***
— Лео, — тихо позвала Ева, продолжая следить за вышагивающим по асфальту голубем и беззастенчиво истекать слюной, — смотри, какой аппетитненький. — Хочешь, я зажарю его для тебя на костре? — при виде упитанной птахи и у Лео засосало под ложечкой. — О, это самое романтичное, что я когда-либо слышала! — восторженно прошептав, девушка обернулась к нему и часто-часто закивала. Ну вот как под таким девичьим искрящимся взором не почувствовать себя героем и самым что ни на есть знатным рыцарем в золотых доспехах и на белом коне? Покровительственно улыбнувшись своей прекрасной даме, отважный воин — не знающий ни страха, ни упрека, готовый по одному ее велению сражаться с трехглавыми гидрами и умудренными опытом драконами, — уверенно и филигранно извлек кунай и метнул в птицу. Голубка, проклиная нашего героя извечным позором, курлыкнула и вспорхнула ввысь. — Лео, мой обед улетает! Выбежав из-за кустов, мастер катан подхватил с земли камень и попытался сбить беглянку, набирающую высоту. Но Акела вновь промахнулся, то ли потому, что выглянувшее солнце затмило удаляющуюся добычу, то ли помехой стало легкое головокружение. Но, тем не менее, пернатый улетел, оставив о себе на память маленькую белесую кляксу на асфальте. — Я… — зеленеющий от смущения Лео попытался сгладить конфуз и предложил: — хочешь, я тебе пока яблок насобираю? Как там говорится? Хочешь есть — съешь яблоко. Не хочешь яблоко — значит, не хочешь есть. Но Ева в действительности мечтала об обычной, нормальной человеческой еде: жареном голубе, запечённой крысе, а если повезет, то и стейк на гриле из бобра. — А там вроде я слышал карканье. Его верная спутница благосклонно приняла предложение прогуляться до угодий воронья, и таки наш герой осчастливил любимую жареной дичью. Однако их намеченное путешествие к Мексиканскому заливу пришлось отсрочить на несколько дней. Девушку беспокоили головокружения Лео, и тот с радостью согласился на «спальный режим», пока не затянется его рана. Только вот это был не тот «режим», о котором он подумал. Но все же у них появилась возможность побыть в беззаботной и приятной неге: нежиться в объятьях друг друга, спать до обеда и болтать до рассвета. Правда, одна из историй Евы его не на шутку встревожила. — Ты разглядела его? — он приподнялся на локте и навис над девушкой, обеспокоенно всматриваясь в лицо. — Говорю же, нет. Я сначала вообще подумала, что это пугало какое-то. Только вот зачем ему было стоять между домов? Мотнув головой, Лео нахмурился и попросил: — Давай сначала и подробнее. — Я, как обычно, выбирала себе самый убогий домишко. Потому что, как правило, большие и благоустроенные коттеджи были уже разграблены до меня, а вот такие сараи все проходили стороной. А зря! В них-то мне и удавалось найти съестное, а заодно и спрятаться. На следующее утро я проснулась от странных звуков. Благо спала в одежде и поэтому успела вовремя подорваться и выбежать через заднюю дверь. Но они меня заметили и погнались. Не знаю, может, эти люди хотели отнять рюкзак или того хуже… В общем, огибаю дом и хочу пробежать по узкой улочке между заборами, как вдруг увидела его. — Опиши. — Да, собственно, я не особо его и разглядывала. Одежда цвета хаки, лица под капюшоном было не видно. Не знаю, может, на нем была какая-то маска или просто фантазия от перепуга разыгралась. Стоял весь такой ровненький и даже не шелохнулся. Пришлось бежать до другой улочки. Потом услышала вскрики и от испугу споткнулась, упала и обернулась. А позади три лежащих тела, и он стоит посередине дороги. — И? — И все. Встала и побежала дальше в лес. — А он? — Не знаю, там, наверное, остался. На скулах Лео заходили желваки. Спустя недолгое раздумье он принял категоричное решение: — Завтра выезжаем.***
