Львёнок, который хотел выжить

      Утро выдалось таким же хмурым и безрадостным, как и мое настроение. Подобно серому беспросветному куполу, нависшие тучи усиливали безветренную гнетущую духоту и не предвещали этому дню дождя.       Устав вглядываться в равнодушный лес, я закрыла ставни окна и стала неспешно собираться.       Радиотишина была моим верным спутником на протяжении долгой и бессонной ночи. Лео был цел и только к вечеру отозвался на вызов, но отделался от меня парой коротких фраз: «держись подальше от ограды» и «мне пора идти», и больше не выходил на связь. Я была бы не против даже его ругани, споров и упреков, лишь бы только не молчал.       Заученной дорогой я дошла до столовой, отстояла очередь и получила свою порцию ожидаемо безвкусной каши. Но чуть не поперхнувшись, почувствовала во рту сладкий медовый вкус. Сегодня был праздник? Или кто-то перепутал порцию, и по ошибке привилегированная пища досталась мне?       Но и на этом удивления не закончились.       — Следуйте за мной, — на этот раз майор Граймс не выдал мне карточку с предписанием работ, а поднялся из-за стола и повел за собой.       Пока командующий «Вершинами» пролистывал журналы с учетом припасов, служащий склада объяснил мне принцип выдачи и сдачи оружия, проинструктировал о правилах заполнения ведомости и указал место, где мне необходимо поставить подпись. Местная рация, «тати» и «вакидзаси» оказались в моих руках.       Для меня было бы хорошей новостью, укажи они мне на выход из поселения, но мы направились совсем в иную сторону.       — Куда мы? — не выдержав молчаливый путь, я обратилась к майору.       — Посмотрим вас в деле, — мужчина остановился, отступил, и передо мной открылась картина из расставленных на столбах спелых тыкв, перепачканных в черной густой крови.       Убиение оранжевых плодов не входило в мои планы, но под приказ командующего четкими и прицельными ударами я разделила напополам каждый из них.       — Лови! — я обернулась на знакомый голос, рука по инерции взмахнула вверх, и летевший в мое лицо цуккини распался надвое.       Да что за овощной обстрел тут происходит?       — Я же говорил, что с мечом она должна управляться лучше, чем с палкой, — Рон, несмотря на всю мою хмурость, довольно ухмылялся, сложив руки на груди.       — Принимай стажера, — вердикт майора был однозначен, и не став вдаваться в разъяснения, он скрылся по своим делам.       — Что это значит? — протерев сталь клинка, я убрала «тати» в ножны, недоверчиво озираясь по сторонам.       — Поздравляю, напарник, — парня забавляло мое непонимание происходящего, но долго он томить не стал. — Мы с тобой в первой вахте и курируем восточный периметр.       Пока Рон рассказывал правила нашего совместного дежурства, я нескончаемо была рада, что местом нашей работы на ближайшую неделю было поле. И у меня появлялся шанс хоть как-то свидеться с Лео.       Люди до сих пор разбирались с последствиями. Тела мертвецов переносили в дальний конец, обливали горючим и поджигали. Многие побеги были растоптаны и смяты, но умелые руки извлекали уцелевшие плоды и раскладывали их по корзинам. Плотники выстругивали новые колья, устанавливая их за оградой.       А все, что делали мы с Роном, так это обходили периметр, вглядывались в лес и каждые полчаса докладывали об остановке.       Незатейливая и скучная работа прельщала лишь тем, что я уже заприметила пару мест, в которых смогу пролезть.       Рон без устали пытался завести разговор, спрашивая обо всем, что приходило ему в голову. Но благо время обеда давало мне передышку на один час от болтовни. И там меня ждал сюрприз в виде нескольких кусочков козьего сыра, аккуратно расположенных на краешке тарелки. Подозрительная щедрость от миссис Брауни настораживала.       Пришло время возвращаться к рутинной работе. Неподалеку от госпиталя на детской площадке в окружении ребятни я заметила девушку в белом медицинском халате. Сью пока не увидела меня, и у меня появилась возможность понаблюдать за ней, скрываясь под раскидистыми ветвями яблони.       Рядом с подругой стояла знакомая мне темнокожая девочка, и только сейчас я поняла, что с ней было не так: она не реагировала на слова, но могла понимать их, глядя на губы Сью, которая четко и медленно произносила фразы. Глухая девочка была ее новой помощницей и старательно следила за каждой манипуляцией врача.       Подруга, известная узкому кругу сопричастных к ниндзя-клубу как «врач-педиатр-черепах», уместила на коленях очередного малыша, заботливо разглаживая рукой цветастую футболочку на его спине, и с улыбкой о чем-то шушукалась с похрюкивающим от веселья карапузом. Малыш пухлой ручонкой схватил стетоскоп, висевший на шее Сью, и, как полагалось любознательному существу, познающему мир, засунул акустическую головку прибора себе в рот.       Не подозревая о том, что за ней наблюдали, девушка, будучи заляпанной слюнями, как никогда, выглядела счастливой.       Любила ли она детей? В этом не было и толики сомнения.       Когда кого-то любишь, то неосознанное желание прикасаться к желанному объекту — неотъемлемая часть действий. Вот и она в окружении малышни то гладила одного по макушке, то облизывала палец и стирала грязные следы с пухлых розоватых щечек, то подтирала текущие сопли и слюни, забавно при этом надувая щеки.       Ее желание остаться здесь было вполне объяснимым. Сью было уже за тридцать пять, а в таком возрасте полагалось иметь свое потомство. Удивительно, что своих детей у нее с Сэмом не было, но здесь было то самое подходящее место, располагающее к продолжению рода. К тому же претендентов на руку и сердце для столь выдающегося члена общества было предостаточно. А сам принцип организации местной жизни вполне устраивал её.       Здесь она обрела свой привычный мир: общество, реализация потенциала, признание и конец кочевой жизни. Возможность построить новое общество по личным внутренним замыслам и представлениям. Не это ли можно было принять как смысл жизни?       Хрупкие мечты о том, что Сью отринет все это и вернется вместе со мной домой, с каждым проведенным здесь днем все больше трескались и осыпались. И не осталось никаких «а вдруг». Как бы нам всем ни хотелось, но ее место тут, а не с братьями-черепахами.       Так и не подойдя к подруге, я поспешила к выполнению своих задач. С девушкой я успею встретиться, ведь теперь на меня, как на причисленную ко второй группе, не распространялся комендантский час. А добраться до Лео стало в разы проще. И сейчас мне нужно было определить время, когда менялись стрелки, и место лаза, чтобы проскользнуть за ограду и хоть ненадолго встретиться с лидером в лесу.       — Знаешь, я был с тобой не до конца честен, — Рон привычно первым нарушил тишину, пока мы продолжали обходить границу между лесом и дощатым забором. Парень закинул руки за голову, сцепив пальцы в замок, и потянулся, расправляя затекшие плечи.       Я удивленно взглянула на него, не понимая, что он имел в виду. Общаться с Роном для меня было непросто. Каждая его фраза начиналась так, что волей-неволей побуждала задавать встречные вопросы. Но на этот раз фокус не пройдет.       — И что, даже не поинтересуешься? — возмущенно обратился напарник с высоты своего роста.       — Тоже мне, удивил, — фыркнув в ответ, я продолжала идти, смотря в сторону в леса, — сенсационная новость — люди нечестны! Зовите репортера с «Шестого канала».       — Эй, вообще-то мой случай особенный, — обиженно пробубнил парень.       — И чем же? — хмыкнула я, но до меня вскоре дошло, что я снова попалась на его уловку.       — Приготовься изумляться и поражаться, — парень обогнал меня и встал напротив, преграждая собой дальнейший путь. Показным жестом я закатила глаза и сложила руки на груди, скептически оглядывая высокого стрелка.       — Приятно познакомиться, Иероним, — Рон протянул руку для пожатия и ждал реакции, плутовато щурясь. — Ну? Хоть немножко-то удивилась?       Усмехнувшись такому странному совпадению, я снисходительно задала вопрос:       — Думаешь, ты первый, кого называют в честь художника Возрождения?       На мгновение ошалев от ответа, парень звучно расхохотался, задирая голову кверху.       — Ну слава богу, я уж побоялся, что ты предположишь меня одним из элементов таблицы Менделеева.       Было бы куда более удивительным, окажись он пятым потерянным ниндзя-братом.       — «Ист-семь», — голос наблюдавшего с вышки обратился по позывному Рона, — мертвяк на два часа.       Обернувшись в заданном направлении, мы увидели приближающуюся изломанную фигуру.       — Давай, — кивнул мне Рон, — я прикрою.       Напарник отошел в сторону, снял предохранитель с автомата и упер приклад в плечо, целясь в голову мертвеца. Вытащив из ножен короткий «вакидзаси», я подошла к ограде и ударом от груди, как учил Майки, проткнула глазницу зомби.       Это был первый попавшийся нам на сегодня мертвец. Невозможно было рассчитать регулярность осады нашей крепости. Рон говорил, что бывали дни, когда к периметру никто не подходил, а бывало, как вчера, когда на нас набредала целая стая. Но жители «Вершин» за все это время приноровились и давали отпор любой смертоносной волне, накрывающей границы отеля.       