Freak

Недовольство граничит со злобой, Эдди остервенело натирает руки мылом и трет их до слезающей кожи, но запах табака будто въелся в кровь, драконом свернулся на языке и пропитал одежду. — Да не пахнет уже, Эдс, спокойно,— Бев стоит рядом и наблюдает за процессом. Ее вид матерившегося друга забавлял, но она понимала, почему для него так важно избавиться от грубого никотинового флёра. — Я чувствую, что пахнет,— огрызается. Он встал раньше всех, чувствуя во рту омерзительный вкус кошачьей мочи и понимая, что от футболки воняет не лучше. Дурацкой идеей было курить вчера, но что теперь ныть, сделанного не воротить. Благо, он был в пижаме, выданной Бев, и его одежда, оставленная на кухне, не должна была впитать сигаретный запах. Вчера он перецеловался со всеми Фриками. Вчера он сидел на коленях своей любви, снимал с него очки и прикладывался к разожженым губам, вчера он плакал и шептал что-то нежное своей любви в самое ухо, пока тот улыбался и отшучивался в поцелуй, вчера он танцевал с другой своей любовью, пока тот прокусывал его шею, оставляя на ней следы чёрной помады, вчера он договаривался с ней о лентах и огне, а потом лежал под чей-то взбудораженный шёпот и сладко растворялся от переизбытка водки и любви в организме. — Беверли, у тебя нет ароматических масел? — Стэнли входит в ванную мягко, и Эдди вздрагивает, когда тот внезапно появляется в отражении зеркала. На Стэне потрёпанный розовый халат миссис Марш. Без косметики и чёрных шмоток он совсем другой. Выглядит куда строже, даже старше. — Откуда?— Девушка качает головой. Смотрит на Стэна внимательно, будто пытается проникнуть в его голову – но отсутсвие привычной чешуи не делает готического мальчика беззащитным. — Не удивлён. Бев громко хмыкает. Между ней и Стэнли все та же пропасть, хотя на Билла она давно не претендует. Интересно, это однажды закончится? Стэн подходит к Эдди и спрашивает, можно ли его обнять. Эдди раздражённый, нервный, и мягкость в чужом голосе вынуждает бессильно выдохнуть, запутавшись в эмоциях. А если бы Стэн взял за привычку не спрашивать о таких простых действиях, Эдди бы не злился на себя сейчас из-за спутанного комка в голове. — Нет. Мне нужно пространство, ладно?— Звучит слегка растерянно. Стэнли остается рядом и говорит совсем тихо: — Хочешь, зайдём ко мне? Сделаю тебя ванну с маслом пихты, запах сигарет выветрится и уйдёт. Эдди хочет кого-нибудь пнуть и расплакаться. Из комнаты доносится грохот и чаячье хохотание Ричи, Беверли дёргается и с ругательствами вылетает из ванной. Эдди смотрит в зеркало и думает о том, сколько глупостей он вчера сказал Ричи, и что лучше бы ему не пересекаться с ним сегодня, а списаться потом и все прояснить… Если, конечно, Ричи запомнил что-то, потому что пил он больше всех. Не просто так. Ему нужно было по-настоящему развеяться, и Эдди теперь чувствует себя эгоистом, потому что его проблемы куда более… — Ma petite souris..,— Стэнли чувствует, что Эдди плывет. Чувствует, как тот вот-вот бессильно задрожит и сожмётся до комочка. Дело не в сигаретном прилипчивом запахе, дело в последних неделях, накалившихся до предела, где точка кипения – последний вечер. Стэнли почти физически ощущает, какую тяжесть Эдди несёт на своих плечах. От такой тоски только выть и вскрывать кожу, чтобы с кровью вся скверна вниз, вниз, по трубам… Стэнли этого не допустит, для него удивительно важной стала забота об этом нервном, часто злом, но таком нежном мальчике. — Давай пойдем? — А помочь Беверли с уборкой?— Кажется, у него дрожит голос. — Захватим мусор, а с остальным ребята справятся. Эдди вздыхает и включает воду, чтобы умыться в последний раз. Отняв руки от лица, он видит в зеркале замятыша с мокрыми глазами. Второй вдох получается рваным, но он удерживается от того, чтобы расплакаться. — Разве хуевить должно не во время попойки?