— Ты уверен, что он нам… подходит? — Ева старалась держать ободряющую мину лица, но вот неуверенный и скептический взгляд выдавал явное беспокойство. Но выбирать-то было не из чего. Леонардо удалось завести только две машины. Проржавевший пикап в скором времени заглох и на этот раз — посмертно. А вот голубенький «Фиат-500» исправно тарахтел. — Экономичный расход, легкий, да и к тому же в нем автоматическая коробка передач, — Лео так же пребывал в сомнениях и протирал руки, перепачканные машинным маслом. Загвоздка была в том, что таким маленьким автомобилем управлять двухметровая черепаха не мог: руль упирался в его коленки, и он же мешал нажимать на педали. — Но я не умею водить, — разведя руки в стороны, девушка с мольбой посмотрела на Лео. — Ничего сложного, родная. Педаль газа, педаль тормоза, руль и рычаг, — наблюдая, как в жалобной нерешительности сошлись ее брови, Лео поспешно добавил: — нам на нем только добраться до ближайшего городка, а там найдем машину побольше. Пока девушка рассматривала круглые электронные табло, пытаясь понять, что к чему, Лео примерялся, чтобы усесться на пассажирское сиденье. «Фиат» качнулся набок, подвеска жалобно простонала, и корпус машины прогнулся под весом лидера. Девушка задушенно пискнула, поскольку Лео попытался закрыть со своей стороны дверь и ненароком придавил ее плечом. — Я не ш-ш-могу так водить, — натужно простонала Ева, пытаясь отлепить лицо от стекла. — О, прости! — занимавший практически все пространство передней части автомобиля ниндзя кое-как дотянулся до рычажка под сиденьем, уперся коленкой в торпеду и оттолкнулся. Спинка сиденья хрустнула и отвалилась. — Лео! Ты уперся мне грязной пяткой в ухо! Со стороны было похоже, что в маленькой голубой машине творилось невероятное непотребство: она раскачивалась то с боку на бок, то вперед-назад; раздавались звонкие и тонкие «ай» и «ой» вперемешку с медвежьим сопеньем, натужным фырканьем и рычанием. В конце концов несчастное сиденье было удалено из комплектации машины, а на освободившемся месте растянулись зеленые ноги. — Ты как? — взлохмаченная Ева с неподдельным переживанием смотрела на запыхавшегося, но весьма довольного собой Лео. Несмотря на свои скромные размеры, «Фиат» относился к тем волшебным машинам из которых, как в лучших традициях комического кино, могла выйти дюжина клоунов разной фактуры. И, безусловно, автомобиль обладал свойством располагать всех присутствующих в нем на романтический лад. Но это им предстояло выяснить в пути. Поелозив, Лео поудобнее разместился на заднем диванчике, игриво подмигнул рулевому, и машина с рывком тронулась в путь. — Плавнее, плавнее, — выглядывая из-за плеча Евы, лидер давал ей первый урок по водительскому мастер-классу, — выравнивай машину на полосу. Там, где твоя левая нога упирается в подложку, находится переднее колесо, ориентируйся по нему. А теперь немного подгазуй. — Не!.. много, — от резкого рывка вперед Лео стукнулся головой о покатую крышу и удержал себя от того, чтобы не клюнуть носом в торпеду, потому что Ева от перепуга до упора нажала на тормоз, и машина с визгом остановилась. Поначалу неровно, неуверенно и с толчками голубенький двухдверный седан петлял по желтой прерывистой полосе дороги. Но вскоре девушка расслабилась, приноровилась к агрегату, подобрала для себя комфортную скорость в шестьдесят три мили в час и стала получать удовольствие от управления «Фиатом». Если бы она знала, что ей так сильно придется по душе это занятие, то еще раньше научилась бы водительскому ремеслу. Мерное шуршание шин по асфальту и влетающий в салон ветерок приятным образом ласкали слух. Длинная трасса, обрамленная зеленым лесом, плавной линией поднималась к горизонту. Возникало ощущение, что полотно дороги упиралось в заходящий солнечный полудиск и им суждено было проехать прямиком через оранжевое светило. Свет костра играл причудливыми бликами, взметая в ночное небо россыпи крохотных плавно летящих искорок. Довольная и сытая девушка сквозь сон со сладким стоном потянулась, выгибаясь дугой, как кошка, и обхватила его за шею руками. Ева покоилась на его груди, вытянув ноги через спинку переднего сиденья. А он вдруг понял, что с момента их встречи жалящий рой ос покинул черепную коробку. Мигрень не возвращалась и больше не мучила своим постоянным присутствием. Была ли эта головная боль причиной его холодности и отстранённости от братьев? Казалось, потеряв ее, он утратил в себе нечто главное, что делало его таким, какой он был. С ее пропажи Леонардо держала на плаву только цель, облаченная в страшное предназначение, — во что бы то ни стало увидеть ее. Он не знал, что было бы с ним, не найди он Еву. Смог бы бросить поиски и вернуться к семье? Как надолго хватило бы его рассудка — годами блуждать по опустевшей земле и искать в каждом изувеченном вирусом лице знакомые любимые черты, страшась и молясь, чтобы она не оказалась среди них. Лидер не знал, как поступил бы в случае, если бы нашел ее среди мертвецов. Не знал, осмелился бы прервать ее вторую мертвую жизнь. Стал бы тем же