Львёнок, который хотел выжить

      Лидер медленно и постепенно приходил в сознание. В затуманенный рассудок сначала проникли резкие и неприятные запахи. Пары спирта вперемешку с гарью отработанного масла, жженой резины и разлагающейся мертвой плоти обволакивали вокруг него все пространство. Лео мотнул головой в надежде учуять свежий воздух, легкие в глубоком вздохе попытались втянуть в себя кислород, но грудную клетку тут же опалило огнем.       Отрезвляющая боль, как ушат холодной воды, окатила его с головы до ног. Вместо сдавленного стона из гортани вырывались хриплые скрежетания. Он ощутил непреодолимую жажду, сглотнул металлический вкус крови во рту и приоткрыл отяжелевшие веки.       Рука потянулась к лицу нащупать преграду, мешающую видеть второму глазу, но тонкие пальцы сплелись с его, побуждая оставаться в покое.       — Ева? — не сразу, но он смог выговорить сквозь онемевшие губы имя любимой и сильнее сжал хрупкую ладонь. Зрение никак не могло сфокусироваться, перед глазами нависали расплывчатые тени, заграждая собой яркий неестественно белый свет.       Тепло ускользнуло из его ладони. Несмотря на сводящую боль в каждой части тела, он попытался приподняться, но чья-то рука мягко надавила на плечо, и он опрокинулся на бок.       На фоне общей непереносимой болезненной ломоты Лео не почувствовал, как его кожу прокалывает тонкая игла, вводящая препарат.       — Вернись, — в мольбах лидера было лишь одно требовательное желание как можно скорее вновь ощутить ее пальцы — всегда такие холодные, но так быстро отогреваемые в его руках.       «Обрыв сигнала» — яркой вспышкой воспоминание мелькнуло в сознании, возвращая его в ужасный водоворот случившихся событий. Сердце учащенно забилось, и все чувства резко обострились.       Две тени над ним приобрели различимые очертания. Дони поспешно извергал из себя поток медицинских терминов, потуже стягивая бинтами его раны, которые жгло будто бы огнем. Сью исполняла команды, вводила анальгетик и взволнованно пришептывала, что все будет хорошо, что надо потерпеть…       — Держи его, — Дон обратился к Майки, и тот обхватил Лео, крепко прижимая к своему пластрону, за которым слишком громко громыхало родное сердце.       Лидер не мог понять, в чем дело: почему его не слушаются руки, которые пытаются оттолкнуть от себя младшего брата; почему ему не дают встать; почему ему сложно выговаривать слова, чтобы спросить — откуда так близко слышится звук работающего сверла и что это за неприятное гудение внутри панциря.       Лео не знал, как надолго его поглотила темнота, но на этот раз пробуждение вышло быстрее.       Преследующая его в доме гарь никуда не пропала, и он смог разглядеть все в радиусе своего поля зрения. Трейлер двигался медленно и рывками, под днищем раздавался металлический скрежет, и он собственным пластроном ощущал каждую выбоину и неровность дороги.       — Эй-эй, Лео, погоди… — Майки приложил ладони к плечам старшего брата, пытаясь помешать тому встать.       — Помоги, — хрипловато просипев, Лео схватился за его предплечье и подтянулся.       Родные руки обхватили брата за плечи и притянули к себе, чтобы лидер смог опереться о грудь Майки. Сидя на коленях и уткнувшись лбом в пластрон, он переводил дыхание. Боль волнами вальяжно блуждала по всему его телу, но особо сильно ощущалась в боках и конечностях.       — Слушай, — проникновенный голос Майки помогал ему концентрироваться, чтобы опять не провалиться в непроглядную глухую темноту, — оно поломало тебя, но Дон скрепил трещину на панцире проволокой, залатал укусы, стянул бинтами поломанные ребра…       — Назад, — перебив, прохрипел Лео и поднял голову, убеждаясь в собственной правоте, что они действительно уезжали, — надо вернуться.       Младший из черепах растерянно и с сожалением посмотрел на брата, не решаясь ответить, но почувствовав, как пальцы сжали его плечо, все же помог Лео подняться с колен.       Майк служил опорой лидеру и вместе с ним пробирался к водительскому отсеку. Сью от неожиданно увиденной картины в изумлении застыла и опустила совок, выронив стеклянную крошку на ковролин.       Трейлер чуть качнуло, и с жалобным свистом движение колес стало замедляться. Через зеркало заднего вида на Рафаэля неотрывно смотрели синие переполненные болью и решимостью глаза.       — Мы не можем… — Рафаэль первым нарушил гнетущую тишину, следя за зеркальным отражением брата.       — Разворачивай, — задыхаясь от скручивающей боли, прорычал лидер.       — Лео, — Сью обеспокоенно окликнула его, — тебе нельзя двигаться.       В глазах лидера все двоилось, он еле стоял на ногах, да и не будь рядом Майки, то и вовсе бы упал плашмя, но с непреклонным намерением он выжидал помощи от Рафа.       — Карданный вал и так дышит на ладан, мы плетемся от силы миль десять в час. Нам нужно добраться до ближайшего городка, чтобы… чтобы хоть как-то… — Дони тяжело вздохнул, потирая перепачканное сажей и чужой кровью лицо.       — Мы не найдем там того, что ты хочешь, — Рафаэль наконец ответил за всех, кто не решался произнести эти слова вслух, — только выжженную мертвую землю.       Каждый из них понимал до боли правдивую истину, но Лео не мог принять очевидное.       — Тогда я сам дойду, — он оттолкнулся от Майки и поплелся к выходу.       — Да ты безобиднее котенка в таком состоянии, — младший подлетел к нему, юркнул под руку и поддержал неустойчивого лидера, — потому я иду с тобой вместе.       — Придержи коней, — огрызнулся Раф, со скрежетом переключая рычаг коробки передач, и прокрутил руль до упора влево, — и его заодно.       Перед Рафом была непростая задача — развернуть неповоротливый трейлер на двухполосной дороге. Обращаясь к ней, как к возлюбленной утомленной девушке: — «во-от так, малышка, ещё немного…», здоровяк плавно нажимал на педали, бережно прокручивал рулевое колесо, то и дело опасливо меняя положение рычага, боясь, что в любой момент коробку может заклинить.       «Тартаруга», вопреки всем ожиданиям, справилась и, грузно переваливаясь с бока на бок, поменяла курс. ***       Они въезжали по утрамбованной ими же колее. Сквозь разбитые окна им открылся удручающий вид, затуманенный из-за тлеющих пожаров.       — Давай я сам? Побудь здесь, — Раф перехватил из рук Майки пошатывающегося Лео, придерживая израненного брата.       Тот мотнул головой и зажмурил уцелевший глаз, пережидая очередную накатывающую волну боли.       Дон прислонил к его перебинтованному боку устройство, походившее на пистолет, только вместо обоймы в нем был стеклянный флакон с жидкостью прозрачного цвета. Нажал на курок, и в раненого резко вонзились три тонкие иглы, впрыснувшие обезболивающее.       — Хватит часа на четыре.       — Останься со Сью, — Раф закинул руку Лео к себе на плечо и обернулся к гению, — и… ну, как ты один и умеешь, — оглядев изнутри разбитый дом, попросил: — сотвори волшебство своими сай-фай-самоделками.       Здоровяк не рассчитывал на чудо и сказочное преображение своего дома спустя четыре отведенных им часа. Пусть Дон и не был феей-крёстной, но он верил в умение своего брата удивлять его из раза в раз.       Майк недалеко ушел вперед, оставляя Рафа и Лео позади, и расчистил проход, убивая непутевых зомби-калек, которые в силу обветшалости отстали от основной группы.       Он не был самым лучшим следопытом в их семье, но и без глубоких познаний в этом искусстве безошибочно понял, что стая шла по направлению к «Вершинам». Минует ли поселение эта лавина? Справятся ли они с таким количеством зомби? Что же, не на все свои вопросы он мог ответить однозначно. Сейчас же его более всего беспокоило, найдет ли он Еву среди ходячей мертвечины. А если найдет, то как ему рассказать об этом Лео? Стоило ли ему показывать ее такой?..       Спрятанный за поясом тонкий клинок, некогда доставшийся ему в подарок от лидера, ждал своего часа. Наверное, так будет правильнее всего: совершить аккуратный удар в затылочную часть, чтобы раны не видно было. Сделать это как можно быстрее и безболезненнее, хотя он не знал, почувствует ли она боль, если уже обращена? Надеялся, что нет. И надеялся, что не найдет Еву такой и ему не придется смотреть в затуманенные беленой глаза.       Зоркий взгляд уловил блеск. Майки, огибая поломанные деревья, приблизился к этому месту и рукой смахнул с меча припорошившую его листву. «Тати» — оружие Евы, покрытое вражеской кровью, — оказалось в его руках. Вложив его за пояс, он поднялся и поспешил вперед. Чем дальше он шел, тем страшнее выглядел лес.       Существо гналось за девушкой и сметало на своем пути деревья, то ломая стволы, то вырывая их с корнем. Землю устилали множество им же раздавленных тел мертвецов, попавшихся под ноги.       Впереди Майки увидел тропу, путь которой словно бы бульдозер проломил по прямой. Ниндзя пробрался, как по тоннелю, к источнику света, и вышел на каменистый пласт.       Образ далеких прекрасных гор затмила собой изувеченная поляна. По сторонам все еще кряхтели мертвецы — не умершие, но обездвиженные от фатальных переломов. Майк прошел по прямой и остановился у края обрыва. Должно быть, сто двадцать ярдов вниз. Он прикидывал в уме — сколько бы времени заняло падение. Дони бы без проблем рассчитал скорость и время падения вплоть до одной сотой секунды. Но Майки знал, что каким бы это число ни оказалось — такой полет занял бы вечность.       — Где?.. Где ты нашел меч? — запыхавшись, сквозь зубы проговорил Лео, стараясь быстрее дойти до обрыва. Раф все это время практически тащил на себе прихрамывающего брата. Обезболивающее помогало преодолевать путь поломанному телу, но даже и с ним лидер ощущал жуткую боль, от которой в любой момент могло выключиться его сознание.       Раф осторожно подвел Лео к обрыву, и все вместе они заглянули за неровную черту края.       Издали утес имел изогнутый склон, как у растущей луны. Многие мертвецы разбивались об острые камни прежде, чем успевали скатиться ко дну. И сейчас под их ногами распласталось красно-черное месиво. Собственно, чего и ожидал увидеть Раф. Даже упади Ева сверху на эту гору мертвецов, ей не выжить.       — Нам нужно спуститься, — спустя время проговорил лидер.       — Дурная затея отправляться сейчас, — бесшабашный Майки, который практически никогда и ни от чего не отказывался, серьезно посмотрел на Лео и отрицательно покачал головой, — склон слишком крутой, придется идти в обход, а это займет слишком много времени и в твоем состоянии — натурально опасно.       — Я должен вернуться за ней, — упрямо повторил Лео, — я обещал, что не оставлю.       Майк посмотрел на Рафа, а тот чертыхнулся, но согласился совершить спуск.       — Я всегда знал, что ты хотел вот так на мне прокатиться. Погоди-ка… задушишь… — Раф остановился и чуть спружинил на ногах, подталкивая Лео выше. Им пришлось идти в обход, чтобы спуститься вниз. Здоровяк осознавал, что у Лео не хватит сил дойти самому, и как только тот оступился, обессиленно падая к ногам, ему пришлось водрузить братца на спину.       — Еще в детстве. Помнишь? Мелкий все никак от меня не отставал, и приходилось таскать его, как рюкзак. Потом и Дони подключился. Дай им только волю, они бы на меня и седло накинули, и удила в рот запихнули. А я-то все ждал, когда и ты попросишь поиграть в «лошадок» со мной. Как видишь — до сих пор твоего «пожалуйста» не дождался, — просипел Раф, выглядывая под ногами подходящую опору.       — Не надо было давать Майки смотреть «Короля Артура». Как чуял — обернется мне это знатным дерьмецом. Тоже мне, нашел забаву в рыцарских турнирах. А ты знал, что Дон ставки на меня делал? Ну, мол, сколько я еще Майки на себе проношу? Как будто я лошадь беговая. Букмекерский он очкарик! Ха! Между прочим, он проиграл отцу три банки газировки. Батя, конечно, долю мне выдал от победы, но уж лучше бы разрешил дать мелкому затрещину. Своими пятками все бока мне отбил, рыцарь полоумный. Кто же так с лошадью-то обращается? Ни стыда, ни совести! Зоозащитников бы на него натравить за такие выходки. И-го-го, мать его за ногу…       Спуск занял много времени, и Раф боялся, что к тому моменту, когда они окажутся у места назначения, Лео просто вырубится. Но брат крепко держался за панцирь и натужно дышал в его шею, молчаливо снося мучения.       