— Эдди пытается усмехнуться дрожащим голосом. — Почему меня накрыло сейчас? Стэн поступает не очень хорошо. Границы есть границы, нарушать их значит предавать доверие. Но он не может справиться с порывом и делает шаг вперёд, мягко притягивая к себе Эдди. Тот дёргается, но только чтобы повернуться к Стэну лицом и обвить его спину. — Je veux te protéger de cette merde…— Шепчет, прижимая Эдди к себе. — Je sais à quel point c'est dur pour toi maintenant… Мокрые щёки, следы на чужой шее, рыдать тихо, сильно, проглатывая звуки под шум тактично включённой воды. Сжимать кулаки до тянущей боли в ногтях, до ранок на ладони и белых костяшек. Вжиматься так крепко, бессловесно, ощущать чужие руки благославением, осознавать свою слабость, мерзость, но знать, что он не отвернулся в эту минуту. Стэнли гладит Эдди по волосам, ничего не говорит. Стэнли больно за Эдди. Из своей позиции отстранённого покровителя и божества-наставника он внезапно снова очеловечивается и чувствует себя таким беспощным с рыдающим в плечо другом. В дверь стучатся. Эдди резко отстраняется, шмыгает носом и громко произносит: — Entrez, enfoirés. Стэн округлил глаза, но ничего не сказал. — Мерзкие лягушатники,— Ричи врывается в комнату с ужасным русским акцентом и пробирается к раковине, избегая прямых взглядов. Помнит ли он о вечерних признаниях или нет, остаётся загадкой, но Эдди склоняется к первому варианту. — Не добили вас в тысяча восьмисот двенадцатом… — И каким было бы тогда искусство?— Стэнли с интересом смотрит на то, как Ричи пытается отмыть косметику простой водой. Уснув раньше всех, Тозиер получил от него подарок в виде потрясающего мейка в стиле trad goth. Отмывать от губ стойкую подводку – то ещё развлечение. — Гетеросексуальным!— Ричи отсмаркивает случайно затёкшее в нос мыло и тихо ругается. — Это с такими накачанными блестящими волосатыми мужиками и сисястыми блондинками?— Эдди вытирает остатки слез тыльной стороной ладони. Ричи разгибается, вставая ровно, медленно поворачивается к Эдди и с каменным лицом произносит: — Рефлексируй свою гомосексуальность, бро. Слышать это от разукрашенного парня в одних трусах было крайне забавно. — Иди к черту, Тозиер,— беззлобно совсем. Если копать совсем глубоко, в интонации можно найти усталость и какую-то тоску, но их нащупывает Стэн. Только потому что чувствует Эдди сейчас очень тонко. Самое время отшутиться фразой «Надо же, а вчера вечером ты пел совсем иначе», Эдди понимает это и замирает в ожидании следующей реплики Балабола. Но обходится. Ричи не так жесток с человеком, который признавался ему в любви в пьяном угаре. А может, действительно не помнит?.. На самом деле, в комнате трое по-своему несчастных людей. Стэнли думает об этом, наблюдая за тем, как Эдди смотрит на Ричи. За этим подавленным влечением. За страхом, за непринятием, за скованностью. Дёрганный Ричи, закусывающий внутреннюю сторону щеки. Стэн качает головой и пытается накрыть пальцы Эдди своими, но тот отдёргивает руку. «Прости». — Разве нет какой-то специальной смывки или типа того?— У Ричи мазня на всем лице. — Не говори мне, что ты смываешь все простой водой, вампирюга, все равно не поверю. — Не простой, да,— Стэн улыбается. — Использую святую, но тебе, чертиле, такое опасно трогать. — Ну Стэ-э-н,— тянет Ричи, медленно поворачиваясь. Воркует, накручивая прядь волос на палец. — Неужели после всего, что между нами было, ты пожалеешь для меня волшебной водички? — После всего, что между нами было, ты мне должен заплатить за такой качественный мейк. Стэн идёт к двери, показывая, что диалог на этом закончен. Эдди накрывает тоска. Хочется остаться здесь, в ванной, хочется неуверенно перешучиваться и смотреть, как смятые ленивые кудри качаются в такт насмешек, в конце концов, хочется смотреть на Ричи, пока он такой – полуголый, мурлычащий, почти искренний. Кажется, он немного отдохнул за прошедшую ночь. Кажется, он совсем такой, как в день, когда они познакомились. Это не про степень близости, нет, хотя сейчас Эдди снова чувствует , насколько они далеко друг от друга, и как близко. У Эдди щемит сердце. Эдди ненавидит Коннора не за то, что тот отнял у него возлюбленного. Эдди ненавидит Коннора за то, что тот отнял у него лучшего друга. Хочется, чтобы его не дергало. Чтобы в его голосе снова была твердость и не было истерики. Чтобы они снова менялись музыкой, спорили до охрипшего голоса и смеялись до боли в брюшных мышцах. Хочется, чтобы Ричи был счастливее, чем сейчас. — Рич,— Каспбрак прислоняется к дверному проему и смотрит на костлявую, щуплую спину. — Ммм?