всю свою нежность друг к другу способны выражать лишь интонацией.       — Теперь вычленяй каждый звук по отдельности. Что ты слышишь?       Подумав немного, я ответила: — Ветер и то, как он раскачивает кроны деревьев, шуршит листвой. Воду, она плещется у берега. Водопад, он бьется о камни. Птичек, они маленькие… и их много.       — Еще, — Лео просил продолжения, но кроме этого, я ничего другого не слышала.       — Всё, — открыв глаза, я посмотрела на лидера. Леонардо неотрывно следил за мной и указал мне жестом вновь прикрыть глаза, и я все так же покорно подчинилась ему.       — Справа от тебя над водой летает стрекоза, вслушивайся, — действительно, до меня доносилось еле различимое монотонное жужжание крыльев, как от маленького вертолета. Но тогда почему их называют «Летающими драконами»? Но голос Леонардо прервал размышления:       — Слева от тебя прыгает лягушка, — я пыталась различить потерявшееся среди других звуков «кваканье», но обнаружила что-то напоминающее утробное урчание. Лягушонок надувал свой горловой мешочек, издавая тихие рокоты. Этот рокот был не таким, как у Леонардо. Рокочущее урчание лидера было иным, и даже не кошачьим, а каким-то особенным, как будто бы в его груди был целый оркестр, состоящий только из одних маленьких барабанов. Этот звук был безумно приятным, и ко всему прочему он вызывал вибрацию в его теле, которая передавалась и мне.       — Позади тебя белка раскалывает орех, — Леонардо снова отвлек от размышлений. Звук, ранее принятый за птицу, ковыряющую ствол дерева в поисках жучков, оказалось, исходил от шустрого и прыткого лесного грызуна. Так удивительно, Леонардо столько всего подвластно: он быстрый, сильный, ловкий, да и к тому же обладает отменным слухом.       Он поражал собой, и я с восхищением посмотрела на того, кто открывал мне, не ведая этого, целый мир. Синие глаза лучились спокойствием, и он снова попросил меня закрыть веки.       — А теперь концентрируй внимание вовнутрь себя. Глубокий вдох и медленный выдох.       Под его руководством я продолжала исполнять дыхательные упражнения, пока меня обволакивал его голос.       — Почувствуй биение сердца. — Когда я сконцентрировалась на ударах в груди, возникло ощущение, что тело раскачивалось в такт вместе с ритмичным биением. С каждым сокращением сердечной мышцы словно освобождался поток энергии, волнами распространяющийся по груди, подталкивая толчками к тому, кто сидел напротив меня.       — Ощути, как легкие наполняются кислородом. — Полной грудью я с наслаждением вбирала в себя свежий, пахнущий лесом воздух, разделенный на нас двоих.       — Почувствуй, как струится по венам кровь, от сердца до самых кончиков пальцев. — Невероятно, но кончики пальцев защекотало, вызывая улыбку на лице.       — А теперь постарайся ни о чем не думать.       Голос Леонардо стих, оставляя меня наедине с самой собой. Голова была легка и без единой мысли, ушли все волнения и тревоги. Казалось, я смогу просидеть так целый день, но кончик носа решил иначе: его начало нещадно щекотать.       Зажмурившись сильнее и сморщив нос, я пыталась справиться с дискомфортом, но это не помогало прогнать зуд. Рука потянулась к лицу, но Лео пресек это движение словами:       — Сила в разуме и воле. Ты справишься с этим.       Видимо, лидер был обо мне более высокого мнения, поскольку за пару минут терпения щекотки я была готова взвыть. Святые угодники, ну за что? Все же так хорошо начиналось.       — Невыносимая мука! — Жалостный скулеж возымел свой эффект. Под тихий смешок Леонардо почесал кончик моего носа, вызывая во мне негу и благодарную улыбку.       — Глубокий вдох и медленный выдох, — напомнил лидер.       Дыхательные упражнения продолжились. И мне было приятно находиться рядом с ним в этом спокойствии, но любопытным глазам не терпелось на него взглянуть. Осторожно приоткрыв один глаз, я решила воспользоваться моментом и разглядеть его. Вот он — умиротворённый и расслабленный, словно спящий. Вдруг захотелось убедиться, действительно ли он выглядит так же, когда спит. И как он спит? Вероятно, на животе. Почему-то Леонардо представлялся мне обнимающим подушку, и в моем воображении это выглядело до невозможности милым, вызывая блаженную улыбку на лице.       Лидер, будто почувствовав наблюдение, раскрыл в ответ синеву своих глаз.       «Застукали» — метнулась испуганная мысль в голове. Даже одна секунда ожидания была уже слишком большим отрезком времени для того, чтобы успеть спрятать глупую улыбку и вновь закрыть глаза, сделав вид, что на самом деле я крайне сильно увлечена медитацией.       — Не подглядывай, — его рука потянулась к завязанному узелку на затылке, и передвинув его к виску, он скрыл мои веки за тканью.       — Глубокий вдох и медленный выдох, — повторил Леонардо, — освобождай от мыслей голову, пребывая в покое.       Мне хотелось ответить ему, что это сложно выполнить. Ведь если один раз представить розового слона, то видение из головы уже просто так не выкинуть. А в мыслях — он и подушка. Он обнимает ее двумя руками? Или напротив, одной? Или, может, он все-таки спит на согнутой в локте руке? Тогда что делает вторая рука? Обнимает подушку? А если у него нет подушки? Без нее вся моя «спальная-Лео-теория» рушилась. У него однозначно должна быть подушка. И как теперь ни о чем не думать? По крайней мере, Леонардо не узнает о странных мыслях в моей голове.       Тело стало потихоньку затекать от сидячего положения. Мышцам спины было сложно удерживать под стать ему достойную осанку, и стоило только о ней позабыть, как мышечный каркас тут же расслаблялся. Ну, правда, почему нельзя медитировать, например, лежа? И это подтолкнуло обратиться к нему:       — Леонардо?       — Районоко? — Лидер ответил мне вопросом на вопрос.       — А мы можем медитировать лежа?       Хмыкнув, Лео ответил непреклонным отказом.       — А долго нам еще медитировать? — я приложила максимум своих усилий, чтобы вопрос прозвучал обыденно, словно спрашивая — «а скоро ли ужин»?       — Пока не будет достаточно.       Леонардо был лаконичен, и ответ, к сожалению, не принес конкретики. Достаточно — это сколько? Или достаточно — до чего? Но глубоко вздохнув, пожалуй, заметно громче, чем допускала дыхательная практика в медитации, я старалась очистить свою голову от мыслей, не ощущать свое тело и близость сидящего напротив сэнсэя. Но не получалось. Не знаю, сколько прошло времени, быть может, час, быть может, всего лишь пара минут, но я снова обратилась к лидеру:       — Леонардо?       — Районоко? — все так же безмятежно переспросил Леонардо.       Я ощущала себя инфантильной дурехой оттого, что это только сейчас пришло в мою голову, и задала вопрос:       — У тебя есть второе имя?       — Нет, но со слов братьев, оно, скорее, может быть — Сплинтер-младший, — и мне могло послышаться, хотя, кажется, я уловила веселье в его ответе, но собравшись, Леонардо менторским тоном продолжил: — Не отвлекайся. Продолжай медитацию.       Мною был сделан глубокий вдох, скорее, только для того, чтобы показать лидеру свою активную увлеченность этим занятием? Но кто бы мог подумать, что это окажется достаточно скучным делом. Какое-то время я считала секунды в голове, но спустя шесть минут сбилась со счета. Конечно, находиться в покое было приятно, но может, сегодня просто был день, не настроенный на медитацию?       — Леонардо?       — Районоко? — его голос вызывал во мне мурашки, приятно сползающие от шеи по спине вниз. Я была готова звать его еще тысячу раз, чтобы услышать в ответ свое второе имя. Звук его голоса, который был низким, бархатным, и если он говорил тихо, то глубоким и волнующим, доставлял мне неописуемое удовольствие. До такой степени, что мне уже хотелось идти к Дони и вымаливать у него диктофон, чтобы записывать и прослушивать все, что говорит мне Лео.       Но в данный момент меня интересовал неугомонный вопрос:       — А когда наступит это «достаточно»?       — Когда угомонишься.       Леонардо не был раздражен, и даже напротив, крайне ласково обращался ко мне. И от этого все чувства, обостренные от невозможности видеть, пульсировали искорками по телу. Он не произносил ни слова, продолжая свой урок, и я не совсем понимала, в чем его назначение и чему он должен был меня научить. Терпеть щекотку? Пока не выходило. Но надеялась, что рано или поздно меня озарит и откроется суть этого «контроля».       Но сейчас необходимо было дышать и стараться изгнать из головы мысли. Их, правда, сейчас было не так уж и много, но те, что витали на краю сознания, так же, как и назойливые блики под закрытыми веками, побуждали задать очередной волнующий меня вопрос:       — Леонардо?       В ответ я услышала тихий смешок, но он все же обратился ко мне: — Районоко?       — А когда мы поедем дальше на поиски Сэма?       Вопрос заставил призадуматься лидера, хотелось стянуть маску с лица, посмотреть на него и понять, что заставляет его медлить с ответом.       — Скоро, — осторожно произнес Леонардо, словно не желая давать ответ на мой вопрос.       Признаться, мне не хотелось уезжать. Я была готова провести в этом заповеднике как можно больше времени. Ведь здесь у меня появлялась возможность быть рядом с ним вдали от всех насущных проблем в лице зомби и опасных людей. Но образ Сью возник в голове, и она была единственной причиной, по которой я, да и мы все, были готовы сорваться в любой момент, тогда, когда она только попросит. Но отчего-то она медлила с дальнейшей поездкой.       Хотелось ли мне, чтобы наши поиски увенчались успехом? Конечно. Сью не показывала виду, она была маленьким стойким созданием, но было и без того ясно, как сильно она тосковала по мужу, даже несмотря на то, что с их разлуки прошло около пяти лет. Это слишком много времени для этого мира, далеко не у каждого получалось так долго выживать, но если Сэм обладает хоть малой толикой ее выдержки, то надежда есть.       И когда мы его найдем, пусть даже для этого потребуется объехать всю страну вдоль и поперек, то наконец-то сможем найти для себя дом и быть все вместе.       От этой мысли все внутреннее существо приходило в восторг и блаженную радость. Дом… Мне хотелось этого больше всего на свете. Дом, в котором был бы Лео.       Возможно, благодаря уроку медитации, либо это осознание само по себе родилось, независимо ни от чего, но Леонардо был нужен мне. Окончательная и бесповоротная правда в том, что нужен. И эта правда не включала в себя потребность в защите Леонардо для того, чтобы выжить, хотя и это имело место быть, но было вовсе не главным. Ведь если даже случится чудо, и я проснусь, поняв, что это был лишь страшный сон, состоящий из зомби, жестоких людей, потерь и страхов, мне все равно был будет нужен именно он. Я не знала — почему, когда и как так случилось, но теперь без него будет всё не так. Большая часть моего мира заключалась в нем, органично и незаметно Леонардо заполнил собой всё, что было важным для меня. Лишиться его было равносильно потери части тела, от которой фантомная боль напоминала бы мне до конца дней то, что я потеряла.       И я не оставлю его, потому что не смогу.       В тишине под оболочкой маски, скрывающей глаза, я как никогда остро ощущала его присутствие, которое будоражило чувства, возбуждая желание касаться Леонардо, изучать одними лишь прикосновениями и задать самый главный вопрос:       — Лео? — я позвала его слишком тихо, и мне стало казаться, что он меня не услышал.       — Ева? — ниндзя также понизил голос и с исполинским спокойствием ожидал очередного вопроса, мешающего нашей медитации.       — Ты будешь рядом? — с робкой надеждой я обратилась к Леонардо.       Лидер молчал, а я не могла взглянуть на него и сама прочесть ответ на то, что для меня было больше, чем значимым. Хотелось сорвать повязку с лица и прекратить это томительное ожидание. Моя рука потянулась, но не к узелку ткани, а к нему.       Я не видела того, что сейчас синева глаз, словно ставшая ночным небом, смотрела на меня с неописуемым бушующим волнением, словно он ждал этого вопроса ровно так же, как и боялся его услышать.       — Да, — теплое дыхание коснулось раскрытой ладони, запечатлевая на ней поцелуй. Отзвук голоса Леонардо заставил позабыть обо всем на свете: не вспоминать о том, что происходило со мной до него, и не думать о том, что случится после, ведь он будет рядом.       — Всегда?       Большие крупные пальцы обвили ладонь, отодвигая ее в сторону.       — Всегда.       От близкого шёпота лидера защекотало лицо, и его прохладные губы прижались в поцелуе. Неожиданная нежность, столь желанная и приятная, свернула в тугой комок все чувства внутри, чтобы затем взорвать их яркой вспышкой, освещая под закрытыми веками тьму.       Леонардо отстранился, но был достаточно близко, и моя свободная рука легла на его лицо. Пальцы прошлись по неровной загрубевшей коже, коснулись шрама, скользнули по выемке ото лба к носу, спускаясь к губам, гладя их поверхность. Кончикам пальцев посчастливилось, они были награждены легким поцелуем лидера, и это вызвало на моем лице радостную улыбку, словно у ребенка, удостоенного быть разбуженным любимым создателем.       Освободив вторую руку, я потянулась к нему, обхватывая его лицо ладонями. Леонардо словно замер, позволяя мне удерживать его. А сейчас позволял притягивать его ближе ко мне. Мне не пришлось прилагать для этого никаких усилий, он беспрекословно откликался на каждое мое движение.       Не решаясь на дальнейшее действие, я какое-то время застыла в дюйме от его губ, и Леонардо позволял мне и это ожидание.       Первым легким поцелуем я коснулась его нижней губы, заставляя их приоткрываться для меня. Второй легкий поцелуй коснулся верхней губы. Казалось, лидер практически не дышал и так же продолжал позволять мне эту ласку.       Язычком я осторожно скользнула вовнутрь его рта, кончиком проводя по внутренней поверхности губ. Осмелев, сильнее прильнула к его губам, ласкаясь о нежную теплую поверхность языка.       Одной рукой он опирался о землю, вторая легла на мой затылок, притягивая к себе. Широкая ладонь Леонардо спустилась к пояснице, приподнимая, он усадил меня к себе на колени. Оказавшись в его объятьях и сидя на нем сверху, я задыхалась от счастья. Его рукам ничто не мешало поглаживать меня по плечам и спине, скользить по ребрам, ласкать колени и вновь двигаться кверху. А моим рукам ничто не мешало удерживать его лицо в ладонях, нависая сверху, беззаветно целуя в ответ. Мои пальцы гладили его по широкой шее, спускаясь к плечам и нагрудным мышцам.       Мне вдруг срочно потребовалось его увидеть и понять, не сон ли это.       Отстранившись от него, прерывая разраставшуюся пылкость поцелуев, я стянула с себя вниз маску, заглядывая в потемневшие синие глаза. Рассматривала лицо Леонардо, обрамлённое моими руками, и возникало внутреннее торжество. Такой большой, сильный и непобедимый, он проявлял столько нежности и трепета, что невозможно было это пережить. Пальцы гладили его по лицу, не обращая никакого внимания на шероховатости. Склонившись, я запечатлевала на нем легкие невесомые поцелуи: на лбу, щеках, пройдясь по носу и вернувшись к губам, целуя всю их поверхность до самых уголков. Мне не верилось в свое счастье, которое было найдено не в человеке, а именно в этом создании. Разумная рептилия… Слишком грубое определение, которое никак не отражало то, что я видела перед собой. Он был мужчиной, к которому меня тянуло. Сильный и нежный. Заботливый и понимающий. Надежный и верный. Каждое прикосновение Леонардо оставляло за собой неизгладимый след, каждая клеточка кожи впитывала в себя его тепло. С его притяжением невозможно было справиться.       Леонардо подставлял лицо ласкам, сладостно прикрыв глаза.       — Ева, — с тихим выдохом он уткнулся носом в шею, жадно вбирая в себя воздух, так же нежно прошелся поцелуем от основания шеи, где пульсировала вена, к впадине плеча, через ткань майки поцеловал ключицу и вжался лицом в грудь, сжимая своими руками так, что было сложно дышать. Но нехватка воздуха была не так страшна, как отсутствие Леонардо.       Его рука спустилась ниже к бедрам, обхватив ягодицы так, что теперь я сидела на ней, и он резко поднялся. Я не сразу поняла, что Леонардо уносит меня из этого чудного места.       Мы возвращались в лагерь, и я с печалью спросила:       — Уже домой?       — Да, — он пробубнил мне в плечо, не удержавшись при этом от поцелуя в оголенную часть тела. Леонардо все так же продолжал нести меня, крепко удерживая в своих руках. И это было очень необычно, словно я ребенок, восседающий на согнутой в локте руке. Колени упирались во внутренние края панциря, и приходилось их задирать, чтобы ступни не бились о его бока. Очень странная поза, но от этого не менее удобная.       — Почему? — Мне жутко не хотелось расставаться с ним. Ведь там, в лагере, я не смогу быть так близко к нему.       — Ты пахнешь слишком… — но что-то мешало ему договорить, и Леонардо оставил меня пребывать в смущенном состоянии от недосказанности.       «Пахну как что?» — Что-то внутри меня возмутилось, ввергая в жутко стыдливое чувство. Подорваться на осколочной мине, вероятно, было бы не так болезненно, как от его заявления: словно удара, выбивающего из колеи.       — Как? — несмотря на то, что я боялась услышать ответ на этот вопрос, после которого, вполне вероятно, запрусь в ванной на целую неделю, обливаясь цитрусовым шампунем Сьюзан, все же я должна была получить подтверждение своим мыслям.       — Вкусно.       Как только Лео произнес это слово, он увеличил скорость своих шагов, словно чего-то опасался. Его ответ удивил, и я попробовала принюхаться к себе.       — Но я ничего не чувствую.       Синие глаза лидера встретились с моим озадаченным взглядом со словами:       — Я чувствую, — сильнее прижав меня к себе, он сосредоточился на целеустремленном движении вперед.       