Freak

Растянутый лихорадкой сон – так ощущалось время. Вспышки встреч, неуклюжих касаний, обрезанных рыжих волос и забытых аккордов. Открываешь рот, а диалог уже упущен, настало завтра, вновь не успел. Сможет ли перестать гнаться и ощутить себя здесь? Рот полон иностранной каши, вечер в молле в поисках нового белья, лошади с большими глазами окружают субботнее утро. Где он сейчас? В той самой комнате. Чувствует – ладонью по спутанным прядям – пальцы стремятся к коже: поиграть, прочесать, приласкать. Лежит на коленях Стэнли и чуть слышно дышит, сопит, прикрыв глаза, почти касаясь полусна сознанием, пока настойчиво невесомые пальцы касаются волос. Стэн готовится к истории – читает учебник, бегло просматривая страницы. Он уже прочёл несколько достоверных источников, но нужно было понимать, чего от них будет ждать учитель. Пустая обертка с поблекшей ложью и недомолвками, страшно подумать, чему учат детей. Качает головой, соглашаясь с собственными мыслями, и убирает руку с головы Эдди, чтобы перевернуть страницу. Эдди ворочается. — Tu as fini?— с легкой улыбкой, которую собеседник не видит, но услышит. — Presque,— и дублирует на английском, потому что это слово они ещё не учили, — почти. — Presque,— Эдди задумчиво повторяет, чтобы запомнилось. Он попросил Стэна обучить его французскому через пару дней после того события . За полторы недели он знал уже полсотни разговорных фраз и в четыре раза больше слов. Занятия на обедах, вечерние тесты, постоянная практика говорения. Сначала Эдди относился к своему желанию несерьезно, но Стэн крепко за него взялся. В учебе тот не знал полумер, и это шло Касбраку на пользу – когда думаешь, как запомнить спряжения глаголов-исключений, времени на переживания не остаётся. Французский занимал его мысли, он писал на нем заметки, читал сказки и слушал музыку, которую скидывал Стэнли. Ребята из компании относились с уважением, хоть и перешучивались между собой. Было тяжело. Но с каждой прочитанной строчкой он чувствовал, как расходились тени в душе Стэнли Уриса. Тот подбирал стихи и песни в соответсвии со своим вкусом, они часто пестрили историзмами, громоздкие и длинные или емкие, всего в четыре строчки, но так четко раскрывающие суть простыми словами. Очень хаотичный словарный запас вырисовывается. Доходя до точки, Эдди не думал, что хотел сказать автор. Ему было интересно, какой диалог разделил с автором Стэн. Что произведение сказало автору, что автор сказал произведением, что увидел Стэн и что послал в ответ, пропустив через себя. И какие идеи хочет показать своему новоиспеченному ученику. Он никогда не говорил прямо, и Эдди приходилось угадывать, опять же, по глубине улыбке уголком губы, по чуть слышному смешливому вздоху — Стэн никогда не говорил прямо. И это было чертовски интересно. Эдди входил в лес, в котором ещё не ступала нога человека, и густая мгла постепенно таяла, по кусочкам протягивая гостю то одно, то другое сокровище. Стэнли Урис был самым загадочным из фриков. Это не было образом, нет, он действительно был очень сложным и скупым на слова, и изучать Стэнли значило погружаться в секреты малоизвестной давно исчезнувшей цивилизации. Сколь много не возьмёшь — к ядру не приблизишься, не вычерпнешь всего. Это становится азартной игрой, когда думаешь о других фриках и о том, как далеко они продвинулись. Знал ли Большой Билл, кто Стэнли Урис на самом деле? Сколько стихов читал его губами, сколько поцелуев снимал с чужих рук? Знал ли Ричи Тозиер, с каким-то отторжением колупавшийся в чужом нутре, будто это и не сокровищница, а гниющее тело, полное копошащихся личинок? Что знал Майк с его коровьими глазами, которым вот-вот и доверишь любой секрет, абсолютно случайно, под треск костра? Что знал Бен, растаявший зефир, скрепляющий их вместе гениальной идеей и тесно знакомый хотя бы с одним скелетом каждого? Что знала Беви, в глазах которой вот-вот да покажется блеск ревностного жала? Нет, вопрос в другом. Знал ли сам Стэнли Урис, кто он такой? За нос водя по лабиринтам собственного превосходства, пачкая ногти в мокрой земле и бросаясь фразами на языке любви, знал ли он, кто он есть и кого хочет показать? Чертовски интересно. — Ты пойдёшь к Беви в пятницу? — захлопывает учебник, заставляя задумавшегося Эдса вздрогнуть и открыть глаза. — Я не уверен. Во-первых, там будет алкоголь и Ричи. Как бы уважительно он не относился к партнёру Тозиера (никак), слишком большим искушением...(черт, как мерзко, перестань думать об этом). Во-вторых, ночевки — это хорошо до момента, когда нужно ложиться спать и снимать утяжку. А спят, насколько он успел понять, лузеры все вместе, обнимая друг друга. Они видели его измазанного в грязи и опухшего от слез, полуголого и кровоточащего, он доверял им большую часть себя, но протянуть всего на раскрытых ладонях, позволить ощупать все травмы... нет... Они держались вместе, потому что были фриками. Со стороны они точно были друзьями, но что творилось внутри клуба, оставалось загадками даже для других членов клуба. Эдди не хотел, чтобы его трогали, когда он был особенно уязвим. Пауза затянулась. — C'est une question rhétorique.— Пальцы в волосах Эдди медленно сжимаются, тянут за собой, заставляя откинуть голову на чужих коленях, открыть шею, вздрагивающую от глотательных движений. — Конечно, ты идёшь. — Зачем тогда спрашиваешь? — с тяжестью проходящего по глотке воздуха, намного тише, чем должно быть в контексте этого диалога. — Чтобы у тебя была l'illusion du choix, ma petite souris, — полушутливо оскаливается, кончиками пальцев проходит по чужой шее и отпускает чужие волосы. Эдди громко вздыхает и поднимается с колен Стэнли. На самом деле, он благодарен Урису за отсутсвие возможности принять самостоятельное решение. Эдди будет жалеть в любом случае. Если не пойдёт, тяжко и завидно будет переслушивать рассказы других фриков о произошедшем. Если пойдёт, будет винить себя за каждое действие – осуществлённое и оставшееся задумкой. Отрицать можно сколько угодно. Он действительно хотел пойти. Он хотел напиться и высказать Ричи все, что думает, или вообще ничего не говорить и молча поцеловать у всех на глазах, или зажать под лестницей и смотреть в глаза долго-долго, пока Ричи сам не откроет рот, а уж тогда… Тозиер дорог ему. Чертовски дорог. И как хороший друг, Эдди должен уважать его выбор и не пытаться испортить ему отношения своей нелепой ревностью. Но как же сложно быть хорошим другом. — Tu peux toujours me dire si quelque chose ne va pas, – спокойный голос Стэнли отрезвляет. Эдди будто головой в таз с черной липкой жижей окунули и пытались утопить, а жижа заполняла нос и уши, и под глазными яблоками просачивалась, набивала голову, не давала сопротивляться, только мутнела и тяжелела… Стэнли его из этого болота вытаскивает. Эдди нужно отдышаться, он не понял ни слова, но уже не сидит мрачный и задумчивый, поэтому Стэнли дублирует на английском, гораздо медленнее и с большей лаской, чтобы привлечь внимание и быть услышанным. Сжимает ладонь Эдди. — Ты всегда можешь сказать мне, если что-то пойдёт не так. Кивает. Да. Он всегда может сказать Стэну или Беверли, в крайнем случае Биллу, они все готовы порвать за него любого… Только вот портить Бев тусовку своими переживаниями не хотелось, у Билла, судя по некоторым догадкам, сейчас сложности, выходящие за пределы школы и сверстников, а Стэнли… Иногда Эдди чувствовал себя слишком уязвимым. Вот он весь, раскрытый и искренний, позволяет себя прочесть и принять любое решение, но делает ли Стэнли хотя бы шаг вперёд, чтобы уравновесить их отношения, делится хотя бы крохой личной информации? Эдди знает, где Стэна лучше касаться, Эдди знает, где тот покупает одежду, Эдди знает, какую музыку он слушает сейчас. Стэнли сам все рассказал. Но стали ли они ближе? Урису нравится держать дистанцию и быть старшим наставником, божественным покровителем, не имеющим своих проблем, но знающим, что посоветовать. Он избегает личных вопросов и отвечает коротко и ёмко. Да, когда Каспбраку тяжело и сложно, он не готов нести на себе чьи-то внутренние противоречия, он нуждается в поддержке и ощущении защищенности, и Стэнли даёт именно это. А еще нежность, ласку и странно холодное тепло. Но «тяжело и сложно» закончится. А зависимость останется. Эдди не хочет быть ребёнком, о котором заботятся, за которого решают, к которому относятся с некоторой снисходительностью. Рядом со Стэнли Эдди слишком часто стал чувствовать себя обнаженным. И слишком редко – отдельным. Изучая французский вместе, делая домашку в его комнате, оставаясь на ночь, Каспбрак спасал себя от навязчивых мыслей – тоска, содранная кожа оказывается под ногтями, голова тяжелая и туманная, агрессия и сбитое дыхание, все щёки мокрые, книги раскиданы по комнате, руки дрожат. Но лишался себя. Стэн поглощал его по кусочкам, впитывал физически и духовно, избавляя от тревоги и потерянности, давая ощущения целостности через растворение в чем-то бóльшем, позволяя забыться и наполниться чем-то абсолютно новым. Стэн был хорошим. И Эдди боялся. Казалось, ещё один секрет, ещё одно беспокойство, переваренное всеядным удавом, невосприимчивым к яду, и он забудется, станет настолько зависим, что не сможет дышать в одиночестве. — Останешься сегодня?— Стэнли лениво тянется. По-домашнему совершенный, ничего нового. — Это опять l'illusion du choix?— Смеётся, собирая свои тетради в рюкзак. Мама рада, что он не шатается по дворам, а занят учебой со Стэнли, но они стали видеться так редко в последние дни. Тоскливо было думать о том, как она в очередной раз возвращается в пустой и тёмный дом, разогревает полуфабрикаты на ужин и ложился спать под какую-то полуночную передачу по телику. Она не звонит, понимая, как важно ему время с друзьями, как важна сепарация, но он не сепарировался, он прирастал к Стэну. — Мой дом – твой дом, Эдди,— улыбается так мягко и бережно. Интересно, кому ещё он так улыбается? — Но я не держу тебя. Ты мне ничего не должен. — Мама соскучилась,— откуда столько вины в голосе? Он не должен объясняться. — Так что я домой пойду. — Дай мне пять минут,— встаёт с кровати, берет одежду со стула и выходит из комнаты. Эдди все ещё не может ходить по Дерри один. Неудачники всегда должны держаться вместе, да? Ему нравилось, когда его провожали двое или трое, но когда собирались шестеро, ему было не по себе. Если сдвинуть всю мебель в доме на сантиметр, можно ощутить то же самое. Визуально изменения вряд ли заметны, но тело теряется, пока пытается перестроиться, идёшь на автопилоте и бьешься о шкафы ногами. Ричи шёл с ними в школу, но никогда не возвращался из неё. Ричи было так много в те редкие мгновения, когда он был с ними – на обеде и завтраке или в классе, Ричи было так много, что можно было задохнуться. Он перегружал их собой, пытаясь наверстать упущенное, говорил только чужими акцентами, выкрикивал громче обычного, касался больше позволенного, иногда слишком резко и больно. А когда исчезал, оставлял после себя молчаливый призрак – тяжёлый и пустой, опустошающий пространство и прячущий звуки. Контрастность его присутствия и отсутствия очень била по всем – тоскливо и пусто, как бы они не пытались заполнить пространство, играя в обычные взаимоотношения, но когда он вихрем сваливался на них, перемалывая в осколки, сбивая с ног хаотичными чаячьими криками выводя из себя, они иногда ненавидели его. Несерьезно. От обиды и беспомощности. Они соскучились. Эдди соскучился. Эдди знал, что Ричи также плохо. Видел, как дрожат его пальцы, когда он пишет что-то в тетради, как дёрганно он двигает линейку, возвращая ее вверх, пытаясь удержать внимание на строчках, когда читает, как сложно ему долго усидеть на месте без стимминговых движений и как часто он начал щёлкать пальцами. Ричи было плохо, он находился в постоянном стрессе, и это влияло на его расстройство. Но если бы было совсем херово, он бы обязательно сказал, да? Неудачники не могут просто закрыть глаза на происходящее, не могут просто оставить друга тонуть в неприятностях. Все пока под контролем? Все в пределах нормы? Билл обязательно придумает что-то, когда они почувствуют, что грань пройдена. Они почувствуют. — Tu es prêt, mon bon? — И снова высвобождает его от накатившей тревоги. Вкладывает пальцы Эдди в свои ладони, ненавязчиво тянет за собой, к выходу из комнаты. — Оui, nous irons,— встряхивает головой, сжимает руки Стэна покрепче и идёт за ним. Как все-таки хорошо, что домашку он делает у Урисов. Как хорошо, что не остаётся в одиночестве надолго, что постоянно под контролем, что не скатывается в апатию и агрессию, не тонет в песнях Mitski, лёжа в кровати часами после школы. Лестница, погружённая в полумрак. Как скоро он будет бесстрашно скакать по ней в темноте? Как скоро запомнит каждый угол в этом доме? Желтый прямоугольник из-за кухонного света в коридоре, тихий звон столовых приборов, раскладывающихся по местам. Андреа Урис слушает радио и тихо подпевает, но слов не разобрать. Скрипят половицы. Повинуется странному порыву и замирает, оставаясь на ступени выше. В висках вата. Стэнли оглядывается, вопросительно вскидывая бровь. Смотрят друг на друга долго и пристально, молчат, прислушиваясь к голосу на кухне и привычным домашним звукам. Кажется, слышно даже размеренный ход часов в гостинной. Эдди наклоняется вперёд – глаза полуприкрыты, и мягко накрывает губы напротив своими. Стоят неподвижно, не дышат, прислушиваясь к шагам Андреа. Стэн отпускает ладони Эдди и перехватывает его за талию, удерживает, чтобы тот не соскользнул со ступеньки. Эдди отстраняется, выжидает пару секунд и прижимает к себе Стэнли, сплетает руки на спине, обнимает чересчур крепко, с каким-то отрешённым бессилием, ощущая дрожь во всем теле. Стэн касается его бережно, перебирает волосы на затылке, поглаживает по спине и молчит, выжидая. Эдди поцеловал его впервые после того, как они переспали. Дышит глубоко и часто, пытается успокоиться. И почему так тревожно? Почему его так колотит? Держится за Стэнли, будто тонет, и тот – единственное спасение, последняя надежда. Ноги подкашиваются, в животе странный ком, но не возбуждения, а неприятной, липкой тревоги. Стэнли прижимает его голову к своей груди и говорит слушать. Медленно, ритмично вздымается грудь, длинные вдохи и выдохи. Эдди приходится повторять движения, подстраиваться, чувствуя давление между двумя единовременно наполняющимися воздухом телами. Концентрируется на шумном дыхании, расслабляется, повисая на чужих руках, сводя в единичные судороги мелкую дрожь, постепенно успокаивается, но чувствует себя так неловко. Стэнли перехватывает его руку и уводит вниз, на улицу, на ходу прощаясь с матерью. Эдди отстегивает свой велосипед, но не спешит запрыгивать, ждёт, пока Стэн сделает то же, но тот не трогает замок. Подходит, мягко смещая ладони Эдди с ручек, сам перебрасывает ногу через раму. — Pardonne?— Устало-раздраженно, с ноткой агрессии. — Залезай на руль, ma petite souris,— улыбается хитро, ямочки на щеках. Звучит немножко надменно, но по-доброму (насколько это вообще возможно в случае со Стэнли), можно и послушаться. — А твой велосипед? — Идея ехать вдвоём на одном велике ему не особо нравится. От нагрузки переднее колесо может лопнуть, и придётся тратиться на ремонт. — Мне нужно заскочить кое-куда на обратном пути, а велосипед только помешает. Не переживай, я уже катался так, довезу тебя в безопасности. Эдди качает головой и осторожно запрыгивает на руль, пытается понять, куда поставить руки, чтобы не свалиться на первом повороте. Лениво предупреждает: — Если что-то случится с великом, я откушу тебе нос, если со мной, моя мама оторвёт тебе кое-что другое. Стэнли смеётся, но никак это не комментирует. Ждёт, пока Каспбрак найдёт устойчивое положение и уберёт ноги от колеса. — Держись покрепче. Отталкивается от земли и запрыгивает на сиденье под напуганный вдох Эдди. Какова все-таки жизнь.