отчаянным и страдающим безумцем, скармливающим живую плоть своей любимой, надеясь, что в ее измененном мозгу осталась хотя бы одна искра затухающих нейронных связей для того, чтобы она его узнала. Или же он бы поднял ее на руки, прижимая к своей груди, и с болезненным наслаждением ощутил, как маленькие зубки вгрызались в его шею, пока он бы шел к обрыву, чтобы в последний раз испытать захватывающий полет рядом с ней. Леонардо протяжно вдохнул родной и любимый запах шелковых волос и теплой нежной кожи оголенных плеч, сжимая в объятьях спящую девушку. Зная, что рядом с ней ему ничего не грозит. Она была жива и спасла его от безумия, одиночества и отчаянья.***
Они остановились в небольшом городке Хамшир, который радовал глаз причудливой школой с кровлей фиолетового цвета и без какой-либо логики расположившимися: не как обычно — в ровных симметричных линиях, — жилыми домами. — Смит-Пойнт, — вдохновленно проговорила Ева и с улыбкой глубоко втянула воздух, романтично прикрыв глаза, — кажется, я уже чувствую запах морского бриза. Она развернулась и присела на капот «Фиата», держа перед собой карту и любовно разглядывая конусообразный мыс с маленькой загогулинкой на вершине, уходящей в залив. Ева лишь мельком и с толикой сочувствия взглянула на бегущего к ней зомби, ведь Лео уже успел пронзить вражеский череп кинжалом. При этом задорно и гордо улыбаясь, как мальчишка, получивший долгожданную пятерку по алгебре. — Смит-Пойнт — наш новый дом, — девушка подарила своему защитнику взгляд, полный признания и любви. По пути подцепив «кунай» из затылка мертвеца, ниндзя приблизился к Еве, получив долгожданный и заслуженный поцелуй. — Только на нашем пути слишком большой город, придётся ехать в объезд через Монро-Сити. Плюсом миль двести. — А может, напрямую проломимся? — поканючила Ева, поскольку ей так не терпелось поскорее оказаться в новом доме, встретить их семью и, наконец, вместе с Лео лечь спать в большой и, должно быть, очень удобной кровати. — Мы же не на «Тартаруге», — деликатно напомнил Лео, скосившись на голубенькую любимицу Евы. За недолгое время, что Ева управляла машиной, ей так полюбился этот раритетный агрегат, что она отвергала все предложения пересесть на что-либо иное, находя самые неправдоподобные причины. Просторный грузовичок, найденный ими, не подходил по причине заведшихся в нем блох. Хотя Лео и не обнаружил в тканевых сидушках и намека на живность, Ева клятвенно божилась, что у нее уже за пару метров от машины обострялся нестерпимый зуд. От коричневого пикапа у нее непонятным образом начинались приступы тошноты от укачивания. От белого «хаммера» в недрах ее романтичной, тонкой и чуткой души просыпались бандитские рэперские замашки, которые она никак не могла подавить и всяческим образом наглядно их демонстрировала: в пружинистой пингвиньей походке; в странных каверах на песню: «братухе подгоните на днюху пистолет…»; в непостижимом желании ходить с припущенными штанами и острой потребности найти золотые коронки на зубы. А Леонардо было интересно, что на этот раз Ева придумает в противовес серебристому универсалу. — Что правда, то правда… Но, по крайней мере, моя малышка «Фиона» поглощает не больше галлона на сотню, — и девушка по-хозяйски похлопала машину по голубому капоту, — а вот этот, — смотря на универсал, Ева в раздумьях прикусила губу и невинно спросила: — слишком серебристый, не находишь? Не думаю, что этот цвет подходит к моим кроссовкам. Действительно, «Фиат», как ничто иное, идеально подходил к ее обуви, подаренной лидером этим утром. Однако маленький избранник его девушки нуждался в конструктивной доработке, и потому Лео при помощи веревки как можно туже обвязал на крыше пластиковую бочку с топливом. Оставленных братьями в подарок двадцати галлонов топлива с лихвой должно было хватить до следующего намеченного пункта. Выехав из города, они припарковались на отдаленном пустыре. Под свет разгорающегося костра Лео вскрыл коробку, извлекая оттуда припасы и бутылки с водой. Эта была уже третья по счету посылка, которую они нашли припрятанной вблизи от начерченного иероглифа с обозначением «Семья». Там же поверх всего неизменно лежала записка. Ева устроилась у Лео между ног, вгрызаясь в вяленое мясо, приготовленное по лучшему рецепту Майки, и нетерпеливо попросила лидера прочитать письмо вслух. Он начал с первой жирно подчеркнутой строчки на обложке конверта: «В