Наконец они вышли к подножью утеса. Сверху холм из мертвецов казался не таким большим, какой предстал перед ними сейчас.       Здоровяк спустил брата с плеч и усадил, прислоняя к дереву.       — Побудь тут, я постараюсь побыстрее…       — Раф, — полушёпотом окликнул Лео и коснулся его плеча. Брату не хватало сил сжать его крепче, и здоровяк накрыл перебинтованную руку своей ладонью. На побледневшем, измученном и покрывшемся испариной лице приоткрылся глаз, и лидер с трудом выговорил: — Если Ева стала, как… только не убивай её.       Заручившись согласием брата, Лео извлек из кармана штанов оранжевый пузырек, опрокинул в рот горсть таблеток и с усилием проглотил.       Ушли часы, пока Рафу с Майки удалось разгрести завал из мертвых тел. Некоторые из них оставались подвижными, тянули свои скрюченные пальцы, но братья бесцеремонно сворачивали им шеи. Пот лился градом, и Рафу до жути хотелось стереть его с лица, но перепачканные черной кровью руки мешали это сделать.       На пару с Майки им удалось разделить один большой холм из трупов на две равные части, и посередине его осталось одно тело.       — Вот же жуть… — младший брезгливо ткнул ногой серую тушу и отскочил на полшага назад, прокручивая перед собой нунчаки, как два маленьких вентилятора.       — Да он сдох, видишь? — Раф пнул голову мутанта и показал Майки пробитую в черепе дыру.       — Думаешь, она под ним? — неуверенно спросил младший и покосился в сторону Лео, который медленно и пошатываясь шел к ним.       Но Евы, к облегчению всех троих, там не оказалось.       Лидер содрогнулся от боли и выкашлял практически полную ладонь крови. Майки успел подхватить брата и увидел, как окровавленные разбитые губы Лео растянулись в кривой радостной улыбке.       — Она смогла… Она смогла уцелеть!       Рафу хотелось сказать старшему брату, что это вовсе не маленький шанс спасения Евы. При любом раскладе человек не мог пережить такое падение. Она действительно могла не повредить себе голову, шею или позвоночник, но однозначно не избежала обращения. И теперь Ева могла блуждать по округе, ища себе пищу вместе со стаей нежити. Но ничего из этого не смог озвучить. ***       Процесс восстановления шел небыстро, и пожалуй, виной тому могла быть неразумная активность Лео.       Сью приходилось повторно зашивать расходившиеся швы, по новой латая каждый участок тела мастера катан. Дон вколол бы ему успокоительное или даже снотворное, но за эти несколько дней он влил в Лео практически все сильнодействующие лекарства, которые оставались в доме.       — Ты ничем ей не поможешь, если продолжишь в таком духе! — вспылил Дон, увидев, как Лео со стоном поднимается с кровати.       — Раф и Майки прочесывают квадрат за квадратом, доверься им, — Сьюзан попыталась преградить собой путь, но лидер, опираясь о стены, продолжал идти к выходу.       — Она совсем одна, где-то в лесу, напуганная и нуждающаяся в помощи.       Дон обогнал Лео и встал напротив, его-то уж так просто и легко с пути не сдвинуть, как хрупкую Сью.       — Если это так, то они найдут. А у тебя, позволь напомнить, сотрясение, рваные раны, переломанные ребра, заплатка на панцире, внутренние ушибы и, судя по кровавому кашлю, еще и часть легкого разорвана. Так что уж будь добр, ложись в кровать и не помри хотя бы до вечера!       Каждый, даже самый короткий вздох давался лидеру с трудом, отбирая у него практически все силы.       — Три дня прошло, Дон. Почему её нет? Если она ранена, то не могла уйти далеко. А если цела, то я учил ее ориентироваться в лесу. Почему она не приходит?       Весь пыл угас, и Донателло с сожалением посмотрел на Лео.       — Рафаэль — лучшая ищейка. Он найдет её.       Но он не нашел. Ни спустя неделю. Ни спустя месяц. ***       Занавешивающий окна полиэтилен хлопал от потока встречного воздуха. Трейлер размеренно мчался по пустынной дороге, объезжая редкие брошенные и проржавевшие машины.       Лео взглянул на указатель и сверился с картой. За последние пару месяцев он перечертил треть атласа штата Луизиана и намеревался проверить каждый дюйм всего этого Богом проклятого континента.       Генераторы, когда-то питавшие энергией трейлер, вышли из строя. Ему некогда было давать передышку ни семье, ни себе, ни самой «Тартаруге», чтобы заняться ее длительным ремонтом.       Тусклая лампа на приборной панели начала мигать, предвещая снижение до критической отметки топлива в баках. Ничего, как-нибудь дотянут на дизельных парах до ближайшего пункта назначения.       Захолустный городок с неброским названием встретил унылым пейзажем. Пожалуй, единственной его достопримечательностью был высокий баннер. Лео обошел стелу, взобрался по задней лестнице и встал на узкий помост. Встряхнув баллончик, он вычертил синей краской иероглиф. Причудливый узор — для непосвященных, послание — для любимой.       — Пока есть время — латай, — в целом, лидеру не было нужды кидать Дони сухую однотипную команду, тот и сам знал, что ему необходимо было делать, как и остальным его братьям.       Трансмиссия и подвеска трейлера держалась на одном добром слове и паре десятков рулонов изоленты, но Дон со своим скупым инвентарем как мог продлевал жизнь «Тартаруги».       Майк, водрузив на спину походный рюкзак, отправился на пару со Сью опустошать и без того пустые полки местных магазинов.       Городок действительно был мал, и постройки заканчивались, не доходя до линии горизонта.       Лео накинул на голову капюшон черного балахона и двинулся в сторону одноэтажных домов.       