— Он не поворачивается, продолжая натирать лицо найденной на раковине пенкой для лица. Это не особо помогает смыть жирный грим, но кожа уже не так травмируется. — У Билла точно есть мицелярка, он не мог прийти накрашенным и не взять косметичку. Это совсем не то, что Эдди хочет сказать. Стэн ждёт его в комнате, тихо переговариваясь с Билли. Эдди чувствует, как теряет время. Хочется плакать. Эдди чувствует, как углубляется вдох и каким дёрганным становится сердечный ритм. Он не может надышаться. Эдди чувствует каменную плиту на груди. Эдди чувствует. Слишком ярко и много, он всегда как оголенный провод, он всегда на износе, вот-вот заискрится, взорвется, выдаст глупость или огрызнётся. Как ему больно. Если бы хоть кто-то знал, как ему больно. — Спасибо,— Ричи поворачивается и совсем недолго смотрит в глаза Каспбраку. Кто первый отвёл глаза? Кажется, они сделали это почти одновременно. Эдди отлипает от опоры и думает, что пора идти. Ещё минута, проведённая здесь, и он начнёт расчесывать кожу на запястьях. А все-таки… — Можно я возьму твою футболку? — Тараторит и зажмуривается. Говорит это в полуобороте и надеется, что Ричи не увидит, как он покраснел. Уши горят. Сердце лучше не слушать, оно пугает своим грохотом. Эдди весь как струна. Сейчас он порвётся и либо возвысится и полетит, либо грохнется вниз и очень не скоро соберёт себя по частям. Слепая надежда, подчерпнутая из подросткового чтива. Главный герой всегда получает то, что хочет. Проходя через дерьмо и насмешки, обретая друзей и находя себя в чем-то новом. Разве Эдди недостаточно страдает для главного героя? Разве не был разбит, унижен, напуган, обозлен, брошен? Он просто хочет быть любимым. Он заслуживает этого дерьма. Черт, черт, черт. Ричи трогается с места. Проходит мимо него, выходя из ванной комнаты. Совсем рядом, в одном дверном проеме. Поворачивает голову так, чтобы Эдди не увидел его довольную улыбку. Это ощущается на каком-то другом уровне. Ричи не знает, почему эта просьба так его обрадовала. Или делает вид, что не знает. — Только если ты оставишь свою взамен. Эдди взрывается. Эдди счастлив. — Она же воняет,— они идут в комнату вместе, но оба делают вид, что разглядывают обои на противоположных стенах. — Моя тоже, дурик. Эдди снова щурится, но уже от удовольствия. Интересно, Ричи вообще осознаёт, насколько способен влиять на настроение Каспбрака? Это власть болезненной подростковой влюблённости, когда рядом с ним так хорошо, что плохо, когда без него так плохо, что уже хорошо. Тяжко, невыносимо просто от этих качелей, от зависимости, которую он сам себе привил. — Ты снял ее почти сразу, она не успела провонять так сильно, как моя. Кажется, их пальцы соприкасаются. — Смело с твоей стороны предполагать, что я надену на тусовку чистую футболку. Эдди фыркает: — Как я мог забыть, что ты панк вонючий, черт возьми. Ричи чувствует вину, но пытается стряхнуть и ее. Ему было хорошо вечером, ему было хорошо ночью. Ему будет хуево, как только он выйдет из дома Беверли. Так почему не насладится тем, как хорошо ему сейчас, в моменте? — Зато я не забыл, что ты отжал у Бев одежду, так что твоя футболка чистенькая и аккуратно сложённая лежит сейчас на подоконнике в гостиной. Не отвертишься. — Сталкеришь меня, да?— Эдди закусывает губу. Они входят в комнату, продолжая перекидываться насмешками, и это так по-старому. — Извращенец. Даже если Ричи не забыл признание, но просто делает вид, что не помнит его, Эдди ему благодарен. Невероятно благодарен. — Минуточку!— Ричи смотрит на свою ладонь. — У меня тут все записано, Эдвард Каспбрак, и тут прямым текстом сказано, что первым проявлять извратные замашки начали Вы. Не отвертитесь от суда, дорогуша, я несовершеннолетний. — Так что там с футболкой?