Уинни не суйся. При выезде на трассе завал. Пришлось вернуться и ехать в объезд. Гони по проселочным к Фигриджу. Постараюсь расчистить путь». Почерк Рафаэля был неровный, и каждая новая заглавная буква превосходила по размеру прописные. Немного угловатый и остро наклоненный текст читался достаточно легко и просто. Лео, как и подозревал, не рискнул наметить путь через большой и некогда густо населенный город. А планы проехать через Монро-Сити пришлось оставить. «Вроде девятое ноября две тысячи двадцать второго года. По крайне мере, так считает Майк. Я запутался. Дон не спорит. Значит, нет нужды пересчитывать, да и нахрен мне это не сдалось. Есть дела поважнее. Хрен с ним. Пусть будет девятое». — Лео, насколько мы от них опаздываем? Лидер поразмыслил, но точный разрыв высчитать не смог: — На месяц, может, больше. Тартаруга была быстрее, да и парни привыкли к безостановочной езде, а Еве требовалось больше передышки. Находиться за рулем сутки напролет изрядно выматывало, снижало концентрацию и внимание, да и Лео был против такой гонки для новичка-автомобилиста. Они продвигалась по сравнению с «Тартаругой» медленно, но уверенно, следуя за символами, оставленными для них красной краской. С каждым днем расстояние между ними увеличивалось, но в любом случае точка сбора была одна. И делая лишь краткие остановки для передышки, они неумолимо продвигались вперед. «Все еще не вставили окна. Жутко бесил полиэтилен, пришлось заколачивать проемы. Стыдоба, да и только, зато так безопаснее. Но ничего. Освоимся на новом месте, и подлатаю свою крошку. Нашел курицу. Майк не дал сожрать. Теперь у нас новый член семьи — Ко-ко. Дожили… Ужин — в друзьях! Глупое создание высиживает Тока. Приняла его глаза за яйца. Поржал. Коту не понравилось. Сью сшила одеяло. Зачем?! В Техасе ужасная жара. Хреново без кондиционера. Дон дал почитать книгу. Не ведись на название — речь не о карликах. Несусветная муть. Но тебе понравится. И ей. Возвращайся со своей Удачей. Если… (последующая фраза многократно перечеркнута, не разобрать), все равно возвращайся». Так же, как и в прошлых письмах, Раф никогда не писал о Еве напрямую, даже имени ее не указывал. Девушку вовсе не обижал сей факт. Она представляла: каково было бы постоянное напоминание о смерти или безуспешных поисках любимого человека. Ведь все указывало на ее гибель, и шансов найти действительно было ничтожно мало. Но Лео не сдался и не бросил поиски. Поступки — вот что испокон веков определяет безграничную меру любви. По ту сторону реки за прошедшие несколько месяцев девушка смогла отдалиться не больше, чем на сорок миль. Но он отыскал ее. Может быть, потому, что точно знал повадки любимой и то, как она думала, где предпочитала укрываться и куда намеревалась идти. Прочесывая все вокруг себя, он наткнулся на след: ровные высеченные борозды на стволах деревьев. Именно так он учил ее добывать древесный сок, когда в округе не было воды. После вышел к поселку. В одном из домов Лео обнаружил вывеску с его именем и после этого, практически без сна и остановок, добрел до следующей цели, потом до следующей… Ева понежилась щекой о большую зеленую ладонь и потянулась к коробке. На дне лежала маленькая книга в переплете из красной кожи с выбитым на ней полустертым золотым тиснением — «Маленькие женщины». — С хорошей концовкой? — Дони другие и не читает, — улыбнулся Лео и принял из рук Евы братский подарок, поглаживая истрепавшийся книжный корешок.***
Заброшенные проселочные дороги состояли из одних сплошных ухабов и поваленных поперек деревьев. Как и предполагалось — они застряли. Девушка нажимала на педаль газа, передние колеса вращались, вздымая в воздух пыль и мелкий песок, но «Фиона» прочно засела днищем в глубокой колее. Прокашлявшись, Лео стер с лица грязь, обошел машину и пригнулся у приоткрытого окна пассажирского сиденья. — Я ее не брошу! — девушка вцепилась в руль полюбившегося автомобиля и жалобно посмотрела на запыленного ниндзя. — Это я уже понял еще до границы с Техасом, — усмехнувшись, он открыл дверь и вытащил трос. «Фиат» за все годы своего существования не растерял ни одной единицы своих лошадиных сил. Но чтобы вырулить, ему как раз-таки недоставало единственного — черепашьей тяги. Здесь проезжали его братья, и он шел по следам широких борозд, оставленных «Тартаругой». Поваленные деревья были уложены возле обочины и не мешали Лео тащить за собой голубую