Лес стал редеть, предвещая нам скорое возвращение в лагерь. Леонардо остановился, задумчиво изучая изгиб моего плеча, закусил нижнюю губу, возвращая ее уже влажной, и поднял голову вверх, смотря на меня с невероятной беззащитной нежностью.       Блеск от влажности его рта непреодолимо притягивал к себе внимание, подталкивая в порыве вновь ощутить его на вкус. Леонардо наблюдал за тем, как я склоняюсь к нему, обхватывая губами влажную поверхность кожи. Лидер издал приглушенный удовлетворенный стон. Отпуская на землю, продолжая целовать, он сильнее прижал меня к своей груди. Но вскоре с выдохом разжал объятья, давая мне возможность устойчивее встать на ноги.       — Пойдем, — Леонардо тоже не хотел возвращаться, поскольку на нем отразилась та же досадная грусть от необходимого расставания.       В лагере творилась странная суета, и, видимо, поэтому на нас никто не обратил внимания.       — Фу, Ток! Фу! Выплюнь! — Майки пытался донести свою просьбу до механического кота, но тот, как верный пес, стоял возле ног не менее озадаченного Рафаэля.       Переглянувшись с Леонардо, мы подошли к ним поближе. Ток зажал в зубах хвост белки, которая вырывалась из захвата человеческих зубных протезов, цепляясь и вгрызаясь в искусственный мех на морде кота.       — Да что тебе от меня надо? — Рафаэль устало обратился к коту, не понимая природу его необъяснимой привязанности. Белка продолжала совершать активные попытки освободиться, дергаясь рывками из стороны в сторону, но Тока это нисколько не смущало, и он продолжал стоять на всех четырех лапах и ждать, когда гигант в красном соизволит принять подношение.       Дони, глядя в планшет, пытался сдержать улыбку за поджатыми губами, по-видимому, оттого, что понимал назначение преподносимого Током дара в виде злого лесного грызуна.       Рафаэль мельком взглянул в нашу сторону, но вдруг вновь обернулся, зацепившись взглядом за синюю маску, находившуюся на моей шее. Моя рука коснулась ткани, вспоминая, что на мне до сих пор повязана принадлежащая Леонардо вещь.       — Что, сложил полномочия? — Странно, но Рафаэль обращался к брату беззлобно, с некой отрешенной горечью, и, казалось, он и вправду был чем-то вымотан. Но вот чем?       — Рафи, — Дони обратился к брату, старательно пряча веселье, — надеюсь, ты воспримешь это достойно. Главное — помни, это саморазвивающийся интеллект с интуитивно подобранным методом выбора реакций.       Рафаэль покачал головой, будто говоря ему: — «Ну, давай, братец, жги», и обратил все свое внимание на кота и удерживаемую им несчастную взбесившуюся белку.       — Дело в том, что в нем запустился алгоритм действий, при котором система идентифицирует тебя как объект, нуждающийся в защите.       Раф непонимающе уставился на умного брата с вопросом:       — И он что, решил меня подкармливать белками?       — М-м-м, — Дони призадумался, пролистывая ряд диаграмм на планшете, — скажем так, он обеспокоен недостаточным обеспечением тебя употребляемой тобой суточной дозы калорий.       — Ага, — Рафаэль посмотрел на Тока, — значит, не дашь мне умереть с голоду.       Он протянул руку к добыче кота, взял за шкирку белку, пытавшуюся прогрызть стеклянный глаз опекуна Рафаэля, и с командой: — Отпусти, — освободил крайне недовольное существо, которое вмиг ускакало в сторону леса.       — Еще одна несуразность в нашей семье, — заключил Рафаэль, обращаясь к коту, задумчиво рассматривая белый лохматый пучеглазый комок.       — Сидеть, — Рафаэль обратился к оберегающему его существу, и тот выполнил просьбу с протяжным «Ма-а-у». Рафаэль не ожидал такого послушания, но скрыл свое удивление за насупленными надбровными дугами.       — Лежать, — очередная команда была выполнена, но Раф продолжил свой эксперимент по дрессировке:       — Голос, — кот издал протяжное «Ма-а-у» под удовлетворенный кивок Рафаэля.       — Дай лапу, — он вытянул вперед указательный палец, и маленькая механическая лапка накрыла его.       — Молодец, — похвала заставила кота склонить голову набок и расширить зрачки, делающие его странное лицо довольно-таки милым.       — Ну, хоть кто-то меня здесь слушается.       Пока Рафаэль наблюдал за котом, Лео легонько коснулся руки, проводя пальцем от локтя до запястья, привлекая к себе внимание, и мы пошли в трейлер, в котором было прохладно от работающих кондиционеров.       — Ты первая, — лидер указал в направлении ванны, куда я и обернулась и, намереваясь вернуть ему в ответ улыбку, развернулась, но меня вдруг встретил неожиданный долгий поцелуй.       Леонардо пришлось пригнуться, чтобы оказаться на одном уровне со мной, ладонь легла на затылок, поглаживая большим пальцем влажный висок.       Поцелуй прервался так же внезапно, как и начался. Глаза Лео были закрыты, и по раздувающимся ноздрям можно было понять, что он протяжно и неслышимо втягивает в себя воздух.       Лидер отступил на шаг назад, продолжая взирать на меня сверху, и в этом болезненно нежном взгляде можно было утонуть. Он не хотел отпускать меня ровно так же, как и я не хотела отходить от него. Леонардо кивком указал мне направление, куда я нехотя пошла, оставляя его стоять позади меня.       В зеркале над раковиной на меня смотрело счастливое отражение лица, покрывшегося легким загаром. Пальцы потянулись к синей ткани, расплетая узелок. Держа маску в руках, проводя по ней пальцем руки, я думала о том, что это не самый мой любимый цвет, но все же он символизировал Леонардо и от этого возносился на вершину «топа» моих цветовых предпочтений.       Душ принес облегчение, смывая с меня дневную жару. Надев длинную футболку, я вышла из ванны.       Леонардо сидел на диване, оперев голову о сомкнутые в замок пальцы рук, и смотрел на экран плазмы, на котором мелькали красочные картинки, но словно глядел сквозь него, и о чем-то размышлял. На нем оказалась синяя маска, она была такая же, что и сейчас удерживаемая в моих руках, но отличная в деталях. Например, на этой маске был нарисован иероглиф, смысл которого я не знала.       Лидер почувствовал на себе взгляд и, не поворачивая головы, обратил синеву глаз в мою сторону. Его все так же не оставляли мысли, только теперь он блуждал задумчивым взглядом по моему телу.       Подойдя к нему, я присела рядом с ним на диване, подобрав под себя ноги, и облокотилась на мягкие подушки у спинки дивана.       Леонардо опустил руки, локтями опираясь на колени, и, оставаясь сидеть неподвижно, повернул голову в мою сторону.       На профиле отчетливо вырисовывалась впадина между лбом и носом, по которой я провела пальцами в надежде стереть с его лица грустное раздумье, и спустилась ниже. Чешуйчатая кожа в крупную выбоину на его плечах была твердой, но при этом приятно гладкой. Ладонью дотронулась до его панциря, впитывающего тепло и отдающего взамен прохладу, гладя рукой по наростам, кончики пальцев наткнулись на странную шероховатость. Заглянув ему за спину, в правой части на одной из роговых ячеек я увидела выцарапанные символы.       — Что это? — я проводила пальцем по причудливым иероглифам.       — Кандзи, — Лео не сводил с меня взгляда, позволяя изучать себя, и пояснил: — Первый символ означает «сын», второй знак обозначает «крысу».        «Сын крысы» — сложив два слова вместе, я с тоской подумала о том, что ему тоже довелось потерять родителя. Мне хотелось узнать о его отце больше, но спрашивать об этом сейчас не решалась.       — Ты знаешь японский язык?       Лео кивнул со словами: — Отец учил.       Улыбнувшись ему в ответ, с теплотой вспомнила Илайеса, которого также могла называть своим отцом. Он учил меня многому и собирался научить другим языкам, но не успел, и я с печалью признавала, что этот мир не создан для долгосрочных планов. Мотнув головой, прогоняя грустные мысли, продолжала гладить его панцирь и задала вопрос:       — Это было больно? Ты что-нибудь чувствуешь панцирем?       — Только сильные удары, — Леонардо опустил взгляд ниже, тонкая складочка залегла между надбровных дуг, и, казалось, он был чем-то огорчен.       — А торсом? — переместившись к нему ближе, я нагнула голову, выискивая внимание прятавшихся от меня синих глаз.       — Чувствую тепло твоих ладоней, — в его глазах, словно на потемневшем предгрозовом небе, блуждала задумчивая нежность, но вдруг она пропала, и лицо приобрело отрешенный вид.       — Скажи… — Леонардо отвел голову в сторону, под маской сдвигая к переносице надбровные дуги, — тебе не… оттого, что я такой… — но он никак не мог подобрать слов. Склонив голову ниже, лидер смог выдавить из себя вопрос: — Не противно?       Леонардо не решался посмотреть напрямую в лицо, прожигая своим взглядом ковролин под ногами. Сейчас столь огромное, неимоверно сильное, могущественное и пуленепробиваемое создание выглядело уязвимым. В груди кольнуло оттого, что он думал о том, как выглядит в моих глазах. О том, что он может казаться мне уродливым, чем-то противоестественным и отталкивающим.       