Недостатка в патронах люди не имели. Сэм, наученный одним из жителей, принимал активное участие в создании артиллерийского запаса.       Но и мои умения оказались для «Вершин» не лишними. Клинки работали бесшумно и не привлекали заплутавших в лесах мертвецов, в отличие от выстрелов огнестрельного оружия. Наконец у меня хоть что-то стало выходить. Конечно, не так мастерски, как у тренированных ниндзя, но для этого места моих скромных умений рассекать и тыкать вполне хватало.       К вечеру нашей совместной работы парень перестал так сильно раздражать своей болтливостью. Главное в беседе с ним было уяснить — ни в коем случае не поддерживать разговоры на тему стрелкового оружия. Стоило ему завести свою шарманку о том, почему же короткоствольная винтовка «Си-Би-Эр» — это не винтовка и не пистолет, а интрига века — «всё другое оружие». О-о-о! Тащите мыло и веревку. И Боже упаси любого, кто вздумает задать вопрос — почему. Иначе придется выслушивать про стабилизационные скобы, вертикальные рукояти и прочие принципиальные и никому не интересные различия. ***       Неделя вахты подходила к концу. Сдав свое оружие на склад, я направилась в госпиталь, пользуясь возможностью передвигаться по территории отеля после наступления комендантского часа.       Постучав о полотно приоткрытой двери, я проскользнула в полумрак тихого рабочего кабинета Сью.       — Оу, милая, привет, — ласково поприветствовала девушка, не отвлекаясь от перебирания бумаг под светом единственной настольной лампы.       У стен были расставлены стеллажи с множеством книг и журналов. Подцепив корешок потрепанного тома, я без интереса пролистывала листы с наглядным пояснением каждой человеческой кости, переплетения мышц и сухожилий.       — Как там Лео? — аккуратно протянув вопрос, я полубоком изучала задумчивое лицо подруги.       — Хорошо, — ответила та, не переставая переписывать в блокнот выдержки текста из медицинской литературы, что занимала практически все свободное пространство на столе.       Машинально перевернув пожелтевшую шуршащую страницу, я была вынуждена признать неутешительную догадку: лидер все-таки выходил на связь, но только вот не со мной, а со Сью.       За эти дни у меня практически не было возможности обратиться к Лео, а в те короткие минуты, что удавалось укрыться от напарника, единственным из братьев, кто ответил на мой сигнал, был Рафаэль. Он нес вахту на кедровых вершинах вместо лидера. Лео же, со слов Рафаэля, был занят всякими лидерскими делами.       — Неправда, с ним что-то не так. Я же права? — присев рядом с девушкой, я с мольбой заглянула в ее покрасневшие от усталости глаза.       — Нет, ну что ты? — Сью отодвинула листы бумаг и сквозь протяжный зевок продолжила: — Ты же знаешь Лео — у него всякие лидерские дела, и их иногда нужно решать.       Всякие лидерские дела? Неужто я больше не в черепашьем клубе, раз от меня отмахивались подозрительно одинаковыми увертками?       — Мне надо домой, — громко захлопнув талмуд, я заметалась вдоль стеллажей, — надо увидеться с Лео. Хоть ненадолго. Сейчас.       — Подожди, — взбодрившись от моих стенаний, девушка примирительно выставила открытые ладони, но я не собиралась успокаиваться и пребывала в состоянии, словно опаздывала на поезд.       — Я проберусь сквозь заросли кукурузы и пролезу под ограду. Там есть пара мест, где колья приставлены не так близко к друг другу, только… — в моем плане существовало одно слабое место: — охрана. Сью, ты отвлечёшь их? На пару минут, не дольше.       — Подожди, — подруга явно не собиралась поддерживать мою ночную вылазку в лес, да и к тому же содействовать в краткосрочном побеге, — во-первых — ночь на дворе, во-вторых — если тебя заметят, то оштрафуют за нарушение правил, а в-третьих — сядь и не мельтеши.       — Может, ты его вызовешь? Тебе же он точно ответит, — нетерпеливо выпалив, я надеялась на положительный ответ и такой простой уловкой заставить лидера хоть что-нибудь мне сказать.       — Ева, все в порядке, — Сью указала на стул возле нее и жестом руки пригласила присесть, продолжая: — Лео обещал быть завтра на прежнем месте.       Ее желание утешить и успокоить было понятно, но дежурная улыбочка и подозрительная активность в перебирании бумаг не оставляли ни единого намека на правдоподобность сказанного. Но единственное и самое важное создание сейчас было вдали от меня, и незнание о нем угнетало.       Что ж, пусть так. Если побег в ночи — не вариант, тогда мне оставалось набраться терпения и ускользнуть ненадолго из поселения днем. И никому об этом знать будет не обязательно.       Нас с ней разделяла высокая неровная стопка, на вершину которой девушка возложила очередную потрепанную папку. Я все же присела рядом со Сью, поправляя на ее столе неустойчивую конструкцию из нагромождённых листов.       — Что ты делаешь?       Девушка закрыла глаза и устало выдохнула.       — Работы тут непочатый край. Дохнут мои кролики быстрее, чем плодятся. А еще козел с эректильной дисфункцией…       — Ох, с этим Джоном не одно, так другое… — неловко отсмеявшись, я все же решилась задать вопрос, наблюдая за реакцией девушки: — Как Сэм?       — М-м-м… мы в процессе обсуждения наших дальнейших отношений.       — О, это же здорово! — и развернувшись к ней, я с интересом спросила: — И как продвигаются дела?       Сью перевернула очередной листок, закончив вносить в записи, и взялась за следующий.       — Есть нерешенный бюрократический вопрос… — ответила та, поджимая губы в тонкую напряженную полосу.       — Это какой же? — я знала, как много места занимала в «Вершинах», на мой взгляд, абсолютно ненужная бумажная волокита, и мой радостный пыл поубавился.       — С чего бы начать… — Сью наконец отвлеклась от бумаг и внимательно изучала противоположную стену, — дело в том, что тут уделяют достаточно много внимания формальностям.       Да уж, что правда, то правда, и каждый мой шаг без клочка бумажки являлся по своей сути несанкционированным действием. Но, как говорят — «в чужой монастырь со своим уставом не ходят», потому — терпим и улыбаемся.       — И поскольку Сэм женат, — продолжила девушка, — я, согласно записям мисс Петропалли, нигде в его личном деле в качестве «пропавшей без вести» супруги не фигурирую, то встает вопрос: либо аннулировать брак с Мэри и восстановить наш, либо развестись со мной.       Я стала так же, как и Сью, озадаченно разглядывать книжный стеллаж. Бред какой-то. Ну что за глупость? Кто придумал все эти правила, которые лишь усложняют нам жизнь?       — И?.. — мне пришлось уточнить, так и не придя к самостоятельному выводу.       — И Сэм пока не может решить, — щелкнув кнопочку на авторучке, Сью продолжила писать на полях листа комментарии к тексту.       А чего тут решать? Ты либо с одной, либо с другой… Разве так сложно выбрать сторону? Но кто сможет помочь разобраться? Конечно же, тот, чей коэффициент интеллекта выше всех на этой планете. Придвинувшись ближе, проскрежетав по полу металлическими ножками стула, я с надеждой спросила:       — Сью, а это пятый сценарий от Дони?       — Боюсь, у Дони в его инструкции по эксплуатации человека нет ничего и близко похожего.       — Ясно… — наш гений не учел такого варианта развития событий, но более значимым было другое: — а ты-то чего сама хочешь?       — Я только лишь хочу понять — почему? — кончик шариковой ручки остановился, и взгляд девушки застыл на пустом разлинованном месте блокнота. В каждом слове Сью сквозила еле прикрытая обида, и только белый лист безропотно впитывал в себя всю силу вдавливаемого острия пера. — Почему ни одного слова обо мне? Как будто меня и не было вовсе.       Я пребывала в таком же недоумении, как и девушка. В чем была проблема признать себя вдовцом? В чем был смысл скрывать существование своей жены, пусть он и был уверен, что с большей вероятностью ее уже не было в живых.       Чувства Сью были понятны: одно дело — быть брошенным, но совсем другое — быть забытым, непризнанным, несуществующим.       — Но разве теперь для тебя это так важно? Пусть он и с другой, но он жив. Поиски завершились, можно продолжить жить дальше и, — решив рискнуть, я неуверенно предложила: — вернуться домой?       — Время девять тридцать, — из наших раций долетел недовольный голос Майки, — у меня готов попкорн, и я хочу узнать все пикантные подробности.       — Привет, мальчики. С чего бы начать… — Сью задумчиво проговорила в динамик и описала братьям в общих чертах нашу жизнь, отмечая в ней множество плюсов, не беря в расчет дисфункцию козла. О том, какие здесь милые и приветливые люди, как многое они дают друг другу и этому обществу, прямо не жизнь, а сказка, по ее словам. Ну а после встревожился Дони, узнав, что ни один сценарий исхода событий не подошел под ситуацию Сью.       Заняв все эфирное время расспросами, гений подозрительно много интересовался этой некой Мэри: кто она, откуда родом, где жила, чем занималась…       Рафу такой допрос пришелся не по нраву, ведь девушке явно было неприятно рассказывать все известные ей подробности о нынешней супруге мужа. Однако Дони не собирался сдаваться и шикнул на здоровяка, продолжая дотошный расспрос.       — Дон, довольно, — из рации послышался голос лидера, он прервал своего брата, но тот уже успел получить всю необходимую информацию и направился анализировать полученные данные. Пока гений со скоростью света стучал по клавишам клавиатуры, ища подсказку своим догадкам, Раф решил развеять обстановку, рассказывая, как они проводят время: охота для него, игры для Майки, лаборатория для Дони и медитация на дереве для Лео.       — В общем, я ознакомился с фактами касательно вашего положения… — запыхавшийся Дони откликнулся в рации, но вместо поясняющего ответа выдал: — фекалия на палочке…       — Фу, Дон, ну кто так ругается? — вклинился Майки, пока гениальный ум пытался подобрать подходящее определение.       — Дон, завязывай… — где-то на заднем фоне Рафаэль пытался угомонить брата и вылетавшие из него медицинские термины, служившие альтернативой крепким словам.       — …урина сифилитическая! — судя по странным звукам шуршания и возни, у Дони пытались отобрать рацию из рук, но тот извергал из себя поток брани, которая в своей виртуозности совсем не устраивала Майки.       Мы со Сью озадаченно переглянулись друг с другом, подозревая, что ситуация с Сэмом выходила далеко за грань пятого сценария.       — …вот, уже неплохо, — наконец младший брат похвалил его за очередную ругань, но за подобную поддержку получил от здоровяка подзатыльник и увесистый матерный упрек. — Ладно, ладно, — хмыкнул мастер нунчак и принялся успокаивать взбесившегося гения: — Дони, погоди. Как там писалось в… а, неважно, в общем, суть проста — глубоко вдохни и думай о хорошем.       — «Думай о хорошем»? Серьезно? О хорошем? Всем этим недопсихологам надо аннулировать лицензии за профнепригодность. Им следовало бы подумать о смене деятельности, а не предлагать эту чушь массам.       — Дони, да в чем дело? — девушка с беспокойством спросила, но вместо него ей ответил Рафаэль.       — Сью, прости, — здоровяк смог отобрать передатчик связи и попытался оправдать младшего, — но ты же знаешь Дони. Ему всегда срывает башню, когда его расчеты оказываются неверны.       — …это было только два раза! Только два раза! — Дон пытался докричаться с другой части гостиной, пока Лео пытался удержать того на месте, — глистообразный…       — Ох, Дон, — послышался Майки, — я тебе скину заготовку с обзывательствами, а то это уж совсем стыдоба какая-то.       — Хватит, — строгий тон Лео прекратил сопротивление брата.       Звуки в рации стихли, и Сью отжала кнопочку связи, устало прикрыв веки. И вместо того, чтобы прекратить работу и отправиться отдохнуть, она вновь погрузилась в изучение вороха бумаг. ***       Время близилось к полудню, и я рассчитывала свой каждый последующий шаг. Был мой крайний день вахты в этой части поселения, и неизвестно, когда еще мне представится возможность находиться так близко к лесу. Пора было действовать.       У меня оставалось окно в разрыв одной минуты, пока первый стрелок спускался с вышки и менялся со вторым. Как раз в этот момент я должна была быть возле ближайшего подходящего лаза, и это время удачно совпадало с перерывом на обед моего напарника. Рон уже ушел, а мне осталось выждать еще немного, прошмыгнуть через забор и протиснуться сквозь колья. Осталось лишь сбавить шаг, чтобы оказаться в нужном месте и в нужное время.       Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что люди заняты работой и никому нет дела до патрулирующей границы девчонки.       Придерживая ножны рукой, я пролезла через среднюю планку забора между кольями, пробежала пару ярдов и спряталась за первым деревом, выглядывая из временного укрытия.       Человек на вышке занял свой пост, облокотился о перила и протяжно втянул сигаретный дым, неспешно осматривая границы.       Обход полного круга по периметру занимал порядка получаса, и это все то время, которое я могла побыть рядом с лидером, пока меня не хватятся по рации с докладом об обстановке.       Углубившись дальше в лес, я растерянно оглядывалась по сторонам в надежде увидеть Леонардо.       Отцепив от пояса передатчик связи, я поднесла динамик к лицу, нажала оранжевую кнопочку и шепнула имя лидера. Ответа не последовало ни на один из моих исходящих сигналов, и мне стало не по себе.       Но как иначе мне было найти ниндзя в лесу? И был ли он здесь?       Единственное, что пришло мне в голову — это вернуться домой. Только где осталась «Тартаруга»? Вроде бы на юго-западе. Так… солнце! Зенит… Нужно встать лицом к светилу, и тень укажет на север.       Возникший позади шорох заставил вздрогнуть, и я инстинктивно вытащила из ножен «тати», разворачиваясь навстречу звуку.       — Замри! — сурово скомандовал лидер, и в ту же секунду я встала как вкопанная, затаив дыхание. Лишь уловив блик и свист клинка, разрезавшего воздух недалеко от моей головы, я услышала глухой стук падения тела о землю. Тонкая сталь поблескивала на черепе мертвеца, чья одежда, да и он сам, были измазаны в грязи, оттого и так плохо различимы на фоне природного массива.       Леонардо учил быть более бдительной в лесах. Ведь там поджидали не только хищные звери, чей окрас был идеальной маскировкой, но и заплутавшие твари, без устали бродившие по земле в поисках добычи.       — Лео, — выдохнув его имя, я не могла отвести взгляд от чудной синевы глаз, с которой не могло сравниться даже ясное небо. Клинок плавно опустился вниз, и я сделала первый шаг к нему. Зеленая кожа и коричневатый панцирь сливались с окружающим пространством, но яркий взгляд сиял подобно маяку в ночном небе. Наконец между нами больше не было преград.       «Тати» выпал из рук, оружие было ни к чему, покуда он был рядом. Под ногами зашуршали опавшие сухие еловые иголки, и я на лету влетела в лидера, обнимаю за шею.       Он прижал к себе, на мгновение забыв о силе своих рук, лишая меня всякой возможности вдохнуть кислород, но вскоре ослабил хватку. Теплое порывистое дыхание касалось макушки, и не было никого счастливее меня в этом мире.       — Мне столько всего нужно тебе рассказать! — просипев в грудь лидера, я не в первый раз испугалась нахлынувших эмоций, способных разорвать изнутри от нестерпимой радости. — Я теперь знаю, как выращивать помидоры. Знаю, как шить лоскутные одеяла. Знаю, как чистить рыбу. О! И знаю, как не надо мыть полы и стирать одежду. А теперь я нашла занятие, с которым могу справиться и быть полезной.       Упоенная восторгом от его присутствия, я продолжала вжиматься в твердый пластрон, беспрерывно говоря обо всей нелепице, что приходила в голову. Мне до конца не верилось, что он действительно рядом. Сильные пальцы бережно скользили по спине, то поглаживая, то снова сжимая. Горячее дыхание опалило оголенную шею, и я предвкушала долгожданный поцелуй, умиротворенно прикрыв глаза.       Вместо желанного прикосновения лидер качнул головой, ослабил объятья и отстранился, заглядывая в глаза. Он уловил досадное разочарование и непонимание, что отразилось на моем лице. Утешающим жестом Леонардо погладил ладонью по волосам, хрипловато подбадривая:       — Ты молодец, но тебе лучше выбрать что-то менее опасное, например, ты можешь…       — Ты ранен, — перебив с неровным вздохом, я уловила часть обмотанного предплечья его левой руки.       Проведя кончиками пальцев по белой ткани, которая плотно облегала поверхность кожи, вычерчивая каждый изгиб каменных мышц, я не знала, как передать всю силу своего сожаления от полученного им ранения, когда он в очередной раз спасал меня.       — Немного зацепило, не больше, — Лео отступил назад, чем сильно удивил меня. Лидерское спокойствие можно было бы легкостью спутать с равнодушием, не знай я его раньше, но некая замкнутость в его виде меня смутила.       — Тебе нравится там? — вдруг спросил он, поворачиваясь в сторону «Вершин» и скрывая от меня свою израненную руку.       — Да, неплохо, — не задумываясь, я тут же дала ответ, снова подходя к лидеру, — но твое плечо, тебе разве не больно?       Словно не слыша моего вопроса, он перехватил протянутую руку и скользнул взглядом по тонким изгибам.       — Тебя там оберегают? — по его тону мне не удалось понять, было ли это в действительности вопросом или прямым утверждением, но то, с какой удрученностью он говорил, застало меня врасплох.       — Да, все, кому не лень, но твоя рука…       — У тебя были сложности? — перебив, Лео осторожно задал свой вопрос и, чуть помедлив, продолжил: — Была нужна моя помощь?       — Нет, — произнеся порывистую ложь, я прекратила попытки дотянуться до бинтов и выжидала его реакции. Мне так по-глупому хотелось показать ему, какая я стала самостоятельная и сильная, не позволяя себе жаловаться на свои пустяковые проблемы.       