ношу. Он, как суровый викинг, зажимал в руках туго натянутый трос и тянул их Драккар, возглавляемый маленькой и хрупкой Валькирией. Пройденная миля показалась ему сущим кошмаром и нелепицей, но юная воительница пела ему победоносные песни, завывая похлеще Фенрира. — Я мог бы и сам, — тихо проговорил Лео, и голос его отдавался мягкой хрипотцой. В свете костра он продолжал мечтательно наблюдать за каждым ее движением. Тонкие пальцы отжали ткань, снова погрузив материю в емкость с водой. И он с замиранием сердца ждал, когда Ева вновь так же нежно прикоснется к нему. Из-под пушистых ресниц блеснули загадочные искорки, причудливо растекаясь по шоколадному взору. Ева приоткрыла губы, показался влажный кончик розового языка, которым она провела по уголку рта и тут же скрыла от него. Лидер шумно сглотнул в надежде еще раз увидеть невероятно притягательное и до невозможности возбуждающее явление. Она чуть привстала с его колен и пригнулась ближе, проводя влажной тканью по затылку. Не удержавшись, он коснулся губами плавного изгиба шеи, провел языком по разгоряченной солоноватой коже и шепнул, не прерывая поцелуев: — На запад миль через двадцать должна быть река. — Топлива впритык, мы не можем отклоняться от маршрута, — с печалью и так же тихо прошептала Ева, спускаясь влажными пальцами к его груди, сводя с ума таинственно любовными поглаживаниями. — Тогда я искупаю тебя в древесном соке, — взмолился Лео, мечтая стянуть с нее одежду. — Тогда я стану вся липкая. — И я тебя вылижу, — по-наивному Лео умоляюще взглянул на оседлавшую его девушку и чуть ли не завыл оттого, что небесные жители так и не послали им дождя или пригодного родника по пути. Хватило бы для купания даже ручейка. А те скудные запасы воды, что у них оставались, грозились закончиться к следующему дню. Девушка обхватила его лицо руками и с тем же желанием в глазах утешительно проговорила: — Завтра к вечеру мы уже должны найти наш дом. Лео измученно кивнул, ощущая, как ноет все его нутро от невозможности обладать любимой лишь только потому, что та сетовала на отсутствие должной гигиены, так забавно и подозрительно принюхивалась к своей одежде. Он подхватил ее на руки, прижимаясь в жадном и требовательном поцелуе, отнес в машину, укладывая на заднее сидение, и решительно пообещал: — Но если мы не найдем их до вечера, то я возьму тебя прямо в море. Не столь важно — было ли это угрозой или отчаянным кличем, но Ева озорно повела бровью, и кончик нежных губ довольно приподнялся. А лидеру пришлось лечь на землю и начать отжиматься.***
— Милая, потише, не гони, — Лео в очередной раз предусмотрительно напомнил взволнованной девушке о соблюдении скоростного режима по петляющей дороге. Было еще светло, но облака постепенно окрашивались в розовые цвета, предзнаменуя дальнейший плавный закат солнца. Они проехали небольшой, но достаточно заметный указатель, помеченный иероглифом. Через несколько миль их ждал элитный закрытый комплекс, где некогда богатеи владели резиденциями с частными пирсами у самого побережья. Вдали блеснули белые колоннады, и «Фиат» стремительно приближался к шлагбауму. — Ева… — осторожно окликнул лидер, подозревая, что девушка решила пойти на таран. С визгом машина затормозила, и они ждали, пока развеются густые облака дорожной пыли. Лео вышел, приблизился к преграде и дернул металлическую балку, но она осталась неподвижной. Только вознамерившись проверить подъемный механизм, он вдруг услышал протяжный писк, и со щелчком шлагбаум поднялся вверх. Они оба ехали в полной тишине, вглядываясь в даль небольших коттеджей, и только на развилке Ева неуверенно спросила: — Как думаешь — нам направо или налево? — Думаю, туда, где самый высокий дом, — Лео указал на крышу с черепицей нежно-голубого цвета, выглядывающую из-за крон деревьев. Сомнений быть и не могло, за забором на заднем дворе стояла их «Тартаруга». Даже в полуразобранном состоянии в ней безошибочно угадывалась мастерская рука «Рафаэлевского» творения. Въехав по парадной гравийной дорожке, закружившейся в кольцо, по центру которого выделялся мраморный круглый фонтан, Ева заглушила двигатель. Они вышли из машины и задрали головы кверху. Большой белый трехэтажный дом потрясал своим классическим великолепием, масштабом архитектурной целостности, многочисленными каскадами крыш, колоннами и множеством больших высоких окон. Их взгляды одновременно переместились вниз