Господи, прости этих ублюдков

      Когда на кухне осталась только женская половина семейства Эдем, Лилит поставила на стол тарелку блинов. Какое-то время она просто смотрела на них и игнорировала спазмы в животе, умоляющие её поскорее приняться за завтрак, но потом отодвинула стул и села рядом с дочерью. Телевизор безостановочно бубнил прогноз погоды, пока не заиграла весёлая рекламная музыка. — Привет, сосед! — помахал дружелюбный мужчина в рабочем костюме. Приметным показался его галстук в полоску, завязанный так, что он больше походил на петлю.       Второй герой рекламы показался Лилит очень знакомым. Кажется, это был какой-то знаменитый актёр, который часто мелькал на экранах в последнее время. С виду можно было сказать, что ему лишь немного за двадцать, но взгляд у него был как у измученного старика. Глаза будто жили отдельной жизнью от остального лица. Одно лишь оставалось неизменно — его расслабленная улыбка. От того, как часто он улыбался, рядом с уголками его рта возникли морщинки. Сейчас на актёре была белая тенниска и длинные штаны, похожие на пижамные. Он стоял у мангала и жарил на нём аппетитный бифштекс, запах которого, казалось, просочился на кухню сквозь экран телевизора. — Скажи, в чём секрет твоего фирменного мяса? — поинтересовался у него мужчина, положив руки на забор, разделяющий участки их домов.       На секунду повисла тишина. Лили начала думать, что их телевизору каюк и придётся относить его в ремонт, но картинка вновь зашевелилась. Актёр улыбнулся ещё шире, обнажив свои жемчужно-белые зубы, и сказал: — Весь секрет в соусе, мой дорогой друг. Соус «Sündenfall» — вот мой единственный секрет, — он поднял валяющуюся в траве банку от соуса, и камера сфокусировалась на названии продукта. Несколько секунд на экране всё ещё сияла его ослепительная улыбка, а затем вновь вернулась ярко накрашенная ведущая с прогнозом погоды. — Мам, что папа имел в виду? Его повысят? — Чарли тут же наколола на вилку три блинчика и положила к себе на тарелку. Обычно она не могла есть выпечку без джема, но в этот раз совсем о нём забыла. — Не знаю, солнышко. Это не первый раз, когда его обещали повысить, но всё всегда заканчивается одинаково, — Лили последовала её примеру и тоже наложила себе блинов. — Находится кто-то, кто куда сильнее хочет эту должность, а папа никогда не справляется с конкуренцией. Он тут же размякает и сдаётся, — попробовав блин, она поняла, что явно переборщила с сахаром. — Он просто очень добрый, — пожала плечами Чарли. — Ничего, мам, я думаю, в этот раз всё получится. Папа надел свой любимый галстук.       Лилит понятия не имела, какой галстук у него был любимым, и ей даже стало немного стыдно за себя. За все семь лет, проведённые в браке, она так толком и не поняла, что за человек этот Адам. Да, они спали в одной кровати, занимались сексом и иногда смотрели телевизор вместе, но всё равно личность этого мужчины оставалась для неё тайной. Уже семь лет Лили жила под одной крышей с незнакомцем, готовила для него еду и воспитывала их общую дочь. Конечно, она не могла винить своего мужа в скрытности, ведь он был всего лишь заложником обстоятельств. Парень склеил красивую девушку, провёл с ней ночь, а через месяц к нему в дверь постучался её отец с ружьём и тонко намекнул, что на этом его холостяцкая жизнь окончена. На месте Адама Лилит бы той же ночью уехала в другой штат и сменила имя. — Что мы будем делать сегодня, мам? — спросила девочка скучающим голосом. — Надо бы прибраться в доме, — Лили зацепила вилкой блин и положила себе в рот. Чем дольше она их жевала, тем более сладкими они ей казались. — А потом можем вместе со мной пойти за продуктами, лишние руки мне не помешают. — Скучно, — ответила на это Чарли, смешно надув щёки. — У нас целый свободный день, неужели мы потратим его, занимаясь домашними делами? — Ими в основном занимаюсь я, — хихикнула девушка, облизав зубчики вилки. — Но я буду рада, если ты мне сегодня поможешь. Например, разберёшь свои игрушки… Если от них что-то осталось. — Ладно, но потом мы займёмся чем-то по-настоящему весёлым, да? — Лили кивнула, прекрасно понимая, что иначе её дочь будет весь день шататься по дому в поисках мимолётного веселья. — Хорошо. Спасибо за завтрак, мам! — Чарли спрыгнула со стула и, встав на мысочки, поцеловала маму в щёку. У неё были тёплые, измазанные в масле губы, оставившие на щеке небольшой отпечаток. Лилит стёрла его тыльной стороной ладони и дружелюбно улыбнулась.       