Лео призадумался, и надбровные дуги мучительно сошлись под маской. Он кивнул, будто с чем-то соглашался. Вскоре синева глаз обратилась ко мне, и в этот момент в районе солнечного сплетения стало жутко холодно. Прочесть что-либо на его лице было невозможно, только глубина взгляда выдавала нечто тревожное. Не дав мне усомниться в разумности моей лжи, мастер катан отчужденно произнёс, посмотрев в сторону «Лазурных Вершин»:       — Я не до конца мог поверить в то, что подобное место может существовать. Что в хаосе вдруг найдется укромный уголок: действительно надежный и такой подходящий, — взгляд синих глаз перешел на меня, задумчиво блуждая по всему моему телу. — Мне правда хотелось увидеть там что-то, что позволило бы мне…       Лео не договорил, выпрямился, прикрыл веки и запрокинул голову, устало выдыхая. Я заворожённо наблюдала за ним, не в силах произнести ни слова. Словно на его плечах была непосильная ноша, которая намертво срослась с сильным устойчивым телом, опутывала и вдавливала его в землю. И он никак не мог ее скинуть. Пусть мне и хотелось вылить на него всю свою горечь из-за того, как жутко я желала вернуться домой, но прибавлять ему проблем своими жалобами я не собиралась.       Лидер тяжело сглотнул, непреклонно смотря прямо на меня.       — Ты не должна больше уходить из «Вершин».       — Но ты не выходишь со мной на связь, — сказанное словно бы не моим голосом резануло слух, и оно скорее походило на неловкое оправдание, чем на обиду.       — Здесь небезопасно, вернись в лагерь, — Лео напряженно всматривался в мое лицо, и я озадаченно оглянулась назад.       — Но ты же рядом.       — Твою пропажу могут обнаружить, начнут искать. Тебе нужно вернуться, — в словах мутанта проскользнула печаль, сглаживая странную решимость в глазах.       — Да кому я там нужна? — горько усмехнувшись, я невольно потянулась к нему, прижимаясь лбом к прохладному пластрону. Пальцы скользнули вверх, вжимаясь в незащищенную плоть, сгустки переплетений мышц вздрогнули и напряглись.       — Ошибаешься, звездочка, — широкие ладони привычным жестом бережно обхватили овал лица, поглаживая мозолистыми пальцами. В нем угадывалась недосказанность, которую он пытался передать взглядом. Не дав утонуть в заволакивающей меня синеве, Лео склонился и прикоснулся к губам в легком долгом поцелуе. В таком чистом и нежном, что сердце невольно заныло от тоски по нему.       — Лео, подожди еще немного, и я вернусь.       — Уходи, прошу. И не приходи снова. Здесь опасно, — лидер обнял, прижался к макушке и протяжно втянул в себя воздух, нежась лицом о мои волосы.       — Ист-семь, как обстановка? — склонив голову книзу, я посмотрела на рацию, как на предающий меня кусок пластмассы и железа. Слишком рано для доклада. Это должно было случится позже, не сейчас. Только не сейчас.       — Тебе пора, — Леонардо разомкнул пальцы, и подаренное тепло его рук бесследно растаяло на коже.       — Куда? — потерянно оглянувшись, я обратилась к нему с глупой надеждой получить ответ, от которого мне станет легче, чтобы перестало так болезненно сжимать грудную клетку. Лео кивнул мне в сторону «Вершин», и, взмолившись, я потянулась к нему, но он отступил назад.       — Ист-семь, прием, — настойчиво повторил взывающий, и я не смогла разобрать, кому принадлежал голос и с какой вышки позвал меня стрелок.       Стоя между любимым созданием и ненавистными «Вершинами», я не решалась включить передатчик связи и дать ответ. То, как странно обернулся разговор с Лео, поставило меня перед выбором. Выбросить к черту эту рацию и уйти домой. Или же вернуться в лагерь и продолжить свой дозор.       Но мне стоило подумать о том, какие будут последствия, уйди я сейчас. Мою пропажу обнаружат, и это может обернуться лишними подозрениями для Сью. Люди не пропадают просто так. Они оставляют следы, и в нашем мире этот след кровавый. Майор Граймс не глуп и сможет заподозрить неладное, что за столь хорошо охраняемыми «Вершинами» ведут наблюдение. Вот так подставить подругу я не могла.       Но светлая идея мгновенно пришла в мою голову, дав реальную и осязаемую надежду: когда придет время уходить, я напрошусь на выезд с группой за припасами и там за пределами «Вершин» смогу сбежать от них. «Неудачная вылазка» — вот что будет начерчено на моей эпитафии. И тогда никто и ни в чем не заподозрит неладное.       — Лео, — обернувшись к лидеру, я хотела попросить еще одной встречи, но его уже не было рядом. Осмотревшись по сторонам, я убедилась, что ниндзя, как всегда, бесшумно пропадали тогда, когда им это нужно.       — Ист-семь, прием, как слышно?       Подавив в голосе дрожь, я ответила на вызов и направилась в лагерь.       — Вот черт! Ты где была? — повышенный тон Рона оправдывало нескрываемое беспокойство. Парень в полном обмундировании метался вдоль дощатой изгороди, выглядывая своего напарника.       — Зомби, — пожав плечами, я равнодушно ответила Рону, поправляя ремень с ножнами.       — Фу-ты, ну-ты! — запыхавшийся стрелок сдвинул тяжелую винтовку набок и оперся руками о колени. — Нам нельзя выходить за периметр. Черт! Да меня чуть кондратья не хватила! Вот прямо сейчас я ощущаю, как седеет волосок на макушке!       — Что? — я не уловила ни единого слова встревоженного парня, только лишь чувствуя неизъяснимую тревожность, елозившую во мне.       Долгожданная встреча, питавшая меня надеждой ожидания, осела внутри горьким разочарованным осадком. С какого момента в нашем разговоре пошло все не так? Со лжи? С одной маленькой безобидной лжи, которую, без сомнения, уловил лидер. Что с того, что мне не хотелось признавать перед ним все произошедшее? Да и какая разница? Это место я вскоре покину, и оно забудется. А нас впереди будет ждать новый дом, в котором не придётся расставаться.       — Да я чуть инфаркт миокарда не схватил, пока бежал из столовой, — Рон выпрямился и стер испарину со лба, облегченно выдохнув, — думал, все, ушла.       «Ушла»? Последнее, что сказал напарник, остро впилось в сознание. И тут меня накрыла волна страха за свое собственное будущее. Да что я, черт возьми, делаю с собой и со своей жизнью? Ведь я действительно могла уйти. Взять Леонардо за руку и больше никогда не отпускать. Разве не в этом была суть выбора? Да, именно в этом. Я с благодарностью посмотрела на Рона, открыто и широко улыбаясь.       — Спасибо! — напарник стушевался, удивляясь моей реакции на его возмущение. Но он не подозревал, что одним-единственным словом открыл для меня глаза. Это моя жизнь — и только моя. Никто за меня ее не проживет, никто не вернет потраченное. Люди вполне смогут обойтись без моих жертв ради них. А у меня свой путь, и он рядом с Лео — моей единственной семьей.       Наконец все тревоги отступили, вдруг стало все так просто и ясно. Вся суета надоедливых мыслей, терзаний и ненужных забот отступила. В душе царил неестественный покой, который прежде я ощущала лишь рядом с двухметровым мутантом. Он — всё, что мне нужно. Все, ради чего стоило выживать.       Минутная стрелка на часах неспешно проходила оборот, и с каждым её новым кругом росла моя уверенность в намеченном. С наступлением вечера и концом бессмысленного рабочего дня я пойду к Сью и скажу, что уйду. В том, что она обязательно поймет мое решение, я не сомневалась. Она — друг.       — Слушай, — Рон почесал затылок, застенчиво поглядывая на меня, — завтра будет вечер кино, может, пойдем вместе?       — А много там будет людей? — мы сбавили шаг, и я с нетерпеливым любопытством заглянула в лицо смущающегося юноши.       — Да чуть ли ни все, — обрадовался напарник, расценив мою заинтересованность как согласие, — никто такое не пропускает.       — Пойду, — решительно кивнула я ему, и мы неспешно продолжили обходить периметр.       Не в силах скрывать победоносную улыбку, я была чертовски довольна предоставленным шансом на побег. Завтра вечером, в суматохе от предстоящего веселья в «Вершинах», я смогу ускользнуть. Осталось лишь предупредить подругу.       Приближаясь к приоткрытой двери кабинета Сью, я интуитивно приглушила звук своих шагов. Подкрадываться к ней и подслушивать разговор я не хотела, но то, что говорил Дони, побуждало вести себя именно так.       — Мне жаль, я перепроверил несколько раз. Раф не хотел, чтобы я говорил тебе, но… Все сходится: регулярность появления в зоне геолокации на протяжении последних лет была неизменной, одни и те же маршруты вели в Луизиану. — Дони прервался, делая шумные глотки. Тонкий звон стекла, стукнувшегося о поверхность металлического стола в его лаборатории, отчетливо брякнул в динамике вместе со словами гения: — Оттуда она родом.       Сью молчала, и я могла видеть из узкого проема только часть ее выглядывающей руки с зажатой в ней рацией.       — Я не придал поначалу этому значения. Не думал, что подобное возможно. Но это все объясняет: долгое отсутствие, вынужденные командировки. Он вел чертову двойную жизнь.       Перед тем, как на другом конце прервалась связь, послышались звуки разбивающегося стекла.       — Как давно? — осипшим голосом спросила подруга, и судя по длительному молчанию, тот знал ответ, но не спешил говорить. Девушка с нажимом повторила: — Дони, как давно?       — Пару лет до начала апокалипсиса, — сухо произнес гений, не ожидая ответа.       — Ясно, — шепнула Сью, выключая рацию.       Притаившись за дверью, я вслушивалась в размеренную тишину, скрашенную ритмичными монотонными щелчками механических часов. Чего я ждала? Вероятно, слез, криков, отрицания. Но никак не молчания. В полумраке комнаты будто бы возникла черная дыра, поглощающая в себя все звуки и крупицы света. И по центру ее была Сьюзан, скованная в своем одиночестве.       