***

В наушниках «Paranoid» Black Sabbath – их ему показал Ричи. До прихода мамы чуть меньше часа, и он не знает, чем себя занять, поэтому ходит по комнате и перебирает вещи. Старается не думать о происходящем, какой бы дурацкой это стратегия не была. Он не готов разбираться со всем, слишком больно, тревожно и невнятно копаться в себе и своих ощущениях, а потом переносить все ощущаемое в форму слов и пытаться наладить отношения, прояснить замолчанное и расставить точки. Что ты делаешь? Плачет. Сидит на коленях посреди комнаты и смотрит, как на джинсах появляются тёмные пятна. Почему ты плачешь? Почему он плачет? Устал, запутался, хочет закрыть глаза и уснуть так, чтобы больше не проснуться, чтобы ничего не решать, не существовать больше. Разве ты не счастлив? Прошлый Эдди мог об этом только мечтать. Любить живого человека. Не картинку из интернета, не придуманный образ, нет. Осязаемого, тёплого, с россыпью кудрей и ногтями, покрытыми чёрным лаком. Составляющего часть компании, компании, которая за самого Эдса готова убить, да, об этом он мог только мечтать. У него есть музыка и воспоминания, связанные с ней, у него есть песни, которые он ассоциирует с близкими людьми, у него есть совсем незнакомое и непривычное по звучанию, украденное у любимых, такое родное. Разве ты не окружён поддержкой и защитой? Прошлый Эдди не мог сидеть на коленях у кого-то, кто готов его успокоить и приласкаться. Не мог оставаться в чужом доме на ужин. Не мог получать столько комплиментов, не мог чувствовать себя нужным, не мог отдаться течению и просто доверять. Прошлый Эдди не получал столько тактильного внимания. Прошлого Эдди не провожали до дома и не присылали ему музыку в четыре утра. Прошлый Эдди сидел в своей комнате и задыхался от одиночества, пока его мама стояла за дверью и слушала его хрипы со слезами на глазах. Так разве ты не счастлив? А прошлый Эдди хотел этого? Хотел быть приласканным человеком, от которого слишком зависел? Хотел убиваться по парню, у которого уже есть отношения? Хотел влипать в неприятности из-за излишнего внимания со стороны школьных придурков? Но чего тогда хочешь ты? Исчезнуть. Ты бежишь от осознанности. Бежишь от необходимости принимать решения, двигаться вперёд, ломать себя и осознавать происходящее. Бежишь от взросления. Почему ты бежишь? Он не знает. В конце концов, он чертов эмо, вечный ребенок. Соня купила пирожные. Румяная, уставшая, все равно носится по кухне, суетится, накрывая на стол, пытаясь угодить ребёнку и проявить максимальную заботу. Осознанно она это делает? Соскучилась? Эдди это не нужно. Он сам может достать себе тарелку и заварить чай. Такое отношение раздражающе приятно, и он сжимает в руке ложку, пытаясь понять, взорвется сейчас или нет. — Как у Стэнли дела? — Хорошо. У Стэнли всегда все хорошо. А если что-то не так, никто об этом не узнает. Мама старается. Она не виновата в том, что Эдди чувствует себя плохо. Не стоит портить ей вечер. Он не может просто успокоиться, у него сил разыгрывать счастье, и Соня это видит, но предпочитает промолчать и долить чай в его кружку. Эдди молчит. Надо спросить, как прошёл день. — Как прошёл день? Соня рассказывает, и Эдди даже смог посмеяться, где это нужно. Какое дурацкое состояние. В доме Урисов он был уверен, что оно пройдёт, стоит ему оказаться в привычной обстановке. Но встреча с мамой почему-то не излечила его (ха!), только утомила. — Хочешь посмотреть фильм, дорогой?— Звучит также виновато, как Эдди у Стэна дома. Почему? Она ничего плохого не сделала. Неужели думает, что он бежит от неё, потому что она причиняет ему боль? Он хочет, но понимает, что абсолютно не способен сейчас целостно воспринимать картинку, звук и сюжет. Теперь он чувствует себя виноватым. Обьясняет маме, что утомился. Старается говорить приветливо, чтобы она поняла – не в ней дело. Насколько хорошо вышло, не ему судить. Сидит перед ноутбуком, набирая и стирая текст. Привет, как ты? Плохо. Эдди видел его в школе, видел, что его состояние выходит за границу нормы, и как он пытается оставаться тем же. Хэй, не хочешь встретиться? Он не может. Коннор контролирует его, запрещая общаться с фриками больше возможного. В свободное время он наверняка отдыхает и приходит в себя. Каким бы общительным и подвижным Ричи не был, ему нужно время в одиночестве, чтобы окончательно не свихнуться. Я уже скидывал тебе новый трек паяльников? Смешно. Будто Эдди закрывает глаза на происходящее. Будто все как раньше. Ты идёшь на ночь к Бев? Ричи идёт. По пятницам и субботам он принадлежал неудачникам, и он точно идёт. Засомневаться значит признать его активные попытки делать вид, что все в порядке, неудачными. Эдди захлопывает ноутбук. Он слишком все драматизирует, множество людей находятся в непростых отношениях и являются счастливыми, если бы Ричи действительно было плохо, он бы сказал, он ведь сходится с Коннором не в первый раз, наверное, все под контролем. Он наверняка любит его, раз снова возвращается, может, ему комфортно находиться в таком состоянии, в конце концов, он достаточно взрослый, чтобы принимать решения, никто не удерживает его силой. Коннор симпатичный, может, даже красивый, у него наверняка есть черты, о которых Эдди не знает, а Ричи находит в них что-то особенное, влюбляется заново, когда снова их подпечатать. Ричи не обязан выбирать шестерых, когда у него есть один, с которым ему комфортно. Ричи не обязан быть рядом с одной генетической ошибкой, когда у него есть партнёр, с которым они довольно долго. Партнёр без статуса школьного фрика. Прошло не так много времени, Эдди действительно может? воспринимать? все? слишком остро? Он не знает, он не обсуждал это ни с кем из других ребят. Всю ситуацию. Они знают Ричи гораздо дольше, поэтому не разводят панику. Эдди видит все в худшем свете, потому что хочет быть на месте Коннора, вот и все… Телефон трещит от нового уведомления. Ричард Тозиер 10:14 «Эдс, душка, надеюсь, ты дома сегодня, будь так любезен, не закрывай окно на ночь» Ты хуже черта, Ричард Тозиер.