к двухстворчатой двери главного входа. Пара взволнованно переглянулась, понимая, что их путь окончен и они обрели свое пристанище, о котором так долго мечтали. Лео взял Еву за руку и повел к пятиступенчатой широкой мраморной лестнице. — Не так-то быстро, зеленый, — вдруг возник незнакомый голос, а за ним и щелчок взводимого курка. По тону, обращенному к ним, они ожидали увидеть заправского главаря: кого-то, кто должен держать целую банду головорезов в ежовых рукавицах. Но вот тонкий девичий голос говорил об обратном. Они с нескрываемым удивлением посмотрели на стоящую сбоку от них невысокую девчушку с двумя рыжими криво собранными косами. — Назови пароль, — мелкая оторва беззастенчиво и нахально ухмылялась. Она переместила под руку тяжеловесный обрез и ожидающе уставилась на обескураженную пару. — Кавабанга? — предположил Лео, вопросительно приподнимая надбровную дугу. Но девчонка упрямо хмыкнула и мотнула головой. — Черепаха, которая надерет твою задницу? — вспылила Ева, выйдя из изумленного ступора, но рыжая бестия и бровью не повела, а лишь растянулась в глумливой улыбке, протянув: — Не-а. — Меня зовут Леонардо, — Лео встал перед Евой, защищая от маленького ехидного создания и направленного в их сторону дула, — я брат Рафаэля, Микеланджело и Донателло. И мы не причиним тебе вреда. — Слышь, «Пеппи Длинныйчулок», — не успокаивалась девушка, — опусти ствол, и никто не пострадает, — и для убедительности Ева демонстративно оголила лезвие «тати». — Эй! — рыжая крикнула в сторону дома, — Фисташка, Очкарик, Зубочистка! Приехал Йода без ушей и та, из-за которой мрут белки. — Белки?! — возмутилась Ева, ощущая внутри себя поднимающуюся волну недовольства оттого, что нахалка стала неожиданным препятствием на пути к воссоединению семьи. — Я та, которая может натравить на тебя дятлов, — девушка грозно сдвинула брови и пошла на девчонку, но Лео вновь потянул Еву назад и отодвинул за свою спину. Хмыкнув, бесстыдница направила дуло ружья вниз и оценивающе оглядела двухметровую черепаху, источающую мудрое спокойствие, пыхтевшую за ним девушку и маленький голубенький «Фиат». Дважды проделав тот же путь взглядом, она вдруг разразилась истерическим хохотом, тыкая пальцем в любимицу Евы — «Фиону». Озадаченно и с непониманием Лео и Ева переглянулись, наблюдая за истерикой странного и бесстрашного человечка. Еве приходилось сдерживать раздраженные сопения и покорно ждать, пока над ее машиной нагло и цинично насмехались. — Не подружимся мы с ней, — укоризненно покачав головой, девушка спрятала клинок в ножны. Лео в ответ пожал плечами, и в этом многозначительном жесте уместилась целая фраза: «кто его знает, к чему поспешные выводы?» — Не-а, не подружимся, — настойчиво констатировала Ева, недобро прищуриваясь в сторону незнакомки. — Что за… — Раф застыл на углу дома, не веря своим глазам, — вот черт! — выбросив из рук гаечный ключ, здоровяк подорвался и подбежал, сгребая в охапку обоих. — Ма-айк! До-он! Сью-ю! Все! Сюда! — он орал во всю глотку и душил их в своих объятьях. — Не, ну ты видел, на чем они приехали? — рыжая никак не могла успокоиться, утирая слезы рукавом клетчатой рубашки. — Лягушонка в Коробчонке. Ты как его туда запихала? Ева попыталась бы ответить девочке, что это не ее ума дело, если бы не боялась выдохнуть остатки кислорода из легких, потому что Раф и не планировал их отпускать из удушающего кольца своих накачанных рук. — Раф, задушишь, — просипел Лео, и довод его возымел эффект над здоровяком. Но ненадолго, потому что Еву повалил налетевший Майк, а лидера — Дон. — Если кошка долго ждет мышку у норки, то у нее есть все шансы на успех, — на пороге дома возник незнакомый мужчина, и обращался он к Сью, которая держала на руках маленького рыжего мальчонку. Девушка была настолько поражена, что не могла понять — плакать ей или смеяться, а может, и то, и другое. Двум до полусмерти затисканным членам семьи только за большим обеденным столом удалось спокойно перевести дух. И кое-как попытаться понять всех присутствующих, то и дело перебивающих друг друга. В моменты рассказа некоторые из них вклинивались в диалог и пытались поведать историю со своего взгляда. Оттого Ева и Лео не могли толком уловить нить событий. — Да нет, — Майки махнул рукой, вновь перебив Донателло, и указал рукой на рыжего мальчика лет семи-восьми, — первым нас заметил Дэрил. — Да говорю же, что это была Сью, — вклинился