Проломив с ноги хлюпкую дверь, лидер вошел в скромную прихожую. Он знал, на что необходимо в первую очередь обращать внимание: пыль. И здесь она лежала толстым ровным слоем. Заглянув в открытую гостиную, совмещенную с кухней, он увидел на белой настенной плитке пятна давно высохшей крови. За столешницей скрывалось привычное зрелище. Многие не выдерживали страха и ужаса, кому-то просто некуда было бежать, кто-то отчаялся, и в итоге все они засовывали дуло в рот и нажимали на курок, окрашивая стены своих комнат взрывом разметавшихся кусочков мозгов.       Он уже сбился со счету, сколько домов уже осмотрел. Все они перестали отличаться друг от друга. И её нигде в них не было: ни одного следа, ни отпечатка маленьких пальчиков.       Мигрень усиливалась, и почему-то к вечеру становилась особенно яркой. Может дело было в том, что его сильно потрепал «Конг». Дони переживал, что мутант, молотя им об землю, будто забивая гвозди в гробовую крышку, что-то нарушил в черепушке у Лео. Брат надеялся, когда опухоль спадет, давление на мозг ослабнет и его перестанет мучать тошнотворная боль. Чудо не произошло, а искать томограф, вопреки желанию гения, он не хотел. Время было для Лео единственным скудным ресурсом, которым он располагал. И тратить его ни на что, кроме поисков, не собирался.       Лидер поглубже натянул на лицо капюшон, отвернулся от пламени костра, вокруг которого сидела его семья, и протер покрасневшие от усталости глаза. На нем не было привычной синей повязки. После того, как Сью сняла с лица бинты, он больше не желал ничем прикрывать свое уродство. Еще один шрам над правой дугой так удачно и симметрично расположился рядом со старым. Только он был чуть менее длинным и более широким, нежели оставленный прошлым врагом. Что же, конкурс красоты ему и так никогда не светило выиграть, а маски пусть носят герои. Себя к ним он более не причислял.       Открутив крышку бутылки, он приложился к ней, вливая в себя несколько больших глотков. Янтарная жидкость опалила гортань, оставляя на языке горькое солодовое послевкусие. Обычно, хотя это «обычно» длилось на протяжении последнего месяца, он таким образом запивал горсть таблеток, чтобы унять зудящую боль. Словно под его черепной коробкой роился жалящий рой ос, и как бы он ни бил себя в висок, они не вылетали из его головы. Слишком поздно Лео понял, что таблетки хоть и давали краткое облегчение, но туманили его разум. А вот с виски дела складывались иначе. Алкоголь не унимал боль, но все же притуплял ее время от времени, оставляя сознание в приемлемой ясности.       Как обычно, минуя круг своих родных, лидер направился в свою комнату.       Все, что в ней уцелело после разгрома, лежало в коробке в дальнем углу. А все ценное, что у него осталось — фотокарточка со всеми членами семьи и связанные Евой напульсники, — он носил при себе.       Лео прилег и оперся затылком в стену у изголовья кровати. Прохладный осенний ветер прорывался сквозь полупрозрачный плотный полиэтилен. Надо было бы приклеить отошедший скотч на место, но все же холод плавными дуновениями приятно касался висков, и Леонардо прикрыл глаза.       Мерную тишину нарушил осторожный стук в дверь. Лидер был слишком утомлен, чтобы отказывать незваному гостю, потому решил промолчать, надеясь, что его оставят в покое.       С тихим шелестом полотно отъехало в сторону, впуская без разрешения нарушителя границ затворника.       — Мы все жутко вымотались, — тихо начал говорить Дон, — ты только не пойми превратно, никто из нас не жалуется. Все всё понимают и следуют за тобой. Ты же лидер. Точнее… мы же семья.       Лео и не надеялся погрузиться в давным-давно забытый безмятежный сон, и уж тем более не рассчитывал избежать такого разговора, который должен был случиться, по его прикидкам, гораздо раньше, чем сейчас. Всем было известно, как ранее установленной статистикой факт, что в случае пропажи ребенка дается три дня на поиски, после которых шансы на спасение стремительно падали к нулю. А его Ева была совсем одна во враждебном мире на протяжении трех месяцев.       Он не винил их за то, что они потеряли надежду, как и не станет винить за слова, что будут ими сказаны.       Дон нервно прокашлялся и решился продолжить:       — Не буду ходить вокруг да около, ведь знаю, к чему приводят неосуществимые мечты. Я сделал это для тебя в надежде, что на какое-то время тебе станет лучше. Правда, оно не поможет, как в прошлом не помогло и мне. Но у тебя хотя бы так появится возможность попрощаться.       Лидер устало отвел руку с лица и принял черную пластмассовую коробочку, протянутую Дони.       Он покрутил по оси глянцевый куб, пока не нащупал пальцами шероховатость. Обводя подушечкой пальцев три выгравированные заветные буквы, он вдруг на миг испугался и выпалил:       — Что это?       — «Е.В.А.» — ответил брат и так же бесшумно покинул его комнату.       Единственная кнопка на этом устройстве подсвечивалась зеленым свечением. Лео с тем же желанием хотел ее нажать, как и спрятать подальше от себя куб с именем любимой. Что могла значить эта аббревиатура? Он пытался дать ей определение, подбирая подходящие по смыслу слова, но не смог понять и решился нажать на кнопку.       Верхняя крышка, состоящая из четырех равных треугольников, раскрылась, как цветок, и в воздухе перед ним возникла четкая и объемная проекция Евы.       Лео от неожиданности опешил и следил за каждым движением живой картинки. Ее волосы раздувал озорной ветерок, казалось, девушка смущалась, то и дело пряча вниз глаза, но вновь поднимала их и так по-доброму и солнечно улыбалась в ответ.       — Ева… — прошептал лидер и потянулся пальцами к овалу ее лица.       Виртуальная проекция ответила ему, смущаясь:       — Привет.       Лидер сглотнул подступающий стон, вспоминая тот чудный весенний вечер, когда Майки возомнил себя документалистом и терроризировал семью видеосъёмками, пока Рафаэль, взбешенный тем, что его застали за компрометирующим процессом, не отобрал у младшего камеру.       — Где ты?! — в задушенном отчаянье спросил он, подавляя рвущееся изнутри рыдание.       По изображению прошла рябь, вероятно потому, что так топорно программа компилировала заложенные в ней данные и алгоритм диалогов.       — Я тут, эм… думаю пойти прогуляться, и если хочешь, пойдем со мной?       — Скажи мне, где ты?       — Я тут, эм… думаю, пойти прогуляться, и если хочешь, пойдем со мной? — ровно точно так же повторило изображение Евы и вернулось к изначальной заставке.       — Я так сильно по тебе скучаю, — Лео погладил гладкий пластик драгоценного подарка, ведь он позволил ему увидеть Еву.       Изображение вновь изменилось, девушка стояла полубоком и задумчиво смотрела вдаль.       — Знаешь, я тоже скучаю. Каждый день.       — Ева? — он нерешительно обратился к ней, хотя понимал, что это не она, а программа, которая за неё выдавала ответы.       — А? — откликнулась улыбчивая голограмма. Именно так, как Ева делала это всегда: протягивала гласную, распахивала любопытные глаза и смотрела так открыто, невинно и непосредственно, что порой он и сам забывал вопросы, которые только что намеревался задать.       — Скажи, ты жива?       Картинка зарябила, стабилизировалась, и Ева посмотрела на него снизу вверх.       — Даже самое крохотное существо достойно жизни. Вот смотри — ползет муравейка, — она подняла кончик пальца с насекомым на уровень своего лица, и карие глаза забавно скосились к носу, — такой маленький, а тоже хочет жить.       В те счастливые для него времена Лео порой ревновал Еву к Майку, ведь тот в пылу своего режиссерского азарта мог ее отнять у него на целый день, а бывало, что и по вечерам они устраивались вдвоем у костра и о чем-то шушукались, весло смеясь и забавляясь. Он бы все отдал, лишь бы вернуть эти дни. Вернуть Еву.       — Как мне вернуть тебя?       — Хм, — призадумалась Ева, складывая руки на груди, — отпусти, и если это твое, то оно к тебе вернется… По крайней мере, так писали в «Космополитен» в выпуске две тысячи девятого года, — девушка невинно пожала плечами, и картина вернулась к изначальной заставке.       — Не могу, — дрогнувшим голосом он обратился к бездушной голограмме, чтобы заложенные в ней программные коды сжалились над ним и утешили. — Каждый прожитый день без тебя — это невыносимая мука. Без тебя мне не справиться.       — Говорят, что на нашу долю выпадают только те испытания, с которыми мы можем справиться, — Ева прокрутила в пальцах пшеничный колосок, любуясь пушистой соломинкой, и вдруг обратилась к нему с вопросом: — как ты считаешь — это так?       Когда-то он верил, что так оно и есть. Но каждую минуту щемящая боль в груди мешала ему дышать. Без нее в этом мире стало жутко пусто и ужасно одиноко.       — Ты мне очень нужна, — Лео обращался к проекции любимой, ощущая, что еще немного, и в его голове прозвучит щелчок, что-то в нем сломается, и он окончательно сойдет с ума, пожелав остаться в виртуальных грезах, предпочитая вымышленный мир с ней — реальному, но без неё.       — Только пусть это останется секретом, — проекция в нерешительно посмотрела на него, казалось, что прямо в глаза — четко и неотрывно. Помедлив, Ева продолжила: — я очень волнуюсь и не знаю, как ему сказать: он такой… он очень… он очень мне нужен. Всегда и независимо ни от чего. Кажется, я… Нет. Я знаю точно, что люблю его.       — Ты мне очень нужна, — проговорил Лео, чтобы повторно услышать тайное признание, которым поделилась Ева с его младшим братом.       — И я люблю тебя…       — И я люблю тебя, — с небольшой задержкой и сменой ракурса ответила девушка. Так нежно и ласково, с неприкрытой заботой она признавалась в любви к членам семьи, которыми стали его братья. И оттого так истошно завыл Лео, стараясь скрыть скулеж с рваными всхлипами за согнутым локтем. Ведь собственными руками он практически изгнал ее из дома. Измотанный лидер виновато смотрел в изображение, на котором мелькали яркие солнечные блики, а девушка в ответ так мило щурила глаза и застенчиво улыбалась ему.       — Я не знаю, как вернуть тебя, где искать, не знаю, где ты.       — Я тут, эм… думаю, пойти прогуляться, и если хочешь, пойдем со мной?       — Да, — Лео кивнул и сильнее сжал коробку, — скажи, где тебя найти?       Изображение потемнело, лицо Евы возникло под другим углом, и она с задорным огоньком в глазах заговорщицким полушёпотом ответила:       — Мама говорила, что если не можешь что-то найти, то нужно вернуться в начало — туда, где потерял.       — В начало… где потерял… — повторил за ней Лео и услышал в ответ то же записанное сообщение. — Ты не погибла. Не знаю как, но не погибла. Ты ушла на юг к реке. А я ищу не в том направлении.       — Вот там, видишь? — голограмма Евы вытянула руку к небу, указывая на знакомую ему звезду, — в том направлении — Созвездие Единорога.       — Да, вижу, — решительно кивнул лидер. ***       — Что? Обойдемся без братских объятий? — Рафаэль окликнул лидера, стоя на ступеньке трейлера. — Решил прощальным письмецом от меня отделаться? И даже «лошадиные покатушки» ничего для тебя не значили?       — Значили, — и с загадочной полуулыбкой Лео обернулся к брату, — даже больше, чем ты думаешь.       Лео увидел в руках Рафа оставленный им конверт с письмом и спросил:       — Читал?       — Так, пробежал между строк. Ты даже про заветы отца не пренебрёг упомянуть, — здоровяк протяжно зевнул, смотря на золотистый край восходящего солнца, и процитировал отрывок: — «В этой жизни есть только мы. Одного не станет — не станет всех». Хитро ты придумал — свалить и сделать из меня лидера.       — Не переживай, это временно. Уверен, что ты потянешь, — Лео поправил лямки рюкзака и стянул с лица капюшон, — знаешь, мы ведь и вправду с тобой часто ссорились…       — Да-да, за лидерство, за первую очередь в туалет, за право принимать решения. Всё-то ты тут написал.       — И что думаешь? — поинтересовался бывший лидер, смотря на нового главу семейства.       — Вот же ты болван, Лео. Одно твое слово, и Дон бы соорудил из веток и камней аэромобиль нового поколения; Майки бы придумал, как из куска оленьего говна сделать пиццу «по-луизиански»; Сью бы связала целый новый дом; а я бы… Да, как и всегда, пошел за тобой. Так, побрюзжал бы немного, но пошел.       