***

Дыхание рваное, как после быстрого бега. Ричи падает с подоконника, оставляя на простыне пятно от кеда, и распластывается по полу. Переворачивается на спину, срывает очки с лица и лежит, подтянув к себе ногу и нервно смеясь. Эдди морщится, поднимается на локтях и подтягивает одеяло. Проверяет телефон. Полвторого ночи. Ни одного входящего в ответ его десятку вопрошающих сообщений. Пытается скрыть удивление в поучительном тоне: — После физической нагрузки лучше походить, а то сердце нагружаешь. С пола доносится скрипучее: — Хо-хо, не дрейфь, салага! Просоленное сердце морского волка и не такое переживало. Молчат. В комнате темно и прохладно, и Эдди кутается в одеяло, пока ослеплённые экраном глаза привыкают к ограниченному количеству света. Телефон лежит рядом. Нужно занять себя чем-то, пока Ричи приходит в себя, чтобы не чувствовать эту неловкость. Сжимает и разжимает пальцы на ногах, пытаясь захватить одеяло. Что происходит, черт возьми? Тянется к окну, чтобы закрыть его, и слышит недовольное цоконье с пола. Цоканьем все и ограничивается, никаких слов не следует, поэтому окно он все-таки закрывает. Интересно, это его сердцебиение такое громкое? Кусает губы. Страшно смешно. Смешно или страшно? Какой хаос, Эдди чувствует себя персонажем тупого подросткового фанфика. Одеяло такое холодное. Матрас скрипит. Кто должен заговорить первым? — Ты в школу пойдёшь?— Кажется, это самая верная стратегия. Ничего лишнего. Ричи манерничает и говорит жутко слащавым голосом: — Ах, медвежонок, ну как я могу лишить мистера Брауна возможности посмотреть на это произведения искусства,— ладони с растопыренными пальцами скользят по груди. Ричи корчится на полу, громко вздыхая и разводя ноги в стороны. Каспбраку остаётся только хихикать в кулак и бояться, как бы мама не проснулась. Ричи тоже начинает смеяться, но немного нервно, дерганно. Если бы Эдди не любил его так трепетно, что знал манеру движений наизусть, не заметил бы. Запускает в него подушкой, когда Тозиер становится слишком громким. Как же все нереально. Время кажется совсем тягучим, как залежавшаяся ириска. Глупости. Ричи приватизирует подушку и пристраивается в другом конце комнаты. Мурлычет под нос попсовую песенку, развязывая шнурки на кедах (надо же! не скидывает с пяток, как обычно, а задумчиво дергает за верёвочки). Надевает кеды на руки и начинает отстукивать такт, меняя мелодию. В бормотании прослеживаются знакомые Каспбраку строки: “…they said, "All teenagers scare the livin' shit out of me…“ Эдди сутулится, заворачиваясь глубже в одеяло. Не знает, что делать. Расспрашивать не хочется, Балабол сам бы рассказал. В кровать пускать уличного панка (ха!) тоже сомнительная идея. Адекватный диалог тоже не клеится, пока Ричи говорит чужими голосами. Чтобы на его месте сделал Стэнли? — Аэм, хочешь чипсы? — тянется к ящику стола. Кряхтит. — У меня тут осталось немного. Стэнли бы так не сделал. — А какие?— Кажется, нет ноток придури. — Гм,— Эдди шелестит упаковкой, пытаясь разглядеть мелкие буквы в полумраке. — Чили и лайм. — Мерзость. Давай сюда. Сначала хотел бросить пачкой в Ричи, но передумал. Искать картофелинки по всей комнате не хочется. Пришлось встать, подтянуть одеяло и доковылять до другого конца комнаты. Плюхнулся рядом с Ричи и протянул ему пачку. Улыбнулся, вспомнив ситуацию в столовой. Ричи молча захрустел чипсами. Сидят рядом, мальчик в пуховом одеяле и мальчик в пыльных джинсах. Слушают ночь, слушают молчание друг друга и метание собственных мыслей, одинаково беспокойных, одинаково бессильных. Слушают скрипы калиток и одинокие возгласы уличных кошек, приглушённые оконным стеклом. Думают о выходных, о бродячем цирке и бронзовой черепахе, стоящей на полке в антикварной лавке. Касаются друг друга мизинцами на ладонях, боятся двинуться и спугнуть безвременье, кожей пытаются ощутить чужие мысли, нащупать первые слова, настроение, выбрать шажки, способные принести успокоение друг другу. Полумрак и хруст чипсов, шум крови, стучащей в ушах, шуршит одеяло, сползающее с плеч. Ричи встряхивает ладони, вытирает их о колени и громко зевает. Роется в карманах джинсовки, достаёт смартфон с разбитым экраном (раньше трещины не было) и долго ищет что-то в спотифае. All I want is to be with you Все, чего мне хочется – это быть с тобой All I want is to be with you Все, чего я хочу – это быть рядом Show your cards, show me what you got Покажи мне свои карты, покажи, что у тебя есть We’ll break these poker faces, like it or not Мы разрушим эти покерные лица, нравится тебе или нет Everyone’s in my head В голове столько видений But I want you in my bed Но я вижу тебя в своей постели Эдди кутается в одеяло. — Кто это? — голос дрогнул. — The Audition,— Ричи утыкается в его плечо, но делает это так по-собачьи, так просто и сразу. Эдди немного думает, а потом шевелится и вынимает руку из-под одеяла. Оставляет пальцы в чёрных кудрях, ощущает тепло головы, движется медленно, почесывая и перебирая жесткие пряди. Кажется, Ричи жмурится. Take a walk with me through my head Проведу тебя по своей голове I'll show you where I rest Покажу свое место силы All those nights when I'm without you Где я провожу ночи, когда тебя нет Draw a new breath; I swear I'll show you Для храма дыхания ставлю настилы Come closer to me baby Давай сюда, крошка I've got everything you need Я - твой сегодняшний повод To fill your hunger pains for tonight Утолить болезненный голод Все такое ненастоящее, но если это сон, то пусть он длится вечно. С масляными от специй пальцами, с пахнущей потом футболкой, с дыркой на левом носке. Лохматый и дёрганный, тепло дышащий в плечо, проговаривающий слова вслух. Самый яркий и живой сон на свете. This can all be a reality Все может стать реальностью If you just say you'll stay with me Если ты со мною останешься I'll make sure everything is done right Я буду уверен, что справился. — Ты ничего не хочешь мне сказать?— Эдди мурчит, но делает это с ноткой осуждения. — Я играл в догонялки со старшим братом своего парня,— Ричи укладывает голову на колени Касбрака. Прикрывает глаза. Нотка раздражения на последнем слове. Эдди замирает. Хоть что-то про Коннора, хоть и косвенное, хоть и обрывочное. Осторожно уточняет: — И как? — Как видишь, он меня не догнал,— без агрессии, только усталость. Эдди снова запускает пальцы в вороные кудри. — Ясно. Молчат. Эдди опускает веки и прислушивается к телу. Мелкая дрожь, едва сдерживаемая улыбка. Хорошо. Пусть все остальные ждут, пусть Генри шатается по улицам Дерри, пусть кричат одичалые кошки, пусть громыхает одинокая машина на соседней улице. Время больше никому не принадлежит, завтра больше не наступит, есть только Эдди Каспбрак, сидящий на полу своей комнаты, и Ричи Тозиер, примостивший свою голову на его коленях. Тёплая ночь, помягчевший воздух. Никакого прошлого, никакого будущего, они здесь, оно вдвоём, делят ночь и комнату, делят беспокойство и безмятежность, пришедшие друг к другу со своей двухнедельной тоской, со своей особенной болью, и отбросившие их до момента, когда придётся возвращаться в привычный круговорот. — Ричи..,– тихо, чтобы не спугнуть принадлежащее им мгновение. — Ммм?— Полусонное, но довольное. «Я люблю тебя.» — Пойдёшь в душ? — Эдди мог выдать ему полотенце и чистую одежду, Эдди мог постелить ему в гостинной, Эдди мог принести ему сладкий чай и пирожное. Эдди хотел закомфортить его так сильно, насколько это вообще возможно. Чтобы «парень» звучало с другой интонацией. Чтобы «парень» принадлежало другому. Ричи ворочается и ворчит, растягивая слоги, пытаясь найти щеки Каспбрака наощупь: — Спагетееееети, дай мне поспать, молю! Утром в школу, ты забыл? Эдди кусает губы. Ему трепетно и хорошо. Внезапно на губах всплывает воспоминание табачного поцелуя. — Ладно. Тогда он просто посидит здесь, пока Ричи дремлет на его коленях, и подумает о том, как же сильно поменялась его жизнь с момента начала дружбы с другими школьными фриками. А утром проснётся на полу, с ноющей спиной и Ричи под боком. И будет долго думать, как пробраться к шкафу за одеждой, как объяснить маме ночного гостя, как они поедут на одном велосипеде… А Ричи просто сбежит через окно, когда Эдди пойдёт в ванну.