Я вступила в узкий проем тусклого света, не в силах больше выносить свою скрытность, но никак не могла заставить себя сдвинуться с места и войти в кабинет.       Меня окутывала жуткая обида за девушку и за все то, что по вине «Вершин» она была вынуждена терпеть: наблюдать за новой и складной жизнью предавшего ее любимого человека.       — Ты не обязана здесь оставаться. Больше нет причин задерживаться. Если хочешь, мы вместе уйдем завтра.       Сью повернула ко мне голову и долго задумчиво всматривалась в меня. Не выдержав затянувшуюся паузу, я попросила:       — Пожалуйста, давай уйдем. Чего нам тут делать?       — Жить, — она отвела взгляд и равнодушно пожала плечами. Что значило ее «жить» и что она имела под этим в виду? Я продолжала ждать от нее хоть кого-либо продолжения, но Сью по-прежнему сохраняла тишину.       — Как? — мой удрученный вопрос, лишенный какой-либо конкретики даже для меня, повис в воздухе.       — Так, как принято в обществе.       Апатичность девушки выбивала остатки хрупкой устойчивой почвы под ногами. Сначала Лео вел себя странно и отстраненно, теперь она… И вгоняло меня в ужас ее непробиваемое равнодушие.       — Да к черту это общество! — зародившийся гнев был готов выплеснуться на все, что меня окружало в «Вершинах». Чертов Эдем. Чертовы правила. Чертовы люди. Чертов уклад. — К черту их всех! Собираем вещи и уходим, — открыв дверь, я встала боком, указывая девушке на выход, — там наша настоящая семья.       Тусклый свет лампы не развеял темноту коридора, но я знала, что именно туда, во тьму, лежит верная дорога. Дорога домой.       — Ты не понимаешь, о чем просишь, — красивое лицо девушки исказилось, как от ноющей тупой боли, не дающей ей и секунды передышки.       — Не понимаю? — я действительно не могла придумать ни одной причины, чтобы нам здесь задерживаться дальше.       — Да. Не понимаешь. Пока. Но со временем ты осознаешь, что правильнее остаться здесь. Так будет лучше для тебя.       — О чем ты? — моя рука опустилась, она больше не указывала на спасительное направление, и я замерла, не смея моргнуть и пропустить ни единого слова Сью.       — Он разве не сказал? — мимолетное удивление блеснуло в серых печальных глазах.       — Кто?       Внутренняя дрожь передалась конечностям, пришлось сжать кулаки, чтобы совладать с трясущимися руками. Я выигрывала себе несколько секунд блаженного неверия в слова Сью, но страшное осознание врывалось в меня и заполняло жгучим льдом.       — Он обещал, — отрицательно замотав головой, я с недоверием смотрела в лицо подруги, не желая признавать догадку.       Она глубоко и медленно вздохнула, с сочувствием обернувшись ко мне.       — Нет, — отойдя на шаг назад, я вглядывалась в мрак коридора, умоляя подругу, чтобы та подтвердила мою слепую надежду: — нет… Это неправда. Он ждет, когда мы вернемся домой. Он ждет. Он обещал, что будет рядом.       — Они уедут завтра на рассвете, — голос, что должен был принадлежать ангелам и вселять веру, безжалостно рассек воздух, разбивая мои мечты на мелкие кусочки.       — Нет, — волна ужаса окатила с головы до ног, а ярость влажной пеленой застелила глаза, и я выкрикнула Сьюзан: — это неправда! Он бы сказал! Он бы не бросил!       — Ты злишься, и это понятно, — вкрадчиво проговорила девушка, уставившись в пустоту, — но мы с ним оба пришли к такому выводу. Ты молода, неопытна, и твой дом среди людей. В этом месте ты сможешь начать нормальную жизнь. Я позабочусь здесь о тебе. Я тебя не оставлю.       Каждое слово врезалось в меня, предавая надежды и желания. Если бы я знала, чем обернется мое стремление помочь ей, этим людям и той девочке, то никогда бы не ушла от Лео.       — Постой, — Сью окрикнула и потянула ко мне руку, но я уже бежала по темному коридору.       Быстрым шагом я дошла до входа на поле, нервно оглянулась по сторонам и дернула на себя кованую створку калитки. Металлическая цепь, скрепляющая ее, лязгнула, и грубоватым тоном с ближайшей вышки гаркнул на меня стрелок, наставляя оружие:       — Куда ломишься?       Не дав ему ответа, я побежала к главному входу. Остановившись на гравийной дорожке, я осматривала освещенный факелами периметр. Стоя по центру меж цветущих лужаек, я задыхалась от предстоящей неизбежной потери. Неощутимые слезы крупными каплями стекали по щекам, и я не знала, как мне отсюда выбраться.       Как бы мне ни хотелось, но проскользнуть мимо охраны у меня не выйдет. Нужен был пропуск, иначе без него не откроют ворота. А в «Вершинах», помимо майора Граймса, был лишь один человек, который имел право выписывать подобные карточки.       Кабинет администратора был закрыт, но я знала, где найти миссис Петропалли.       Толстый ковролин пружинил под ногами, глуша звуки моего бега. Оттарабанив в дверь спальной комнаты, я с замиранием сердца вслушивалась в тишину. Наконец послышались приближающиеся шаги, и мне открыла возмущенная женщина, облаченная в халат.       — Милочка, да что ты себе позволяешь!.. — вскрикнула дама, когда я, не дожидаясь приглашения, протиснулась к ней в номер и закрыла за собой дверь.       — Мисс Петропалли, мне очень надо выйти… — я как можно четче прошептала женщине, боясь, что ее крики могут привлечь к нам ненужное внимание соседей.       — Дверь открыта, — иронично отмахнулась женщина, посмеиваясь про себя.       — Пожалуйста, мне очень нужен пропуск, прямо сейчас, и я больше никогда…       Но женщина щелкнула перед моим носом пальцами, и я испуганно дернулась от этого резкого взмаха.       — А мне бы таки не помешали ортопедические стельки, однако я здесь сижу и не жужжу, — дородная дама развернулась ко мне спиной и направилась к мягкому креслу у небольшого столика возле стены.       — Прошу! Неужели вы никогда не любили?! — в отчаянье я вошла в центр уютного гнездышка дракона и с мольбой заглянула в старческое лицо.       Ее острый взгляд поменялся, и я не понимала — к хорошему это или к плохому.       Присев на кресло, она достала из нижнего ящика стола бутылочку «Хереса», налила в маленькую стеклянную рюмочку на ножке янтарную жидкость и, пригубив, втянула в себя пряный сигаретный дым.       — Он был высокий и амбициозный брюнет… — миссис Петропалли выдохнула белесое облачко, романтически прикрывая веки, — но беден, как церковная мышь… — Память женщины, хранившая в себе первую влюбленность, изливалась на меня несвязной и сбивчивой речью, — а какие он мне писал стихи, какие пел песни под окном…       Вынужденно слушая историю несложившейся любви, я сжимала пальцами подол камуфляжной куртки. Сердце гулко стучало в груди, и пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать весь рассказ.       — Так что, деточка, — миссис Петропалли потушила тлеющую тонкую сигарету и подытожила свой печальный эпос: — какими бы сладкими речами тебя ни окутывали, никогда не отключай свои мозги.       — Прошу, мне нужен пропуск.       — Пропуск? — удивилась женщина, будто бы мы с ней только что увиделись. — Дорогуша, без согласия майора никакие пропуска не выдаются.       — Что за невоспитанное дитя! — возмутилась она, когда я тут же сорвалась с места и побежала прочь.       Теплая ночь обернулась для меня морозом. Все тело знобило, как в те долгие зимние месяцы Орегона. Удары ноющего сердца отсчитывали уходящие драгоценные секунды, пока я пыталась придумать другой план побега.       По суше было не уйти, но ведь озеро не ограждено забором.       Таясь в тени хозяйственных построек я перебежками добралась до глади воды. Безлунная ночь спасала от взглядов стрелков, которые могли оглянуться назад и заметить притаившегося человека.       Темные воды плескались у одиноко выступающего пирса, и я в оцепенении стояла на дощатом настиле. Как назло, все рыбацкие лодки были убраны в амбар. Даже если я и попытаюсь вытащить хоть одну из них, меня тут же раскроют.       Очертания дальнего берега скрывались в ночи, и по моей памяти до него должно было быть не меньше трехсот ярдов, но другого варианта у меня не оставалось.       Присев на край пирса, я спустила ноги, сползла, придерживаясь за деревянный выступ, и погрузилась по шею в прохладную воду. Ноги не ощущали дна, и стало жутко страшно. Одежда намокла, всем своим весом утягивая меня книзу. Зубы стучали друг о друга, и тело быстро теряло тепло, но мне нужно было отпустить дощатый край и поплыть, не умея этого делать. Оттого становилось еще страшнее.       Собрав остатки воли в кулак, я нащупала ногой столб и оттолкнулась, выставив руки вперед. Я наблюдала, как плавали тогда братья: широкими взмахами рук они разводили в стороны воду, проталкивая себя вперед по ее глади. Я пыталась делать так же, гребя изо всех сил, но голова то и дело уходила под воду. В панике перебирая руками, как запутавшийся щенок, я пыталась вытолкнуть себя наружу, к воздуху. Урывками глотая кислород, я снова погружалась с головой. Тело леденело, руки и ноги судорожно гребли, но мне казалось, что я оставалась на одном и том же месте. Вскоре дыхания стало не хватать, конечности немели, мышцы перестало жечь от натуги, и они просто отказались сокращаться.       