Львёнок, который хотел выжить

      — Это тебе, — Леонардо присел напротив и протягивал уже знакомый мне короткий меч «вакидзаси». В его зеленых больших ладонях, вручающих мне клинок словно за какое-то очень важное достижение, предмет выглядел странным образом хрупким и маленьким, и от того, как бережно удерживал его лидер, и складывалось то ощущение торжественности момента. Не знала, могла ли я к нему прикоснуться и принять столь неожиданный, по правде говоря, незаслуженный подарок.       Право же, «вакидзаси» был действительно прекрасным оружием. И в моих руках, что неуверенно и с сомнением приняли дар, он терял свою иллюзию хрупкости. Черные лакированные ножны отдавали приятной прохладой и своей особенной тяжестью. Он был легче «тати» и при этом очень гармонично смотрелся рядом с ним. Лео пообещал, что как только закончит на сегодня очередные работы с братьями над переоборудованием двигателя «Тартаруги», научит пользоваться мечом, служившим защитой на коротких дистанциях.       К вчерашнему инциденту, а было бы правильнее выразиться — чуть ли не к моей бесславной кончине, мы не возвращались. Что послужило для него причиной смены решения? Может, он сдался под напором или понял, что не всегда сможет быть рядом, чтобы помочь. В любом случае, Леонардо преподнес свой подарок и провел краткий экскурс в историю создания этого оружия, который я выслушала с особым интересом, разглядывая на поверхности стали выбитую гравировку причудливого дракона, больше походившего на запутавшуюся саму в себе змею с лапами.       И все вернулось в прежнее русло. Пока братья возились под трейлером, мы со Сью занимались привычными делами, временами прогуливаясь по раздольным окрестностям. Еще с самого начала нашего знакомства эти прогулки стали для нас двоих чем-то вроде ритуала. Девичьего ритуала? Вот ты просыпаешься, завтракаешь, беседуешь, занимаешься домашними делами, и вдруг некий внутренний маячок трезвонит о необходимости побродить по природе. По бо́льшей части бесцельно, лишь только наслаждаться дозволенным простором и свободой. А ведь наслаждаться было чем: раньше, еще до зомби-апокалипсиса, такая возможность не всегда предоставлялась. Суетливость города и обязательства перед его ритмом жизни сковывали. Потом сковывали стены убежищ с пониманием, что за их границами не выжить. А с черепашьей семьей все было иначе.       Прогуливаясь, Сью делилась мыслями о том, как не терпелось ей двинуться в путь, и что-то ей подсказывало, что мы были уже близко и на этот раз удача нам улыбнется. Невозможно было сомневаться и не проникнуться той же уверенностью и надеждой, что лучились в ее теплых серых глазах.       После наступала полуденная жара, и мы все спешили укрыться в тени, кто куда, пережидая палящие лучи солнца. И эти несколько свободных часов Леонардо посвящал обучению меня, показывая, как правильно выхватывать меч из ножен; как поражать им цель, стоящую поблизости; как маневрировать, отступая и надвигаясь; с каким уклоном вонзать оружие в противника; как ловко прокручивать рукоять меча и много прочих ниндзя-премудростей. И пока я повторяла раз за разом один и тот же танец, сначала медленно, а позже и чуть увереннее и быстрее, Лео возвращался к необходимым работам.       Удивительно, но к процессу моего обучения владению новым оружием подключились и остальные. Словно по негласному принципу, каждый давал свой дельный совет и наставление, не всегда выражающиеся в словах.       Раф приспособил к дереву тяжелый прорезиненный шар на уровень моей головы, чтобы воображаемая мною цель обрела форму.       Спустя какое-то время на нем появилась нарисованная рожица, а рядом на скотче приклеенная записка с пояснением, куда, как, с каким напором и под каким углом вонзать клинок. Определенно чувствовалась в этом тексте рука Дони.       Сью на одной из прогулок подарила мягкие замшевые перчатки. С ними управляться с мечом стало сподручнее. Мягкая ткань оберегала разгоряченную кожу рук от стирания от постоянного соприкасания обметки и обуха.       Иногда, переводя дух и стирая влажную испарину со лба, я ловила на себе неестественно пристальный взгляд Майки. Он либо одобрительно качал головой и вновь возвращался к работам, либо издали жестом подавал сигналы: например, сжимал запястье, что означало обратить внимание на фиксации кисти; воспроизводил в воздухе движение, обозначавшее нанесение удара снизу в голову зомби или же с короткой амплитудой удар от груди в сторону.       Ну, а после подходил Лео, вставал позади, помогая принимать правильные стойки, обхватывал запястья и направлял удар так, как было нужно.       Просил ли их лидер о помощи и поддержке, я не знала. Но получать их одобрение было важно. И грело душу, что каждый таким образом показывал свою сопричастность ко мне. Чужая семья стала для меня не менее родной, чем та, что когда-то была у меня.       Наступал вечер, и мы все, утомленные, но при этом довольные, располагались у огня, разделяя друг с другом ужин. Вели беседы ни о чем, иногда вспоминая забавные истории прошлого, иногда дискутируя на гипотетические вымышленные темы, иногда строя планы на будущее, делясь мечтами и ожиданиями новых грядущих побед и успехов. И каждый, даже самый незначительный миг нашего нахождения рядом был нужен. Семья — вот что действительно было важно каждому из нас.       Прогнозы Дони не сбылись, потому что опережали заданный план. Нам потребовалось всего-то четыре дня на всё про всё. А жаль, ведь это означало очередное нахождение в длительном пути. Оседлый образ жизни доставлял мне бо́льшее удовольствие, чем постоянное передвижение от точки к точке. Грело душу одно — что у нашего пути был конец под названием — дом. Правда, сколько до этого конца пройдет времени — неясно.       Модификация двигателя прошла успешно, и пока солнечные батареи заряжали генераторы, мы ехали на топливе, а после звукового сигнала переключался тумблер и колеса вращались при помощи электрических агрегатов, экономя расход дизеля. Эх, и почему Дони не патентовал все свои изобретения? По крайней мере, черепашки бы жили в финансовом благополучии, получая дивиденды от трудов гения.       Вокруг всех нас витала странная радостная атмосфера, словно впереди ожидало действительно что-то хорошее, и каждый это по-своему ощущал на себе: то напевая мелодии под нос, то улыбаясь неизвестно чему. Мир и гармония — вот как проходило наше путешествие в сторону Луизианы.       — Кнопик, а как насчет метания ножей? Хочешь покажу? — вдруг предложил сидящий рядом на диване Майки, завязывая шнурки и искоса поглядывая, как я пыталась в замедленном темпе повторить осевое вращение вокруг запястья короткого меча, спрятанного в ножнах.       Сью напоказ округлила глаза, показывая своим видом всю сомнительность такой затеи, перелистывая страницу потрепанного романа в ее руках, видимо, любимого.       — Ой, да ладно, Сью, — Майки озорно отстаивал свою идею, разводя руки в стороны, — ничего опасного. Вот, — он вытащил спрятанный за поясом нож и не глядя пустил в полет. Тонкая короткая сталь вонзилась ровно по центру деревянной доски для резки, висевшей на эргономичной панели кухонного фартука стены. — Дел-то? Хоп-хоп — и цель пробита. Держи, — он выложил рядом со мной несколько точно таких же ножей со словом: — тренируйся.       Взяв нож в руки, я оценивающе осматривала его гладкую блестящую поверхность. Прицелившись, выставив вперед руку туда, где был уже воткнут «кунай», я была готова запустить его, по возможности, точно в цель.       — Не дома, — Лео присел рядом, протягивая открытую ладонь для того, чтобы я вернула ему оружие, включил телевизор и подсел ближе ко мне, позволяя откинуться на сгиб его руки, что так по-родному обхватила за поясницу.       — Пф-ф-ф, — фыркнул Рафаэль, увидев экранную заставку сериала, и обреченно констатировал: — Звездный путь… Крепись, Кнопочка. — И с этим наставлением Рафаэль пошел сменить гениального брата за рулем.       