***

Ричи Тозиер балансирует на подоконнике, широко расставив ноги и быстро выдыхая струйки дыма в открытое окно. Почти не затягивается, сразу сплёвывает дым, зато руками размахивает так, что другим становится страшно, вдруг вывалится. — Мои верные оруженосцы, мои храбрые воины! Солнце велит нам пополнить житницу хлебной водой, прежде чем мы отправимся в путь! Но сперва – упражняйте умы, мои нежные отроки, да не забудьте захватить портки! Бев сидит рядом, нога закинута на ногу, раскуривает пухлую самокрутку с помощью длинных спичек, гремит огромной упаковкой с красными цветами на обертке. Переводит высказывание Балабола на человеческий: — Короче, доделываем домашку, расходимся по домам за пижамами, покупаем алкашку и идём ко мне, йех! Парни одобрительно гудят, раскладывая на партах тетради. Майк, пришедший сюда раньше всех, настраивает гитару, наигрывая что-то из ранних The Doors. Бен периодически отвлекается, крутит в руках кнопочный телефон, то и дело щёлкая камерой. — Рич, иди сюда, посмотри, какие фотки получаются! Тот спрыгивает с подоконника и кряхтит: — Ну-ка, ну-ка, напомни старику про его молодость. На фотографиях — выцветшая смазанная Беверли с самокруткой в зубах, сосредоточенный мрачный Стэнли и потускневший Майк с новой бусиной на дредах. — Ого-го!— Ричи восторженно улюлюкает, листая галерею. — Стэна уже ничем не исправишь, но вот крошка Бев и славный Майки просто класс здесь! Майк негромко просит показать, что там Бен успел нащёлкать. — Я потом распечатаю некоторые… — И повесишь на свою стену доказательств существования инопланетян? — Ричи уже успел выйти из галереи и начать шариться по настройкам. Бен осторожно забирает телефон: — Именно. Что думаешь? — Отвал башки! Концертные фотки очень живые будут, надо выехать куда-то! Или поджечь что-нить на Барренсе! — Твои лобковые волосы, например?— Эдди подаёт голос. — У Джимми Юрина не вышло, может, ты успешнее продолжишь традицию. Ричи поправляет очки и включает поучительный тон: — Тут, малыш, дело техники… Если тебе нужен мастер-класс, просто попроси… В разговор включается Билл, мягко берущий Ричи за локти и усаживающий на пол, пока Стэнли вытягивает из пальцев Тозиера зажигалку: — Давай оставим это до следующего раза, Ричи, а сейчас ты займёшься математикой, чтобы мы оказались у Бев как можно раньше… — Кстати, не хотите съездить на фестиваль через пару недель?— Майк наконец настроил гитару, но вынужден отставить ее в сторону. — У нас в штате, очень много локальных групп и клевой альтернативы. Это первый год, экспериментальный, но на организации очень крутые ребята стоят, думаю, можно доверять! Вход пока за свободный донат, в следующий раз будут смотреть по результат этого года. — Ого,— Беверли поправляет значки на отвороте джинсовки и стряхивает пепел в карманную пепельницу, одолженную у Стэнли. — А что по музыкантам? Есть популярные ребята? — Я скину страничку феста в фейсбуке. Пока из заявленных только новички, у многих даже в записи ничего нет, но из тех, чьи песни я нашёл, очень много хороших. Да и каверов много будет. — Мне идея нравится, я бы поехал,— Стэн отдаёт зажигалку хозяину, пока тот не защипал его до смерти. — Билл, что думаешь? Билл оглядывает свою сидящую за открытой домашкой компанию, понимает, что закончил пока только Майк, и тяжело вздыхает. — Устроим г-г-голосование, но д-давайте вечером, ладно? Сконцентрируетесь на т-текущей задаче, пожалуйста. Согласно кивают. Эдди думает, Биллу сейчас важно соблюдение чёткого алгоритма, чтобы не тратить ресурсы на бесполезную тревогу. Поэтому молча углубляется в написание проекта по естественным наукам. Ребята расползаются по кабинету и следующие полтора часа занимаются своими делами под испанские мотивы, исполняемые Майком. Бен успевает сделать ещё несколько кадров, перекинуть все на смартфон и в общую беседу. Ричи прогрызает ручку и уходит отмывать рот. Беверли идёт за ним, на ходу забивая новую самокрутку. Они снова запираются в уборной и ведут беседу на повышенных тонах. Стэн рисует тригонометрические круги и периодически косится на Билла, который старательно выписывает что-то в тетради. Будь Эдди на месте Билли и не знай компанию, он бы уже вышел из себя от их хаотичности. Ещё через двадцать минут Стэн пересаживает к Эдди и негромко просит проверить тригонометрию, если тот уже освободился. Эдди пристально смотрит на идеально оформленные неравенства, прорешивает все на полях тетради карандашом и одобрительно кивает. Перелистывает страницу и видит строго выведенные буквы, которых в математике быть не должно: «Bill a un mauvais maquillage aujourd'hui.» — Je ne comprends pas,— шепотом. Стэнли закатывает глаза и громко вздыхает, дублируя надпись на английском: «У Билла сегодня плохой макияж». — Нет, Стэн, я знаю, что здесь написано. Я не понимаю, чего ты хотел добиться этим…гм…способом решения. — Petite souris, tu es stupide? — Абсолютно спокойно, будто спрашивая о погоде. Каспбрак почти не обижается, но хочет понять, чего от него требуют: — Pourquoi tu penses ça? Стэн продолжает говорить на французском, используя знакомые слова, но Эдди все равно кажется, будто он не понимает смысла: — Я был уверен, что ты можешь видеть, но эта способность, оказывается, распространяется только на твоего ненаглядного. Говорит спокойно, но есть в сказанном какой-то агрессивно-разочарованный посыл. Эдди бесится, потому что не понимает, чего от него хотят. Переводит взгляд на Билла, затем обратно на Стэна. Выдаёт ругательство. Бен косится в их сторону. — Нужна помощь?— Билл отрывается от своих конспектов. — Тригонометрия – та ещё заноза в заднице, может, ещё один проверяющий поможет поставить точку. — Не нужна, Билли, не беспокойся. С моей математикой все в порядке, в отличие от французского Эдди. Но это моя вина. Мы пока попроктикуемся, раз уж с домашкой разобрались. — Давайте,— одобрительно или умиротворенно? Реакция деда, узнавшего, что внуки заняты работой. — Нет, не давайте!— Это уже Ричи, вываливающийся из уборной. На подборке все ещё есть голубое пятно, которое, похоже, уже не вывести, только ждать, пока кожа обновится. — Хватит развращать молодёжь своим языком лягушатников. Молодежи ещё жить и жить в этом мире! — Молодёжь вроде не против,— улыбка уголком губы. Стэнли внезапно снова становится морозным и далеким. Эдди грустнеет. — Это потому что ты успел повлиять на мозг бедного ребёнка!— Ричи тычет пальцем в свой висок и грозно сдвигает брови к переносице. — Мальчики, а давайте лучше решим, кто пойдёт за алкоголем…— Бев выскальзывает из-за двери с улыбкой человека, готового кого-то убить. Вызывается Стэн. Ричи отпускает дурацкий комментарий про возраст, получает щелчок по лбу от Бев и возвращается на подоконник, надутый и недовольный, как расфуфыренный воробушек. Втыкает в уши наушники. Эдди тяжело вздыхает. Тут точно нужна помощь кому-нибудь, кроме самого Каспбрака? Почему он будто в песочнице? Пытается одним грубым движением спихнуть все учебные принадлежности в рюкзак, но Стэн хватает его за руку и останавливает. Забирает у Эдди сумку и рассортировывает все по местам. Эдди молча наблюдает и ждёт, пока ему вернут его вещи. Хочет как-то разрядить обстановку, потому что чувствует, как Стэн обрастает ледяной стеной. Очень некомфортно это ощущать. — Ты слышал «Kill all your friends» MCR? Стэнли качает головой. — Послушай,— Эдди обходит его и направляется в сторону окна. — Regarde encore notre clown et écris-moi ce que tu penses,— достаточно громко, ледяным лезвием. Каспбраку становится неприятно, и Стэн это замечает. Прибавляет чуть мягче. — Пожалуйста. — Tu t'inquiètes pour lui? Почему бы прямо не сказать? Стэнли скрещивает руки на груди и отмалчивается. Даёт время Каспбраку самому додуматься. — Жесть, ребята, вы так меня бесите, когда так делаете,— Бев закидывает лямку рюкзака на плечо, смотрит по сторонам. — Больше двух, знаете ли… Эдди думает, что должен что-то сказать в своё оправдание. Потом решает, что Беверли все-таки высказалась в полушутливой форме, а значит, извинения желательны, но необязательны. Майк подходил к Биллу, кладёт руку ему на плечо и начинает что-то тихо объяснять. Билл кивает, почти не перебивает товарища, только также приглушенно иногда задаёт вопросы. Кажется, речь идёт об энергиях, вибрациях и состояниях. Бен показывает Беверли фотографии, которые сделал сегодня на кнопку, и ребята начинают очень живое обсуждение камеры на разных моделях. Беверли говорит, что где-то дома у неё ещё есть брелок со старой раскладушки и предлагает Бену забрать его, когда она его найдёт. Стэн стоит в стороне, глаза полуприкрыты. Дышит глубоко, пальцы подрагивают. Эдди толкает Ричи и садится рядом. Бодает его легонько, и когда тот вытаскивает наушник, мурлычет шепотом: — Эй, взять тебе чипсы с чили и лаймом? — Они дурацкие,— Ричи опускает взгляд и улыбается. — Возьми. — Хорошо,— тоже улыбается, нащупывает ладонь Ричи и мягко сжимает его пальцы. Почему-то для Эдди этот жест всегда связан с поддержкой. Им он как бы пытается сказать «я здесь, я пройду этот путь с тобой». — Они просто по вегану. — Ого, буду знать,— кажется, он хочет положить голову на плечо Каспбрака, но в последний что-то его останавливает. Молчат. Эдди опять дыхание задерживает, чтобы быть совсем бесшумным на фоне говорящих голосов. Собирается с мыслями. — Если тебе нужно…эм?.. безопасное место… Ты всегда можешь приходить ко мне… Как.. Тозиер взмахивает руками, заставляя Эдди прерваться, почти вскрикивает: — Эдс, душка, тссс, помолчи, пока не наговорил глупостей! Ребята оборачиваются, и под их удивлёнными взглядами Эдди становится ужасно неуютно, поэтому он сразу встаёт и выпускает чужую ладонь. Ричи разочарованно цокает языком. С какой-то особенно кривой улыбкой. Слышен цокот приближающейся пары каблуков, щёлкает открвваюшийся замок. — Ну все, ребята, до следующей пятницы! Хорошего вечера. — Вам тоже! Улыбаются так же приветливо, как и выпустившая их секретарка. Обсуждают подробности предстоящего вечера, а Эдди чувствует себя так, будто находится в самом центре тусовки, но он слышит абсолютно другой трек, и пока другие взрываются под NaNaNa, он слышит I met sarah in the bathroom. Будто его отделило от всех огромных куполом, и он не знает, где он, как он и с кем он. И ничего не помнит. Приглушенно и замедленно ощущается происходящее. Стэнли подхватывает его за локоть. — Чтобы сэкономить время, ребята сразу по домам пойдут, поэтому я тебя один провожу, ладно? А вечером мы вместе за тобой зайдём. — А Бев? Она же дальше всех живет. Кто ее проводит? Беверли оборачивается и улыбается: — Беспокоишься за меня, Эдс? — Не я один тут нуждаюсь в присмотре,— звучит очень неоднозначно, но он не готов оправдываться и пояснять, что имел в виду. — Беви быстро бегает и носит в ботинке нож,— Ричи говорит об этом с гордостью. — Эдди, никто в тебе не сомневается, но пока ты в приоритете у Генри, позволь нам делать все возможное, чтобы о тебе не беспокоиться,— Бен на ходу похлопывает Эдди по плечу. — Так ты не против?— Стэнли отпускает руку Каспбрака, пока тот не дал ответа. — Ладно, простите. Конечно, я не против, Стэн, спасибо тебе. Пока они будут наедине, у Эдди будет возможность поделиться новостью, полученной от Виктора Крисса, и выслушать Стэнли.