В те краткие моменты, когда мне удавалось всплыть, я успевала с шумом вдыхать воздух, не различая ничего вокруг себя, и снова погружалась в пугающую глубину, безвольно трепыхаясь под водой. Пальцы пытались ухватиться хоть за что-то, сжимаясь и разжимаясь снова и снова, но вода не могла изменить заложенное в ней естество и поменять свою плотность только из-за моего желания жить.       Что-то уперлось в живот и вытолкнуло меня на поверхность. В панике я цеплялась за возникшую подо мной скользкую гладкую поверхность, пальцы нащупали лоскут ткани, и я с силой потянула ее на себя, боясь снова погрузиться под воду.       — Держу, — Лео обхватил меня одной рукой и продолжал грести. Сил хватало только на то, чтобы откашляться от остатков воды, попавшей в легкие. Пока он нес меня, ступая по суше, я сжалась в дрожащий комок и обессиленно склонила голову к его плечу, упираясь лбом в гладкий край панциря.       — Ты не должна была уходить, — шепнул Лео, ставя меня на землю. Как только ноги коснулись опоры, я открыла глаза и оглянулась по сторонам. Вокруг была кромешная тьма, и по запаху сена я смогла понять, что мы находились в амбаре. В «Вершинах»?       — Сью сказала, что ты уедешь. Но это ведь неправда? — я все еще удерживала конец лоскутка его маски, зажатый в трясущемся кулаке. Во мраке мне удалось разглядеть очертание его образа и еле заметный блеск глаз. Вода ручейками стекала с одежды, постепенно впитываясь в землю, а Лео продолжал сохранять тишину.       — Прости, — уткнувшись в него, я поглаживала нагрудную пластину, — я знаю, что виновата. Но обещаю, что больше не подвергну тебя опасности. В следующий раз я сделаю все, как ты скажешь. Я убегу.       За пластроном гулко билось большое сердце, отдаваясь мне ощутимыми толчками, и широкие ладони легли на плечи, осторожно сжимая пальцами.       — В тот день… — лидер запнулся, натужно выдыхая, и пытался подобрать слова, — я кое-что осознал.       Что-то внутри меня ощутимо надломилось, словно треснул лед, разрушаясь на куски. Медленно подняв голову, я старалась уловить каждое его движение и порыв дыхания.       — Мы все несем бремя ответственности. За каждый свой шаг. За каждый свой поступок. За… — Лео склонил голову и нахмурился, не решаясь продолжить.       — Что? — беззвучно произнеся на выдохе, я ждала и одновременно с этим боялась его следующих слов.       — За то, с чем мы готовы будем жить, — закончил Лео. И ввергла меня в отчаянье не сама безобидная фраза, а то, с какой болезненной отрешенностью она была сказана.       — Что ты имеешь в виду? — чувство нарастающего страха стало переходить в неконтролируемую панику. — Это все из-за той девочки? Да? Это потому, что я не убежала? Я…       Ладонь Лео обрамила лицо, поглаживая подушечкой пальца по щеке, утихомиривая тревожный испуг. Лидер пригнулся, практически не различимый в темноте пронзительный взгляд смягчился, приобретая былую нежность.        — Если ты будешь в безопасности, то не придется убегать. Тебе не придется делать выбор. Не придется потом с этим жить.       — Что? — сумев выдавить из себя ошарашенный вопрос, я никак не могла не то что понять, но и поверить в сказанное. Хотелось кричать, что только он мне нужен, что только его я выбираю, но тугой комок встал поперек горла, мешая произносить слова.       — Я наблюдал. Все это время. Это действительно хорошее место. О тебе позаботятся. Тут есть на кого положиться.       — О чем ты?! — истерично выкрикнув, я с силой вцепилась в кожу лидера. Казалось, стоило ослабить хватку, и он исчезнет, растворится во мраке.       — Пойми же, тут люди, такие же, как и ты. Это может стать твоим домом.       — Это не дом, — замотав головой, в отчаянии я посмотрела на него, надеясь, что все мне это снится, как дурной и до жути реальный кошмар, из которого я никак не могу выбраться.       — Я ничего не смогу тебе дать. Только постоянную езду с места на место. Но этого будет мало. Как долго тебя это будет устраивать? Тебе скоро наскучит однообразное общество черепах.       Но я закрыла глаза и упрямо мотала головой.       — Ева, — серьезным тоном проговорил лидер, сжал покрепче мои плечи, но вместо того, чтобы притянуть, отстранил от себя и сделал шаг навстречу, вынуждая меня попятиться назад к крохотной полоске лунного света, пробивающейся сквозь окно, — посмотри на меня.       Передо мной стоял не мой Лео, а чужой, холодный и равнодушный, с кем я впервые встретилась в трейлере несколько месяцев назад. В голове вертелась единственная мысль — что это скоро пройдет. Ничего плохого не случится. Стоит вновь поднять на него взгляд, и я увижу его прежнего. А это всего лишь жуткое наваждение.       — Посмотри, — но он настойчиво повторил, удерживая в своих руках.       — Не надо, Лео, — голосовые связки отказывались подчиняться, срываясь то на шепот, то на задушенный писк. И я смотрела куда угодно, но только не в глаза. На шее лидера пульсировала жилка, отсчитывая уходящие секунды, знакомый изгиб ключицы, хранивший в себе мой первый поцелуй, плавные изгибы рельефных нагрудных пластин, отдающие мне свое тепло.       Безжалостное в своем равнодушии время, способное замедлиться и остановиться, не хотело продлить то мгновение, которое оставалось у нас с Лео.       Он снова повторил свою просьбу. И я подняла глаза, чувствуя, что это будет сравнимо с тем, как посмотреть в заряженное дуло пистолета.       — Что ты видишь?       Острые лучики морщинок в уголках глаз не впускали нежность и теплоту во взгляд. Линия плотно сомкнутых губ не желала смягчиться и подарить улыбку, способную залечить все, что угодно. Леонардо ждал ответа и пытался подвести меня к итогу, которого я не могла признать.       Сомкнув веки до боли и пляшущих белых точек в черноте, я разжала пальцы на его плечах и приложила ладони к широкой груди. Похолодевшие руки впитывали в себя еле пробивающееся через пластрон тепло. Только оно одно могло сдерживать колючую стужу, бушующую внутри.       — Я не смогу тебе дать того же, что и они, — его низкий хрипловатый голос доносился издалека, как будто нас разделяло прозрачное непробиваемое стекло.       — Но мне ничего от них не нужно. Только ты, — наконец раскрыв глаза, я посмотрела в лицо Лео. Он медленно отступал назад, скрываясь в сумраке ночи. И я в непонимании оглядела себя. Когда я перестала чувствовать его руки на себе?       — Сейчас ты так говоришь, но пройдет время и…       — Не уходи! — проскулив, я обхватила себя руками, согнувшись от нестерпимой боли. По венам растекался чистый азот, разрывая и сжигая в леденящем пламени каждую частичку тела.       — Пойми, так будет лучше для тебя.       — Нет! — выкрикнула я, не желая слушать того, что лидер намеривался донести до меня. — Ты обещал…       Его образ все еще угадывался на черном фоне. Всхлипнув, я вытянула руку вперед, боясь, что он действительно исчезнет. Кончики пальцев успели скользнуть по нагрудной защите, но его очередной бесшумный шаг назад скрыл от меня Лео. Удаляющийся звук его голоса донес слова, которые вдребезги разбили все мои надежды:       — Тебе не место рядом со мной.       — Ты обещал, что всегда будешь рядом! Ты обещал! — захлебываясь слезами, я всматривалась в тьму. Хотелось ударить ту невидимую стену, что встала между нами. Назло разбить об нее костяшки пальцев, чтобы было больно не только душе, но и телу. Сломать и изорвать все, что попадется под руки.       Но темнота была бесформенной, равнодушной и пустой.       Позади скрипнула дверь, и яркий луч света ударил в спину. В амбаре осталась одна я и моя вытянутая тень, распластанная по земле.       — Ты чего это тут? — нервно поинтересовался охранник, выводя фонариком по стенам амбара.       Без каких-либо мыслей ноги сами понесли меня прочь мимо изумленного вояки.       Во мне вскипела слепая ярость с безграничным отчаяньем, и я знала, на кого мне ее обрушить.       Я шла, не видя ничего вокруг себя. Гул целенаправленных шагов эхом расходился по длинному коридору, в конце которого сияла тонкая полоска света на полу. Не церемонясь с приличиями, я схватила ручку и распахнула дверь.       — Ты знала! Ты все знала! — голос дрожал от разрушающих меня изнутри эмоций.       Сью кивнула, безотрывно смотря прямо в глаза, переполненные гневными слезами. Печаль, что отразилась на ее лице, только сильнее распаляла мою ненависть, и как неистовый пожар, она выжигала все нутро.       — Да. Мы обсуждали это несколько дней. — С силой сжимая кулаки, впиваясь ногтями в кожу, я ждала, когда Сью продолжит. Она безропотно подняла свой ласковый взор, нисколько не пугаясь моего искореженного оскала и рваных шумных всхлипов. — Тебе нужно его понять. Он действует во благо.       — Вы сговорились за моей спиной. Никто из вас не поинтересовался тем, чего хочу я на самом деле. Вы говорите, что действуете в моих интересах! Черта с два! Да что вы вообще понимаете о благе!       — Он не хотел лишать тебя такой возможности, такой жизни.       — Такой жизни? — я оступилась и ошарашенно оглядела девушку, что предала меня. — Да посмотри вокруг! Мы заперты в клетке! А он ушел и лишил меня всего!       — Он дал тебе возможность открыть новую главу своей жизни. Нормальной. Практически той же, что была у всех нас в прошлом.       