Лео и не сомневался в своей семье. Оттого и решил оставить их и дать шанс на иную жизнь.       — Сейчас ты нужен им больше, чем я.       Здоровяк молчал, и свет его янтарных изучающих глаз наполнялся пониманием.       — Увези их, Раф. Туда, куда мы и хотели. Найди им дом у побережья Мексиканского залива, сделай его безопасным. Живите. Наконец-то просто живите.       Рафаэль поджал губы и часто задумчиво закивал.       — А ты верни нашу девочку домой. Я дам знать на билбордах куда.       — Верну.       В лучах восходящего солнца они расходились, но не прощались. Братья давали друг другу призрачную надежду и веру в обещанное. ***       Потребовалась неделя, чтобы вернуться в исходную точку. И за такой короткий отрезок времени Лео благодарил неизвестного хозяина брошенной машины, удачно припаркованной возле магазинчика с хозяйственными товарами, в котором нашелся подходящий аккумулятор для желтого «жука».       На стареньком немецкой сборки автомобиле ему хватило ресурсов доехать до места, в котором он последний раз потерял Еву.       Ниндзя в черном балахоне пересек опустевшую поляну и дошел до бурлящей реки. Возможные следы любимой давно стерло время. В сгущающихся сумерках он присел у берега и глубоко втянул прохладный вечерний воздух.       В его воображении рисовалась картина, как Ева слезает с дерева, как бежит к обрыву, как мечется у края пропасти… Как чудом ей удается пройти сквозь смертоносную лавину и она — запуганная и растерявшаяся — не знает, куда бежать. Ева выбрала направление совсем иное, нежели ранее предполагал Лео. Если за ней продолжалась погоня, то единственным для нее спасением было переплыть на ту сторону реки.       Он с сомнением посмотрел на взволнованную воду, прикрыл глаза и ступил в поток.       Тут же холодные волны поволокли его за собой на дно. Тело, созданное преодолевать различного рода препятствия, взбунтовалось и всплыло на поверхность. Ему удалось догрести до противоположного берега, и Лео встал, оглядываясь по сторонам.       Кругом один сплошной безжизненный лес.       Он стянул с себя намокшую толстовку, скрутил ткань и выжал из нее воду.       Куда бы она пошла? Меткий взор прочертил невидимую диагональ, и Лео, повинуясь некоему внутреннему компасу, указывающему на нее, поспешил в том направлении. ***       Припасы заканчивались, и голод толкал на рискованные действия. Пришлось вновь оставить только что обжитое место и идти дальше на поиски провианта.       Пеший маршрут по знакомым тропам не давал ни единой гарантии на безопасность. Выбираясь из временного укрытия, я никогда не знала — вернусь ли туда вновь. Потому всегда носила с собой ценные и важные для меня вещи.       Издали супермаркет казался заброшенным. Наблюдая за периметром несколько часов, решилась войти в него.       Крикнуть «Ау!» было бы одной из моих самых бредовых идей, но порой так хотелось это сделать, чтобы услышать ответный клич от кого-то живого. Любого, лишь бы это был кто-то из родных.       Мне удалось бесшумно пройти на второй этаж, куда вел указатель с табличкой бытовых товаров. Мы — люди, избалованные современными технологиями, — нуждались в батарейках, газовых горелках и до элементарности — в спичках. Правда, последний короб, который мне удалось найти, отсырел, и отныне я зареклась, что буду использовать исключительно обычные кремниевые зажигалки, способные выдавать искру. Так можно было поджечь сухой мох, набросать в него кору деревьев и тонкие палочки. И вот импровизированный шалаш, похожий на конусообразный дом, собранный из веток, разгорался, к моему восторгу.       Побросав в свой рюкзак найденные принадлежности, я выронила его из рук, вытащила катану и развернулась навстречу шороху. Когда живешь один на один с монстрами вокруг себя, то всегда будешь готов реагировать на каждый незначительный звук.       Я вглядывалась в полумрак дальнего коридора и сильнее сжимала рукоять оружия. С мерзким писком мимо меня пробежала нарушительница тишины — толстая упитанная крыса. Смотрела я на нее без брезгливости, а даже напротив — с аппетитом. Пустой желудок жалобно заурчал, пока я провожала взглядом вальяжно семенящую вкуснятину. Сглотнув, закинула на плечи полупустой рюкзак и прокралась к лестнице, ведущей на первый этаж.       С едой дела складывались не лучше, чем с промокшими спичками. Практически все консервы, стоящие в избытке на полках, вздулись. А те, что еще имели приглядную и недеформированную форму металлической тары, увы, тоже не подходили, и в этом на горьком опыте я убедилась самостоятельно, пролежав несколько дней, отходя от пищевого отравления.       С крупой все так же было печально. В некоторых пачках заводились жучки, в некоторых крупа плесневела. Как-то порадовалась, что удалось найти на первый взгляд вполне нормальную коробку без мелкой живности и белёсого налета. И кто бы мог подумать, что и ей я отравилась. Оказалось, что растительные жиры со временем окисляются, даря тебе взамен бактерии, грибки и прочих паразитов. Не знаю, может, это я была такая невезучая, или же Майки знал особенный метод приготовления злаковых?       Без сожаления пройдя мимо бакалеи, я продолжала оглядываться и неспешно искать свою удачу, терзаясь неприятными воспоминаниями.       Диета на яблоках обернулась для меня жуткой диареей.       Недожаренная рыба поселила во мне глистов. Пришлось грабить первую попавшуюся аптеку, которая по совместительству оказалась ветеринарной клиникой. Если уж кошкам и собаками подходили противоглистные препараты, то, надеялась, что и мне поможет. Другого варианта у меня не было. Эта планета в самом деле вознамерилась меня со свету сжить путем постыдной смерти на унитазе.       Я-то думала, что у меня желудок, как у крокодила, способного переваривать гвозди. Но оказалось все иначе. Никакими суперспособностями мои кишочки не отличались.       Без аппетита я посмотрела на лапшу быстрого приготовления. Картинка обещала мне райский пир с мясным бульоном, луком колечками и красивым яйцом. На деле же меня ждал маленький пакетик с приправой и засохшей желтоватой зеленью. Но это была единственная еда, которую я без страха могла поглотить.       