***

Мама беспокоилась. Удивительно, но совсем не из-за ночёвки. Ее волнение было связано с тем, что Эдди на ночевку оставаться не собирался, и думал вернуться домой к одиннадцати. — Дорогой, я точно не обижусь, если ты не будешь дома сегодня. Я уже знаю ребят, я доверяю и тебе, и им. Повеселись и не пугай меня мыслями о возвращающемся домой в полночь ребёнке, ладно? — Спасибо, мам,— обнимает ее, мысленно выдыхая. Тревожно? Хочется лежать на полу и сливаться с пространством. Почему его ноги дрожат, почему живот крутит? Голова тяжёлая, много, очень много посторонних, дурацких мыслей, навязчивых фантазий, которые он не успевает отгонять. — Ты положил зубную щетку?— Мама показывает на рюкзак. Эдди кивает, и Соня идёт к кухонной аптечке, достаёт оттуда карманную таблетницу. Рассказывает, чем ее заполнила.— Выпьешь утром, если голова будет болеть. Ещё антигистаминное положила. Презервативы у тебя есть? — МАМ,— Эдди вспыхивает. — Что «мам»? Я не хочу потом лечить хламидиоз или герпес,— Соня угрожающе трясёт таблетницей. — Есть или нет? — Воздушные шарики дешевле,— Эдди не собирается спорить, поэтому отшучивается. Пусть мама остаётся со своими нелепыми подозрениями, он устанет доказывать, что оргию его друзья устраивать не собираются. Соня вздыхает и отдаёт ребёнку таблетницу. Эдди проверяет телефон, видит « Raiponce, lancez votre chevelure!» от Стэнли и подхватывает рюкзак. — Все, за мной пришли,— целует Соню в щеку и выбегает в коридор. Влезает в кеды, не завязывая шнурков, и выходит на улицу, где его ждут Билли и Стэнли. На Билле – широкие фиолетовые штаны с вышитыми на коленках звездами и зелёный клетчатый слюнявчик, на Стэне – широкие чёрные штаны в пол с завязками (Эдди сначала принял их за юбку) и топик с оборками. Оба выглядят потрясающе, накрашены ярко, лица блестят от света фонарей. — Вау… Ребята жмут друг другу руки и поворачивают в сторону дома Марш. — А где остальные? — Бен и Майк уже у Бев, помогают с постелью. А мы ходили за д-дарами Д-д-диониса, — Билли встряхивает плечами, и Эдди слышит перезвон бутылок в рюкзаке. — Tu as été relâchée sans problème?— Стэн осторожно касается плеча Эдди, и пока тот думает, что ответить, его перебивает Билл. — Стэн, я же просил,— устало. — Я л-люблю тебя и уважаю желание Эдди учить язык, к-к-который любишь ты, но мне бы хот-телось быть частью р-разговора. Наедине хоть на латыни говорите, но с нами… Это б-б-банально некрасиво! — Прости,— очень тихо. Стэн тянется взять Билла за пальцы, но тот отдергивает руку. Тоже извиняется. — Я просто спросил Эдди, нормально ли его отпустили. — Все хорошо, мама вам доверяет. Эдди смотрит на собственные кеды. Bang-bang. Так рано темнеет, ещё нет восьми, а фонари на улицах уже горят. — Это хорошо,— Билли улыбается и смотрит вперёд. — Приятно знать, что хоть кто-то. — Я вчера видел Патрика в лесу. Стэн замолкает, и пока другие ждут продолжения, идут молча некоторое время. Стэн ничего не говорит, и на этом тема закрывается. — А Ричи где?— Эдди ёжится и обнимает себя за плечи. Парни переглядываются, подхватывают Каспбрака за локти и ускоряют шаг. *** Беверли живет не в самом благополучном районе. Липкий полумрак и одноглазые кошки, грязные осколки на облезшем асфальте – бутылки и оконные стекла, чахлые ростки тянутся из всех щелей, непонятные выкрики и шорохи из-под каждого бака; люди, живущие здесь, оскаливаются взрослым и гнусно хмурятся при виде детей, плюются ненавистью и желчью, сами бедные, облезлые и выцветшие, охрипшие и глуховатые, старые иссохшие ведьмы и обросшие пьянчуги без возраста, занимают шатающиеся многоэтажки, развешивает по лестницам дырявые простыни и застиранные до мышиного цвета платья. Здесь особая музыка – мрачное зловоние смешивается со скрипучим голосом пианино одного из старожил, визжат голодные младенцы и вскрикивают их избитые матери, причитает и ругается боговлюбчивая старушка с беззубой улыбкой. Днём, после школы, здесь гораздо тише – люди расползаются по городу на работу, как тараканы, ищущие крошки на кухне. Но сейчас, когда грязные стены испачканы ночной тенью, хаотичная симфония набирает обороты. Эдди тревожно, и он рад, что пришел сюда не один. На подходе к дому Марш ребята слышат ее громкий, раздражённый голос. Девушка стоит на лестнице и громко ругается. Судя по тому, что на пролёте она одна, ее собеседник находится где-то далеко и получает мнение о собственной персоне по телефону. Билл первый вскакивает на лестницу и стрелой стремится наверх, Эдди идёт сразу за ним, а Стэн вяловато поднимается последним, с каким-то остервением избегая касания поручней. Беверли взлохмаченная и краснощекая, ещё бы, она несколько минут мерила пролёт шагами и активно жестикулировала, пытаясь донести что-то до невидимого собеседника. Недовольная, почти злая, стоит в растянутой домашней майке с выцветшими лицами, стоит в трусах и наспех надетых на босые ноги Майковских кедах. Билли берет ее за руки и сжимает пальцы, притягивает к себе, приобнимает. Эдди качает головой. Да, Билл хороший лидер, но по Бев видно, что та все ещё на взводе, и лучше дать ей взорваться, чем так мягко задушить, закопать эмоции, оставив их непрожитыми. Она не прилипает к нему, как это бывает в минуты ласки, она чувствует, что ее невербально (возможно и неспециально) пытаются заткнуть. — Тебе не холодно?— Билл поглаживает девушку по спине. Эдди чувствует себя неловким наблюдателем и отходит чуть в сторону, прижимаясь к ограде. Беверли стоит к нему спиной, и он задумывается, как сильно у неё отросли волосы с момента их встречи – у неё теперь маллет, как у болибилдеров в 90х, тех, которые ещё ходили в топах и банданах. Пока ребята объясняются (Билл говорит почти шепотом, вынуждая Бев успокоиться и сконцентрироваваться на его словах, уложить голову на его плечо и молча соглашаться, он не спрашивает о ее состоянии, пытаясь подавить ее негативные эмоции – Биллу больно, когда больно другим, поэтому он не позволяет им окунуться в переживания), Эдди рассматривает носки кед, а Стэнли стоит на предпоследней ступени, зажимая в губах сигарету. Когда Эдди поднимет глаза, и их со Стэном взгляды пересекутся, он увидит пустые глаза замученного человека. Приглушённая зависть и нежная тревога кажутся надуманными (так много лирики он читает), отсюда не видно – тени под глазами от железок с сверху, от размазанного мейка или от бессонной ночи. Стэнли сплёвывает, поднимается на пролёт, опирается на перила и докуривает сигарету, улыбается Касптраку и на носках поворачивается к Билли и Беверли, раскидывая руки и сгибаясь в полупоклоне: — Чудесный вечер, mesdames et messieurs, но неужели мы проведём его на веранде? Бев отлипает от Билли и быстрым движением вытирает внешний уголок глаза запястьем, ухмыляется, кладёт ладонь на дверную ручку и грозно спрашивает: — Вас, месье, я пущу внутрь, только если у вас есть, чем поживиться. Стэнли показательно подходит к Билли и встряхивает того за плечи – бутылки в рюкзаке откликаются радостным перезвоном. Тогда девушка распахивает дверь, приглашая парней войти. Для Стэна специально громко и торжественно, ёрничая над вампирскими правилами. Эдди заходит последним и сразу же оказывается зажатым в объятиях хозяйки их сегодняшнего прибежища. Пока Беверли наминает ему рёбра, он по брошенной обуви и звукам из комнаты пытается определить, пришёл уже Ричи или нет. Квартира у семьи Марш маленькая, и Беверли повезло, что у неё есть собственная комната. Пожелтевшие обои в цветочек, специфичный запах дешевого табака от стен, скрипящие под ногами половицы и захламленный комод с облупившейся краской в коридоре. Невысокие потолки со следами весенних потопов, цветочные вырезки из газет в аккуратных рамочках, простыня на двери в кухню. Их гости успевают разглядеть лишь мельком – Бев сразу провожает их в свою комнату, небольшую, но очень уютную. Там уже сидят Бен и Майк, задорно спорящие друг с другом из-за фотографий, раскиданных перед ними. Фотографии Майк притащил из антикварной лавки, и теперь пытается доказать собеседнику их достоверность. Эдди осматривается. Коллекция банок из-под энергетиков и плакаты сомнительного содержания совсем не портят впечатления, даже наоборот. Коробочки с фурнитурой, пивными крышечками и булавками в углу стола, ящик с украшениями, висящая на стуле жилетка с сохнущим рисунком. Пахнет ванилью и табаком (кажется, им пропитана вся квартира), почти как от сигарет Стэна. Несмотря на предметы, четко обозначающие постоянное присутствие в комнате юного панка, в комнате остаётся чисто и систематично. Только на кровати свалено несколько одеял и подушек. Бен замечает взгляд Эдди, изучающий текстильную кучу, и отмахивается от аргументов Майка: — Мы решили, что гнездо расстелим ближе ко сну, а сейчас ещё потанцевать хочется, пусть пол побудет свободным. Бев разваливается на полу и тянется за пачкой чипсов у Бена на коленях. Улыбается: — Только попробуйте начать танцевать, и я оторву вам ноги. Майк смеётся: — А я говорил, что она будет против. Соседям снизу не очень хочется убирать штукатурку с голов, так что я поддерживаю Бев. — Курить в комнате можно?— Стэн помогает Биллу снять рюкзак и выгрузить из него содержимое. — Если найдёшь пепельницу. Стэн достаёт свою, карманную, похожую на компас, грациозно опускается на пол и достаёт очередную ракопалочку из вишневой пачки. — Включить музыку?— Билли подключается к колонке и настраивает громкость, пока играет Mayonaka no Door, выбранная Беном. Эдди садится рядом, вздыхает достаёт телефон. Ричард Тозиер 8.56 был в сети в 05.17 p.m Долго подбирает слова, чтобы не показаться истеричным, но показать свою обиду. Ему действительно неприятно, что Ричи не пришёл, какие бы обстоятельства на это не влияли. Ричи обещал, и он должен был предупредить, если что-то пойдёт не так. — Мы поставили пиццу в духовку, кто может сходить проверить?— Бев сидит перед коробкой с мулине и выбирает сочетающиеся цвета. Майк ее консультирует. Они будут плести расточку. — Я могу,— Бен тяжело поднимается. — Заодно захвачу открывашку. Он уходит, оставляя ребят заниматься своими делами. Пока между ними нет общности, но сложно сказать – это из-за невысказанной претензии к отсутствующему члену клуба или из-за адаптации, потому что они только-только собрались, выдохнули, и теперь пытаются настроиться на тусовку. Майк молча заплетает тонкую косичку на рыжей макушке Беверли, Билли и Стэн курят одну сигарету на двоих, о чем-то тихо, лениво переговариваясь (и все равно улавливаются нотки настороженности). Эдди, кажется, находит нужные слова и набирает код разблокировки. Эдди садится рядом, вздыхает достаёт телефон. Ричард Тозиер 9.17 был в сети в 05.17 p.m … онлайн …. печатает… Эдди злится. Ричард Тозиер 9.18 «Oi, бебе, злишься на меня, да? :)» Да. Ричард Тозиер 9.18 «Буду через 20 мин все объясню спроси Бев нужно ли что купить» Эдди шумно вздыхает и отбрасывает телефон в сторону. Ричард Тозиер 9.18 «эй» — Ричи написал?— Бев понимающе улыбается. Она сидит, поджав ноги и положив подбородок на колени, пока Майк оплетает косичку цветными нитками. Ричард Тозиер 9.18 «Эдс» «Давай тыстрее» В комнате возвращается обеспокоенный Бен. — Пицце ещё минут семь. Я слышал шум, все хорошо? Ричард Тозиер 9.19 «Мой кошелёк сейчас уйдёт от меня» «Ты чего не читаешь» «Эй» «Я твою мамашу ебал» Эдди отрывистым взлохмачивает челку, но говорить пытается спокойно. — Ричи спрашивает, нужно ли что купить. Стэнли лениво мурлычет: — Пусть захватит чипсы. Все соглашаются. >Эдвард Каспбрак 9.20 «Возьми чипсы, пожалуйста.» Ричард Тозиер 9.18 «О, сработало» «Короче меня подбросят на машине буду через 10 минут попроси Бев достать приготовить то что я просил» «И не злись, пожалуйста, я все объясню» >Эдвард Каспбрак 9.21 «Ладно» «Не потеряйся там» >Ричард Тозиер 9.21 «А то плакать будешь?? ;)» «» >Эдвард Каспбрак 9.21 «Отсоси.» « <3 » >Ричард Тозиер 9.21 «Прям щас?» «Мне кажется, ты расстроишься если я это сделаю прям щас так что будь осторожнее с высказывагияси ну все я буду через 5 минуь ждите плюнь в Стэнли за мкня» Сердцебиение слышно. Вот же придурок.