Сью поднялась с места и коснулась моего плеча, но я отдернула руку, словно ко мне приложили раскаленный прут.       — Но мне не нужно это!       Девушка с горечью смотрела в ответ и решительно произносила каждое свое слово:       — Он — черепаха. Не человек.       — Да какая разница?! — я надрывно прокричала, сбивая рукой стопку бумаг на ее столе.       Мечась из угла в угол и растаптывая под собой листы, я не понимала, почему она не видит, как мне больно и клокочущей во мне агонии, после которой не останется даже пепла. Стены будто бы пришли в движение, сдавливая меня в маленьком пространстве. Их невозможно было пробить и сбежать.       — У вас с ним никогда не будет того, что может быть только между людьми.       Во мне что-то щелкнуло, как будто вдруг переключился рубильник, прерывающий поток выплескивающихся чувств. Казалось, не осталось ни одной эмоции. Совсем ничего. Под ногами раздался звонкий хруст. Я удивленно посмотрела вниз и отступила назад, глядя на черное причудливой формы пятно от чернил. Такая же вязкая и безнадежная темнота растекалась и во мне.       — Дети? — холодно усмехнувшись, я иронично спросила: — Ты жила с Сэмом сколько лет? Десять? Ну и где же тогда твои дети?       — Я не смогла, я бесплодна, — подавленно ответила она, и это ее стыдливое признание заставило меня отвернуться. Ярость отступала, оставляя после себя жуткую невыносимую усталость. Так и не найдя в себе сил заглянуть в теплые серые глаза, я бросила ей через плечо, еле проговаривая слова:       — И ты решила в моем лице воплотить свои мечты?       — Нет, но… Это безграничное счастье. Ты полюбишь их сильнее всего на свете.       Измученно взглянув на подругу, я увидела в ней искреннее сожаление и такую же горестную сопричастность моей потере. Уголок моих губ нервно дрогнул в жалком подобие полуулыбки. Странно, но я к ней больше не испытывала ни злости, ни обиды, ни разочарования. Внутри меня осталась только безграничная пустота.       — Мне ничего без него не нужно. Я люблю его. А он ушел.       «Когда ты кого-то полюбишь — то навсегда останешься одинокой» — в памяти сохранились слова мамы. Тогда я еще не понимала их смысл. И только теперь я ощутила на себе ее правоту.       Последняя тлеющая искра гнева затухла, и пришло осознание действительности. Он ушел и не вернется. И вместе с ним меня покинули все чувства, запахи и звуки. Тело больше не пробивала дрожь, пальцы не сжимались в кулаки, слезы в глазах застыли, удары сердца не ощущались грудной клеткой, только легкие продолжали с безучастным спокойствием набирать в себя воздух. ***       Лео стоял в гуще тихого вечернего леса, ровно посередине между «Тартаругой» и «Вершинами». Сегодня вышла из строя еще одна камера. На экране планшета остались только три живые картинки. Одна из них рябила, предвещая конец заряда батарей. Скоро и эта потухнет.       Уже которую неделю Сью регулярно выходила на связь. Ему было жаль, что подруга в ту ночь приняла на себя последствия от их расставания. Только он заслуживал гнев Евы.       Прогнозы не сбывались. Лидера пугала замкнутость Евы. Каждый день вдали от нее он ждал и надеялся, что она забудет о нем. Что начнет обращать внимание хоть на кого-то другого вокруг себя. Все тщетно. Она сторонилась людей и не разговаривала даже со Сью.       На экране мелькнула знакомая фигура. Он безошибочно узнал бы ее из тысячи других. Палец коснулся дисплея, увеличивая изображение. Ева, как обычно, подолгу стояла на одном месте, укрывшись от других, и смотрела на узорчатый забор. Если бы не ветер, играющий в ее волосах, можно было бы подумать, что кадр завис. Лео не в первый раз удалось уловить ее взгляд. Она не смотрела в лес. Отчего-то только на прутья ограды. Минута за минутой. Неподвижно.       Солнце зашло за горизонт. Ровно в девять вечера, как по мановению волшебства, девушка пришла в движение и размеренным шагом ушла, скрываясь из зоны видеонаблюдения.       Возвращаться домой не хотелось. И уехать он не мог. Хоть и знал, что уже пора было выдвигаться в путь. Только вот куда? Цели больше не было ни для него, ни для его братьев. А без Евы все, что окружало лидера, теряло свой смысл.       Их передвижной дом, в который он прежде возвращался с огромным желанием, стал будто бы чужим. Каждый раз заходя в него, Леонардо машинально искал ее глазами и не находил. С первого дня ухода Евы в их комнате все осталось нетронутым. Лидер проводил рукой над складками простыней и в который раз отводил ладонь, боясь нарушить их волнистый уклад.       День за днем Лео садился на татами, смотря в пустую стену, и позволял себе погрязнуть в мечтах. Вот-вот распахнется дверь, и она зайдет в комнату, сбрасывая с себя полотенце. Влажные волосы небрежно рассыплются по плечам, капля воды скользнет по коже, и он успеет ее поймать, забирая влагу на мозолистую подушечку зеленого пальца.       Наступит утро, и первым, что он уловит при пробуждении, будет ее манящий запах. Рука придет в движение, и под ней он почувствует тепло и мягкость тела. Сперва он ощутит ее улыбку на нежных губах, а после получит долгожданный поцелуй в ключицу. Ласковое заспанное лицо поднимется, и родной голос пожелает ему добра.       Но все, что у него осталось от нее — это эфемерный мираж присутствия и несбыточные мечты.       Пусто. В этом мире без нее стало очень пусто.       Лео погасил планшет, направляясь в «Тартаругу», где проведет свою очередную одинокую ночь, смотря на россыпь нарисованных для нее звезд. Думая — правильно ли он поступил?       Он сам был во всем виноват: слишком хорошо знал свою натуру. В конечном счете ему не удалось обмануть даже самого себя. На что он надеялся? Гоняя по кругу одни и те же мысли, он жаждал усомниться в своей правоте, но приходил к одним и тем же выводам.       Правильно было отпустить ее.       Правильно было дать ей ту жизнь, которую она заслуживала, пройдя через столько трудностей и потерь.       Правильно было оставить её в надежном и защищенном месте.       Правильно было дать ей шанс на возможность создания семьи.       И плевать, что он чуть не поддался на шуточки Майки: зарядить еловой шишкой «фаталити» прямиком в улыбчивую рожу парня, что крутился все время возле его Евы.       При воспоминании о молодом стрелке лидера каждый раз опаляло жгучее чувство в грудной клетке, и пальцы сами сжимались в кулаки без какой-либо на то нужды.       Но правильно было оставить Еву тому, кто соответствовал бы представлениям о порядочности и надежности: подходящему человеку. Но никак не мутанту.       Никто из братьев не оспорил его решение.       Дони, услышав эту весть, только поправил оправу очков на покатом носе, поджимая губы и устало смотря на старшего брата, как на надоевшую математическую загадку.       Майки мялся в проходе, пытаясь подобрать слова, поднимал на него огорченный взгляд и снова опускал его в пол. Лидер надеялся услышать хоть какие-либо слова, но весельчак не дал ответа, сложил руки в карманы цветастых бридж и уставился на потрепанные кеды.       Раф был единственным, кто хоть что-то ответил. Но короткое матерное ругательство не относилось к чему-то конкретному. Здоровяк потер затылок, покружил вокруг свой оси, нашел измятую пачку сигарет, брошенную на кухонном столе, и грузным шагом вышел из трейлера. В проходе он остановился, украдкой сверкнув хищными глазами. В них не было ни упрека, ни осуждения. Он понимал поступок лидера, но вряд ли его принимал.       Со Сью оказалось сложнее, но и она вскоре согласилась с его доводами. Единственное, что успокаивало лидера, так это то, что подруга останется с Евой.       Лео неспешно брел до дома заученной тропой. Ему были знакомы все древесные изгибы, на некоторых из которых зияли незаживающие раны от лезвий катан. В моменты своей злости и отчаянья он срывался на тех, кто, как он надеялся, не чувствовал боли.       Он сделал свой выбор, то, с чем согласился жить: остатки своих дней хранить воспоминания о любимой. Пусть ему не достанется Ева, зато у нее будет все, что только может дать ей этот мир: вся его лучшая часть, больше, чем сможет предложить ей он.       Подходя к дому, лидер уловил шум борьбы и неразборчивую ругань. В последнее время братья вели себя странно. Одиночество и чувство потери сказывалось на них не меньше, чем и на нем.       Он поднялся на металлическую ступеньку, дверь с тихим шелестом отъехала в сторону, и его встретили ошарашенные глаза Майки, который вытянутыми руками удерживал на расстоянии друг от друга разъяренных старших братьев.       — Подойдешь, и я тебе всеку, — угрожающим тоном проговорил гигант в красной бандане и предупреждающе выставил палец, указывая на брата.       — Он не твой и никогда им не был! Верни! — прокричал Дони, пытаясь через Майки дотянуться до Рафа.       — Иди проспись, — зарычал здоровяк, пряча за своей спиной белый лохматый комок.       — Тебе нужен питомец, лови! — Дон метко запульнул в голову брата пластиковой игрушкой «тамагочи», но та отскочила от него, не принеся никакого вреда. — Хоть высиживай это яйцо! Хоть запихни его в свою ж…       — Что происходит? — лидер прервал ругательства гения и сурово оглядел взбесившихся братьев.       