— Эдди тихо смеётся. Ричи наклоняется к его уху, все ещё избегая зрительного контакта, и шепчет: — С тебя пять баксов, и я молчу,— а потом он раскидывает руки и громко обращается к Биллу до ужаса слащавым голосом. — Билли, крошка, одна милая птичка напела мне, что у тебя с собой есть бутылёк волшебной водички. Не поделишься? И он скользит к дивану и приземляется на чужие колени, оплетая шею помятого Билли руками и показывая Стэну, сидящему рядом, язык. — Эй, мы не закончили! — Эдди возмущается, но чувствует себя удивительно спокойно сейчас. — Да-да, Эдс, бери что хочешь и отстань от меня!— Ричи отмахивается от Эдди ёрзает на коленках Денбро. — Так что там с моей магической водичкой. Эдди смеётся. — Если т-тебе н-нужен д-джин,— Билл бросает уставший взгляд на сидящего рядом Стэна и делает глубокий вдох,— то Майки разбирается с ним на кухне. Т-ты ещё можешь успеть. — У меня репутация законченного алкоголика,— Ричи тяжело вздыхает и драматично прикладывает ладонь ко лбу. На кухне Майк, Бен и Бев заканчивают утрамбовывать мусор по пакетам. Посуда блестит, лица у всех довольные, они танцуют под Sex Drive Edit и говорят о грядущей неделе. Майк подмечает, что на фестивале будет открытый микрофон, можно записаться и исполнить пару-тройку песен на разогреве или в перерывах. — То есть тот факт, что на гитаре играешь только ты, тебя не смущает?— Бев тонкая и румяная, рубашка спадает с одного плеча. Она взгромоздилась на табуретку, будто позирует группе художников, и щурится от солнца. Довольная, легкая, с уставшим взглядом и в выцветших трусах. — Большой Билл играет на фортепиано, а синтезатор там можно будет одолжить у ребят, только скажите, я спишусь с кем-нибудь и все решу. В конце концов, притворимся хором мальчиков-зайчиков, которым и фортепиано достаточно. Майк выглядит таким воодушевленным. Предстоящая поездка важна для него, потому что это то, что они сделают вместе. Даже если ребята не успеют сыграться и ничего не подготовят, они отлично проведут время на фестивале в качестве слушателей. Кричать до потери голоса, дрыгаться и улыбаться друг другу, покупать газировку в стеклянной бутылке и сидеть в курилке с музыкантами… Это энергия, переполняющая изнутри. Он хочет вывезти их за пределы Дерри. Он хочет, чтобы они делали что-то вместе. Теперь, когда их на одного больше, он чувствует их целостными, он хочет поделиться своей любовью с миром. — Ты уверен, что Билл согласится?— Бен заботливо поправляет рубашку на плече Беверли и заливается краской, когда та снова соскальзывает, оголяя плечо, свободное от лямок лифчика. — Он в последнее время не очень любит выходить на публику. — БигБен, ты правда думаешь, что я не успел согласовать все с нашим лидером? — Майк тихо посмеивается. — Он тоже думает, что нам нужно хорошо так оторваться. А подготовка музыкального выступления делает нас круче любой другой подростковой тусовки, потому что мы не просто зависаем вместе, мы создаём что-то, а значит, помогаем друг другу развиваться. — А это тоже идея Билли?— Беверли поправляет волосы. — Или ты решил нас тонко побуллить? После того, как сам пил всю ночь? — Я люблю вас,— Майк улыбается и отворачивается к окну. И этим ставит точку на всем диалоге. Эдди забирает с подоконника футболку Ричи и попровляет свою. Если что-то не так, и Ричи отшучивался, не имея в виду серьезного обмена, он же просто напишет, правда? Но интереснее было другое – какую песню они выберут на фестиваль. Скорее всего, нужно выбрать несколько песен, с одной их никто не выпустит. Осталось не так много времени, а значит, тренироваться (репетировать?) ребятам нужно будет по будням после уроков. Это помешает домашке. Стэн может быть против. — Нам нужны будут командные костюмы?