Но как ему донести, что это вовсе не так? Ведь для меня он представлял собой чудное создание, которое успело столь многое мне подарить, столь многое открыть.       Моя рука легла на его предплечье, и, коснувшись губами его плеча, я прижалась к поцелованному месту щекой, ласкаясь об него, как преданная кошка.       — Нет, — не было необходимости подтверждать ответ словами, но после него он вновь задышал.       Казалось, Леонардо до сих пор сомневался в правдивости ответа, но взяв в свою руку мою ладонь, прикоснулся к ней губами, закрывая глаза под истомленный выдох. Я прижималась к нему, упираясь плечом в место между панцирем и его рукой, опустив на него свою голову.       — Что такое? — появившись словно из ниоткуда, Сью присела напротив нас, изучая сплетение наших рук, и спросила у Леонардо: — Поранилась?       От неожиданности мы с Лео вздрогнули и синхронно помотали головой, таким образом беззвучно ответив ей — «нет». Даже бесстрашный ниндзя был удивлен внезапным появлением Сью.       Сьюзан неопределённо хмыкнула, но, пожав плечами, вскочила со словами: — А мы идем купаться! — И, схватив со стола свою шляпку с широкими полями, вышла из трейлера.       Вода в реке все еще была холодной, но ни Сьюзан, ни братьев Лео это не останавливало. Оказалось, они все отлично плавают.       Леонардо сидел недалеко от меня, прячась рядом со мной под тенью листвы деревьев. Сьюзан, стоя по пояс в воде, махала нам рукой, призывая присоединиться к ним.       Лео вопросительно посмотрел на меня, и мне пришлось сознаться:       — Я не умею плавать.       Отчего-то это признание удивило лидера, и он задал вопрос: — Даже «по-собачьи»?       — И даже «по-человечески», — ответила ему со смущенной улыбкой.       Лео с нежностью посмотрел, радостно приподнимая в улыбке один уголок рта, и утвердительно кивнул со словами: — Я научу тебя. Пойдем.       Мне доставляло удовольствие то, как ему не терпелось обучить меня, но, по правде говоря, было очень неловко перед ним раздеваться. Подаренное лидером белье прикрывало все, что необходимо было скрыть. И вот парадокс: почему же в купальнике ходить не так неловко, нежели в нижнем белье? Ведь по сути — это одно и то же.       Смущаясь еще больше, я покачала головой и предложила: — Ты иди, я побуду здесь.       Лео присел напротив меня, притянув к себе мою руку, поглаживал со словами: — Скоро вернусь, — поцеловав костяшки пальцев, он направился в сторону реки, с разбега ныряя в воду.       Было весело наблюдать за тем, как такие огромные создания играются в реке, широкими взмахами рук обливая друг друга водой, даже чуть не потопив Сьюзан, но Рафаэль, вытащив ее, усадил к себе на плечи и, под ее командованием, продолжал бить руками о воду, окатывая волнами каждого, кто пытался к ним подобраться.       — Ма-а-у, — звук, издаваемый котом, привлек к себе внимание. Выпученные глаза рассматривали меня в немом вопросе.       — Тоже не умеешь плавать?       У Тока было немного возможностей выражать свои эмоции и мысли. И все, что ему было подвластно, так это — издавать монотонное «Ма-а-у», расширять зрачки и щелкать зубами. Он переместил свой взгляд на воду, затем на Рафаэля, и вновь обернулся ко мне.       — Ну и странный же ты, — рассматривая механического кота, я умилялась его беспокойством за самого грозного и сильного из черепах. Осторожно занесла над ним руку, опасливо наблюдая за зубами, и мягко похлопала по его макушке меж ушей, успокаивая механическое создание: — Не бойся, «Чешир», ничего с твоей Алисой не случится.       Леонардо выходил из воды, мокрые синие шорты плотно обтягивали его сильные накачанные ноги. С концов маски струились дорожки воды, огибая изгибы его нагрудных мышц под пластроном. Двупалые ступни неслышимо ступали по траве, приминая ее своим весом. Мой зеленый защитник присел возле меня, наблюдая вместе со мной за плескающейся семьей.       Подвинувшись к нему ближе, я прижалась плечом к его боку.       — Промокнешь, — Лео намеревался отодвинуться, поскольку моя футболка стала впитывать в себя стекающую по нему влагу.       — Да, — и вместе с очевидным подтверждением его слов прильнула к нему еще плотнее. Улыбнувшись мне, Леонардо перестал совершать попытки отдаляться, приложил свою ладонь к моей пояснице и нежно поглаживал большим пальцем. Находиться рядом с ним было очень приятно, лидер дарил спокойствие даже в такие моменты, как этот, когда необязательно было что-либо говорить, ведь достаточно было просто быть.       «И больше никогда не будет страшно» — воспоминание о его обещании зазвучало в голове.       Он будет рядом.       Всегда. ***       С каждым днем все чаще и дольше мы проводили время вместе. Мне нравилось, что после наших с ним коротких тренировок мы в основном гуляли с ним по окрестностям, он рассказывал обо всех назначениях травинок, которые обычно Сьюзан собирала для нас. Из некоторых она готовила травяные настои, некоторые служили природным антисептиком, обладая лечебными свойствами.       — Откуда ты все это знаешь?       Познания лидера действительно были обширными. И ему даже не потребовалось ходить в колледж для того, чтобы стать достаточно эрудированным в разных областях.       Он рассказывал, что их отец находил книги, выброшенные людьми, и занимался их всесторонним обучением. Как ни странно, но именно Майки умудрялся первым из всех постигать новые знание, будучи самым младшим из них, он, например, первым научился говорить. Но то ли ему было скучно углубляться в учебу, то ли без нее и так все понимал сам — и он отдал пальмовую ветвь первенства по постижению наук своему брату. И Дони возложил на себя эту ответственность, поскольку был самым способным и упорным учеником.       Леонардо рассказывал о своем детстве немного и всегда обрывками, тушуясь при этом. И я не понимала почему. Ведь в их жизни, которая проходила в темной безлюдной канализации, не было ничего постыдного. Пусть им многого не хватало и большую часть своего существования они питались отбросами и носили только обноски, выброшенные кем-то, но та часть жизни, полная лишений, не определяла их. Они выросли в гораздо более достойных существ, нежели многие другие, кому посчастливилось больше.       Но он продолжал смущаться, рассказывая об этом, пряча свое лицо за объятьями.       Этим утром лидер не стал пытать своих братьев изнуряюще длинной тренировкой и старался как можно скорее остаться со мной наедине.       Сьюзан дала мне с собой рюкзак, сильно удивив этим, но пока у меня не было возможности проверить его содержимое, поскольку лидер взял у меня эту ношу.       — Если это будет медитация, — я обратилась к Леонардо, идя с ним за руку по лесу, — то, чур, лежа.       — Хенсоджатсу? — альтернативное предложение ниндзя вызвало буйную радость, и я сильнее сжала его руку под утвердительное «угу».       — Тогда попробуем наоборот? — под этот вопрос мы с Леонардо вышли к водопаду на негласно признанное «наше» место, где проводили все свое свободное время.       — Ты будешь от меня убегать? — удивленно переспросила его.       Но Леонардо не ответил, лукаво прищурившись, отошел к ближайшему дереву, прислонив к его стволу рюкзак, и стал медленно приближаться.       Пока пальцы мастера катан развязывали узел маски, он безотрывно смотрел в мои глаза. Оказавшись совсем близко ко мне, рука Леонардо поднялась к лицу, прошлась по волосам, нежно укладывая за ухо выбившуюся прядь волос. Сложив ткань вдоль напополам, он приложил ее к моим глазам, концы которой повязал на затылке.       — Обнаружь меня, — отчего-то его голос вдруг стал ниже.       Лео не скрывал своих удаляющихся шагов, давая мне понимание того, с какого места начнет ко мне подкрадываться. Как только листва под ним перестала шуршать, во мне что-то ёкнуло и все тело покрылось мурашками. Внизу живота растекалось странное волнение, оно было приятным и вместе с этим немного пугающим.       Сконцентрировавшись на слухе, я пыталась уловить хоть один подозрительный звук. Но тщетно, шум ветра, пение птиц и журчание воды создавало слишком много помех.       Губы прижались к макушке, и я дернулась, испугавшись неожиданного прикосновения.       — Попробуем еще раз, — шепнув у самого уха, Леонардо успокаивающе погладил по плечу и стал возвращаться в изначальную точку.       Глубоко вздохнув в попытке успокоить биение сердца, я продолжала вслушиваться в окружающие меня звуки. Замерев, практически не дыша, я пыталась понять, с какой стороны его ожидать, и от этого нарастало внутреннее напряжение, щекотливо распространявшееся по телу.       — Ай! — испугавшись резкого звука от пролетевшей рядом стрекозы, я в панике замахала руками, выкрикивая назойливому кружащему насекомому: — Фу! Летающий дракон!       — Не укусит, — голос Леонардо прозвучал справа от меня, и рука по инерции потянулась к нему, прижимаясь ладонью к пластрону на его груди. Он обхватил пальцы рукой, поднося их к губам, и со словами: — Еще раз, — отошел от меня назад.       Последующие мои попытки оказались столь же безрезультатными. Он словно был не черепахой, а огромной кошкой, умеющей бесшумно подкрадываться к любой, даже самой строптивой добыче.       — Еще раз, — Лео, привычно погладив меня, давал мне очередную попытку.       Я чувствовала, что он где-то рядом, но никак не могла понять где. Волнительное ожидание от неизвестности его местонахождения заставило вытянуть руку вперед, пытаясь нащупать своего ниндзя. Но все пространство впереди меня оказалось пустым.       — Где ты? — жалобно позвав его и покрутив головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть хоть что-то, что, собственно сказать, было бесполезным телодвижением, я понуро опустила руки.       Теплое дыхание окутало волосы, и Леонардо, проведя своим пальцем вверх от шеи к подбородку, приподнял мое лицо к нему и тихо произнес: — Не всегда все получается сразу, но ты научишься.       И я хотела учиться и все еще продолжала хотеть быть полезной, хоть от меня этого и не требовалось.       Погладив меня по щеке, он спросил: — Еще раз?       Кивнув ему, на этот раз я решительно намеревалась обнаружить Леонардо. Он отошел на прежнее место и затих, вновь подкрадываясь ко мне. Я застыла в ожидании, вслушиваясь в лесные звуки.       «Ждать».       Внутренний голос давал команды, и я намеренно старалась подпустить Леонардо ближе к себе.       «Замереть».       Необходимо было усыпить бдительность лидера для следующего коварного хода. Возник знакомый трепет, распространяющийся по телу.       «Выжидать».       Леонардо должен был быть уже совсем близко… Пора.       «Активировать режим читера»!       Резко шагнула в ту сторону, где, мне казалось, он должен был сейчас находиться. Рукой попыталась схватить Леонардо, но вытянутые пальцы прошлись сквозь воздух, так и не наткнувшись на него. Замерев, я пыталась вычленить звуки среди шороха листвы. Ветер гнал их вдоль от меня, я развернулась, склонив голову ниже, и изо всех сил напрягала слух.       Вот он! Шорох, который выбился из общей какофонии шелестения. Вскинув голову, я быстро приближалась к месту, откуда послышался звук. Сделав всего пару шагов, я наткнулась на Леонардо, и радости моей не было предела.       — Нашла! — Ладони еще сильнее прижались к его груди, и сильные руки лидера сомкнулись в плотном кольце вокруг моего тела, притягивая ближе к себе. Я никак не могла перестать радоваться и продолжала довольно протягивать в лицо Леонардо: — Нашла-а-а.       Губ коснулся легкий поцелуй, и от неожиданности они распахнулись, впуская в себя гладкий кончик его языка. Он был таким нежным и теплым, что губы сами обхватили его, посасывая, вбирая в себя еще глубже, ласкаясь об него своим язычком. От столь откровенной ласки лидера будто бы пробила мелкая дрожь, исходившая от груди.       Ладони Леонардо спустились по спине, сжимая пальцами бока. Освободив свои руки, я обвила его шею, приподнимаясь ему навстречу. Его поцелуи враз стали требовательнее, обжигая поверхность розовой кожи, а пальцы, увеличивая напор, сильнее прижимали к его корпусу. Дыхания не хватало, оно лишь могло входить в легкие короткими и частыми вздохами. Но, несмотря на дискомфорт, я наслаждалась этим, не в силах сдерживать стоны. Вибрация в его груди, словно от сотни маленьких барабанов, ворвалась в издаваемый им низкий стон, окрашивая этот возбуждающий звук рычанием.       Но Леонардо вдруг резко замер. Отодвинувшись от меня, он все еще удерживал в руках, но уже с гораздо меньшей силой. И я почувствовала его напряжение, будто оно было живым и окутывало его тонкой оболочкой, подобно невидимой ауре.       Заволновавшись, я стянула с себя повязку и посмотрела в обеспокоенное лицо Леонардо.       — Что такое? — я не понимала причин той боли и беспомощного отчаянья, что сейчас читалось в его глазах.       — Прости… — он не отводил своего тревожного взгляда от моей нижней губы, и я поднесла кончик пальца к саднящему месту. Взглянув на него, обнаружила на подушечке пальца пятнышко крови. Практически у самого уголка губ оказалась ранка, и лидер с жалостью и горечью смотрел на нее.       — Ничего, — коснувшись его щеки, я нежно погладила сокрушенное создание. — Это же случайно вышло. Мне не больно.       Леонардо тяжело выдохнул, отходя назад. Он вдруг посмотрел на свои руки, перевернув ладони вверх, пальцы сжались в кулак и затем медленно разжались. Упрекая себя, он еле заметно покачивал головой.       — Лео, — мне необходимо было прекратить его самобичевание, и, вложив свою руку в открытую ладонь, я предложила: — Ну, давай в следующий раз я тебя укушу?       Леонардо попытался улыбнуться, но это у него совсем не вышло.       — Мне жаль, — он вновь переместил свой взгляд на тонкую полоску ранки, поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Он потянул меня в сторону леса, с грустью выдохнул со словами: — Пойдем домой.       — Постой, — я смогла остановить его у края лесного массива. Он старательно прятал свой взгляд, смотря в сторону от меня.       Присев на колени возле его ног, я похлопала ладонью по земле, призывая его присоединиться ко мне. Поколебавшись, Леонардо выполнил просьбу. Отчужденность на его лице подталкивала совершить то единственное, что пришло мне в голову.       Оперевшись руками о землю, я по-звериному подходила к нему, вызывая на его лице опасливую озадаченность. Но он не сдвинулся с места, напряжённо замерев, пока я приближала к нему свое лицо. Ладони легли на его бедра, мышцы которых тут же напряглись, и я коснулась кончиком носа его шеи, втягивая в себя его запах, и на выдохе шепнула:       — Мне тоже нравится твой запах.       В нем снова ощущалась вибрация. И он испуганно попросил:       — Ева… Не надо.       Но на этот раз я не собиралась его слушаться, увлеченная своими ощущениями, возникающими внутри. Меня тянуло к нему, и я могла думать только о том, как пульсирует жилка под его кожей.       Касаясь лёгкими поцелуями его шеи, оставляя влажные следы кончиком языка, я спускалась к плечу. Леонардо откинул голову набок, сжимая руками свои бедра, и издал протяжный тихий стон.       Возникло непреодолимое желание укусить его. Зубами вонзилась в плотную кожу на его плече, и Леонардо вздрогнул, издавая шумный вздох.       — Теперь мы квиты? — прошептала ему вопрос в висок. Леонардо не отвечал, и я заглянула в его глаза. Он выглядел странно. В его немигающем застывшем взгляде переливалось что-то дикое и опасное, заставляя учащенно забиться сердце.       — Беги, — короткая требовательная просьба, прозвучавшая как приказ, заставила вздрогнуть.       Его напряжение охватило и меня, колючие холодные мурашки прошлись по телу, и я медленно и осторожно отодвинулась от него и поднялась с колен. Леонардо продолжал сидеть, вцепившись в себя руками. На напряженных руках вздулись вены, отчетливо вырисовываясь на поверхности его кожи. Выражение его лица было совсем не знакомым. Острый пронзающий взгляд сообщал о надвигающейся опасности.       — Ева, — он предостерегающе обратился ко мне, не сводя с меня хищный взгляд, и повторил приказ: — Беги.       Я стала медленно отходить от него, пятясь назад. Внутри бурлил невозможный трепет, смешивая в себе волнение, опасливую тревогу и необъяснимое желание. Леонардо тяжело дышал, а его синие глаза пронизывающе смотрели на меня, и я интуитивно старалась не делать резких движений. Мне казалось, что в любой момент он может сорваться и побежать на меня. Холодок пронесся в животе, но при этом чуть ниже растекалось яркое и горячее пульсирующее желание.       Словно почувствовав мое состояние, он медленно поднялся и уверенным шагом двинулся навстречу мне. Я все так же продолжала пятиться, но Леонардо быстро сокращал между нами дистанцию.       Одним широким жестом он схватил меня в охапку, разглядывая так, словно примерялся: до какого места дотронуться в первую очередь. Весь его вид был властным, в каждом жесте чувствовалось особое присвоение, как будто только ему было дозволено ко мне прикасаться. И это знание приносило ему наслаждение. Несмотря на силу его захвата, он был безмерно нежен. Свободная ладонь легла на мой затылок, пальцами зарываясь в волосы, побуждая откинуть голову назад. Вторая рука скользнула под майку, прошлась по ребрам вверх, поднимая за собой ткань, большой палец нежно обвел грудь поверх тонкой ткани шелкового белья, провел круговыми движениями вокруг напряженного ореола, и это вызвало тихий неровный восторженный вздох. Он наблюдал за моей реакцией, выясняя, какие прикосновения заставляют прикусывать нижнюю губу, прикрывать глаза и издавать тихие стыдливые стоны желания.       Биение собственного сердца и его тяжелое дыхание заглушили собой все природные звуки, окружающие нас. Леонардо крепко удерживал меня в своих руках, и я никак не могла дотянуться до него. Сжав его плечо, я беззвучно просила о поцелуе.       