Слова Рафаэля вызвали недоумение: к чему нужно было крепиться? Фильм так фильм.       — Думаю, тебе понравится, — Лео благонадежно улыбнулся и, притянув еще ближе к себе, устремил свой взгляд на экран плазмы.       Спустя пару часов просмотра космических приключений капитана и его команды я поняла, что лидер вознамерился ознакомить меня не с фильмом, а со всеми восьмьюдесятью эпизодами звездной саги. А ведь его брат был прав: действительно было к чему крепиться.       — Дай-ка угадаю, — обернувшись к лидеру и запрокинув голову, чтобы встретиться с его взглядом, я предположила: — ты — фанат капитана Кирка?       — Скорее его фэм-версии, — Дони, внезапно опередив лидера с ответом, старался скрыть провоцирующую нахальную улыбку, но та все равно не укрылась от нашего взора.       — Что? — этот возмущенный и удивленный вопрос мы с Леонардо одновременно задали гению.       — Дони, что ты несешь? — с негодованием очухался Леонардо.       — Я? — самым невинным образом Донателло округлил глаза и, делая вид, что увлечен занесением пометок в свой блокнот, пробубнил: — Все вопросы к истории браузера, а не ко мне.       — Чего? — вмешался в провокационный диалог Майки, отвлекаясь от чтения графического романа про мальчика, живущего на кладбище. — Ты следил за нашими походами в инет?       — Скажи спасибо, Майк, что не поставил «родительский контроль» на твои любознательные ночные вылазки в просторы сети, — многозначительно пояснил Дони и снова скрылся за блокнотом, обитым мягкой потрепанной кожей.       — Ну, спасибо, бро, — отчего-то нервно посмеявшись, Майки сделал «финт черепахи» и так же спрятал голову за глянцевой обложкой своей книги.       Пристальный прищур на лидера и поджатые в недовольстве губы закончили знакомство со «Звездным путем», а капитан Кирк был занесен в мой воображаемый список «нежелательных персон» под пунктом номер один. Собственно, конкуренцию ему там составляли липовый мёд и некая Карай. Но наличие в нашей жизни мёда я переживу без всяких эмоциональных потерь, как и неизвестных мне призраков прошлого. ***       Все же по пути мы сожгли две трети топлива, добираясь до нужного пункта остановки, где должны были пополнить припасы продовольствия и свежей дичи. Поэтому следующие дни планировали передвигаться преимущественно ночью, двигаясь на силе генераторов, подпитанных от солнечных батарей, пока не найдем пару сотен галлонов пригодного топлива про запас.       А этим утром Лео, крепя карбоновые щитки при помощи ремешков к моим предплечьям, давал наставления перед выходом:       — Как мы и учили: если оно подойдет опасно близко, блокируешь на уровне лица, щиток не прокусит. Пальцы не растопыриваешь и сжимаешь их в кулак, кисть направлена вниз, — Леонардо обхватил мою руку, сжал ладонь в кулак и, прижав его к моей груди, снова показал, как врезать локтем по лицу кусачему созданию.       — Поняла, — я активно закивала головой и ободряюще улыбнулась лидеру, несмотря на все то волнение, что бурлило во мне.       — Будь рядом, но если потребуется отступить, то скажу — беги, и ты побежишь.       И я снова кивнула Леонардо. Хоть я и видела желание моего учителя оставить меня дома, но он этого не сделал.       Возле нашего дома скучковалась небольшая толпа мертвецов, пытавшихся прокарябать металлическую обшивку трейлера. Майки выбрался на крышу и развлекал приветственными разговорами нежить, уводя их от двери за собой, пока мы собирались на выход.       — Готова? — Леонардо присел чуть ниже, обхватил ладонями мои плечи и заглянул в глаза, надеясь увидеть в них то, что послужит весомой причиной оставить меня дома. Он волновался и на этот раз не скрывал своего чувства.       — Да! Надерем им задницы! — мне показалось, что такой бурной задорности должно быть достаточно для воодушевления лидера. Не знаю, воодушевился он или нет, но пара тихих смешков все-таки слетела с его губ.       — Снизить напор и увеличить концентрацию, Районоко, — парировал мастер катан, давая заключительные наставления: — Помни об их повадках: они резко разворачиваются и вцепляются в корпус. Твоя задача — увернуться и пробить голову через глазницу, висок или нанести удар в основание шеи. Не дай им себя ухватить.       — Да, — кивая на каждую фразу лидера, я в порыве выкрикнула: — порубим их, как псов шелудивых! — возможно, это были мои нервы или волнение лидера так передалось ко мне, но я не могла перестать дергаться, словно меня удерживали, как бульдога на поводке, готового бежать напролом без лишней команды «фас». Кажется, Лео протяжно втягивал в себя воздух, уже сожалея о своем согласии в помощи им, признаться, совсем не нужной, ибо с таким количеством зомби они бы справились самостоятельно. Все же кивнув на мой воинственный посыл устроить черно-кровавое месиво вместо элегантного бесстрастного убийства ходячей мертвечины, Леонардо повел за собой, крепко сжимая в своей руке мою ладонь.       Бесшумно выбравшись из трейлера, мы, как и зомби, уставились на Майки, расхаживавшего по крыше со своей предвыборной программой:       — И как будущий мэр этого города, гарантирую вам, мои сограждане, снижение налогов до феноменальной отметки, равной нулю! — кучка мертвецов ревела и кряхтела в попытках дотянуться до зеленого кандидата. Активная черепаха со своими политическими взглядами воспринял это как одобрительный сигнал. — Да, да, но и это еще не все! — Майки поднял кверху открытые трехпалые ладони, призывая взбудораженную мертвечину дослушать его речь: — Отменяю все запреты на появление без штанов в общественных местах, — казалось, зомби и этому обрадовались. — И каждому по «кавабанге» в рот! — не знаю, что Майки имел в виду, но мертвая политически лояльная толпа отзывалась взаимным кличем на любое из предложений черепахи. Похоже, у Майки не было конкурентов и призовая ленточка с надписью «мэр» достанется ему.       — О-па, — протянул Рафаэль, увидев первого зомби, оторвавшегося от предвыборных речей его брата и направившегося в нашу сторону. Просчитав общее количество мертвечины, Рафаэль грустно констатировал — каждому достанется всего лишь по паре зомби; и с тыла двинулся в сторону тех, которые продолжали тянуть руки к Майки на крыше.       — Парни, да я как никогда чувствую себя суперзвездой, — Майки присел на корточки у края крыши и приветственно махал жаждущим его тела зомби, так же грациозно, как и первая леди из лимузина президента. Однако Рафаэль решил разогнать несанкционированное сборище, не дав бедолагам отдать свои голоса за Майки.       — Раф, — Майки, видя, как Рафаэль без зазрения совести проламывает первую попавшуюся под руку черепушку, попросил: — поаккуратнее с моими избирателями, и будьте любезны вот того, — он указал на особо упитанного зомби, — оставить мне.       Пока гигант в красном забавлялся с одним из мертвецов, кроша его череп кулаками, несколько из голосующих отвлеклись от Майки и пошли на нас. Первому, который вытянул в нашу сторону руки, Леонардо двумя взмахами катаны отсек конечности и отступил, позволяя мертвецу двинуться на меня.       Под пристальным взглядом лидера я сделала все так, как он меня и учил: подпустила зомби ближе, левой рукой обратным хватом вытащила из ножен «вакидзаси» и, стоя полубоком, коротким ударом от груди всадила острие лезвия в глазницу мертвеца. От внутреннего напряжения, которое передалось и телу, удар вышел с такой силой, что клинок застрял в черепной коробке, и пришлось упереться ногой в труп, чтобы извлечь свое оружие. Отступила на три шага назад, правой рукой вытаскивая длинный меч «тати», и средней частью лезвия со всего взмаха руки снесла голову второму подошедшему зомби.       Леонардо одобрительно кивнул, продолжая оставаться в стороне и следить за ходом боя. Все же в его ладони, повернутой от меня, я заметила полукруглый кончик тупого конца «куная». Он не готов был вот так просто подпускать ко мне мертвецов. Лидер страховал, и я была рада этому, зная, что в любой момент он придет ко мне на помощь, а сейчас позволяет в полевых условиях, но под пристальным вниманием, отрабатывать полученные навыки.       