— Бен задумчиво листает ленту в пинтересте. — Не думаю, что три панка — без обид, Эдс, но ты отлично выписываешься в тусовку Рич и Бев, пока не сделаешь начёс, а начёс ты не делаешь, – один клоун, хиппи и мальчик в голографической сцене выглядят убедительно. — Но мы же не полноценная группа, а ребята-любители,— Бев со вздохом слезает со стула и идёт к плите разогревать воду для макарон. Нужно покормить ребят и разгонять их. — Не думаю, что это критично. — А мне кажется, мы можем сыграть как хорошая группа. Пусть и без своих песен. Но на фесте в принципе много каверов будет, там совсем молодые ребята, мы ничем от них не отличаемся,— Майк правда считает, что они могут не просто хорошо провести время, но и запомниться в андеграундных кругах. Да, они слушают разную музыку. Да, он единственный видит своё будущее в музыкальной сфере. Но это его друзья, и без их поддержки он ничего не сможет сделать. Сейчас они подготовят каверы, а в следующий раз…. Кто знает, может придут со своим уникальным звучанием. То, какие они разные, то, как ярко они могут выглядеть, то, сколько харизмы в каждом из них…. Их запомнят. — Не знаю, мне нравится идея с общими костюмами, но успеем ли мы? Хочется создать что-то, что будет отражать каждого из нас, но и объединять тоже. — Оденемся парадно, вот и все,— вода кипит. — Я хочу петь Teenagers кемов,— Эдди оглядывает всех и прижимает к себе трофейную футболку. Ловит взгляд Майка и, когда тот кивает, выходит с кухни. Там его перехватывает Стэнли. Делает вид, что не замечает футболку, и протягивает Эдди его рюкзак. — Tu as faim? Ou on rentre à la maison? Эдди чувствует накатившую усталость. Нет, никакой еды. Вместе с ней он будет глотать этот тошнотворный табачный привкус. Он представляет размякшие окурки у себя во рту. Как они, тяжёлые, слипшиеся, будут сползать вниз по глотке, цепляясь за плоть, а он будет давиться ими и пучить глаза. Ему нравилось целовать губы с табачным привкусом. Ему нравилось начинать поцелуй сладостью ванильного или шоколадного фильтра. Ему нравилось прижимать ко рту пальцы, пропахшие крепкими сигаретами. Почему ему так тошно от себя? — Je veux rentrer chez moi. С каких пор он зовёт дом Стэнли домом? Почему не говорит: «Пойдём к тебе»? Хорошо ему от этого или плохо? Он запихивает футболку Ричи в рюкзак и думает, как же ему повезло. В чем? Он ещё не понял, но знает, что точно поймёт. Стэнли берет его за руку. Они прощаются со спорящими на кухне ребятами, застают Билли за попыткой отмыть Ричи в ванной, берут мусор и выходят из дома. Эдди чувствует, будто плывет по воздушному коридору. Нет ничего. Ни времени, ни места, ни других людей. Они со Стэном держатся за руки и идут по земле, он чувствует, каким медленным становится дыхание, ему кажется, что однажды он просто перестанет дышать, потому что выходит длинно и поверхностно, почти невесомо, а значит, почти не нужно, воздух – пустое, голова – воздух, все устаканивается, нет тела, нет мыслей, только тёплые чужие пальцы, поглаживающие его ладонь, только молчаливое участие и возможность побыть одному, раствориться в себе и в этих пальцах, заботливых, твёрдых, находящихся рядом, но будто ведущих за собой. Не существует «рядом», нет никакого направления, только тепло и трепет, будто он ослеп и оглох, механическое переставление ног становится баюкающим маятником, как же хорошо не быть, как он боялся этого, но как сонно и сладко здесь, интересно, посмертие пахнет также? Перед калиткой Стэнли замирает, и Эдди будто открывает глаза и просыпается, мир снова обрушивается со всех сторон, чёткий, яркий, жаркий. Хорошо. Они заходят в дом и здороваются с Андреа. Они мягко идут по лестнице и Эдди крепко сжимает ладонь Стэна, цепляется за длинные пальцы. Почему Стэн молчит? О чем думает? В комнате Эдди мягко прижимается к Стэну, облепляет его талию руками и утыкается носом в пахнущую цветочным гелем для душа шею. В комнате формалиновый флёр и прохлада. Коллекция черепов на полке пополнилась, на столе лежит закрытая палетка теней. Стэн его спаситель. Целуются. Совсем легко, едва соприкасаясь губами. Только перевалило за полдень. Эдди спокойно, но он будто делает это, потому что должен. Чувство, будто плот, на котором он вышел в море, начал раскачиваться. Сейчас он цепляется за балки изо всех сил, но скоро волна сорвёт его, сомнёт и поглотит, переломав кости. Стэн даёт ему полотенце и провожает в ванную. Включает воду, долго выбирает бутылёк с эфирным маслом. Эдди стоит рядом и наблюдает. За изящными руками, выполняющими отточенные движения. За задумчиво склонённой головой. За губами, беззвучно произносящими что-то. Стэн без косметики совсем другой. Куда загадочнее, куда мягче. — Вы говорили вчера?