Девочка ушла, оставив маму наедине с собой и неутешительными мыслями об уборке. Да, Лилит, конечно, ненавидела грязь, но ещё больше она ненавидела её убирать. Каждую чёртову неделю в доме откуда-то появлялась пыль, пятна на полу и прочая ерунда, бросающаяся в глаза. Ко всей этой ужасной картине добавляла финальный мазок её дочь, любящая разбрасывать свои игрушки по дому, а потом жаловаться, что в их доме живёт приведение. «Так, приступим, ничего сложного в этом нет», — пыталась убедить себя Лили, но так и не находила сил доесть последний блин.       За окном каркали вороны, палило холодное осеннее солнце, и ветер стучался людям в окна, ища себе пристанище. Кто-то шёл на работу, кто-то — с неё, а кто-то просто без дела бродил по улицам. Смотря на этот пейзаж, Лилит чувствовала себя страшно одинокой. В этом районе все друг друга знали, но старались обходить стороной. Даже когда кто-то спрашивал у старой соседки, как там дела у её внучат, она тут же вздрагивала и возвращалась обратно в дом. И вот Лили смотрела в окно и думала, что до наступления темноты ещё очень много времени. В голову потихоньку пробрались неприятные мысли, а в душе зародилась тоска. Но долго это не продлилось, её мозг подал импульсы телу и срочно потребовал чем-то себя занять. К примеру, вымыть посуду или вытереть пыль с кухонных полок. Где-то в еженедельном женском журнале это шуточно назвали «инстинктом домохозяйки». Женщины не очень-то любят убирать грязь, но иногда это необходимо, просто чтобы сохранить свой рассудок.       Лили даже и не помнила, как оказалась у мойки. Её руки были покрыты тёплой мыльной пеной, а недомытые тарелки лежали на дне раковины. В нос ударил запах моющего средства, показавшийся ей ужасно противным. Этакая помесь хлорки и каких-то полевых цветов. Она сжала пальцами губку, и та выпустила из себя накопившуюся пену. Почему-то ей показалось, что эта губка очень похожа на того мертвеца с Брайтон-роуд. С виду он был совершенно беспомощен, да что уж там, он казался мёртвым, но стоило ей дотронуться до него, как вдруг в нём запенилась жизнь. «Надо было рассказать Чарли, что к нам в бар приходил зомби. Ей бы понравилось».       Расправившись с тарелками, Лилит принялась за пыль. Её было очень много: на шкафу, деревянных полках, мебели, книгах… Если хорошо приглядеться, то пыль можно увидеть везде. Она просто есть, потому что такова её природа. Когда Чарли спросила маму, из чего берётся пыль, она наплела ей какую-то чушь про звёзды, и девочка с тех пор полюбила сдувать пыль со старых книжек и смотреть на то, как она танцует в солнечных лучах. Это, правда, невероятно бесило Адама, страдающего аллергией на эту самую «звёздную» пыль.       Насвистывая мелодию из рекламы, девушка дошла до прихожей и стала перебирать вещи в шкафу. Несколько пальто, зимние куртки, вязанные шарфы и головные уборы ровненько лежали на своём месте уже который месяц. Из шкафа вылетела маленькая пугливая моль и тут же оказалась пришлёпнута газетой. Семье Эдем хватало и трёх голодных ртов, остальные пускай выживают как могут.       Раздался звонок. Удивительно, что он вообще раздался: их телефон доживал свои последние дни и явно нуждался в ремонте. Лили неторопливо закрыла шкаф и вошла в гостиную. На маленьком кофейном столике, заваленном старыми журналами и бумажками с неизвестными номерами, содрогался старенький стационарный телефон. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз им кто-либо звонил, кроме родителей Адама, но тут же сдалась. Телефон был просто предметом декора в их доме, но никак не средством общения. — Алло? — спросила Лилит, подняв трубку и усевшись на велюровое кресло. — Привет, Ли, — сказал голос из трубки. — Я не сильно отвлекаю тебя?       По правде, она была даже рада, что её кто-то отвлёк. Голос человека по другую сторону трубки казался ей чужим, и, если бы не это странное обращение, присущее только её отцу, Лили бы ни за что его не узнала. — Немного. Ты обычно не звонишь сюда, что-то случилось? — она положила ногу на ногу и взяла старый журнал с кофейного столика. Эдемы перестали выписывать все журналы с лета, но сохранили старые номера, чтобы пролистывать их и отвлекаться от своих проблем.       Лилит, конечно, переживала за отца. Ему уже пятьдесят, а он всё никак не найдёт своего места в жизни. Живёт в трейлере, спит с кем попало и выходит на контакт только тогда, когда нуждается в финансах. Где он брал деньги в остальное время, оставалось загадкой, но она предполагала, что её отец проворачивал какие-то аферы с продажей травы подросткам. Так себе родственничек, ничего и не скажешь. — Слушай, ты должна приехать ко мне. Чем раньше, тем лучше. У меня новый адрес, так что записывай, — разговаривал он так, словно только что-то пробежал марафон: тяжело вздыхая и делая паузы после каждого слова. Он продиктовал адрес практически по буквам, и Лили записала его на маленькой бумажке. — Я не могу сказать тебе остальных деталей, сама понимаешь. — Нет, не понимаю, — смутилась Лилит. — Вообще ничего не понимаю, но поэтому и приеду. Надеюсь, ты не ввязался во что-то плохое?       И он повесил трубку. На девушку накатило раздражение, она прикусила губу и обиженно посмотрела на трубку. Ерунда какая-то. Хотя в его манере было обрывать разговор на самом важном, чтобы растянуть его на две части. В детстве он даже сказки ей не дочитывал, всегда обрывался на половине и загадочно закрывал книгу, поглядывая на дочь. Вот такой тип был её отец. Но, как ни крути, он всё же отец, а значит, в её обязанности входит терпеть все его причуды.       Что же, теперь ей предстояло уехать из дома на весь день, чтобы срочно проверить, в порядке ли её папаша. Это было замечательной отговоркой, чтобы перенести уборку на завтра, но при этом Лилит понятия не имела, что теперь делать с Чарли. Оставлять её дома одну было глупой затеей, потому что девочка обязательно найдёт себе на голову проблем. В то же время брать её с собой в незнакомый район к отцу, который явно дал понять, что вляпался в неприятности, — тоже так себе. Оставался только один, не особо приятный вариант — попросить соседку последить за дочкой до её приезда, но и тут была загвоздка. Эта женщина жила со своим безработным мужем, ветераном второй мировой, который очень сильно любил по утрам прикладываться к бутылке, а как известно, пьяный солдат — это чертовски опасный человек. В итоге получалось, что Чарли девать некуда. — Да что же за день сегодня такой, — тяжело вздохнула Лилит. — Хотя…       Ей вдруг вспомнилась старая школьная подруга, которая сейчас служила в Риверсайдовской церкви. На машине дотуда всего лишь полчаса, как рукой подать. Был, конечно, риск, что Агата откажется возиться с ребёнком, но Лили так загорелась этой идеей, что и думать не хотела о плохом исходе. Сжав в руке листочек с номером, она позвала к себе Чарли. Девочка, видимо, занятая чем-то очень важным, пришла не сразу, заставив маму немного понервничать. — Да? Нам кто-то звонил? — Чарли показала пальцем на неаккуратно повешенную телефонную трубку. — Так, мам, с твои лицом что-то не так. — Правда? Я просто нервничаю, — призналась ей Лилит, поднявшись с кресла. — Слушай, ты сегодня побудешь с моей хорошей подругой. Считай это тем самым «весельем», которым мы должны были заняться после уборки, — с наигранным восторгом пролепетала девушка. — Там будет очень весело, я обещаю! — Хм, — Чарли, слегка нахмурив светлые брови, взглянула на маму. — Звучит крайне невесело. Скажи, кто звонил нам? — она подошла поближе. Ростом девчонка была ещё маловата, но если она пошла в маму, то уже в восемь лет будет куда выше своих сверстников, и Лилит этого немного побаивалась. Выделяться всегда страшно. — Деда? — Да… Как ты догадалась? А впрочем, я не удивлена. Ты всегда читаешь мои мысли, — улыбнулась Лили. — Слушай, солнышко, я должна к нему съездить. Он сказал, что случилось что-то плохое. — Деда странный, — равнодушно ответила Чарли, поправив положение трубки на аппарате. — А что за подруга?       Лилит не знала, что ей ответить. Знакомы они были давно, но, когда тебя спрашивают прямо в лицо, что интересного ты можешь рассказать о человеке, в голове сразу появляется вакуум, затягивающий в себя все воспоминания. Они с Агатой были ровесницами, обе любили вырезать фотографии из журналов и делать причудливые коллажи, а ещё временами курили в школьном туалете, прогуливая уроки. Кто бы мог подумать, что однажды их пути разойдутся настолько сильно, что одна из них решит посвятить свою жизнь молитвам, а другая залетит от едва ли знакомого парня, так и не получив достойного образования? — Она работает в церкви. Кажется, главой их хора или вроде того, — стоит признаться, Лилит крайне редко посещала церковь. Просто как-то не приходилось, да и Адам не особо настаивал на том, чтобы она ходила вместе с ним. Правда, она иногда задумывается о боге и всё же навещает его «земное пристанище», но в основном чтобы подышать сладким запахом свечей. — Церковь… — задумывается Чарли, и в её глазах появляется нечто такое, что Лилит до сих пор не могла описать. В такие моменты ей казалось, что её дочь видит что-то, чего никак не может увидеть она. — Хорошо.       Хоть Лили до сих пор было не по себе, она с облегчением выдохнула и потрепала дочку по голове. Боже, сколько же приходилось терпеть кудряшкам Чарли от чужих рук. Когда она вырастет, обязательно станет стыдиться своих волос и будет тщательно их выпрямлять перед выходом из дома. Кому уж, как не Лилит, это знать?

***

      В машине было даже слишком тихо. Водитель казался простой куклой, незаметно управляемой умелым кукловодом. Лилит изредка смотрела на его профиль, но стоило ей отвернуться, как он тут же стирался из её памяти. До жути обыкновенный человек, как фоновый персонаж на рисунке. Изредка он всё же подавал какие-то признаки наличия разума и задавал короткие вопросы по поводу места назначения.  — Да, всё правильно, — отвечала она, разглядывая незнакомые пейзажи за окном. Магазины, продуктовые лавки, деревья — всё было чужим и непривычным, и в то же время удивительным и прекрасным. Отцу точно было бы не по карману жить в таком районе, а значит, что встретятся они в чужой квартире. Ничего такого в этом, конечно, нет, но дело пахло плохо. — Отлично, — ответил водитель, ища глазами, где бы её высадить. — Мы на месте.       Машина притормозила около бутика с одеждой, и Лилит расплатилась с водителем. Деньги он оставил лежать на переднем сиденье, так и не притронувшись к ним. Как только дверь захлопнулась, из головы девушки тут же улетучились какие-либо воспоминания об этом человеке. Раньше она такое никогда не испытывала, казалось, что кто-то намеренно роется в её голове, выкидывая оттуда всё ненужное.       