Я и раньше замечала одну особенность в поведении зомби, но сейчас полностью убедилась в этом. Было странным, что зомби отчего-то тянулись больше ко мне, нежели чем к черепахам. Если перед мертвецом вставал выбор идти либо на меня, либо на бо́льшую цель — двухметровую черепаху, то они выбирали человека. С чем это было связано — неясно. Но они и вправду нападали в основном на людей. Был ли это заложенный порыв к самоуничтожению, как и у хомячков-леммингов? Может, таким образом природой мутированного гриппа было заложено истребить самый главный вирус этой планеты — человечество? Ведь мы — дети Земли, вышли из ее колыбели и так жестоко поступали с ней. А теперь пожинаем плоды своей жадности и расточительства.       Но мысли прервал очередной зомби, направившийся в мою сторону, чье внимание больше не мог удержать заводной Микеланджело.       Лео в первую очередь учил следить за повадками. Вот оно сейчас рваными раскачивающимися движениями стремительно движется навстречу. Что-то в нем сбивает центр тяжести, заставляя при беге сильнее отклонять корпус тела в стороны, а в ногах нет пружинистости, словно сухожилия одеревенели.       Резкий маневр в сторону, и пока оно разворачивалось ко мне, я успела зайти за спину и вонзить «вакидзаси» в основание черепа, прокрутив рукоять меча на пол-оборота запястья для большей надежности, разрывая оставшуюся связь между позвонками.       Поступить так с живым человеком, вонзив лезвие в мышцу и прокрутив его, означало причинить тому бо́льшую боль от нанесенной раны. Когда-то давно чья-то рука так же поступила с Леонардо, оставив на его бедре характерную отметину в виде полукруглого белесого шрама. Такие раны сильно кровоточат и длительное время не заживают, однако место удара не было опасным для его жизни. Но, вероятно, очень долго напоминало лидеру о том враге, кто нанес его.       И снова очередную мысль прервал наступающий кряхтящий зомби. Леонардо двигался рядом с ним в стороне, вытащив катану из-за панциря, но того интересовала более сладкая добыча. Этот оказался на редкость прытким, пришлось проскакать от него на еще несколько шагов назад, подпустить ближе и ударом снизу под подбородок пробить черепную коробку мертвеца с неуемной активностью.       — Молодец, — на облегченном выдохе Леонардо дал свою первую оценку моим стараниям. На радостях он убил последнего приблизившегося мертвеца, отсекая тому голову, даже не глядя на него. На том и закончилась моя порция нежити.       Майки, спрыгнув с крыши трейлера, добил последнего и самого крупного из зомби. Убрав нунчаки за пояс, он будничным праздным тоном предложил пойти за покупками и, вальяжно обходя трупы, направился к разбитым дверям супермаркета.       Пока мы шли за Рафаэлем и Майки, Леонардо давал рецензию моим действиям. В целом, критики было немного. Сила моих ударов была невелика, и поэтому он показывал мне на катане то место, что было на пять дюймов ниже кончика острия, которое при ударе должно прикладываться к шее зомби. Давая понять: насколько тем самым это оружие может быть смертоносным, даже будучи не в самых сильных и крепких руках.       Ну да, мои руки-макаронины — это та правда, которая есть. Обидная или необидная — нисколько не важно. А важно то, что под руководством лидера их можно превратить в реальную убойную силу. Хотя не укрылось от взгляда и то, с каким напряжением далась лидеру эта наша тренировка с живыми противниками. Он продолжал беспокоиться, даже стоя практически рядом со мной, и сдерживался, чтобы позволить мне нанести удар, а не самому избавиться от угрозы. И за каждый этот раз я была ему благодарна. За все. ***       — Союз, справедливость и доверие, детка! — Майки вдруг взял за привычку выкрикивать девизы штатов баннерам, обозначавшим пересечение границ. Луизиана встретила нас холмистыми равнинами, покрытыми сосновыми лесами и пересеченными множеством рек.       Сонно озираясь по сторонам, лежа на татами, я не почувствовала того, как ночью Леонардо оставил меня. Каждые несколько вечерних часов братья меняли друг друга за рулем, и совсем скоро мы должны были приехать к назначенному месту и остановиться недалеко от города, к которому пролегал весь наш недельный путь.       Одевшись и так до сих пор не выйдя из сладкой дремы, я побрела с двумя кружками чая к водительскому отсеку.       — Не выспалась? — Лео принял из моих рук напиток, осторожно отпивая глоток горячей жидкости.       — Не-а, — щурясь, я засмотрелась на побледневшие желтые полосы разметки дороги, что мелькала впереди за окном, сливаясь в одну длинную линию, уходящую под днище трейлера.       — Извини, — произнес лидер, искренне каясь за прошлую ночь, полную его ласк. Пришлось накрывать лицо подушкой, глушившей мои стоны, пока он раз за разом доводил меня до сладостных конвульсий, целуя в самых откровенных местах.       — Извиню, если это повторится, — улыбаясь своим воспоминаниям, я прикрыла глаза, втягивая в себя запах ароматного чая. Лидеру тоже пришлось сдерживать свою звуковую реакцию, закусывая костяшки руки от получаемых ответных ласк.       — Поспи, есть еще пара часов в запасе.       Откинувшись на спинку пассажирского сиденья, я задумчиво рассматривала горизонт, за который уходило полотно дороги. Глаза закрывать не хотелось, да и, думаю, не стоило. Всего лишь пара часов, и нас будет ожидать новая цель, в которой мы должны найти хоть что-то, что приведет нас к Сэму. Мне не терпелось взглянуть на того, кого с такой непробиваемой надеждой ищет черепашье семейство. Вот же везучий человек! Надеюсь, удача ему не отказывала в своей милости и все эти годы он где-то там живет и ждет, пока мы его найдем.       Из колонок полилась музыка. Но внимание мое привлекла не она, а знакомый тихий голос, который ей подпевал. Палец Леонардо отстукивал по обитому кожей рулю ритм мотива, пока голова ниндзя еле заметно кивала в такт, а губы приходили в движение с куплетом. Оказывается, лидеру нравился рок. Осторожно развернувшись к нему, чтобы не спугнуть такое неожиданное открытие в виде поющего Леонардо, я, почти не дыша, вслушивалась в его голос:       — Who knows? (Кто знает?)       — Not me. (Не я.)       — I never lost control. (Я никогда не терял контроль.)       — You're face to face (Ты — лицом к лицу)       — With the man who sold the world… (С человеком, продавшим мир…)       Жаль, что так быстро прошли эти три минуты, в которых я застыла, словно в невесомости, следя за каждым движением его губ и мимикой лица.       Что-то было в нем такое, что сложно поддавалось описанию. Возникало ощущение, что он как будто был рад и не рад одновременно. Спокоен и, казалось, при этом возбуждён. Задумчив и вместе с этим сосредоточен.       Одной рукой, упертой в руль, он плавным движением прокрутил колесо, объезжая потерявшуюся на дорогах ходячую фигуру зомби, обращая на него внимание не пристальнее, чем на засохший куст у дороги, продолжая размышлять о чем-то своем. Но стоило обернуться на меня, и вся эта пелена легкой дымки печали развеялась в его глазах, и они снова засияли, искрясь улыбкой и тайной, что каждую ночь мы разделяли друг с другом.       Сью уже проснулась и начала суетливо творить нам завтрак. Уже знакомое поведение девушки, выражавшееся в бурной активности над чем-либо, говорило о ее волнении, которое она пыталась перенаправить в действия. Мы уже знали, что нас ожидает впереди: очередной город, в который мы въедем, как в монолитный бетонный склеп. Войдем в безжизненное опасное здание и сделаем все, что сможем, для того, чтобы оправдать наши надежды.       