— Эдди был пьяный и редко отлипал от Ричи. Пока была возможность, он ей пользовался и проводил с Ричи так много времени, как мог. Пока тот не принадлежал зубастому Коннору. Пока тот был живой и спокойный. Осознаёт ли Эдди, что прежнего Тозиера он вряд ли увидит? Осознаёт, что даже если тот прямо сейчас мирно разойдётся со своим бойфрендом, ему предстоит долгая реабилитация? Дело, конечно, не в ногтях. Ричи необходима будет работа с терапевтом. И пока Эдди был рядом, в усталом томлении разбирал чёрные кудри, шептал трогательно, слушал слезливо, пока он был несчастно влюблённым, он не замечал, что происходило вокруг. Ни он один был несчастным влюблённым. Стэн вздрагивает. Пауза, и Эдди кажется, что он слышит, как стремительно мысли в чужой голове меняют свою структуру. Как будто Стэн принимает решение – остаться в роли молчаливого наставника или спуститься вниз. Стать другом. Вода шумит, наполняя ванну. — Билли спутался с каким-то мутным мужиком,— тяжёлый вздох. — Я понимаю, почему ему с ним интересно. Он не может позволить себе найти в нас поддержку, он ставит себя выше нас, считает себя старшим. Это бесит не только Стэна, но единственная, кто может здраво обсудить с ним все происходящее, не особо этого хочет. Все ещё видит в нем соперника (осознанно ли?), хотя им сейчас стоит обьединить усилия ради общего дела. Стэн продолжает, стараясь избегать визуального контакта: — Я понимаю, что не могу требовать от него открытости, но мы, черт его побери, друзья! Я не могу смотреть, как за любовью и поддержкой он идёт к сомнительному мужику за сорок, только потому что тот разделяет его интересы. Эдди видит, как подрагивают пальцы Стэна, пытающегося откупорить пузырёк с маслом. Готов ли он был к тому, что Стэн действительно поделится тем, что его волнует? Кажется, все к этому шло, просто Эдди этого не понимал раньше. Что теперь? Стэн видит в нем равноправного и ждёт совета или делится от бессилия, просто потому что нет у него другого варианта? — Где он вообще его нашёл? — В каком-то клоунском паблике на фейсбуке. Этот мужик шьёт костюмы и живет в фургончике, поэтому к месту не привязан. Ему понравились работы Билла,— Стэн фыркает, и от этого жеста становится ясно, что под работами неизвестный фанат вряд ли подразумевает мейк или персонажей. — И он приехал в Дерри. Знаешь, когда? Месяц, черт возьми, назад! Билли молчал об этом. Поделился, только когда тот мудак перешёл черту дозволенного. Знаешь, как я узнал об этом? Заметил, что Билл больше заикается. А потом застал их вместе на местной ярмарке. Нетрудно было сопоставить. Эдди качает головой. — Ты говорил с ним об этом? — Черта с два он будет меня слушать,— бессилие и тревога. Капли срываются с дозатора в воду. Эдди судорожно пытается подобрать слова: — Вы с Бев оказываете на него самое большое влияние…. — Ты видел, как он общался с ней вчера? — Кажется, Стэн впервые перебил его. Он кажется резким, торопливым. Для него все происходящее важно, и он ненавидит, когда не может контролировать ситуацию. Эдди чувствует, насколько важно сейчас подобрать нужные слова. Необходимо. Это один из тех моментов, которые влияют на дальнейшее взаимоотношения. Когда ты можешь закоремендовать себя как человека, с которым можно делиться переживаниями и получить совет, или остаться чувачком, с которым просто прикольно тусить. Эдди берет Стэна за руки. — Бев вспыльчивая, а ты умеешь быть холодным и настойчивым. Но тебя Билл никогда не считал равным, а Бев к нему ближе всех в нашей иерархии,— зачем это сравнение? Чтобы подкрепить их различия? Думай, прежде чем скажешь что-то. Думай, Эдди, от того, что ты скажешь сейчас, зависит многое. Вдох-выдох. Продолжай увереннее, пока Стэн тебя слушает. — Вы разные, и если вы вдвоём проговорите с ним, вы правда сможете повлиять на него. Объединитесь. Возьмите Майка, он занимает совсем другое положение, он никогда не был младшим