***

Ричи врывается в квартиру, как рождественный дух, лохматый и красный, прямо как Бев некоторые время назад, но куда довольнее: в руках пакеты, до бровей натянута дурацкая вязаная шапочка в виде совиной головы, улыбается до ушей, пахнет водкой и жвачкой, шумный, бубнит что-то под нос, очки испачканы чем-то синим. Бев встречает его отрезвляющей пощечиной. — Ты на чьей машине приехал? — Коннор подвёз,— растирает щеку о плечо, ладони-то заняты. — На чьей машине ты приехал? Ричи тускнеет. Смотрит на собравшихся в проеме неудачников. — На машине Белча, на чьей ещё,— огрызается. Беверли делает выпад и хватается за ворот рубашки Ричи. Злая, с недоплетенной расточкой в волосах, чуть ли не плюётся, выдавливая слова сквозь зубы: — Ты совсем идиот? Они теперь знают, где я живу! Подлетают Бен и Билл, один отбирает у Тозиера пакеты, другой оттаскивает девушку подальше, перехватив ее за талию. Бев вырывается. Ричи растерян, стоит неподвижно, хотя обычно скачет как чокнутый в стрессовых ситуациях. У Беверли – слёзы гнева в уголках глаз. Кричит пронзительно, царапает удерживающего ее Билла: — Ты решил променять нас на шайку своего ебыря?! Тебе совсем похуй на мою безопасность?! Эдди пытается вспомнить, успела ли Бев выпить, и насколько ее эмоции искренни сейчас, не обострены ли алкоголем? Или она, доведённая до предела телефонным разговором, была вынуждена подавить свою злость из-за Билла, а теперь та вырывается наружу. — Думай головой хоть раз, балабол! О чем я тебе говорила?! — ТИХО!— Ричи закрывает уши ладонями, закрывает глаза, трясёт головой. — ХВАТИТ, ЯСНО? На помощь лидеру приходят Бен и Майк, решившие придерживать Беверли за предплечья. Кто-то пытается объяснить ей, что уже поздно для криков, соседи могут вызвать копов, но она только отмахивается и продолжает: — ТЫ ПОДСТАВЛЯЕШЬ МЕНЯ! ТЫ ОПЯТЬ ЭТО ДЕЛАЕШЬ!… — Ты ничего не понимаешь..,— такой же потерянный, как и они все. Несчастный, перемолотый жизнью подросток без надежды в голосе. Уставший и запуганный. Эдди разрывается, не знает, к кому подойти, и остаётся в проеме, ещё один беспомощный подросток, ещё один захлебывающийся в избытке чувств друг. Эдди понимает, что дышать становится тяжело. Пытается хватать ртом воздух, делает жалкие короткие вдохи, упирается в проем и медленно опускается на пол. Судорожно шарится по поясу и с ужасом осознаёт, что забыл бананку с ингалятором в комнате. Не знает, как обратить внимание друзей на себя. Они решают более важные вопросы. Эдди всхрипывает, но слишком тихо, чтобы быть услышанным. — Она права, Ричи,— холодный голос Стэнли из-за спины приводит в чувство всех. Замирают. — Но ты в праве объясниться, ведь тебе есть что сказать, не так ли? Ричи поднимает голову и отвечает в пассивно-агрессивном тоне: — Я приехал на машине Белча, но привёз меня Коннор, больше никого с нами не было. Я встречаюсь с младшим Бауэрсом, а не со всей шайкой этих ублюдков, хорошего же вы обо мнения, дорогуши, и о моем уме у вас тоже потрясающие выводы, я учту на будущее спасибо, я, между прочим, привёз вам пожрать, чтобы вы не давились сухой самодельной пиццей, как это обычно бывает, а теперь…. ЭДС! Блять, найдите его ингалятор! Пока другие удивлённо оглядываются, Стэн стрелой перепрыгивает через хрипящего в проеме Эдди, мечется до комнаты, подхватывает поясную сумку и на ходу вытряхивает ее содержимое. Неудачники стоят, разинув рты, а он успевает встряхнуть ингалятор и протянуть его Эдди. Тот цепляется за руку Стэнли до белеющих пальцев, напуганный, со слезящимися глазами, обхватывает мундштук губами и с трудом вдыхает лекарство. Подлетает Ричи, падает рядом, гладил Эдди по коленке, тихой скороговоркой шепча что-то успокаивающее: — Дыши, Эдс, дыши, давай, все хорошо, да, все хорошо? У Эдди коленки дрожат и пульс скачет. Стэн стоит рядом, смотрит снизу вверх: — Воды надо? — Простите,— утыкается носом в колени и хлюпает носом,— опять я вам тусовку срываю. — Я принесу воду,— Бен уходит в на кухню, ребята подходят ближе к Эдди и встают полукругом. — Ничего ты не срываешь, родной, в этот раз очень даже вовремя,— Беверли мягко обнимает его за плечи. — Ещё чуть-чуть, и я бы съела Балабола. — Ты к-к-как себ-бя чувствуешь?— Билл мельком осматривает всех. Взгляд задерживается на Эдди, голос заботливый, воркующий (Стэн даже дёргается). — Нормально,— берет воду из рук Бена. — Спасибо. Простите ещё раз. Ребята переглядываются. — Все в порядке, Эдди, не переживай. Пойдём в комнату,— Майк протягивает ему руку и помогает подняться. — Ричи принёс торт. Бев тут же полушутливо огрызается: — Купленный на шиши своего хахаля. Ричи качает головой и толкает девушку в плечо. Майк усмехается: — Ну, объедать Бауэрсов я всегда готов. Главное, чтобы старший не заявился и не потребовал выплюнуть обратно. — У Генри и его папаши нет денег, чтобы их объедать,— Ричи морщится. — Вы вообще видели, как они одеваются? Эдди посмеивается, проходя в комнату Бев: — Неужели они тоже живут на деньги приезжающего изредка богатенького родственника? Бедный Коннор, приходится обеспечивать кузена, его жирного папашу, бойфренда и его компанию. Ричи краснеет, но не комментирует. Не готов обсуждать это с Эдди? С компанией? Отшутился бы или съязвил, если бы Эдди не задыхался перед ним буквально несколько минут назад? — Так вот почему вы столько раз расставались,— Стэн растягивается по полу и тянется за винной бутылкой. — У твоего мальчика просто деньги кончались. Ричи улыбается: — Давайте не будем это обсуждать, ладно? Беверли отдаёт ему какой-то свёрток и выпроваживает из комнаты. Довольный до чёртиков, на каждом шагу сыплет благодарностями, чуть ли не спотыкается. — Дорогая, иди сюда,— Майк готовит мулине и маленькие подвески для расточки. — Мы не закончили. Пока Бен и Билл готовят стаканчики и тарелки, Стэн возится с открывашкой, а Майк и Бев занимаются волосами, Эдди думает, чем бы мог закончиться разговор двух панков в прихожей. Ричи бы выгнали в шею? Не было бы тогда тусовки, как и не было до его появления, ведь они все - единое целое, с трудом функционирующая химера, уродливый монстр, сшитый из живых частей, гниющий, но врастающий друг в друга склизкой, вязкой любовью, неспособный существовать без своих кусочков, звучащий гулко, гортанными песнями ознамевающий само существование своё, противоестественное, экспериментальное, чудовищное. Эдди вздыхает, подключается к колонке и включает Teenagers.