После пребывания эти несколько дней в спокойном уюте движущегося дома выходить в эпицентр опасности было еще более нервозно, чем обычно. Казалось, это чувствовала не только я, хотя на лицах братьев не проскальзывала даже тень волнения или тревоги. Только собранность и суровая черепашья уверенность в своих силах и намерениях. Рядом с такими существами было не страшно даже попасть в центр воронки смертельного торнадо с милым женским именем.       Сигнал из навигатора сообщил, что до цели остались считанные мили. Нашего прибытия ожидал небольшой городок, индустриальное развитие которого пресек катаклизм из нашествия зомби. И теперь мы ехали по пригороду между ровных линий отстроенных одноэтажных домов, так похожих друг на друга, которые не успели распродать. На заросших газонах тут и там красовались красные таблички «на продажу», вбитые на колышки у низких деревянных заборов.       Возникало ощущение, что это лишь пустые декорации, и стоит всей этой бутафории упасть, как перед нами откроются страшные и немыслимые кровавые сцены. Но пригород был пуст, безжизнен и по-неприятному тих. Ни одного следа и намека на то, что здесь кто-то когда-то жил.       К моменту, когда мы въехали в город, я окончательно взбодрилась и все так же сидела на переднем пассажирском сиденье возле Леонардо, пристально следя за радаром и редкими серыми точками на нем. Городок оказался небольшим, но явно в нем планировалось грандиозное расширение, судя по количеству недостроенных зданий и пустырей, заставленных бетонными плитами и торчавшими из них проржавевшими сваями.       Прошло пятнадцать долгих минут, в которые каждый из нас недоверчиво всматривался в безмятежные улицы и переулки, и мы наконец припарковались у длинного одноэтажного кирпичного здания.       Рафаэль и Донателло первыми пошли на разведку, пока мы, идя позади них широкой линией, пытались высмотреть по сторонам угрозы. Ведь не бывает так, чтобы город был действительно пуст: ни мертвецов поблизости, ни зверей, ни птиц. Сейчас я была бы рада даже назойливой мухе или раздражающему писку комара у лица, чтобы хоть как-то разбавить эту тишину. Дон выглянул из раскрытых дверей здания и кивнул нам, чтобы мы пошли следом.       Доводчики на двери плавно захлопнули полотно, и перед нами предстала внутренняя целостность всех стеклянных витрин и окон, отдаваясь во мне очередным уколом беспокойства. И тут было слишком все хорошо. Но встающие дыбом волоски на теле предупреждали о чем-то. Не сказала бы, что у меня есть некий дар или способность предвидеть, но свербящая тревога ведь не могла взяться из ниоткуда.       Главный квадратный холл разветвлялся на два коридора по обе стороны от него, а по центру его под большой стеклянной преградой было то, что заинтересовало гения. Он, как зачарованный, рассматривал литые изгибы некоего механического изделия, смахивающего на полукруглую сферу, разрезанную вдоль. А поблизости не было привычной для нас стойки ресепшена. И где теперь искать нужный нам системный блок компьютера? Походив из стороны в сторону, опасливо заглядывая в длинные широкие проемы коридоров, я гадала, сколько же нам потребуется времени, чтобы проверить все залы.       — Не думаю, что нам стоит разделяться. Лучше пойти в одном направлении, — Лео озвучил ответ на наши мысли, вглядываясь вдаль то вправо, то влево.       На Дони была возложена задача выбрать верное направление. И он выбрал. Мы пошли направо, заходя в каждую из комнат, больше походивших на аудитории, заполненные всевозможными техническими приборами. С первым системным блоком, найденным нами, Дон провозился недолго, но так и не нашел искомое упоминание о Сэме. Сью, сидевшая возле него все это время, кивнула и, опираясь о плечо Дони, поднялась с колен, бодро заверив, что у нас еще впереди много всяких штук, в которых тому предстоит залезть, и торопливо погнала нас осматривать другие помещения.       Раф с Майки осматривали два соседних зала, а мы с Лео направились дальше. Ниндзя — большая зеленая отмычка — не стал церемониться с запертой дверью и приложился к ней ударом с плеча. Деревянный косяк хрустнул, разлетаясь на щепки, и «сезам» открылся. Лидер шел спереди, выискивая взглядом хоть что-то, что напоминало бы компьютер, но, кроме запылившихся раритетных радиоприемников, так ничего и не нашел.       В следующем помещении нам улыбнулась удача. Под толстым слоем пыли в дальнем углу Лео нашел ноутбук. А ведь я прошла мимо этого места и даже не заметила его, лежавший практически на самом видном месте. Чувство разочарования в себе кольнуло в затылок. Сам воздух, словно осуждая, стал неприятно тягучим и тяжелым. Возникло желание как можно скорее покинуть эту комнату. Будто почувствовав это, знакомая рука обвила ладонь, выводя из необычного онемения, покалывающего кончики пальцев.       Мы решили сделать проще — просто притаскивать Дони все системные блоки, которые найдем. Он поочередно подключался к каждому из них, а Сью расхаживала вдоль от стены к окну, наблюдая за гением, и нервозно покусывала пальцы.       — Пусто, — в очередной раз констатировал Дон, отодвигая от себя системный блок, и Майки, сгружая перед ним следующий, отпихивал «эйпловскую» продукцию с пренебрежительным: — Адиос, надкусанный.       — Похоже, тут все, — Рафаэль стряхивал с рук пыль, призывая: — погнали в левый. — И не дожидаясь нас, гигант в красном пошел вперед, проламывая с ноги очередную дверную преграду.       В коридоре стало значительно легче дышать, но гудящий шум в ушах мешал воспринимать любые другие звуки.       — Что такое? — Лео приблизился и с беспокойством смотрел на меня. Как оказалось, я пропустила два его вопроса. Странное чувство никак не хотело меня покидать, ввергая в заторможенное и вялое состояние. Его большой палец прошелся по холодному лбу, стирая вдруг выступившую влажную испарину, и на лице лидера отразилось подозрение. — Пойдем, — он взял меня за руку, и я уже поняла, что он захотел отвести меня обратно в дом.       — Нет, нет, все хорошо, — я выбралась из захвата широкой ладони и в довесок к своим словам постаралась выдавить самую уверенную улыбку, на которую была способна. — Просто задумалась.       Отчасти это было так, но я не думала, что та возникшая из ниоткуда и давившая собой внутренняя тревога так сильно скажется физически: как будто я не спала несколько суток и усталость наконец брала надо мной вверх. Я мотнула головой, прогоняя дурное состояние, а лидер, как всегда, взвесив все «за» и «против», нехотя кивнул в знак согласия.       Рафаэль прошел мимо нас, неся в руках аж два найденных глянцевых блока, сообщая, что там в конце остался последний зал.       Весть утешила, потому что все вокруг здесь странно на меня влияло, и я никак не могла понять — в чем же дело? Почему тут так тревожно, чуть ли не до панического страха? Ведь не было же угрозы, всего лишь пустое здание и куча всякого хлама.       Но только чуть не упав, я заметила, как стукнулась об лидера, который дожидался, пока я подойду к нему. На мое счастье, он стоял полубоком, и оттого лицо встретилось с его мускулистым плечом, а не с твердым панцирем.       — Ты странно дышишь, — Лео приобнял за плечи и склонил голову набок, а синие обеспокоенные глаза изучали чуть побледневшее лицо.       — Нет, нет, просто одышка, тут душно и очень пыльно, но все хорошо, — эти слова вырвались на автомате, о сути фразы я даже не задумалась, выпалив первое, что пришло в голову. Взяла Лео за руку, ободряя его, и мы пошли на поиски «надкусанных» в самый дальний конец коридора.       С каждым новым шагом действительно становилось сложнее дышать, зрение на краткие секунды плыло, но вновь возвращалось в норму, и с этим опасение лишь только усиливалось. С каждым шагом мы приближались к цели, но коридор отчего-то становился только длиннее, отдаляя от меня дверь. Пугающие причуды воображения учащали пульс, заставляя сильнее биться сердце. Хотелось поскорее избавиться от этого дурного чувства, но нам было нужно продолжать поиски, и поэтому необходимо взять себя в руки, собраться и продолжать идти, переставляя ноги, какими бы тяжелыми ни казались сделанные шаги.       «Да что со мной?» — взбурлило негодование на свою вялость и потерянность. Я чувствовала себя совсем не на все сто баксов. Может, дело было в реакции организма на ранее пережитый стресс от столкновения с зомби лицом к лицу, и только сейчас этот запоздалый посттравматический синдром вдруг решил объявиться. Лео выпустил мою руку, отошел дальше и выбил дверь. Этот хлопок болью отозвался в моей голове. Яркие разноцветные точки заплясали перед глазами, и оттого пришлось резко остановиться, опереться о стену и зажмурить глаза.       Лидер вошел в зал, прошел вперед, оглядываясь по сторонам, но тот оказался пустым. Как в замедленном фильме, Лео разворачивался ко мне, по движению его губ я понимала, что он что-то говорит мне, но слышала лишь шум в ушах, как от накатывающих прибрежных волн, и гулкое эхо бьющегося сердца. Попытавшись глубоко вздохнуть, почувствовала вдруг, как накатывает тошнота. Я прикрыла глаза, казалось, только на долю секунды, но, на удивление, кожей лица почувствовала неровность пластрона. Как Лео мог так быстро сократить между нами расстояние?       Болезненная слабость сковала каждую мышцу, и из последних сил я вцепилась в Леонардо.       — Плохо, — просипев в грудь Леонардо, я поняла, что если отпущу его, то и вовсе не смогу удержаться на ногах. Пальцы лидера нащупали бьющуюся жилку на шее, тот ритм, что он почувствовал, заставил Лео без слов поднять меня на руки и поспешить к Дону и Сью. Пока я безвольно лежала в его объятьях, потолочная плитка, на которую был устремлен мой взгляд, стремительно потемнела, и все вокруг заволокло мглой. ***       — Сью, — подбегая, Лео трижды позвал притихшую девушку, прислонившуюся к оконной раме, и только на четвертый раз она обернулась на его встревоженный зов стеклянным потерянным взглядом. Лидер тут же уловил схожую странность в поведении Сью, как и у Евы: заторможенность реакции, вялость, бледность и потерю координации. Девушка попыталась оторваться от опоры, но ее ноги подкосились, и она сползла по стене.       — Дон! — окрикнул Рафаэль, видя падение Сью.       Благо реакции младшего брата не подвели, и он успел на лету перехватить Сьюзан. Донателло в недоумении рассматривал потерявших сознание девушек в их руках. Достав портативное устройство, снабженное всевозможными датчиками, он выставил его перед собой, нажимая известную только ему комбинацию клавиш. В эти секунды гениальный мозг черепахи обрабатывал те же исходные данные, что и устройство в его руках. Надбровные дуги сошлись, губы поджались в тонкую напряженную линию, концы фиолетовой повязки то и дело колыхались при отрицательных махах его головы.       Все трое братьев замерли в ожидании, зная, что этот процесс нельзя нарушать. Их брат, видя перед собой то, что не могли видеть остальные, перечеркивал красными невидимыми линиями все гипотезы и предположения на воображаемой графитной доске.       Моргнув, Дон поднял глаза на Лео, и в этой золотисто-карей глубине на мгновение мелькнул испуг. Черепаха уже знал, в чем было дело, а последовавший короткий сигнал из портативного девайса подтвердил его догадку, и Дон выдал полушёпотом ответ:       — Метан.       Холодок пробежался по внутренностям Лео, и он инстинктивно сильнее прижал к своей груди Еву.       — На выход, — лидер поочередно взглянул на братьев и добавил: — очень осторожно.       — Если мы тут что-то заискрим, то на хрен подорвёмся, — Рафаэль озвучил мысли вслух и оглядывался по сторонам, выискивая то, что может хоть как-то быть сопричастно к взрыву. Но здание было обесточено, и им оставалось только самим не спровоцировать искру.       — Принял, отбой искрометным шуткам, — Майки присел и выложил из рук системный блок, крадучись подобрался к двери и открыл ее для Лео и Дони, чтобы те поскорее вынесли девушек на свежий воздух.       Внутренняя цикличность вентиляции трейлера обдавала прохладой. Дон дал лишь три коротких поспешных указания:       — Уложить, обтереть лицо и растирать конечности.       Сью первая пришла в сознание и, хмурясь от боли в голове, удивленно смотрела на нависшего над ней Донателло.       — Вы надышались метаном, потеряли сознание, налицо первая стадия отравления, все будет хорошо, — он продолжал обтирать уже сухой тканью влажное лицо Сьюзан, приговаривая, что совсем скоро ей полегчает.       — Первая? — приложив дрожащую руку ко лбу, она скривилась от подступающей тошноты. — А по всем ощущениям аж целая вторая. — Дон продолжал растирать отогретую ладонь девушки, но делал это скорее в качестве извинения за свою неосмотрительность, шепча, что ему очень жаль.       — Ладно тебе убиваться, — слегка боднув брата в плечо, Рафаэль присел возле Сьюзан и укрыл ее красным кашемировым пледом, что та некогда подарила ему, — она у нас во какая, — подмигнув ей, продолжил, — даже из газовой камеры живой выйдет. — И мотнув головой в сторону лидера, молчаливо призвал Донателло переключить свое внимание на другую жертву отравления бесшумным убийцей.       — Почему не просыпается? — Леонардо с волнением нетерпеливо задал вопрос то ли себе, то ли подошедшему Дони, натужно выдохнул и продолжил разглаживать пальцами бледное лицо Евы, пока Майки активно натирал икры девушки, пытаясь тем самым разогнать кровь по телу.       Донателло уже знал, что ответить лидеру, поскольку успел просчитать в уме формулу из переменных: времени, массы тела, среднего количества вздохов, объема помещений и содержания в нем паров метана; но что-то подсказывало ему, что ответ в виде процентного соотношения вероятности не стоит говорить. Поэтому выдавил из себя утешительный прогноз:       — Скоро.       Леонардо то и дело пригибался к девушке, улавливая ее мерное, казалось, даже поверхностное дыхание. И тут она наконец глубоко вздохнула, чуть приоткрывая губы.       — Так и знал, щекотушки помогут, — обрадовался Майк, растягиваясь в победоносной улыбке.       Ева приходила в сознание, но не так быстро, как Сью. Пока она выплывала из забытья, пытаясь сфокусировать на нем взгляд, внутри него наконец разжались тиски, сдавливающие грудную клетку. Ему было плевать, что братья услышат все те нежности, с которыми он обращался к любимой. Ему было важно, что именно она его слышит и даже пытается улыбнуться в ответ, в промежутках болезненно хмуря лицо.       Дон, перестав нависать над старшим братом и лежавшей под ним девушкой, неуверенно оглянулся по сторонам, словно пытался найти себе более полезное применение, и отправился к кухонному уголку. Обыскав все шкафчики, он извлек пару белых пластиковых банок и стал готовить абсорбирующий коктейль из лекарств.       Он ненавидел каждую секунду, когда терялся и не знал, что делать. Бывало это редко, и он уже практически забыл, каково это — испытывать страх оттого, что подвел тех, кто на тебя рассчитывал.       Донателло знал, что умен, а также знал, что благодаря этой особенности мог принимать быстрые и взвешенные решения, рисуя перед глазами схемы всех вариантов и исходов событий. Всегда был горд тем, что мог выявить практически все опасности и заранее продумать для них план решения. Но бывали моменты, когда он понимал, что оплошал, и на ту единственную короткую минуту терялся, не зная, что предпринять.       Да, многим другим требовалось гораздо больше времени, чтобы оценить или даже понять, что они в засаде или что-то упустили. Но он — не другие. И для него даже одна секунда растерянности недопустима.       Чертов метан — газ, не имеющий запаха, который долгое время, по сравнению с организмом человека, не влиял на их состояние, и поэтому никто из черепах не учуял опасность. А ведь он должен был и это предусмотреть. Но кто же знал, что так выйдет? Никто не знал. Но он обязан был заблаговременно учесть и этот вариант.       