Дон, указывая на самого младшего члена рыжей семьи, — потому что Дэйв голосил на всю округу из-за сломанного паровоза, — и упрекнул Рафа: — а ты говорил: «койоты, койоты воют…» Сам же знаешь этих женщин — они сбегаются со всех концов света, чтобы слезы утереть карапузам. — Да кто же знал, что плач малявок не отличить от завываний псов? — фыркнул Рафаэль и выдал свою версию: — Но на самом деле первым заметил их я. — Ага, не слушайте этого извращенца! — тут же встрепенулась девчонка. — Это я тебя первая увидела, прятавшимся за изгородью. Подсматривал за мной! — Да сколько можно? Не подглядывал я за тобой, — простонал Рафаэль, обреченно закатывая глаза. Видимо, здоровяк не в первый раз отнекивался от нападок и обвинений, о которых то и дело твердила девчонка: «педофил в кустах». — Да-да, рассказывай это зарослям, за которыми ты прятался, — ехидничала рыжая. Но все же Леонардо и Еве в конце концов удалось понять суть. Джошуа Флинн — глава рыжего семейства — незадолго до приезда черепах обосновался в доме по соседству со своими тремя детьми. Старшая из них — Дэя, девушка лет семнадцати, — обладала веселым и вспыльчивым нравом. Средний сын Дэрил был в возрасте первоклашки и, казалось, достаточно умен для своих лет, поскольку отчего-то очень похожим образом — так же, как и Дон, — поправлял очки. И младший сын Дэйв — активный карапуз двух с половиной лет от роду, при рождении которого отец, к несчастью, потерял их мать. Пусть каждый их них до сих пор продолжал спорить на тему — «кто кого заметил раньше», но, тем не менее, факт есть факт: они были обнаружены друг другом, и Сью — черепаший парламентер испекла пирог и пошла знакомиться с соседями. Девушка была глубоко убеждена, что человек, воспитывающий троих с виду очень похожих, но при этом совершенно разных детей, и черепаху не обидит. Безусловно, Джо испытал шок, но как бывалый ирландец: с бутылкой виски и заряженным ружьем, — протянул руку дружбы трехпалой зеленой руке. Осторожно и постепенно семья привыкала к соседству жителей нью-йоркской канализации. Общительной и доброжелательной Сью удалось собрать всех за общим столом. Ведь поводом для этого стал маленький Дэйв и его приступы астмы. Теперь Сью занималась лечением малыша. И для этого семье Джошуа пришлось переехать к черепахам. Дон приобщал Дэрила к наукам, и у мальца оказалась взаимная склонность к постижению технических высот. С того дня парень хвостом таскался за ним, а прямо сейчас он, шушукаясь с гением, уговаривал того отсыпать ему немного оружейного пороха, чтобы запустить свою ракету, собранную из консервных банок. Раф с Джо быстро нашли общие интересы, и в данный момент он по-хозяйски разливал добротный и выдержанный виски. — Ну, давай, Джо, выдай что-нибудь этакое! — Раф приподнял наполненную стопку и с азартом уставился на бородатого мужчину. — Боже, Джошуа, если у тебя вскоре не иссякнет запас тостов, то вы оба точно сопьетесь! — возмутилась Сью, закатывая глаза. Но маленький Дэйв нашел ее скептическое выражение лица забавным и захрюкал от радости, притягивая к себе девушку за русые локоны. И понеслось. «Баба и с чертом может справиться» — под всеобщие возгласы Джошуа посвятил тост прекрасной половине человечества за все те невзгоды, что девушки успели пережить. «Когда Бог создавал время, он создал его достаточно» — мудро подытожил Донателло для всех тех, кто не переставал верить и ждать. «Если виски не может излечить болезнь — она безнадежна» — со знание дела Рафаэль прокрутил початую бутылку, любовно проводя пальцами по холодной гладкой оболочке. «Пусть у тебя будет здоровье лосося: длинная жизнь, крепкое сердце и мокрые усы!» — Майк, старательно пародируя ирландского отца семейства, спустил оранжевую маску под нос и манерно поглаживал концы повязки, мечтательно воображая в них длинные густые усы. «Чтоб доктор на тебе никогда и фунта не заработал» — присоединилась к тосту Сью и получила от Джо многозначительный удовлетворительный кивок. «За то, чтобы у нас всегда была чистая рубаха, чистая совесть и гинея в кармане!» — громогласно подняла стопку задиристая Дэя. — Подрасти для начала, — выхватив из тонких пальцев стеклянный сосуд, Рафаэль без зазрения совести опрокинул огненную жидкость в себя и вручил девушке пустую тару. — Я уже достаточно взрослая, — вспылила рыжая, и на белых веснушчатых щеках выступил гневный румянец, — и могу с десяти ярдов подстрелить