Пока он медленно склонялся ко мне, из него вырвалось тихое горловое рычание. Леонардо жадно прильнул поцелуем к губам, настойчиво раскрывая их своим проталкивающимся вовнутрь языком. От столь глубокого поцелуя я не могла сделать ни вдоха. Сильная рука блуждала по оголенной коже спины, притягивая ближе к себе.       Но Леонардо внезапно вскинул голову, оторвавшись от поцелуя, и замер. Недовольно простонав, я попыталась вернуть его к себе, но он тихо шикнул мне, выискивая взглядом что-то позади меня. Сейчас лидер был собран и осматривал периметр так, словно мог его просканировать.       Он пригнулся, рука скользнула по моему бедру, подхватив меня и прижав к груди. Лео схватил по пути рюкзак и с молчаливым напряжением, не переставая оглядываться по сторонам, уносил меня из нашего места. Он шел быстро, и его тревога нарастала.       Мне стало не по себе, и обвивая его шею, я шепнула: — Что случилось?       Невесомый быстрый поцелуй коснулся моего плеча со словами: — Не бойся, все хорошо, — и вскоре мы вошли в пустой лагерь.       Вероятно, дневная жара заставила спрятаться всех в доме. Леонардо поставил меня на ступеньку трейлера, нажав кнопку на своем браслете, и дверь открылась. Но лидер не собирался заходить со мной в дом.       — Куда ты? — На мой встревоженный вопрос Леонардо улыбнулся, как будто и не было той странной спешки, и погладил по волосам со словами:       — Не беспокойся, скоро вернусь, побудь здесь, — он развернулся и ушел обратно в лес.       В доме оказалась лишь Сью, дремавшая на диване под включенный черно-белый фильм. Приоткрыв один глаз, она ласково поприветствовала через длинный зевок: — Привет, пчелка, — и, уткнувшись в подушку, продолжила спать.       Тихо пройдя мимо нее, я зашла в ванну. Ранка на губе неестественно ярко выделялась. Полазив в шкафчиках, я нашла тюбик с необходимым для меня названием. Мазь приятно холодила саднящую кожу.       Ой! Взгляд упал на синий конец ткани, повязанной на шее. Мой незапланированный трофей, но я не могу присвоить его себе, если, конечно, у него таких масок не целый шкаф. Сняв повязку, аккуратно сложила, намереваясь вернуть ему при встрече.       Выйдя из ванны, я вспомнила о рюкзаке, оставленном у входа. Прошмыгнув мимо Сьюзан, я присела возле него и потянула за язычок, раскрывая молнию. Бутылки с водой, дольки фруктов в контейнере, бутерброды, завернутые в фольгу, и шоколадка. Я не знала, что мне делать первым: умиляться или смущаться. Сью позаботилась о нас, давая нам возможность не возвращаться к обеду, а устроить себе пикник.       Однозначно пора смущаться.       Неужели мое влечение к лидеру столь очевидно? Вероятно, это так. Поскольку все свое свободное время я старалась проводить рядом с ним: либо наедине, либо как можно ближе к нему. И я настолько привязалась к Лео, что перестала обращать внимание на кого-либо другого.       Но даже того времени, что у нас с ним было, мне катастрофически не хватало. Хотелось находиться рядом с ним постоянно с утра до ночи.       По спине пробежали щекотливые мурашки от воспоминаний того, как и где он меня касался, и того, как мое тело на это реагировало. Раньше такие волнующие мысли меня не посещали. Возможно, оттого, что приходилось жить в постоянном напряжении и страхе. Но рядом с Лео всё было иначе. Я настолько ему доверяла, что была готова позволить все, и ко всему прочему, мне хотелось ему это позволить. Достаточно было просто перестать думать, выключить свою голову, и я тут же стремилась к нему, провоцируя своего ниндзя. Почему возникает удивительно странная истома оттого, что Леонардо так же тянется ко мне? Откуда я словно знаю, что мне нужно для этого делать? Откуда во мне такие желания?       — Так вы ничего не съели? — вдруг возникла за спиной Сьюзан, подглядывая из-за моего плеча в раскрытый рюкзак.       От неожиданности я дернулась и завалилась набок. Кошка! Черт, нет! Кошка-ниндзя! Может, все дело в долгом нахождении с черепахами? Может, таким волшебным образом, не учась, а просто находясь рядом, можно впитать их умения?       — Тогда съедим с тобой! Пошли, — Сьюзан взяла рюкзак и вернулась на диван, раскладывая вокруг себя провиант, и мы с ней достаточно быстро все съели под увлекательную драму восемьдесят шестой серии испанской Марии.       Этим вечером жара наконец-то спала, и небо осчастливило нас дождем. Капли звучно отстукивали о металлическую крышу трейлера, нарастая с каждой минутой все больше.       Вскоре все постепенно стали заходить в дом, стряхивая с себя влагу.       В стороне я обнаружила Лео, не сразу, так как он прислонился к стволу дерева, сложив руки на груди. Капли стекали по его сильному накачанному телу, и он не сводил синеву своих задумчивых глаз с проема, излучавшего свет, где его дожидалась я. Что-то останавливало его от того, чтобы зайти в дом, но совершив над собой усилие, Лео оттолкнулся от опоры и пошел ко мне навстречу.       Рафаэль схватил кота, путающегося под ногами, небрежно бросил его на диван и плюхнулся рядом, включая экран плазмы. Ток предпринял попытку приблизиться, но был остановлен суровой командой: — Сидеть.       Раф видел, как механическое влюбленное создание подкрадывалось к нему, усаживаясь с каждым разом чуть ближе, пока не уперлось в его бок, и удовлетворенно замурлыкало. Это было неестественное мурчание, оно несло в себе примесь металлических ноток.       — Что это с ним? — Раф обратился к Дони, который сидел неподалеку за столом. Отвлекаясь от игры с Майки в карты, он ответил:       — В груди находится моторчик, охлаждающий позитронный мозг Тока, он и вибрирует.       — И что будет, если он остановится? — вдруг поинтересовался Рафаэль.       Дони пожал плечами, довольно-таки обыденно сообщив: — Его мозги расплавятся, — и вернулся к игре, в которой выигрывал у Майки первую стопку фишек.       — Дони, — Раф снова обратился к брату с вопросом: — А если он это, — покрутив пальцем у виска, закончил свою мысль: — сойдет с ума и начнет вытворять всякое? Морда у него та еще — подозрительная.       Поправив очки, Дони внимательнее взглянул на кота и ответил брату: — Ну, в нем запрограммирован один закон — он не может причинить себе вреда.       — А нам, значит, может? — Рафаэль поразился столь спокойному ответу Донателло, но тот его успокоил, что Ток пока не строит планы по уничтожению их семьи, но если вдруг он что-то заподозрит, то непременно сообщит об этом Рафаэлю.       — Проблемный урчащий комок. — Раф неодобрительно обратился к коту, но позволил ему прижиматься к себе, делая вид, что совсем не обращает на него внимания.       Мне удалось незаметно вернуть Леонардо повязку, в ответ он удержал чуть дольше пальцы руки, передающие ему его собственность, нежно погладил и отошел. Остаток вечера лидер находился поблизости, стараясь не отдаляться от меня, но при этом и не быть слишком близко. ***       Я просыпалась от нежности поцелуев. Леонардо гладил по волосам, бережно вытаскивая меня из сновидений.       — Пусть так будет всегда, — сонно потянувшись, я поймала его ладонь, притянула к себе и легла на нее щекой. Она была прохладной и мозолистой, но ничего приятнее я ранее не чувствовала.       — Просыпайся, Ева, — теплое дыхание Леонардо защекотало лицо, он продолжал осыпать лицо легкими короткими поцелуями, пока я не открыла глаза.       В то время, когда я умывалась и переодевалась в ванной, Лео заваривал для меня чай.       Папайя… Я с улыбкой смотрела то на горячий напиток, пододвинутый ко мне, то на Леонардо, заподозрившего что-то странное в выражении моего лица.       — Что? — Лео полушёпотом обратился ко мне, не понимая причин не сходящей с поджатых губ улыбки.       — Импровизируй, Лео, — хлопнув рукой по его панцирю, Сьюзан открыла створки верхнего кухонного шкафчика, где хранился чай, и присела напротив меня, заливая шоколадным сиропом хлопья-колечки.       Ту же приторно-сладкую порцию она сделала и для меня, пока Леонардо пытался угадать с выбором чая. И все бы ничего, но выбор действительно был большой. Он сосредоточенно разглядывал цветные коробки, периодически оценивающе смотря на меня.       Но сладкую кукурузно-шоколадную смесь во рту необходимо было срочно запить и, увидев, как я делаю глотки из кружки, лидер сам себе задал тихий вопрос:       — Видимо, нужно было спросить?       — Бинго! — Сью салютовала ему кружкой, довольно улыбаясь в лицо обернувшегося к ней Леонардо.       Ребята стали расходиться, организовывая по просьбе Сью для нас спальные места на свежем воздухе, пока будет продолжаться их тренировка.       Мне осталось только завязать шнурки на кроссовках и присоединиться к остальным.       Перед моими глазами возникли зеленые ноги, и принадлежали они тому, кто сейчас, гладя свой затылок и старательно отводя глаза, задавал мне вопрос:       — Эм… Ева, если тебе больше не нужен тот гольф, может, ты мне его дашь?       