***

Лежат друг на друге, полураздетые, раскуривающие один косяк на семерых, смеются с анекдотов про улитку в баре и медведя в горящей машине, меряют бра Беверли, выхватывают друг у друга бутылки, поют тихо, поют про море и несчастную любовь, пытаются вести дискуссии про бога и здоровье, рассказывают друг другу про самые дурацкие страхи и детские мечты. — Давайте в пилид?— Эдди чувствует, как горят щеки, какая тяжёлая голова, и как хорошо, лениво и тепло, хочется свернуться калачиком, трогать ребят и улыбаться. — Моя первая ночёвка, между прочим, так что идём по сценарию типичного подросткового сериала. — Сериалы такие никто не снимает уже, только фанфики все ещё пишутся,— Бен раскидывает руки в стороны и переворачивается на спину. — Я не против, но давайте сначала сделаем гнездо. Кое-как встают, подтягивая друг друга за локти. Майки расчищает пространство, переставляя бутылки в угол и сортируя их на пустые и полные, Бен собирает пустые пачки от снэков и пластиковый контейнер от торта, Ричи успевает вооружиться метлой и размести все крошки по комнате (совок он принести не додумался, но место для покрывал приготовил), Стэнли встряхивает огромное пуховое одеяло, которое пойдёт в самый низ, вместо матраса, Билли уже готовит второе такое же, Бев раскидывает по расстеленному одеялу подушки, а Эдди стоит со стопкой пледов в руках и танцует под Paparazzi Гаги. Рассаживаются на мягком одеяле, кутаются в пледы и делятся подушками, ложатся друг на друга, передают по кругу бутылку мартини. — М-может в мафию? Беверли откуда-то достаёт самокрутку и тянется к Стэну за зажигалкой. — Чур, я ведущий!— Ричи аж вскакивает. Цыгарка, задатая в зубах, начинает тлеть. — Не будеф ты ведуфим, ладной. Ты палифся и палиф длугих. Как бы красочно Ричи не описывал происходящее в городе, он всегда смотрел на обладателей ролей, когда делился новостями, и очень скоро эта фишка была подмечена, и играть стало неинтересно. Ричи об этом знал и не особо расстраивался, потому что повлиять на эту свою особенность никак не мог. — Бев, правда или действие?— Ричи щёлкает по бутылке и морщится. — Правда,— комната наполняется дымом, и Стэн поднимается, чтобы открыть окно, пока Беверли ждёт своего вопроса. Хищноватый взгляд шести пар глаз. Пока им хватает фантазии самим придумывать вопросы и действия, не используя дурацкое приложение, они будут играть. Но перед входом в раж нужно раскачаться, и тот, кто начнёт первый, задачи настроение дальнейшей игры. — Что думаешь о Грете Боуи? Беверли крутит в пальцах прядь. — Сучка сучкой, что мне о ней думать. Ты разве не помнишь, как пару лет назад она организовала мою травлю? Ричи свистит: — Тюю, что было, то прошло. Ты выросла агрессивной панкухой, и теперь тебя боятся травить. А Грета, к слову, так и не стала красавицей. Бывают маленькие, прелестные леди, чья кукольноя красота остаётся в начальных классах. Вырастают они в весьма посредственных, обыкновенных дам. А бывают веснушчатые лягушата, распускающиеся в редкие цветы. Бев одноклассницы не взлюбили как раз за новую форму, дарованную взрослением. Встрепенулся Эдди: — Не самая красивая девочка, конечно, но и не уродина, чего вы? Да и в плане характера Грета вроде поприятнее стала. Билли не стал напоминать ему, что Грета буквально сегодня отпустила трансфобный комментарий в его сторону. — А почему мы так заволновались? Нравится она тебе что ли?— Ричи ёрничает. Эдди смущается, но как-то тускло. Он пьяный подросток, ему весь мир нравится. — Ее воспитать немного, и выйдет неплохая бимбочка, даже родителям показать нестыдно,— тихо смеётся Стэнли. Но заниматься воспитанием Греты никто не собирается. — Бен, правда или действие? — Действие. Над действием размышляют в четыре головы. Стэнли идеи не вносит, только давит все предложения Ричи в корне. Единственный, кто думает о предстоящей уборке. Пока ребята решают, чем все-таки заставить заниматься Бена, Майк собирает весь мусор в один большой макет. Билли смотрит на него с благодарностью. Его друзья как будто чувствуют то, о чем он только собирался просить. У Эдди голова будто ватой тёплой наполнена, он качается в такт приглушенной музыки и наблюдает за ребятами в комнате, чувствует, будто тонет в пространстве. Свет выключен, горит только настольная лампа и свечи в фонариках на подоконнике, от сквозняка в помещении становится прохладно, но стоит укрыться пледом, поджать ноги и прилечь Биллу, сидящему рядом, под бок, как эта проблема тут же перестаёт быть проблемой. — Хо-хо, я придумала!— Хлопает себя по колену. — Давай в планке стоять! Кто дольше. Победитель может поцеловать любого человека в комнате. — Что-то мы быстро дошли до этой части тусовки,— Стэн усмехается и делает глоток мартини. Передаёт бутылку по кругу. — А ты против? — Беверли и Бен выползают на пол и становятся в подготовительные стойки. Майк готовится снимать на кнопку Хэнскома. — На счёт три,— Майк поднимает руку. Остальные ребята ерзают, устраиваясь поудобнее. — Раз…два…три! Бен и Беверли отрывают животы от пола. Ричи включает таймер и начинает громко поддерживающему улюлюкать и кричать «Надери ее тощую задницу, бродяга!» или «Давай, детка, преврати его в котлету!», пока Стэнли не кинет в него подушкой – следующие мотивационные лозунги звучат шёпотом и на грозном испанском. — Фак, фак, ФАК,— по лицу девушки течёт пот, она переступает с локтя на локоть и косится в сторону красного Бена. Тот шумно дышит через сомкнутые губы, чувствует, как дрожит всем телом, но продолжает стоять. Эдди косится на таймер – ребята соревнуются всего минуту, но уже так напряглись. — Только не проблюйтесь, пожалуйста,— резонное замечание от Стэнли. Он отбирает бутылку у Ричи и передаёт ее Биллу. Эдди следит за их манипуляциями, рассматривая кольца на пальцах и яркие точки на ногтях. Хочет ещё выпить? Неясно. Алкоголь вроде не лезет обратно, но состояние шаткое, лучше не рисковать. Рядом оказывается Стэн, говорит совсем тихо, так, чтобы только Эдди услышал: — Ты тоже это заметил?— Кивает в сторону Ричи. Эдди понимает, о чем речь. О замотанных в пластырь кончиках пальцев. У Ричи был самый длинный маник в компании, он носил его постоянно, поэтому срезанные ногти были чем-то нелепым и выходящим из круга привычного. Эдди напряг голову. — Кажется, только после моего приступа замотался. Помнишь, он отходил? Отходил и замотался. Стэн кивает. Майки подбадривает пыхтящих ребят: — Оп-оп, молодцы! Может, ничью? — Ни за что!— У Беверли даже шея красная. Ее соперник отмалчивается, сцепливая пальцы на руках. Эдди смотрит на них и жалеет, что сам не присоединился. Это нужно испытать на себе. Бев ноюще выдыхает и быстро меняет своё решение: — Ладно! Я согласна на ничью! — Бен?— Майки следит за соблюдением регламента. — Да-а-а,— почти стон, вызвавший у наблюдателей взрыв хохота. — Тогда на три опускаетесь. Раз….два…три! Этот выдох нужно было слышать. Лежат на полу, раскинув руки, дышат громко, вытирают лбы и смеются. — Извините, а вы живы?— Ричи доскакивает до ребят с бутылкой колы и собирается заливать их рты газировкой. — Если они поперхнуться и сдохнут, я тебя задушу,— Эдди вспоминает, что Ричи так и не рассказал, почему он задержался. Не знает, стоит ли поднимать этот вопрос среди всех или лучше подождать, пока они останутся наедине (!если! останутся). Может, написать ему? Или просто ждать, пока Тозиер сам не созреет до рассказа? Бев приподнимается на локтях, чтобы не захлебнуться, пока Ричи осторожно вливает в неё колу. Бен уже сел, и теперь пересматривает сделанную Майки видеозапись с кнопки. Из скринов можно будет сделать потрясающие коллажи. Билли приносил Хэнскому стакан с водой с кухни. — Ну что, где там мой победительский приз?— Девушка вытирает рот тыльной стороной ладони и широко улыбается. Ричи хохочет и начинает петь Ланочку: – My pussy tastes like Pepsi cola… Билл морщится и говорит ласково, но с осуждением: — Рич, давай тише, соседи спят… Из колонки играет Mitski, и Ричи поёт громче, фальшивит и пищит, вытягивает руки и отмахиваяхиваясь от пытающейся заткнуть его Беверли. Toss your dirty shoes in my washing machine heart Baby, bang it up inside I'm not wearing my usual lipstick I thought maybe we would kiss tonight… Как-то незаметно рядом с сидящим на полу Ричи оказывается Стэн, неодобрительно качает головой, бросает осуждающий взгляд сверху вниз, быстрым движением захватывает волосы Ричи, вынуждая его выгнуть шею, наклоняется и целует его под затухающие разговоры. Слышно только тоску в голосе Mitski. Baby will you kiss me already and Toss your dirty shoes in my washing machine heart Baby, bang it up inside Baby, though I've closed my eyes I know who you pretend I am I know who you pretend I am Эдди неприятно. Он чувствует обиду и злость, ему хочется уйти, ударить себя, ударить других, он не знает, куда себя деть, тело будто не имеет своего места. Сердце падает, надо крикнуть что-то глупое. Почему? Он мечется меж двух огней, а огни срастаются вместе. Понятное дело, Стэн сделал это, чтобы заткнуть Ричи, но… Если бы Эдди обернулся, он бы видел, что и у Билла желваки на скулах заходили. — Не съешь его только,— Бев поднимается, утягивает Бена за руку и уводит из комнаты. — Угу,— Стэн отстраняется, кладёт ладони на скулы Ричи, рассматривает его лицо долго и без движений. В комнате тихо. Голос из колонки где-то далеко-далеко. — Правда или действие, Ричи?— Воркует. Пальцы слегка поглаживают чужие скулы. Майк протягивает Билли бутылку. Ричи улыбается хитро и устало: — Действие. В комнату возвращаются Беверли и Бен, приносят ещё одну пачку чипсов и кидаются ей в Майка. Эдди подаёт им пледы. Стэн продолжает поглаживать щеки Ричи, но движения становятся более жесткими, а хватка – цепкой: — Расскажи-ка нам, что с ногтями. Ричи сразу тускнеет и закрывает глаза, но головы не отдёргивает: — Это неважно. Стэнли сильнее надавливает пальцами на боковые точки между верхней и нижней челюстями. Наблюдает за реакцией своего собеседника. Тон все такой же заигрывающий: — Но ты знаешь правила игры. Эдди качает головой. Можно было сделать это иначе. Можно было напиться чуть больше, лечь рядом, уткнуться носом в плечо и шёпотом спросить, что происходит. Так он представлял этот разговор. Ричи бы обязательно ответил. Зачем вот так выворачивать его наружу у всех на глазах после отыгранного акта нежности? Ричи кладёт пальцы поверх ладоней Стэна на своём лице: — Хорошо. Можешь снять пластырь на факе, сукин ты сын, но осторожно, тебе его обратно клеить. Стэн кивает. Перед всеми предстоящими манипуляциями закидывает в рот свою ракопалочку, а затем осторожно, как хирург за работой, разворачивает пластырь под тихое шипение Ричи. Будь на месте Уриса кто-нибудь другой – отшатнулся бы. — Ты слишком сильно перевязал. Поворачивается к Беверли: — У тебя левомеколь есть? Та кивает и поднимается. Без каких-то вопросов уходит на кухню и возвращается с гелем и пачкой пластырей, когда Стэн уже заканчивает методичное освобождение чужих ногтей от липкой оболочки. Ребята не подходят, потому что знают – их ждет косо сорванная до мяса ногтевой пластина. — Ну?— Так по-деловому, осторожно, быстро обрабатывает кончики пальцев, поочередно накладывает гель и фиксирует его с помощью ватных дисков и пластыря. А голос холодный, спрашивает о погоде, но негативного ответа не приемлет. — Заданием было рассказать, а не показать. Ребята пускают по кругу новую бутылку, сидяи рядом, воробушки, ждут чего-то неприятно, помогающего осознать, что их другу нужна помощь, он в какой-то жопе, и теперь все настолько выходил из-под контроля, что его проблемы перестают быть чем-то интимным, касающимся только его. — Мой парень,— начинает Ричи нехотя, ёрзая и отводя взгляд, выговаривая злополучное слово с каким-то стыдом, со слезливым чувством вины, будто он сам несёт ответственность за чужую мерзость, будто сам вырастил и одобрил ядовитый цветок, обжигающий теперь каждого посетителя ботанического сада,— мой парень…,— прокашливается. Эдди видит, что тому тяжело дастся этот разговор, но нельзя оставить его на потом, иначе они все утонут в своих лужах гнили. Эдди встаёт и садится рядом, поглаживает Ричи по локтям, пока Стэн занимается его пальцами. Как бы больно не было слушать про чужого партнёра, Ричи нуждался в поддержке, и Эдди хотел ее дать. Тозиер будто сглотнул ком,— В общем, он был в не очень хорошем настроении, а еще мы оба были не очень способны действовать адекватно, вы не думайте, что я один пострадал, мне было весело, ему тоже, но мы немного сглупили, и теперь мне нужно отращивать новые ногти, хо-хо, или одолжить у вас? Бен, старина, состриги-ка парочку с больших пальцев ног, а?.. Он извинился, вы не думайте, хахах, такое вряд ли повторится, у меня, конечно, есть ещё ногти на ногах… Но такое вряд ли повторится, ох, Стэнли, полегче, и передайте мне бутылочку, пожалуйста! Билл качает головой и подаёт Ричи бутылку. Тот шумно отхлебывает. Стэн как раз заканчивает с его пальцами, отходит чуть в сторону, мягко зажимает лицо Ричи в ладонях и спрашивает мягко, настойчиво: — Скажи мне, вы что-нибудь юзаете? Ричи натурально взрыкивает и закатывает глаза: — Это второй вопрос, и я не обязан отвечать. — Правда или действие, Ричи? — Да вы издеваетесь. Вырывает голову из ладоней Стэнли и делает ещё один глоток. Эдди продолжает ощупывать локоть Тозиера, думая о том, правильно ли они поступают. С точки зрения морали, наверное, не очень, но с точки зрения дружбы… Правильно говорила Искорка – дружба действительно магия, только какая-то злая и насмешливая, не знаешь, оторвёт тебе руку или принесёт успех. Ричи перехватывает ладонь Эдди и сжимает ее. Беверли говорил спокойно, немного заискивающе: — Родной, а если он снова сделает тебе больно? Мы друзья и беспокоимся за тебя. Ричи вздыхает. — Это вышло ненамеренно, ладно? — Но я г-г-готов п-поспорить, что не в-впервые. — Зачем ты продолжаешь цепляться за него?— Беверли говорит это с какой-то тоской, будто само существование Коннора причиняет ей физическую боль. Ричи от этого тона грустно и стыдно, он чувствует себя эгоистом. — Неужели правда любишь? Тревожно всем. От голоса Бев, от состояния Ричи, от вида слегка побледневшего Эдди, от холодного взгляда Стэна. Если бы они ощущали, как у Эдди падало сердце, умершее в ожидании, они бы уже готовились к его похоронам. — Мне с ним нравится,— неуверенно? — Но ты не любишь его?— Как допрос, но самой страшной пыткой – полные боли чужие глаза. Тараторит быстро-быстро, оправдывая свою кличку. — Отстаньте, ладно? Я не могу его бросить, есть причины, которые я не могу контролировать, но я в порядке, у меня все под контролем, я справляюсь, спасибо за ваше беспокойство, но оно лишнее, уберите пистолет от моего виска, в моей голове титановый череп. Стэнли отбирает бутылку и уходит из комнаты.