для Билла. Не дави. Не говори ему о том, что ты беспокоишься. Он только закроется. Попытается скрыть эмоции, чтобы не волновать тебя. Так делал Ричи, и это ужасно бесило. Доводило до слез. Прибавляло чувство бессилия. В конце концов, они все одинаковые. Существует не так много копинг-стратегий, и они заимствуют поведение друг у друга, не переставая ругаться на закрытость. Стэн молчит и смотрит внимательно. Эдди продолжает: — Скажи, что беспокоишься за компанию. Скажи про Ричи. Про меня. Скажи, что без Билли нам всем тяжело. Скажи, что он – наше ядро. Скажи, что он отдаляется. Не учи его. Не пытайся дать совет. Покажи, что мы нуждаемся в нем. Ему это нужно. Он должен выбрать нас, понимаешь? Кажется, он выбрал хорошие слова. Куда делась туманность мыслей? Стэнли молчит. Смотрит прямо в глаза, обдумывая услышанное. Тук-тук. Шумит вода, слышится приглушённый голос Андреа, хозяйничающей на кухне, ветер на улице с громким выдохом перебирает листья. Стэн прокашлялся. — Спасибо. Он выключает воду и делает шаг вперёд, прижимая к себе Эдди. И снова они стоят молча, прижимаясь друг к другу. И снова ничего больше не существует, кроме ощущения тепла, разливающегося по двум телам, переполненным тоской. Время замедляется вместе с дыханием. Стэн дышит почти бесшумно в сравнении с Ричи, и Эдди прислушивается к каждому выдоху. Находится рядом. Думать о том, как они справятся со всем, или не думать ни о чем вовсе. Никаких порывов в голове, никаких мыслей, только желание зажмуриться и раствориться, плыть, плыть вместе с сердцебиением. Стэнли первым ослабил хватку и сделал шаг назад. Поставил, наконец, пузырёк с эвкалиптовым маслом на место. Тихо заметил: — Вода остывает. Было в этом какое-то смущение. Невинное, простое, как будто они познакомились заново, и между ним, нежным мальчиком с красивым, чистым лицом, и Эдди, помятым мальчиком с отвердевшим голосом, зародилось новое чувство. Он позволил Эдди на секунду стать выше него, он позволил ему стать тем, кто советует и координирует. Это было откровением, жестом небывалого доверия, которого он давно не оказывал кому-то знакомому. И Эдди это чувствовал. Хрупкое, нежное чувство между ними могло лопнуть от неверного слова, и она оба пытались быть бережными с ним и друг с другом. — Я пойду в комнату. Подожду тебя,— тихо, совсем отстранённо. Мягко отворачивается и делает шаг к двери, но Эдди перехватывает его за руку. — Reste.— Приглушенна мольба, предвестница таинства. — Quoi? — Комок в горле и дрожь по спине. Пальцы Эдди, стискивающие его запястье, ослабляют хватку. — Je veux que tu restes. Через французский он обращается к тому, другому Стэну, протягивает нить параллельную тому новообретенному трепету, стремясь за смелостью, потягиваясь к близости. И Стэн соглашается. Молча кивает и поворачивается в сторону Эдди. — Только выключи свет, пожалуйста. И он снова кивает, выглядывая из ванной, чтобы через несколько секунд вернуться, щёлкнув выключателем, и задвинуть щеколду на двери. Комната погружена в полумрак, тусклый свет пробивается через заклееное матовой плёнкой небольшое окно, стирая острые черты лиц. Эдди прикрывает глаза и снимает с себя футболку. Скидывает ее на пол. Стэнли шуршит рубашкой, а затем замирает, достаёт из кармана телефон и недолго что-то ищет, пока Эдди, услышавший звук уведомлений, рассматривает его лицо, освещённое голубоватым светом экрана. У глаз Стэна залегли морщинки. Глаза внимательные, чуткие, быстро двигаются, пытаясь найти желаемое. Чуть расширенные зрачки. У Стэна кошачьи губы и красивый нос с намеком на горбинку – наследие еврейской крови. Тень от кудрей множится на лбу. Стэн кивает собственным мыслям и нажимает на кнопку «play». C'est le malaise du moment… Это тягостное мгновение…. Он откладывает телефон и возвращается к пуговицам на рубашке. Точно и быстро справляется с каждой из них, складывает рубашку в пару движений и вешает ее на корзину для белья. Эдди расстёгивает джинсы и оставляет их на полу. Брюки Стэнли летят на ту же корзину. L'epidemie qui s'etend… Распространяющаяся эпидемия Не