Пощадив Рафаэля тем, что не стала задавать лишних вопросов, хотя я догадывалась, для чего ему понадобился предмет моей одежды, затянула узелок бантиком и, выдвинув нижний ящик, достала одинокий гольф.       — Держи, надеюсь, он порадуется, — Рафаэль усмехнулся, принял в руки возлюбленных Током вышитых красных оленей и вложил в задний карман своих шорт.       — Это останется между нами, — шутливо пригрозив мне пальцем, он намеревался уйти, но что-то его остановило.       Улыбка медленно сползла с его лица. И причиной тому являлась обнаруженная ранка на нижней губе моего рта. Хмуро изучая ее, он задал вопрос: — Лео?       Я не знала, как ему ответить, но Раф, не став дожидаться подтверждения своих слов, чему-то кивнул, развернулся и пошел к выходу.       — Постой, — мне пришлось догонять Рафаэля и схватить его за руку, чтобы остановить. Гигант в красном не ожидал прикосновения, резко замер и вполоборота смотрел на то, как мои пальцы сжимали его запястье. — Это… — я никак не могла подобрать слов, и единственное, что смогла произнести в оправдание: — Не нарочно.       Но Рафаэль сощурил глаза, выдернул свою руку, не прилагая при этом никаких усилий, и вышел из трейлера.       Вот черт… Внутри все заледенело, и коленки предательски затряслись. Беспечная… Глупая дуреха.       На негнущихся ногах вышла из трейлера, спустившись со ступеньки, встала возле ни о чем не подозревающей Сью.       — Я же предупреждал тебя, Лео. — Рафаэль казался с виду спокойным, но как раз-таки это и волновало больше всего.       Леонардо подозрительно взглянул на брата, через секунду перевел взгляд на мое побледневшее от страха лицо и, видимо, понял, что сейчас нас ожидает.       Кулаки Рафаэля сжались, и Леонардо уловил это движение.       Мурашки пробежали по коже, и все свое внимание я сосредоточила на двух старших братьях. Казалось, что-то надвигается. Они были как две грозовые тучи, которые пока что только накапливали электрические разряды, ионизируя вокруг себя воздух.       — Рафаэль, — Леонардо предостерегающе обратился к своему брату, но Раф еле заметно покачал головой, сдвигая надбровные дуги, давая понять, что не намерен останавливаться.       Напряжение сгущалось, Рафаэль и Леонардо застыли, словно время вокруг них меняло свое свойство и становилось до невыносимости тягучим и медленным.       И вот первый грозовой разряд: братья синхронно сорвались друг другу навстречу. В их руках не было оружия, только кулаки, обмотанные бинтами. Быстрые четкие удары по корпусу взаимно отражены. Отскочив, братья замерли друг напротив друга.       Второй грозовой разряд: две огромные фигуры вновь понеслись навстречу. Удары были сильнее, разрозненнее. Рафу удалось пробить защиту и врезать по ребрам лидера. Лео, издав глухой стон, ушел вбок и нанес ответный удар в челюсть брата.       Они, как два льва, дерущихся за право контролировать прайд, хищно кружились, выискивая друг в друге сигнал к очередному нападению.       Третий грозовой разряд: резкий толчок о землю взметнул ворох листьев под их ногами. Удары становились все агрессивнее и бесконтрольнее. Они избивали друг друга с особым остервенением, рыча и скалясь. Это уже был не спарринг. Это была бойня.       Сью так же, как и я, с немым ужасом смотрела на тех, кто словно забыл о существовании остальных наблюдателей. Дони удерживал Майки от того, чтобы тот не влез в яростный клубок в надежде расцепить своих братьев.       Лео попытался совершить обманный ход, но Раф поймал его локоть и зажал, выворачивая сустав. Лидер не успел поставить блок, и на него сверху обрушился кулак брата. Лео упал, и, казалось, от этого завибрировала земля под ногами. Он пытался подняться, но удар, пришедшийся в область скулы, дезориентировал лидера, он выкашлял кровь, наполнившую его рот. Красные капли стекали по нижней губе и падали на сухие листья. Я словно слышала бьющиеся удары этих крупиц о землю.       — Да что с вами обоими происходит? — Сью впервые за все то время, что я ее знала, кричала. И это был не гнев, она была напугана их жестокостью по отношению друг к другу.       — Это наше дело, — Раф не удосужился даже взглянуть на Сью, лишь вытянул указательный палец в ее сторону, предостерегая не вмешиваться. Он обходил брата со стороны, дожидаясь, пока тот поднимется. Лео, к нашему ужасу, не собирался сдаваться и прекращать бессмысленный мордобой. Он вытер тыльной стороной руки окровавленные губы, исподлобья следя за братом.       — Идите в дом, — скомандовал нам Лео, поднимаясь с колен.       — Хватит, — молящая просьба вышла чуть тише, чем нужно было, но горло сдавливал комок тревоги и страха, и я никак не могла его проглотить. — Это вышло случайно!       — Случайно? — Рафаэль был рассержен, но вовсе не на меня. Мельком взглянув в мою сторону, он задал вопрос брату: — И потом сожалеть ты тоже будешь «случайно»?       Мне хотелось выкрикнуть ему, что Лео вовсе не виноват, что это все я, все из-за меня.       Но пронзающая мысль, как тонкая иголка, впилась в сознание, заостряя внимание на вопросе — «сожалеть о чем»?       — О чем? — я обратилась к Рафаэлю, не понимая его дикого гнева на брата.       — Так ты не знаешь? — могло показаться, что гигант в красном обращался ко мне с ехидной издевкой, но за этой его привычной отталкивающей маской скрывалось сожаление, словно он только сейчас понял, что я не догадываюсь о том, что знал он.       Но вместо того, чтобы дать мне ответ, Рафаэль обратился к Лео: — Ты еще не наигрался?       Лео мрачнел с каждой секундой все больше и больше, его взгляд перешел ко мне, он силился сдержать свои эмоции и сквозь зубы старался выдавливать из себя просьбу, задерживаясь на каждом слове, — Иди в дом.       Но я испугано мотала головой и не могла его оставить. Леонардо обратился с той же просьбой к Сью, но та лишь с болью смотрела на него, не давая ответа. Глядя на Лео, Сьюзан о чем-то тревожно размышляла. Поднялась на ноги, взяла меня за руку и повела в сторону открытой двери.       «Нет!» — внутри меня бурлил протест, и, вырвавшись из обхвата ее ладони, я побежала к лидеру. Я прижималась к нему всем телом, уткнувшись лицом в его грудь, цепляясь пальцами за край пластрона.       — Почему? Почему это все происходит? Просто скажи, что не так?       Его дыхание было учащенным, за грудной клеткой в бешеном ритме отстукивало сердце. Широкие ладони легли на спину, вжимая в себя, и тут он резко подхватил меня на руки и направился в дом.       Леонардо занес меня в свою комнату. Спустил на кровать, развернулся и собрался уходить, но был остановлен моей просьбой не делать этого. Встав с его кровати, я пошла навстречу тому, кто вполоборота смотрел на меня с невыносимой тоской. Леонардо был быстрее меня. Руки сомкнулись в объятьях, одна в привычном движении обхватила затылок, вторая легла на поясницу и прижимала к себе.       В его лице читалась боль, метавшийся взгляд остановился на губах и припал к ним в жадном требовательном поцелуе. Ворвавшийся язык принес с собой металлический вкус его крови. Он ласкался внутри, не скрывая низкого глубокого стона. Сделав несколько коротких поцелуев, словно он не мог насытиться и оторваться, он выдохнул из себя хриплый шепот: — Будь здесь.       Нажав комбинацию клавиш на настенном дисплее возле двери, он вышел и закрыл за собой дверь, оставляя меня одну в его спальне.       Опомнившись, я дернула за ручку двери, но табло вывело красное сообщение о блокировке. Он запер меня. Но мне необходимо было выбраться. Необходимо было прекратить эту ругань, которая возникла из-за меня. Я тыкала пальцем по всем сенсорным клавишам, но в ответ только вылетали сообщения — «Отказано в доступе». Да как так-то?! Предательская электронная штука! ***       — Мы больше не живем в канализации, но это не значит, что у нас все изменилось.       Но Леонардо не обращал внимания на слова Рафаэля и целенаправленно надвигался на брата, с каждым шагом теряя контроль над собой.       — Еще не поздно остановиться, — в словах брата не было угрозы, но лидер ускорил шаг, сжимая окровавленные кулаки.       На этот раз Рафаэль не наносил ответные удары, только ставил блоки под осыпающийся на него град. И это еще сильнее злило Леонардо. Ему необходима была битва, чтобы выплеснуть из себя все то, что он никак не мог признать.       — Ты отпустишь её, — Рафаэль увернулся от хука, ловко маневрируя на поле.       — Нет, — с этими протестом Леонардо удалось нанести удар своему брату, и это небольшая победа распалила его ярость сильнее.       — Ты должен, — и Рафаэль снова пропустил удар, который пришелся в его скулу.       — Нет! — Леонардо отчаянно отрицал все то, что говорил ему брат. Удары лидера становились сильнее, набирая скорость. Его рассудок словно затуманился, он неистово пытался пробить защиту Рафаэля, но никак не мог достигнуть своей цели.       