Стараясь по возможности не шуршать, я доверху забила рюкзак лапшой и пошла искать отдел с витаминами, чтобы хоть как-то порадовать свой организм.       Что там у нас было с удачей? Как обычно — ничего хорошего.       Каким-то людям по стечению обстоятельств приспичило посетить магазин в одно время со мной. Юркнув в ближайший отдел, я пробежала до его конца и спряталась за стеллажом.       Эти дурни совсем не заботились о тишине: безмозглый главарь с дробовиком на плече шумно раздавал своим приспешникам задания, а те, в свою очередь, катили тележки, громыхающие на всю округу.       Вот же гадство! Если бы я знала, что окажусь тут не одна, то первым же делом проверила — открыта ли дверь запасного хода. Ускользнуть через парадную мне будет крайне проблематично, один из этой шайки сидел в грузовичке, припаркованном прямо у входа.       Я осматривалась по сторонам, пытаясь придумать, куда же мне спрятаться. Совсем скоро эти недотепы накличут беду, и к нам сбежится вся полусонная мертвечина в округе. А если взобраться на стеллаж? Конструкция по общей прикидке должна была без проблем меня выдержать, ведь наверху хранились тяжеловесные паллеты с запакованной едой. Если удача не подведет, хотя эта стерва за последние месяцы мне еще ни разу не помогала, то полки, по которым я буду взбираться, не обломятся под ногами.       Дребезжащий звук проржавевших колес тележек затих недалеко от меня.       Раздраженно закатив глаза, я была вынуждена слушать перекрикивание недалеких недобайкеров, гремевших своими цепями на кожаных косухах и во всю глотку оглашавших о том, что неплохо было бы затариться и крупой. Усмехнувшись, я пожелала им приятного несварения желудка и решилась взобраться на стеллаж, пользуясь их болтливостью.       Вопреки всем моим страхам, полки выдержали, а сама конструкция не обвалилась. Теперь с высоты моего положения мне открывался неплохой обзор. На четвереньках я переползала с паллета на паллет к другому концу длинного стеллажа. По крайней мере, если я не успею слезть и добежать до черного хода, когда сюда сбежится толпа мертвецов, то у меня будет безопасное место, чтобы переждать потасовку.       Прямо подо мной мужчина выгребал с полок еду и кидал ее в свою тележку. Собственно, ему и ни к чему было поднимать голову вверху, да и интуиция этого человека была глуха и слепа, раз уж он не ощущал, как за ним наблюдали. Переместив руку, я оперлась на следующую коробку, и тут в ней звучно хрустнули сломавшиеся макароны.       Судя по тому, что вокруг возникла гробовая тишина, интуиция подсказывала мне — бежать как можно быстрее.       Снизу послышался щелчок от снятого предохранителя и звучные шаги. Он отходил к соседнему стеллажу, чтобы получше рассмотреть притаившегося сверху человека. Интересно, а пакеты с «Дошираком» смогут остановить дробь?       Вдруг мужик выронил из рук ружье и заорал благим матом. Столь многоуровневая словесная конструкция вперемешку с воплями побудила меня выглянуть из-за коробки и недоуменно посмотреть вниз.       Когда же он успел потерять руку? Бородач, кривясь от боли и ужаса, пытался зажать брызгающую кровь из только что отрубленной культи.       Но его страдания меня перестали волновать, потому что позади него на полу лежала катана с синей оплеткой на рукояти. Медленно повернув голову в противоположное направление, я увидела стоящего в дальнем конце Лео. Захотелось пару раз шлепнуть себя по щекам, чтобы убедиться — не кажется ли мне это. Но я продолжала стоять на четвереньках и смотреть на него с приоткрытым от удивления ртом.       Его невозможно было ни с кем спутать: огромный, двухметровый и зеленый. Черный капюшон скрывал большую часть лица, но блеск знакомых синих глаз был устремлен на меня.       Кто-то из людей открыл прицельный огонь. Лидер резко отскочил и побежал вдоль стеллажей. С высоты мне удавалось лишь увидеть, как следовала за ним автоматная трель, разбивающая стеклянные банки с соленьями и соусами и разрывавшая коробки с сухой едой.       Прятаться больше не было смысла. Спрыгнув, я подхватила катану Лео и побежала за ним, ища ниндзя вдоль рядов.       Как и предвещалось — со всех сторон хлынула волна разбуженных мертвецов. Пришлось поменять направление и забежать за угол. Позади и спереди настигали зомби, но черта с два я позволю этой ловушке захлопнуться надо мной. С разбегу нырнула в полку с туалетной бумагой, вывалилась в другой отдел и побежала искать Лео в этом лабиринте.       Подошвы кроссовок со скрипом затормозили, и я остановилась, не в силах пошевелиться и отвести от него глаз. Леонардо всегда так на меня действовал. Он мчался навстречу, синий взор искрился озорством и хищной радостью, в полуулыбке он приподнимал уголок губ — верный признак его победного довольства. И я ждала, когда он подлетит ко мне, сгребет в охапку и с жадностью притянет к поцелую.       Глупая, мечтательная и радостная улыбка сползла с моего лица, Лео нахмурился и обернулся назад, куда я со страхом смотрела, еще не понимая того, что происходит.       В руках незнакомого человека было что-то маленькое и округлое. Он выдернул чеку и бросил в нашу сторону гранату.       В ступоре я смотрела на летящий предмет и считала.       Раз.       Два.       Три.       Лидер последний раз взглянул на меня, схватился за край стеллажа, стоящего между нашими проходами, и одним рывком обрушил его передо мной, скрывая от меня дальнейшее.       Раздался очень громкий хлопок, от которого у меня болезненно зазвенело в ушах, а за опрокинутым стеллажом поднялось черное дымовое облако.       Пожалуй, мне еще не приходилось испытывать столь ошеломительную и поглощающую ярость на свою судьбу. Она не могла вот так вот просто отобрать у меня Лео! Только не опять.       Ничего, кроме тонкого протяжного писка, я не слышала, но бросилась бежать к другому проходу.       