Здоровяк замолчал, и за плотно зажатым ртом на скулах заходили желваки. Обогнув братьев, он выскочил из трейлера, удерживая на руках свернувшегося в комок Тока. Дон в бешенстве засопел, оскалился и всплеснул руками, развернувшись в сторону лаборатории.       — Уф, — смахнув невидимую испарину, Майки как никогда был рад хмурому Бесстрашному.       — Майк, объясни, что тут у вас творится.       — О-о-о нет, бро, узнай лучше сам из первых уст, а я умываю руки, — хлопнув лидера по плечу, Майк выбежал из трейлера вслед за Рафаэлем, оставив старшего выяснять причины конфликта.       Лео устало выдохнул, огляделся по сторонам. Он и раньше чувствовал тонкий запах алкоголя, но только сейчас обратил на это внимание. В его частое отсутствие дом превратился в полный кавардак: в раковине скопилась гора немытой посуды, а по столам и полу были разбросаны пустые шуршащие пакеты из-под разных снеков.       Перешагнув через небрежно брошенный мусорный пакет, Лео направился в лабораторию. Дверь оказалась не заперта, и переступив порог, он учуял стойкое амбре от паров алкоголя.       Дони сидел к нему спиной, вливая в себя остатки перченого пунша, и лидер натужно выдохнул, браня себя за то, что закрывал глаза на проблемы своих братьев.       — Что? — гений раздраженно повернул голову, и его профиль черным силуэтом отразился на фоне светящихся белых мониторов. — И для меня у тебя найдутся «доводы»? — съязвил своему брату и со звоном опустил пустой стакан.       — Дело в Токе? — пропустив колкость, лидер осторожно вышел на прямую со взглядом сердитого брата. Линзы очков блеснули в полумраке, и Лео продолжил: — Ты хочешь с ним что-то сделать?       Гений развернулся лицом и холодно ответил, чеканя слова:       — На создание этого мозга ушло три, чтоб его, долгих года. Интеллектуальная программа успешно протестирована. И я наконец смогу стереть данные и загрузить в этот мозг… — Дон прервался, прикрыл глаза и тяжело сглотнул, — иные.       — Ты убьёшь его?       Встав с кресла, чуть покачиваясь от переизбытка выпитого алкоголя, Дон подлил себе в стакан новую порцию перченого фруктового коктейля и сквозь зубы процедил:       — Нельзя убить то, что не живо, Лео.       — Но Ток его друг, — лидер приблизился, побуждая брата заглянуть в его глаза. — Раф привязался к нему, и неправильно будет поступить с ним так.       Дони невесело усмехнулся, иронично покачивая головой.       — Ток — это лишь случайный набор электронных взаимосвязей, не больше. А она с помощью позитронного мозга будет жить.       Леонардо подозрительно скосился на гениального брата, и все его прошлые подозрения вновь всплыли наружу.       — Эйприл? — безошибочно угадал лидер.       Плечи Дони еле заметно вздрогнули. После случившегося они старались не произносить имен тех, кого потеряли. Для каждого из них было слишком больно и горько. Они лелеяли память о погибших в своих сердцах, и каждый по-своему. Лидер ошарашенно изучал притихшего брата, поражаясь тому, сколько лет тот в молчаливом гнете нес в себе тайный замысел.       — Но это не будет Она.       — Ты не понимаешь! — резко ответил Дон. — Все ее решения, мысли, поступки будут генерироваться по отработанному алгоритму. Она будет думать, действовать и рассуждать так же, как и раньше. Я нашел выход! Только так она снова будет с нами.       — Но это все равно будет не Эйприл. Ты создашь ее копию из воспоминаний, и они утащат тебя назад. Нельзя жить прошлым.       — Это будет она! — стеклянный стакан полетел в сторону, разбиваясь о стену. — Я бы повернул время вспять, но слишком глуп для такого! Зато я сохранил в себе всё до мельчайших подробностей. Каждую из ее тысячи эмоций, чувств и реакций. Я смогу создать ее заново. Прежнюю… — Дони хмыкнул и отступил назад, понимая, как сейчас выглядит в встревоженных глазах наблюдающего брата. — Что? Думаешь, я спятил? Или мне, по-твоему, скучно и больше нечем заняться?       — Нет, — сипловато проговорил растерявшийся Лео, — я понимаю твое желание вернуть Эйприл, но…       — Знаешь, как я понял, что нас не берет вирус? — Дони вскинул голову, медленно разматывая кусок фиолетовой ткани на правом запястье, и приблизился к Лео. Тот смог увидеть в ярком свете мониторов белесый шрам от укуса человеческих зубов.       — Да… — Дон беззвучно рассмеялся — и скривился от этого, как будто ощутил жгучую боль в запястье, — я ведь знал, что не должен был отпускать ее к Кейси. Знал, чтоб меня, знал! — младший брат сжал кисть руки, потирая изогнутую полоску шрама.       — Ты позволил ей себя укусить тогда, когда?..       — Да. Мы тогда договорились с Рафом, что он возьмет на себя Кейси, ну а я…       Лео отчетливо помнил тот скорбный день для их семьи. Братья до последнего ждали, когда их друзья прибудут на обозначенную станцию. В замкнутом вагоне метро началась неразбериха. Один из зараженных обернулся и кинулся в слепой ярости на толпу, вгрызаясь в тела людей. Кейси досталось больше всего, но перед тем, как проломить голову зомби, он не успел уберечь Эйприл. Чудом вытащив друзей из давки в тоннеле, братья укрылись в ближайшем ответвлении и добрались до убежища. Но было слишком поздно. Даже один незначительный укус означал конец всему.       — Но я не мог ее бросить, понимаешь? Не мог… Ни в этой жизни, ни в иной.       Дони заперся за круглой непробиваемой дверью своей лаборатории вместе с обращенной Эйприл. Уже тогда все знали, что лекарства нет, а их скромное оборудование не помогло в поиске противоядия над вирусом. Несколько дней до них доносились нечеловеческие завывания Эйприл. Братья не смогли проломить дверь и уговорить не отвечающего им гения открыть. Однажды ночью все стихло. Казалось, мир вокруг замер. Послышался скрип проржавевших петель, и Дон вынес на руках бездвижное тело, закутанное в белые простыни.       После их тела сожгли. Воздуховодная труба уносила пепел в пасмурное Нью-Йоркское небо, чтобы потом пролиться горечью на землю, омывая утратой сломленного ниндзя. Дони никогда не любил ни сырость, ни дождь, но с тех пор подолгу стоял под проливными дождями. Так ему казалось, что Эйприл все еще касалась его, просто стала совсем иной формой. Он видел блеск ее волос в лучах заходящего солнца, слышал знакомый шепот в шелесте листвы, смех в журчании ручьев.       — И все, что у меня от нее осталось — это воспоминания и рецепт перчёного пунша.       Он посмотрел на розоватую жидкость и с улыбкой протянул:       — Миллениум. Она была так прекрасна.       Никто из братьев не знал, что тогда произошло между ними. Весь мир ожидал конца света, предначертанного на древних скалах императорских гробниц. Праздничная суматоха окружала каждого жителя Нью-Йорка. Ночной город горел пуще прежнего: яркими цветами взрывались фейерверки, в ночи блуждали блики бенгальских огоньков, как от кружащихся потерянных звезд. В ее рыжих волосах запутались золотые дожди. Она кружилась, и вместе с ней взметались конфетти в блестящий круговорот.       Дон следил за ней, не смея выйти из тени, и прятался в безлюдном переулке, зная, что не мог быть сопричастен празднику и веселью. Покорно ждал, когда его мечта окажется в условном месте, чтобы сопроводить до дома, как частенько делал прежде.       Эйприл протянула ему в подарок шуршащий круглый сверток и прижалась к губам мутанта. Её пьяный поцелуй, оставшийся на его коже сладким острым послевкусием, перевернул для него весь мир. Тогда он понял, что их можно было любить. И она любила. Только не так, как хотел того Дон.       Несколько лет гений подбирал пароль к сердцу отважного и целеустремленного репортера. Бесконечно просчитывал идеальный момент, идеальную ситуацию, идеальные слова, которые донесут до нее его чувства. Но он слишком долго ждал. Дони годами планировал свой один-единственный шаг навстречу Эйприл. И не успел. В их жизни появился Кейси.       — Нужно лишь было подойти и сказать ей, как сильно я ее люблю, — младший брат извлек из ящика стола стеклянный шар, наполненный водой, взболтнул и поднял к источнику света, наблюдая, как осыпаются блестки на заснеженный замок. — Но она никогда об этом не узнает.       Лидер смотрел на брата и видел в нем зеркальное отражение своих бед. Он так же, как и Дон, будет нести в себе потерю, пустую бездонную дыру, которую ничем заполнишь.       — Эйприл всегда будет с тобой, — Лео приложил ладонь к плечу брата, заглядывая во влажные карие глаза, — пока ты помнишь о ней. И это никто у тебя не отнимет. Никогда.       Оба брата сидели в темной прохладной комнате. Один в кресле, перекатывая в руках один из уцелевших пустых стаканов. Второй на полу, сложив руки на коленях.       Лео не хотел оставлять Дони в одиночестве, и слова были излишни. Ни одну потерю невозможно утешить, но он мог быть с ним рядом, тем самым говоря, что тот никогда не останется один.       Лидер всматривался в профиль брата, и он тихо высказал навязчивую мысль, что не покидала его уже несколько недель:       — Дони, скажи, я ошибся?       — Нельзя утверждать однозначно, — неутешительно ответил гений, — но если бы мне кто-то дал хоть только один шанс, то я бы его никогда не упустил.