Лео избивал своего брата так, как будто от него исходила вся несправедливость в их жизни.       Отступая, Рафаэль запнулся, и Леонардо, воспользовавшись возможностью, одним рывком сбил его с ног. В замахе старший брат открыл торс, куда и пришелся удар с ноги Рафаэля. Отлетев назад, Лео поднялся на ноги и вновь помчался на брата, оттесняя его к деревьям, где у того будет меньше возможностей маневрировать, и иступленно наносил разрозненные удары по корпусу Рафа. Лидеру удалось проломить блок Рафаэля; прижав его к дереву, Лео отвел правую руку для замаха.       — Это подло.       Тихие, но до боли колкие отрезвляющие слова Рафаэля остановили брата. Тяжело дыша, с оскалом на лице он смотрел в желтые спокойные глаза брата.       — Ты не видишь того, что делаешь. — Рафаэль больше не предпринимал попыток защищаться и наблюдал за тем, как Леонардо медленно разжимал кулак, отпускал руку и отступал на один шаг. — Ты приручишь ее, а потом бросишь. Мы оба это знаем.       Лео искривился, замотав головой в знак протеста. Он не мог признать слов брата. Красная пелена гнева сползала с его глаз, постепенно открывая ясность ума.       — Остановись, — просьба Рафаэля словно разрывала лидера на части.       — Не могу… — Леонардо сделал еще один шаг назад, осматривая свои сбитые в кровь руки, как будто они не принадлежали и не подчинялись ему.       Лидер до ужаса боялся терять контроль, потому что тогда его звериные инстинкты брали вверх. И Рафаэль был вынужден защищать от него всех, даже его от самого себя.       — Не могу… — Леонардо отступал дальше, прося Рафаэля прекратить его пытку, прекратить вновь напоминать ему о долге и оставить в покое.       — Можешь! Дони смог, и ты сможешь.       Рафаэль указал в сторону Донателло, и направленный в него указательный палец словно нанес удар, заставив оступиться брата в фиолетовой повязке. Дони потупил взгляд, отпуская локоть Майки, и ушел в трейлер.       — Парни, вы отстой. — Майки сорвался за Дони, закрывая за собой дверь.       Леонардо захотелось как можно скорее укрыться ото всех, туда, где внутри него был построен уютный уголок, в котором жила Ева. Та, что в его фантазиях была всегда рядом с ним; та, что могла полюбить его, несмотря на то, кем он являлся; та, которой было бы достаточно быть только с ним одним.       Но Рафаэль не собирался отставать от лидера и продолжил:       — Ты ничего не сможешь ей дать.       — Я знаю! — болезненная несчастная ярость исказило лицо Леонардо, и он развернулся к брату спиной, с потерянным видом оглядываясь по сторонам.        Сейчас Лео только хотелось прийти к Еве, склонив голову на ее колени, чтобы она, как и в прошлые дни, гладила его своими руками, и не думать ни о чем другом. Просто быть с ней.       — Тогда скажи ей, — слова, брошенные в спину, остановили лидера от ухода. — Скажи, что как только мы найдем Сэма, она уйдет вместе с ними.       — Нет, — Леонардо не желал слушать то, что приносило ему боль, которая была гораздо сильнее физической. Он не мог ее отпустить. Пусть он был эгоистичным, страдающим и безвольным. Но он не мог ее отпустить.       — Это не наш мир, и ты это знаешь. Нам ничего в нем не принадлежит. Но у тебя есть мы — твоя семья. — Рафаэль приблизился к застывшему на месте старшему брату. — Я знаю тебя. Ты отпустишь ее. И она уйдет. И когда она разобьёт твое глупое сердце, ты сам будешь в этом виноват.       Каждое слово Рафаэля звучало для Леонардо как приговор, вонзаясь острием в кровоточащее сердце, которое только что успело ненадолго познать счастье. Всего несколько дней… Несколько счастливых дней, в которых он позабыл обо всем на свете, в которых он был по-настоящему счастлив.       Ноги сами понесли Леонардо в лес, он шел, не разбирая дороги, оставляя позади себя Рафаэля, с печалью смотревшего ему вслед. ***       — Чертова ты зараза! Да подчинись же мне!       Я гневно кричала на дверь, колотя по ней ногами и руками. Дисплею досталось больше всего, от моих ударов на нем треснуло стекло, расползаясь паутинкой от центра до самых краев.       Лео был там и разбирался с последствиями нашего пристрастия к друг другу, и я никак не могла к нему выбраться. Пальцы до сих пор пробивала мелкая дрожь, и все внутри меня кричало о том, что Леонардо мой, что сейчас именно я могу его защитить и ничто не способно помешать быть с ним.       Так, надо успокоиться и придумать что-то более конструктивное… Я открыла нижний ящик под его кроватью, и передо мной оказался выбор из множества видов оружия. Жаль, здесь нет топора, сейчас он был бы, как-никак, кстати. Рука наткнулась на короткий клинок, вытащив его из ножен, я оценивающе пригляделась к острой стали.       — Сойдет.       Надеюсь, Лео не расстроится, увидев в двери прорезанную дыру.       Обхватив короткий меч двумя руками, я занесла его над головой и с размаху вонзила в полотно преграды. Но клинок лишь скользнул о металл, оставив на обшивке двери, имитирующей древесину, длинную царапину.       — Металлическая ты херня!       Но даже под эти возгласы и отчаянные попытки прорваться через стальную защиту дверь не планировала разрушаться.       Я нервно вышагивала по комнате, пытаясь придумать другой план действий. За окном виднелась только крайняя часть поляны, но, сколько бы я ни выглядывала, из спальни Леонардо невозможно было увидеть никого из тех, кто там был.       — Окно!       Черт, долго же до меня доходило… Так, где же ты… Маленькая защелка оказалась сверху по центру рамы. Стоило двинуть ее влево, и окно приоткрылось. Надавливая на стекло сильнее, я смогла раскрыть проем достаточно для того, чтобы пролезть.       Протиснувшись в него, я кубарем плюхнулась на землю. Не став отряхиваться, тут же побежала к входу трейлера. И там было пусто… Все лежавшие рядом вещи целы, и ни намека на Леонардо.       — Где же ты? — Я обеспокоенно оглядывалась по сторонам, выискивая знакомую фигуру. И я знала только одно место, где могла его найти — водопад.       Клинок, забытый в моих руках, не мешал бегу. Бок стало покалывать, но я не обращала на это никакого внимания.       Прибежав на наше место, с трудом отдышавшись, я оглядывалась по сторонам. Открытая поляна была пуста, Леонардо здесь не было. Но он должен был быть здесь.       — Лео? — позвав его, я обходила водоем в надежде увидеть его за утесом водопада.       Что-то блеснуло за листвой деревьев. Радостно улыбнувшись, я побежала туда.       — Лео! — углубляясь в лес, я пыталась его найти. Что-то опять промелькнуло, и я пошла на этот блик, но уже в другую сторону. Петляя между деревьями, старалась не терять из вида то место, в котором последний раз заметила блестящее мерцание, но его не оказалось и там.       — Лео! — Я звала его и, остановившись, внимательно вглядывалась в лесное пространство.       Зрение уловило блик, потом еще один, потом еще… Они были похожи на капли росы, которые блестели на невидимых нитях. Подходя к ним ближе, я замерла.       Маленькая тушка белки висела, словно в невесомости. Зверек был убит недавно, тело окоченело, глаза еще не успели покрыться мутным налетом, но рыжую шерстку на его тельце уже облепили жужжащие мухи. Приглядевшись к другим бликам, я увидела то же самое. Спереди от меня на ветвях деревьев висели задушенные маленькие звери.       От уведенного мрачного зрелища хотелось кричать, но горло, сдавленное ужасом, не могло произнести ни звука. Дрожа всем телом, я отходила от жуткого места шаг за шагом назад.       Беги!       Разум кричал о срочной необходимости спасаться.       Беги!       Но тело сковало холодной липкой дрожью.       Беги!       Ноги, словно ватные, отказывались подчиняться и могли только продолжать медленно пятиться назад.       Беги!       Нужно было бежать, и как можно скорее. Домой. Там Рафаэль, он поможет, он найдет Лео. И мы уедем.       Лео… Он где-то там совсем один, и его надо предупредить об опасности. Мысли о нем заставили сбросить оцепенение с тела, ноги пришли в движение, и я, наконец, смогла развернуться.       — Привет, Ева.       Длинные красивые пальцы вжались в горло, сдавливая, его словно тисками. Карие глаза лучились обманчивой нежностью, ведь за ними всегда таилась извращенная, садистская жестокость.       — Ева, — голова Адама склонилась набок, губы растягивала довольная улыбка. Он успел перехватить мое запястье той руки, в которой был клинок, острием направленный ему в бок. Холодные пальцы медленно выкручивали запястье, пока я пыталась второй рукой отодрать от своей шеи словно бы когтистую лапу хищной птицы, сдавливающую все сильнее. Адам с наслаждением наблюдал за страданием, в котором я силилась удержать то единственное, что меня могло спасти. Клинок выпал из моей руки, с глухим стуком потонув в листве.       Улыбка стала жестче, но нежный голос прошептал: — Сладких снов, Ева.       Внезапная острая боль опалила висок, вызывая яркую короткую вспышку в глазах, и все потемнело.