***

Ложатся. Пижаму, естественно, никто не брал, поэтому Бев раздала всем по футболке. Пока ребята делят пледы, Эдди стоит перед зеркалом в ванной и изучает свое лицо. Шелушащиеся точки на лбу и уставший взгляд. Эдди стоит перед зеркалом в ванной и уговаривает себя остаться. Тихо щёлкает ручка двери, заходил Бев, приносит футболку. Обнимает Эдди со спины, голову ему на плечо – тот деревянный, чуть слышно дышит. Девушка сжимает его в объятиях и выдыхает в шею, заставляя съёжиться и постепенно расслабиться. Эдди стоит перед зеркалом в ванной и рассматривает рыжую макушку и персиковые, краснеющие уши. — Ты в порядке? — Утяжку нельзя носить больше восьми часов. Стук в дверь, Стэнли спрашивает, может ли он войти. Эдди разрешает, Бев тоже не против. Стоит рядом. — Что-то случилось?— участливо. Эдди не знает, как объяснить им, чтобы они поняли. Какие бы слова он не выбирал, они все равно не смогут понять его опыт. Ему самому трудно выразить словами, понять, что он испытывает, поэтому куда проще бросить «все в порядке», проплакаться и уснуть. — Утяжку нельзя носить больше 8 часов. Это вредно. — Ладно,— Стэнли гладит его по волосам. — Но ты не можешь ее снять, потому что будешь херово себя чувствовать, ma petite souris? На самом деле он переживает не из-за этого. Он уже носил утяжку больше суток – адски ноющая спина и следы на теле, и если этого требуют обстоятельства, он может не снимать ее снова. Он не может спать вместе с Ричи, не может, потому что они так и не поговорили нормально и вообще плохо говорят в последнее время, очень плохо, а Эдди чувствует себя так странно рядом, таким глупым и самым несчастным, и сердце болит не только за ребят, но и за себя, за свои переживания. Эдди кивает. Бев начинает говорить, и он чувствует, как гулко воздух проходит по ее гортани. От неё пахнет отцовским одеколоном. — Твое здоровье важнее. Если ты боишься, что наше восприятие тебя мужчиной изменится, ты ошибаешься. Не тело делает тебя мужчиной, Эдс. В конце концов, я принесла тебе самую большую футболку… — Он мне нравится. Мне больно с ним находиться,— перебивает, потому что от себя встаёт. На одном дыхании говорит, напрягается. — Глупый,— Бев обнимает его и ничего больше не сообщает. — Ты можешь лечь с краю, а рядом либо Беверли, либо я,— Стэн продолжает гладить его по волосам. — Как тебе комфортнее. — Я не хочу с краю, я хочу рядом с Ричи, — почти плачет. — Хорошо. Ты точно хочешь? — Да. Ему вручают футболку. Сначала из ванной уходит Беверли, потом Стэн, который, задержавшись, целует Эдди в лоб и воркует: «Мы со всем разберёмся. Постепенно. Береги себя». Когда Эдди остаётся один, он отворачивается от зеркала и с размаху лупит себя по бёдрам сжатыми в кулаки ладонями. Слишком много он говорит. Слишком много. Да все не по делу. Очень странная, дурацкая ночёвка, они причиняют боль друг другу весь вечер. Надо было идти домой, надо сейчас собраться и уйти домой. Конечно, они будут спать в обнимку, конечно, он хочет держать Ричи за руку, но у Ричи есть партнёр и есть обязательства, а Эдди будет некомфортно, лежи чья-то рука на нем, он так ещё не спал, но он знает, что будет…. …Он чувствует себя защищённым с рукой Стэнли на талии. Он чувствует себя счастливым, видя перед собой сопящий нос Ричи. Неудачники успели поиграть в уно, разыграть сцену взятия Трои, сделать несколько крутейший фотографий на кнопку, проблеваться и сходить в душ, шёпотом спеть песню и выбрать прикиды на фестиваль, обсудить мейк, доплести Бев ещё одну расточку, заползти на покрывала и разместиться там так, чтобы места хватало всем. Слева от Эдди лежит только Ричи, слева Стэн, за ним Майк, Билл, Бев и Бен. Тихо шуршит радио, ночная волна представлена плохо записанным джазом, в комнате тепло и тихо, слышно, как тикают кухонные часы. Эдди наконец спокойно и хорошо. Может, он все-таки слишком драматизирует? Да пусть и так, он чертов эмо, он может плакать и смеяться, может переживать и испытывать страх. Когда Эдди уже проваливается в сон, он слышит, как приподнимается на локтях Ричи рядом. Не открывает глаза, слишком устал. Чувствует, как рта быстро касаются чужие тёплые губы, чувствует, как мгновенно внизу живота теплеет от приятной тревоги. Ричи возвращается на место, а Эдди думает, какая все-таки странная у него жизнь. Всегда такой была или изменилась с приходом в неё неудачников?