От взрыва гранаты разворотило соседние секции, паллеты с коробками завалили проход, но Лео должен был быть где-то под ними.       Группа людей бежала к выходу, отстреливаясь от зомби, а я пыталась разыскать под завалом лидера.       Стоило поднять и отшвырнуть в сторону очередную коробку, как сверху на меня кубарем скатывались другие. Расчистив себе путь, я уперлась в металлический каркас.       — Лео! — радостно крикнув, я попыталась дотянуться сквозь погнутые сваи до его руки, но мне не хватало нескольких дюймов, чтобы прикоснуться к нему.       — Ну же! — приходилось прикладывать все силы, чтобы попытаться сдвинуть упавший стеллаж, под которым лежал Лео. Не знаю, слышал ли он меня, но без его помощи мне не поднять эту груду. — Вставай! Лео! Вставай же!       Было лишь вопросом времени, когда на мои натужные стоны сбегутся мертвецы.       — Да помоги же мне тебе помочь!       Возможно, благодаря моим бранным крикам или тому, как я с остервенением пинала стальные опоры, но груда колыхнулась, верхние коробки опасно качнулись и стали скатываться вниз, забивая только что расчищенный мною проход.       — Гадство! Лео! — не успев снова броситься разгребать завал, я поняла, что находилась уже не одна.       — Не кряхти на меня! — вдобавок накричав и на остальных подступающих зомби, я подобрала оружие и пошла мстить. Катана Лео была тяжелее моего тати, и приходилось удерживать рукоять двумя руками. Но идеально заточенное лезвие с легкостью отсекало тянущиеся ко мне конечности.       Зомби прибывали быстрее, чем я успевала их убивать. Пришлось отступать назад, сдавая свои позиции напирающей толпе.       Где же эта гребанная удача, когда она так нужна?       Неожиданно Лео обхватил меня одной рукой, поднял в воздух, вышвырнул через сквозную полку в соседний отдел и сиганул за мной. Ударом с ноги он завалил на мертвецов стеллаж, покачнулся и упал на колени.       — Лео, ты как? Идти сможешь? — присев возле него, я поспешно ощупала его торс и потянулась руками к поникшей голове. По ткани капюшона расползалось темное влажное пятно, оставляя кровавые следы на моей ладони.       Тяжелое и частое дыхание лидера пугало, но мне нельзя было поддаваться панике.       — Нам не пробиться к выходу, мы далеко от него, а их здесь слишком много. Нужно прятаться.       Наконец он приподнял голову, и я смогла заглянуть в побледневшее лицо, перепачканное гарью и неровно стекающими ручейками крови. Возможно, его оглушило от взрыва, и он не слышал ничего из сказанного.       Обрамив ладонями его скулы, я четко произносила слова:       — Мне не хватит сил отбиться от мертвецов. Нам нужно укрыться и переждать. А теперь вставай.       Еле заметно кивнув, он оттолкнулся от пола и неуверенно поднялся.       Держась друг за друга и шатаясь из стороны в сторону, мы шли к единственной двери, которая практически сливалась с фоном серой глухой стены.       — Скорее, Лео! — моя помощь была для него вряд ли ощутима, но я изо всех сил старалась ускорить его и хоть как-то облегчить передвижение.       Схватившись за круглую ручку, я дернула ее на себя, подтолкнула Лео за порог и поспешно закрыла за собой дверь.       Металлическое полотно выдерживало натиск ломящихся оголодавших зомби. Они бились, скреблись и завывали, но благо не отличались сообразительностью, чтобы потянуть ручку двери на себя.       Сняв рюкзак, я на ощупь извлекла фонарик и смогла наконец осмотреть помещение. Мы оказались заперты в маленькой каморке, где хранились швабры, ведра и чистящие средства. Самое время было начинать впадать в истерику, а после и в безнадежную апатию, но я была до невероятности зла.       — Не знаю, кто там наверху пишет историю моей жизни, но если вдруг я отыщу его, то надаю знатных пинков под зад! Гранаты, видите ли, не хватало для эпичности моего сюжета?! Знай — я не умерла от диареи и, уж тем более, не помру в подсобке! О! Да неужели божественное существо решило мне оставить хлорку в помощь? Как же это щедро с твоей стороны!       Зажав в зубах фонарик, я схватилась за пластиковую бутыль, опрыскала её содержимым дверь и щедро залила под порог, бубня про себя проклятья в адрес безответственного шелудивого Творца.       — Ну, ничего, Лео, ведь и не из таких передряг выбирались. Хлорка перебьет наш запах, мы дождемся утра и… Лео?       Обернувшись, я увидела, что он сидит на полу, и его голова безвольно клонится к груди.       В свете фонаря я стянула с него капюшон и осмотрела рану на затылке.       — Не такая уж большая и страшная, — неуверенно проговорив, я ощупывала рваные края кожи и не могла вспомнить: когда течет темная кровь — это плохо или очень плохо? Вроде артериальная — алая, а венозная темнее? Тогда все не очень плохо. Венозное кровотечение легче останавливать.       Сбросив с себя ветровку, я сняла майку и стала рвать ее на лоскутки. Местным пыльным тряпкам я не доверяла, а в более приемлемой чистоте своей одежды была уверена.       — Не думал, что ты умеешь так ругаться, — усмехнулся Лео и приоткрыл глаза.       Все еще пребывая в негодовании на перипетии судьбы, я и не заметила того, как продолжала исполнять вслух словесные кульбиты.       — Поживи с дятлами, и не тому научишься, — устроившись поближе к нему, я стала перебинтовывать его голову. К общему негодованию добавилось воспоминание об этих красивых птичках, порождающих во мне жажду убийства. Уверена, что дятлы были придуманы Вездесущим специально для того, чтобы будить меня с самого утра и терроризировать до глубокой ночи стуками-перестуками о крышу моего прошлого убежища.       — Ты ведь мне не снишься? — просипел Лео, уткнувшись лицом в мою грудь, пока я затягивала узел возле раны.       — О, поверь, я бы приснилась тебе в самом лучшем комплекте своего нижнего белья.       — Лучше без него, — притянув меня к себе, он прошелся поцелуями по хлопковой ткани эластичного топа. И стоило мне только возмутиться и обругать его за то, что в такой роковой для нас час он думает только об амурных делах, как тут же ниндзя вырубился.       Хитро, Лео, хитро!