И теперь он не знал, как посмотреть Лео в глаза. Точнее, мог, но не желал столкнуться с холодным осуждением. В такие моменты он шел к отцу, зная, как мастер был строг к ошибкам, и после, уже как отец, сменявший гнев на милость к своим детям, давал мудрые и не всегда логичные наставления. Но они успокаивали, по крайней мере, тем, что их говорил отец всегда с сочувствием и пониманием. И Дон глубоко внутри себя знал, что даже если вдруг он не сможет что-то придумать или решить, то придет отец и поможет увидеть проблему с другой стороны. Это вселяло уверенность. Даже само знание, что сэнсэй ждет их дома, придавало ему ровно столько сил, чтобы хватило справиться с угрозами и врагами по ту сторону канализационного люка.       Но вот с Лео все было иначе. Лидер считал, что каждый винтик механизма должен четко работать, исполняя свою роль, что промах одного — это промах каждого. Донателло был согласен с ним и с тем, что необходимо вычленять слабое звено и применять к нему особый подход: больше тренировок, больше испытаний, никаких поблажек. Все правильно и логично. Одно лишь его коробило — он еще какое-то время будет видеть холодный колючий упрек в глазах брата. Но благо те сейчас обращены с заботой на девушку, которую он усадил рядом со Сью на диване, кутая в одеяло.       Он нес лекарство, сдобренное миндальным сиропом, надеялся, что им понравится вкус, скрывающий горькость абсорбентов.       Лео, перехватив стакан из его рук, поил отраду глаз своих; собственно, то же самое сделал и Раф. И глядя на них, Дон ощутил себя здесь лишним. Хоть и раньше ему не раз приходила в голову эта мысль, он все же понимал, что их жизнь была выстроена в квартет. Они знали свое предназначение, включавшее в себя четыре элемента в виде братьев-черепах, спасающих Нью-Йоркских жителей от разного дерьма, что кишело в подворотнях. Но сейчас отчего-то почувствовал себя уязвленным в своей несопричастности к этому домашнему клубку.       — Погнали, Дон, — Майки, стоявший у двери, звал того на выход. Да, еще несколько неисследованных им компьютеров продолжали лежать в наполненном метаном здании, и Дон направился следом за младшим братом.       Они молча вошли в пустынное помещение, подошли к груде разбросанных системных блоков, и Дони занялся работой, с особой осторожностью подключая провода к разъемам питания.       По понурым плечам гения можно было без слов оценить отсутствие результата, на который они все так надеялись в очередной раз. Дон поднялся с колен, рассматривая лежавшую у его ног брендовую технику, и еле слышно выругался, признавая провал. Две неудачи подряд за один день словно выбили дух из его тела. Сейчас он пойдет к остальным, сухо и кратко скажет, что ничего не нашел, и только ближе к вечеру запрется в своей каморке, где будет до глубокой ночи разбирать и собирать приборы как единственное, что помогало ему не погрязнуть в гнетущих мыслях.       Звон разбившегося стекла заставил вздрогнуть плечи Донателло. Мозг уже сообразил в тот момент, что стекло не искрит и не вызовет закономерный взрыв, а рефлексы ниндзя толкнули его тело вперед на поиски источника звука.       В холле он увидел загадочно довольную улыбку Майки и разбитую им витрину.       — Майки? — Дон не всегда понимал поступки своих братьев, порой лишенные какой-либо логики, но младший таким вандализмом явно чего-то добивался от него.       — Мое проклятье — видеть влюбленные взгляды, — Майк развел в стороны руки, широким жестом демонстрируя себя, и продолжил: — и ты, мой яйцеголовый друг, явно влюбился в то металлическое яйцо.       Младший указывал пальцем на объект его былого пристального внимания. Дон с первых минут оценил то чудо, что находилось в стеклянном гробу на высоком постаменте, так бережно замурованном от всех внешних вредоносных факторов. Это была последняя модель радара с серийным номером «кей шестьсот шестьдесят». Идеальное творение, и таких больше не делают. Наткнуться на это технологическое диво было той еще несравненной удачей.       — Черт, если мы не утащим к нам эту детку, Дон, то я в тебе серьезно разочаруюсь.       Кивком заверив брата в согласии, Дони и сам не был готов к третьему разочарованию на сегодня. Бережно смахнув осколки с титановых пластин, в четыре руки братья переместили добычу домой.       Дома же гению пришлось уводить взгляд от Сью, чтобы не видеть, как тухнет надежда в ее теплых глазах, молча брать у девушек анализы крови и так же сухо сообщать, что показания результатов оказались в пределах нормы и опасности их здоровью нет.       И теперь ему необходимо было как можно скорее увести трейлер из этого метанового городка. Майк был рядом, сверялся с картой и прокладывал в навигаторе очередной маршрут. До самого вечера их пути он бесперебойно о чем-то говорил. Уж такая была особенность младшего брата — он считал, что в унынии недопустима тишина, оттого и вытравливал своим голосом все зудящие мысли в голове Донателло.       Трейлер был припаркован на небольшой лесной опушке, совсем рядом с дорогой. К вечеру все признаки отравления прошли, оставляя после себя лишь легкое головокружение, и Сью и Ева уже спали в своих комнатах.       Рафаэль отправился на поиски дичи, совсем не смущаясь сгущающегося сумрака, Майк ковырял палкой угли, подбрасывая дрова в огонь, чтобы после поджарить зефир, а Дони заперся в своей лаборатории.       Последствия сегодняшнего дня отдались в лидере, как и предполагалось, отрешенностью и молчанием. Сидя на поваленном дереве вдалеке от костра, он раз за разом прокручивал события в памяти.       Однажды в одном из туннелей канализации произошла утечка взрывоопасного газа. Как выяснилось позже, на самочувствии мутированных черепах он сказывался далеко не сразу и не с теми ожидаемыми последствиями: лишь только легкие головные боли и общая слабость, а вот вся мелкая живность, обитающая в туннелях, стремительно умирала от отравляющего метана. Газ не имел запаха, и даже сэнсэй не сразу учуял его, когда пары проникли и в их логово, лишь каким-то чудом не возгоревшись.       И сейчас Леонардо негодовал. И вовсе не на Дони, хотя тот, косясь на него целый день виноватыми глазами, думал об обратном, видимо, потому, что это он был увешен датчиками, способными определить даже несварение желудка у пролетающего над ними голубя.       Леонардо испытывал гнев частично на себя, так как это была его ответственность — распределять задачи между братьями в обнаружении всех потенциальных угроз. И он должен был при первом же подозрении что-то предпринять. А он, чтоб его, продолжал таскать за собой Еву по всем этим залам, пока она вдыхала в себя эту дрянь.       Остаток его гнева был обращен на капризы судьбы, будь она неладна. Одна маленькая случайность — и все, что он так любил, поглотил бы огонь. Но он не мог предусмотреть всего. Никто не мог. И от этого он злился еще пуще на непрогнозируемые перипетии фатума. Визг тормозов, мокрая дорога — и пешехода сбивает машина. Забытые кем-то открытые ставни, грёбанная случайность — и выпавший ребенок из окна. Спелая вишня, хлопок, испуганный вздох — и вот уже забита трахея, лишая кислорода.       Никто не мог купить себе страховку на безопасность. И он не может уберечь от всего.       В тусклом свете луны маленькая черная точка двигалась к своей цели, взбираясь на огромную зеленую гору, что преградила собою тропу. Потерянный муравей блуждал по стопе Леонардо, не в силах найти известную ему дорогу. Лидер не был жесток к крошечному существу. Мы все лишь беспомощные песчинки в круговороте жизни. Маленькое создание скатилось с его стопы и как ни в чем не бывало продолжило свой путь под равнодушным взглядом существа, куда более могущественного, чем оно.       — Поговори с ним, — недавно вернувшийся с охоты Рафаэль увлеченно разделывал кролика неподалеку от лидера. Не глядя на брата, он добавил: — Он считает себя виноватым.       — Это не так, — так же тихо и устало ответил ему Лео. Ему сейчас не хотелось ни с кем вести беседы, нахлынувшая утомленность от всех переживаний этого дня не располагала лидера к утешениям. Уже второй раз он видел перед собой бескровное лицо Евы, в прошлом надеясь, что такого больше не произойдет. Но произошло. Опять.       — Ага, только не забудь сказать ему об этом, — Рафаэль обтер сталь разделочного ножа о кусок ткани и понес тушки к костру.       Лео прикрыл глаза, растирая пальцами лоб, и признал, что добытчик кроликов был прав. Дони тоже было несладко, он смог уловить его испуг, и, вероятно, тот продолжал сидеть и грызть себя за оплошность. Его младший гениальный брат, с виду не имеющий чувств, состоящий практически из одной рациональности, был не из тех, кто побежит за утешением. Но понурый мастер катан осознавал, что тому сейчас было так же паршиво, как и ему.       Собравшись с мыслями, Лео — как старший брат и лидер этой семьи — должен был первым сделать шаг навстречу. Неважно, что сейчас хочется ему. Он должен поступать так, как велит его долг. Поднявшись с места, Лео пошел в дом.       Дверь лаборатории оказалась не заперта. На полу в тусклом свете мониторов возле разложенных различных деталей сидел спиной к нему Донателло. Лео должен был поделиться с братом своими мыслями, объяснить ему, так же, как и себе, что есть вещи, к которым они не всегда могут быть готовы, над которыми они, увы, не властны. Утешать у него, в отличие от двух других братьев, выходило не лучше, чем проведение операции паралитиком. Но все же ему необходимо было это совершить.       — Мы давали слово, что не подведем их, но подводим, — при звуке голоса лидера Донателло, казалось, чуть заметно вздрогнул и безэмоционально ответил:       — Знаю.       — Они не такие выносливые, как мы, — Лео обращался к недвижимому панцирю своего брата, надеясь, что не делает хуже своими словами, но не знал, как иначе до него донести ту суть, которую хотел.       — Знаю.       — Их сложно уберегать, — лидер сделал шаг вперед, окончательно погружаясь в прохладный мрак помещения.       — Знаю, — все с той же пустотой отозвался ему брат.       — Ты ни в чем не виноват, — приблизившись, Лео коснулся плеча Донателло, желая, чтобы хотя бы этот жест помог обратить на него внимание. На этот раз гений молчал, не давая ответа. Видимо, явно был не согласен с его утверждением.       Дони редко с ним спорил и, как сейчас, свое несогласие выражал тишиной. В прошлом это не мешало гению поступать так, как тот считал нужным, оттого Лео и переживал. Но не потому, что Дон саботировал его приказы, а напротив, выполнял их, но тем путем, каким выбирал для себя сам. Он не тратил время на объяснения своих поступков, считая их до очевидности логичными и оптимальными. Леонардо беспокоило лишь то, что Дон за всей своей прагматичностью упустит главное — что он не машина, а такое же живое чувствующее существо, как и они все, имеющее право на ошибку.       Глубокий тяжелый выдох лидера утонул в темноте лаборатории, и вместе с этим его озарило. Медленно, вспоминая правильную последовательность слов, Леонардо стал цитировать высказывание, которое когда-то слышал от отца:       — Достойный человек не может не обладать широтой познаний и твердостью духа. Его ноша тяжела, а путь его долог. Человечность — вот ноша, которую несет он: разве она тяжела? Только смерть завершает его путь: разве он долог?       — Конфуций? — спросил Дони, и в этом вопросе Лео почувствовал грусть и улыбку. Не видя лица брата, лидер точно знал, что тот сейчас так по-знакомому вопросительно приподнимает надбровную дугу под маской.       — Да, так бы, наверное, сказал отец, — пожал плечами Леонардо.       — Да, так бы и сказал, — задумчиво протянул Дони, разворачиваясь к брату лицом, — а потом бы добавил: «Три пути ведут к знанию: путь размышления — это путь самый благородный, путь подражания — это путь самый легкий, и путь опыта — это путь самый горький».       Леонардо кивнул, припоминая и эту фразу сэнсэя. Отрадно было осознавать, что отец по-прежнему с ними: в мыслях, словах, поступках и делах. Лео протянул открытую ладонь к брату, и тот, ухватившись за нее, поднялся с пола. Поджимая губы, лидер вглядывался в родные глаза, надеясь увидеть там хоть толику облегчения. Увидел, и оттого кончик его губ дрогнул в улыбке.       — Лишь когда приходят холода, становится ясно, что сосны и кипарисы последними теряют свой убор, — шепеляво проговорил Майки, дожевывая зефир.       Стоя в проходе, он с интересом наблюдал за душевной беседой двух старших братьев, тех самых, что скупы на откровения. Встрепенувшись, указывая обугленной веточкой в сторону Лео и Дони, он сменил скопированный тон старца на прежнюю юную задорность:       — Кстати, о птичках, у нас закончился еловый освежитель воздуха. Поэтому завтра я первый в очереди на туалет.       — Майки… — два брата в солидарности закатили глаза, но тот их уже не видел и по коварному замыслу знал, что получил именно ту реакцию, на которую и рассчитывал. ***       — Тормози! Тормози! Тормози! — заорала Сью, припечатавшись к стеклу головой, пока «Тартаруга» с визгом стремительно замедляла ход.       Все, кто сидел, остались в сохранности, а вот те, кто стоял и не обладал навыками ниндзя — позорнейшим образом шмякнулись на попу. Ну, такой была только я одна. Даже механический кот, казалось, покачал головой, сетуя на несчастного человека, вынужденного передвигаться только на двух конечностях.       Сью, не отвечая на вопросы черепах, выбежала из трейлера и помчалась по дороге назад. За ней сиганул в проем Рафаэль, а вскоре и Майки.       — Дон, что с радаром? — спросил Лео, поднимая меня с пола и гладя рукой ушибленное мягкое место.       — Ничего и никого, — растерянно озирался по сторонам Донателло.       Как выяснилось, Сью узнала знакомую вывеску и со странным блеском в глазах повторяла на ней испанскую надпись:       — Путно дэ энкуэнтро…       — У тебя какие-то личные счеты с этим попугаем? — Майки пытался понять, что именно из изображенного на потрёпанном баннере так привлекло внимание Сью. То ли это был цветастый улыбчивый попугай, то ли знойная красотка, на чьем плече он и сидел.       — Место встречи, — пояснила Сью, обращая к нему лицо, полное восхищения.       — Ага, — качнул головой Майки, — но все равно непонятно.       — Это их с Сэмом первое место встречи, — Рафаэль приоткрыл для нас занавесу тайны и расшифровал затертые временем буквы: — трёхзвёздочный мотель.       Мы все собрались вокруг Сью, изучая цветастый указатель, решив, что нам стоит проверить и это место.       Проехав с трудом по ухабистой извилистой дороге, мы заехали на узкую стояночную площадку. Трёхзвёздочный мотель растерял за годы запустения все свои звезды. Встречающий нас фасад бревенчатого длинного двухэтажного дома был с виду устойчив. Все внутри соответствовало испанскому стилю, за тем лишь исключением, что свойственные ему сочные тона поблекли.       Сью, пренебрегая всеми правилами и запретами, уже бежала по лестнице на второй этаж.       — Постой, — догнавший ее Рафаэль успел перехватить запястье девушки, мешая дотянуться до ручки двери, — давай-ка сначала я, — и Раф без труда вскрыл замок силой ниндзя-плеча-отмычки.       Вполне себе обычный двухместный номер. Хотя по рассказам Сью он представлял себе это место иначе.       — Погоди… — до него вдруг дошла несостыковка его восприятия истории и реальности, которую он увидел, — это значит: в первый день вашего знакомства вы спали в одном номере?       — Путаница с бронью, — Сью отмахнулась рукой, продолжая увлеченно выискивать что-то глазами, трогая попутно запылившийся комод, местами отошедшие от стен обои, перекошенную настольную лампу и прочие предметы скудного интерьера.       — И после этой путаницы у вас всё и закрутилось? — прищурившись, Рафаэль наблюдал за очарованной девушкой, сметающей пыль с изголовья кровати.       — Ага, — протянула довольная девушка, нисколь не обращая внимание ни на что другое, кроме содержимого этой комнаты.       — То есть, совместный чудный вечерок в компании с «мохито» и… всё? — отчего-то не унимался с расспросами Рафаэль, оценивая узкое расстояние между двумя спальными местами.       — Угу, — Сью присела на кровать, поднимая за собой маленькое облачко пыли, и обвела контур подушки.       Рафаэль не стал озвучивать свои домыслы, в которых он вдруг засомневался в описании Сэма, как «принца на белой Хонде». У любого бы мужчины дрогнуло в штанах, окажись он так близко после пары «мохито» от такой, как Сью.       Но здоровяк оставил девушку наедине с ее воспоминаниями и решил обследовать другие комнаты на возможные угрозы. Мотель был небольшой, всего-то лишь дюжина маленьких комнат, что занимали весь второй этаж, и в каждой из них было пусто.       А вот на первом этаже дела складывались намного лучше. Бильярдный стол призывно молил разбить на нем цветные шары. За деревянной стойкой бара ровной линией были выставлены стеклянные сосуды на любой вкус среднестатистического потребителя алкогольных напитков. Кожаные диваны вдоль стены, вероятно, были упруги и удобны. А вид из окон, не считая пустого бассейна, был прекрасен. Хоть это и не была Испания, но, выражаясь их языком, черт побери, вечер будет — перфекто       Притащив из дома целое ведро со льдом, Раф извлек из полок початую бутылку виски, уселся на барный стул и по-хозяйски разложил возле себя стакан, наполненный янтарной жгучей жидкостью, граненую пепельницу, измятую пачку сигарет и приступил к наслаждению вечером, искоса поглядывая на свое семейство.       Майк с Дони гоняли шары по зеленому сукну, Леонардо, чтоб его, не отлипал от девчонки, примерявшейся к кию. Ну да, придется ей лечь на стол, чтобы смочь сделать удар с центра поля. Бинго! Старший братец думает, что никто не видит его лапищу на ее попе. Усмехнувшись в стакан, дающий руке прохладу ото льда и жар горлу от виски, Рафаэль наткнулся взглядом на буклет, лежавший в стороне. Очередная цветастая реклама, обещавшая умиротворение и спокойствие в уединенном сосновом бору нового лакшири-отеля, расположенного в аккурат на берегу озера. Какой-то придурок с куриной лапой вместо рук исписал своими каракулями блондинистую мордашку, рекламирующую отель. Жаль, а неплохая была бы фантазия на ночь.       Отбросив буклет в сторону, Рафу пришлось подняться за очередной бутылкой виски. Пачка сигарет с красной буквой «М» незаметно закончилась, но Рафу было лень идти за новой.       — И, между прочим, — Сью возникла под боком, как маленький дикий ураган, принесший с собой аромат сирени, — в нашу первую встречу Сэм вел себя, как настоящий джентльмен! И пальцем меня не тронул! Запрещаю тебе думать о нем плохо!       — Воу, — Рафаэль не ожидал такого напора, хотя должен был уже привыкнуть к своему маленькому командиру. — Эй, Дон, — окрикнув брата, Раф попросил: — сделай-ка девочкам по «дайкири».       — Знаешь же, чем меня успокоить, — насупившись, но утихомиривая праведный гнев, Сью поудобнее уселась рядом с Рафом на соседнем стуле. Очередное свое удовольствие он скрыл за новой порцией огненной жидкости.       В их комнате, вопреки надеждам Сью, не оказалось ни одного намека на Сэма. Рафаэль был готов к этому, но не смел признавать в себе ни одной мысли на тему, что их друга может уже не быть в живых. Если один его друг так настойчиво верит в чудеса, то, чтоб его, он будет верить вместе с ним.       Дон был не прочь разделить с Рафаэлем пару стопок виски и скудных по-мужски сухих тостов: «за нас», «за вас» и «за Техас», куда, собственно, они и направлялись. Майки предпочитал взрывные цитрусовые коктейли, намешивая в них столько всего разного, что даже Рафаэль опасался пробовать их на вкус.       Сью, казалось, успела разомлеть от второго бокала, но настойчиво требовала продолжение. Этому алко-лидеру было сложно отказать, и Дон, примерив на себя роль бармена, готовил напитки и выслушивал сбивчивые речи каждого. Но черт, этот мозговитый мог улавливать одновременно ход сразу нескольких бесед.       — Ох, и по краю же ты его пустишь, — пробубнил себе под нос Рафаэль и не удержался от смеха, глядя, как Ева протягивала пластиковую трубочку ко рту непреклонного Леонардо, чтобы тот отведал «голубую лагуну». Лидер пригубил, посмаковал и, черт, попросил добавки. Появись она раньше, лидер был бы не такой занозой в его заднице. Этот паренек редко позволял себе расслабляться во всех смыслах того слова.       — И я ему такая говорю — не-не-не, шрапнель из твоего зада я доставать не буду… — Сью, завалившись на барную стойку, рассказывала один из эпизодов ветеринара, которому приходилось лечить местную благодарную гопоту.       Рафаэль как никогда был счастлив находиться в окружении своего семейства, такого громкого и задорного, видеть радость на их лицах и, о Боже, даже приставания захмелевшей девчонки к лидеру.       — Да я сколько раз пытался склонить к беседам футовцев, — Майки взмахнул рукой, разливая часть своего оранжевого напитка, — что за странный народец? Их даже когда бьешь — они молчат…       — Ма-а-у, — протянул сидевший на барной столешнице лупоглазый Ток, заметив то, на что был устремлен взгляд хозяина. Свои красные пинетки животинка не давала с него снять, щелкая зубами, как только Раф тянулся стянуть это позорище. Нет, ну, а чего? Серьезный брутальный «кот-дружбан» — и тут вдруг носочки с бантиками.       — Не парься, друг, — хитровато подмигнул коту Раф, — не позарюсь.       — Полное «ЧП»! Хомяк сожрал кольцо! И что жениху преподнести у алтаря вместе с клятвой? Хомяка? — Сью тянулась пустым бокалом к Дони, намекая бармену на «обновить».       Дон, как многорукая Шива, то и дело тряс в руках шейкер, успевая подливать каждому его напиток, не забывая при этом опрокидывать в себя стопку перцовой сорокоградусной. У Рафа была привычка отмечать все перемены. Вот, к примеру, как только стукнул миллениум, Дон сменил скучные черные оправы очков на цветастые. А ровно через десять лет тот полюбил вдруг перцовые напитки.       — Да ну брось! — запротестовал Дон, обращаясь к лидеру. — Этому проекту надо дать второй шанс — «Булка 2.0»!       — Я до сих пор помню эти десять часов в «Ха-Ши», — двусмысленно кивнул Леонардо, округляя глаза, — после того, как твой пылесос изжевал все кимоно отца.       — Чёрт! А помнишь, как этот «измельчитель» чуть не всадил мне нож под хвост? Ох, оладушки, если бы не ты, Лео, прощай мое очко… — Майки потряс выставленные вперед ладони, вспоминая, как в тот момент ему было не до смеха.       — За Лео, катану и очко! — провозгласил Дони, и все дружно подняли свои бокалы.       И Раф снова спрятал свою улыбку за стаканом. Такие вечера и в былой жизни у них выпадали нечасто, оттого он и смаковал каждое мгновение, находясь по центру своих родных и чувствуя тепло от их тел.       — Так что там с хомяком? — вдруг вспомнил Раф, обращаясь к Сью.       Склонив русую макушку, девушка, задумчиво изучавшая что-то в своих руках, подняла на него глаза, полные блестящей влаги. Он смотрел в этот бушующий океан и взмолился испанской Деве Марии, чтобы Сью не моргнула, боясь увидеть хлынувшие по ее щекам слезы. Опешив, Рафаэль не знал, что сказать и как отреагировать. Девушка протянула ему буклет, тот самый, с неровным неразборчивым почерком, и Рафу не обязательно было объяснять, что-то уже подсказало ему правильный ответ.       — Его почерк, — и с этим заявлением губы Сью растянулись в дрожащую улыбку, а хлынувший поток слез прочертил первые дорожки по фарфоровой коже. Раф не знал, как успокаивать плачущих особ. Однако просто прижал рыдающего друга покрепче к себе, обещая, что найдет этот самый отель.       Спустя время Сью успокоилась, заснув в его крепких объятиях. Он вытащил буклет из ее рук, вглядываясь в адрес отеля. Буквы плясали перед глазами, но хмель вскоре выветрится из его организма, возможно, отдаваясь поутру легкой болью в голове. Но это неважно. У них появилась новая надежда, и если она не оправдается, то он воздаст по заслугам целой Вселенной.