белку прямо в глаз. — Не только из-за меня мрут белки, — удовлетворенная такой новостью, Ева приняла из рук Майки горячий какао. В прошлом нелюбимый напиток стал для нее неким символом воссоединения семьи. В первый раз, когда ее нашли, она получила этот презент от Майка, и вполне закономерно, что во второй раз он же и без слов ей передал его вновь. Ева втянула ароматный запах, увидев в кружке плавающие кусочки белоснежного зефира, и сделала глоток. До чего же ей было вкусно, тепло и радостно! — Ага, и в десятый раз шлепнуться на зад от отдачи ствола, — со смешком добавил Раф, подливая себе виски. — Ага! Значит, сознаешься, что подглядываешь за мной! Злостный педофил! — Господи, начинается… — скривился здоровяк, словно бы ему воткнули острую шпильку в бок, — ну почему ты считаешь, что в кустах могут прятаться только педофилы? — А кто еще там может быть? — Может, просто любознательная черепаха? Такое тебе в голову не приходило? — Скажи спасибо, что в твою любознательную голову не пришла свинцовая дробь! — Тост! — выпалил отец рыжеволосой фурии, обращаясь к Дэе и Рафу: — Трех вещей опасайся: копыт лошади, рогов быка и улыбки англичанина! Пусть тост и оказался не к месту, однако это помогло погрузить в раздумья двух очень непохожих, но темпераментных существ. Ночное небо вспышками освещали яркие огненные цветы, принося в темную комнату разноцветные блики. Пол коридора, разделяющего спальню и ванную комнату, устилала в спешке разбросанная одежда. Сквозь белую приоткрытую дверь проникал свет и звуки льющейся воды. Горячие струи стекали по плечам Лео, проскальзывая между пластроном и прильнувшей к нему девушкой. Не разрывая глубоких и жадных поцелуев, на этот раз он приподнял Еву и порывисто толкнулся вовнутрь желанного тела, прижимая девушку к холодному кафелю. Лидер не в силах был больше сдерживать себя и властно брал то, что по праву принадлежало ему. Тонкие сильные пальцы впивались в его шею и затылок. Он впитывал в себя каждый ее громкий и протяжный стон, наслаждаясь, как в очередной раз его член сжимало частой дрожью горячее тугое лоно любимой, как она выкрикивала его имя, запрокидывая голову назад. Слишком долго они были врозь. И этой ночью, пока все семейство любовалось запуском ракеты юного инженера с движком из петард, Лео и Ева могли не скрывать своих бурных эмоций. Обессиленно упав на мягкий белый коврик у подножия ванны, Лео стал покрывать плечи любимой легкими поцелуями, медленно приближаясь к плавной выемке на шее. Он все еще не мог насытиться ею и продолжал плавно раскачиваться, находясь сверху нее. Предчувствие опасности холодным резким уколом кольнуло в груди лидера, заставляя напрячься. Девушка не ощутила внезапную перемену и продолжала толкаться бедрами навстречу ему, постанывая от нетерпения. Лео замер, синие глаза распахнулись и тут же сузились, мгновенно наполняясь холодной решимостью. Нечто, что пряталось в тени, наблюдало за ними. Внутренним чутьем Лео всегда особо остро осязал на себе взгляды тех врагов, в ком таилась жестокость и всепоглощающая жажда убийства. Тех, кому неведома была пощада и сострадание. И этот кто-то был сейчас здесь. Оружие, брошенное им по пути в ванную комнату, должно было валяться в проходе. Ему необходимо было оттолкнуть от себя Еву к дальней стене, защитить собой хрупкое тело и первым ринуться в бой, эффектом неожиданности выигрывая для себя преимущество в схватке. Натренированное тело сработало молниеносно. Одним движением руки он потянул за край ворсистого коврика, укрыл им Еву и отодвинул от себя, в прыжке вставая на ноги. Он развернулся лицом к неприятелю. Их взгляды пересеклись, и оба противника напряженно замерли друг перед другом. — Ко-ко? — удивленно кудахнула курица. — Лео, да что происходит? — выпутываясь из мягкого кокона, Ева в непонимании посмотрела на лидера, а затем в непроницаемые глаза пернатой. — Ко-ко? — резким движением головы, поворачивая ее на девяносто градусов вбок, курица дважды клюнула невидимое зернышко на мраморном кафеле и невозмутимо удалилась прочь, оставляя наедине удивленную девушку и лидера, провожавшего настороженным взглядом белую пернатую задницу. — Ты как? Не ушиблась? — смятенный Лео помог Еве подняться и бережно перенес ее в спальню, укладывая в кровать. — Я покажу тебе места, которые нуждаются в поцелуях, — девушка и не планировала отпускать от себя защитника, побуждая вновь улечься на нее.