договариваясь, решают остаться в нижнем белье. Стэнли подаёт Эдди руку, и тот, опираясь, забирается в ванну. Тёплая вода облегает кожу. La fete est finie on descend… Les pensees qui glacent la raison… Праздник закончился… Мысли парализуют разум… Эдди садится, прижимая колени к груди. Мокрая ткань щекочет кожу. Paupieres baissees, visage gris… Опущенные веки, серое лицо… Руки Стэнли холодные и длинные, аккуратно протягиваются вперёд, обнимают за плечи. Эдди оказывается зажат между его ногами. Отклоняется назад, прижимаясь к костлявому телу и опуская голову. Стэн касается его шеи носом и наклоняет голову, прижимаясь к позвонку губами. Мягко и совсем легко. Surgissent les fantomes de notre lit… Внезапно появляются призраки в нашей постели… От воды пахнет эвкалиптом. Хочется забыться и растечься, слиться с музыкой, проникнуть в чужое сердцебиение, от которого содрогается тело. От чужого дыхания, обдающего кожу, низ живота наливается теплом. On ouvre le loquet de la grille Du taudis qu'on appelle maison… Эдди перехватает руки Стэна и целует запястья. Вдумчиво, размеренно. От рук Стэна пахнет маслом. У него изящные строгие пальцы с аккуратным маникюром. В голове томление о несбыточной любви. <i> Protect me from what I want… Protect me from what I want… Защити меня от того, чего я жажду… Защити меня от того, чего я жажду… Прикрытые глаза, лёгкие касания. Вода плещется, кожа покрывается мурашками. Стэнли утыкается носом в макушку Эдди и пускает руки дальше. Проглаживает внешнюю сторону бёдер, мягкое оглаживая их, и стремится по ноге вниз, повторяя рукой изгиб, едва-едва касаясь кожи кончиками пальцев. Эдди почти не дышит. — У тебя волосы пахнут моими сигаретами,— совсем шёпотом. — Помыть тебе голову? Эдди вздрагивает. Не табаком, въедливым, горьким и тошнотворным. Его сигаретами. Сигаретами Стэна. — Да..,— также шёпотом, будто и не было того сильного, направляющего голоса. Стэн набирает полные ладони воды и разводит их над головой Эдди. Ещё раз. И ещё. Вода стекает по лицу, слепляет ресницы, обводит скулы. Волосы влажные, но воды слишком мало, чтобы промочить их насквозь. Стэнли прогибается, отлипая от Эдди, и тот чувствует, как сразу стало холодно. Словно грохочет вода. Эдди наклоняет голову назад, прикрывает глаза, и струи из лейки легко ударяют с макушку. Прекращается. Слышится чпоканье вскрываемого шампуня. Намыленные пальцы Стэна скользят по мокрым волосам, прочёсывают пряди, массируют затылок. Заботливо, уверенно проходясь по каждому участку. Эдди мягко кланяется с каждым касанием, почти мурлычет. Со Стэном спокойно. Стэн разный. Снова шумит вода, и настойчивые пальцы тщательно промывают пряди от шампуня. Стэн убирает лейку в сторону и прижимается носом к мокрой макушке. — Ромашка и мелисса. Так лучше? Мокрая утяжка неприятно ощущается на груди. Она холодная и серая от потных разводов. Эдди делает глубокий вдох и чувствует, как сердце поднимается по глотке. — Oui, définitivement. — Parfaitement. Стэн убирает лейку и выключает воду. Эдди судорожно перехватывает его руки и протягивает их на себя, вынуждая Стэна снова прильнуть и обнять его. — Не оставляй меня, ладно? Он дрожит от холода? Играет Placebo, и из всех таблеток, бывших когда-либо внутри Эдди, эта работает лучше всех. — Сделаю все возможное. Это куда ценннее «Конечно» и «Всегда». — Спасибо. В том же тусклом свете они выбираются из ванны, осторожно придерживая ее бортики. — Подожди немного? Я схожу за вторым полотенцем. Стэн кутается в то, что они принесли сначала, и выходит из ванной, оставляя Эдди наедине с музыкой, играющий на повторе. Он ёжится от прохладных потоков воздуха, проникающих через щель между полом и дверью, и улыбается. Надо спросить, какую песню Ричи хотел бы исполнить на фестивале. Sommes-nous les jouets du destin Souviens-toi des moments divins Planant, éclatés, au matin Et maintenant nous sommes tout seuls Perdus les rêves de s'aimer Le temps où on avait rien fait Il nous reste toute une vie pour pleurer Et maintenant nous sommes tout seuls. … Protect me from what I want (Protege-moi, protege-moi)