Перед ней была витрина магазина, за которой стояли безликие манекены в платьях. Когда она была маленькой, то до чёртиков их боялась. Они были по-своему красивы: длинные шеи, украшенные жемчужными ожерельями, и приклеенные к пустым глазам ресницы. Даже искусно сшитые платья не так сильно бросались в глаза, как сами манекены с их мёртвой, глянцевой красотой. Над бутиком висела табличка с выведенной чёрной краской надписью «Франклин и Рози». Лили уже было хотела заглянуть внутрь, но тут же вспомнила, что отец просил приехать как можно быстрее. — Ли, — вдруг раздался крик откуда-то сверху. Лилит подняла голову и увидела заросшего густой щетиной мужчину, машущего ей из окна второго этажа. — Чего же ты стоишь, иди скорее! — Иду, — отозвалась она, ища вход в здание. Неподалёку от бутика всё же была одна дверь, к которой была прибита табличка с именами.       Поднявшись по лестнице, кажущейся здесь совсем не к месту, она отыскала среди незнакомых имён имя своего отца и нажала на звонок. Дверь, впрочем, и так была открыта, поэтому, не дожидаясь ответа, Лилит проскользнула внутрь.       Её встретила очередная лестница, но в этот раз она вела на второй этаж к нескольким квартирам. Стены в этом подъезде были похожи на белую бумагу, к которой побоялся прикоснуться художник. Ни единого рисунка, пятнышка или трещины, а лишь идеальная белая краска. Лили пришлось слегка зажмурить глаза, пока она поднималась по лестнице. Перила тоже были до блеска начищены, и ей было чуть-чуть стыдно за то, что она пачкает их своими прикосновениями. На втором этаже была лишь одна открытая настежь дверь, так и зовущая её внутрь. Оттуда выглянуло заросшее лицо, выражавшее сразу несколько эмоций: раздражение, нетерпение и тревогу. Лилит вошла квартиру, и дверь тут же захлопнулась. — Так, — вдохнул её отец, держась за дверную ручку. — Даже не знаю, с чего мне начать.       Квартира на неё произвела двоякое впечатление. Внутри всё было обклеено вульгарными малиновыми обоями, стояли мешки с мусором и пахло чем-то скверным, но при этом прихожая была обставлена дорогой мебелью, а в приоткрытом шкафу стояли где-то четыре пары новеньких туфель. Было похоже на то, что её папаша тут где-то месяц и всё это время ни разу не выходил на улицу. При этом от него не пахло алкоголем или потом — чист и свеж! Если он побреется, то даже на человека будет похож. — Может быть, пойдём на кухню или в гостиную? Непростые разговоры не должны начинаться в прихожей, — она посмотрела на его затылок и заметила, что он заметно полысел. На месте ёжика тёмных волос теперь зияла проплешина. А ещё её отец скинул вес. В последний раз, когда они виделись, его пивной живот гордо выпирал вперёд, а теперь Лилит буквально могла пересчитать все его кости. — Господи, что с тобой произошло? Только не говори, что подсел на наркотики, я тебя не прощу. — На кухне очень грязно, лучше поговорить у меня в комнате, — не поворачиваясь к ней лицом, он указал ей на одну из дверей.       Они вместе прошли в спальню, и он сел на свою незаправленную кровать, в то время как Лили скромно устроилась на стуле. Окна были занавешены плотными шторами, и в полумраке было сложно как следует рассмотреть эту комнату. Хотя ничего интересного тут не было. Стол с печатной машинкой одиноко ютился рядом с кроватью, заваленный смятыми бумажками. На полу стояли самодельные пепельницы, набитые окурками. Рядом с кроватью стояла уродливая лампа, которую отец, видимо, прихватил из своего старого трейлера. Да, именно так и должна выглядеть его спальня, разве что не хватает пустых бутылок и матрас не лежит на полу. — Что же, ты готова? — спросил мужчина, кашлянув в кулак.       Лилит опять не могла узнать его голос. В нём что-то изменилось, сделалось более грубым и сухим. Так должен звучать голос у старика, просящего воды перед тем, как откинуть ноги, но никак не у пятидесятилетнего любителя джаза. — Со мной произошло нечто очень странное, я даже не знаю, с чего начать. Это на грани фантастики, честное слово, — даже с некоторым восторгом сказал он. — Ты, конечно, мне не поверишь, но я обязан тебя убедить. От этого зависит безопасность твоей семьи и тебя самой… я связался с дьяволом, Ли. — Это метафора? — даже не задумавшись, ответила она. — Теперь так наркоманы называют это? — Нет, чёрт побери, я говорю вполне серьёзно, — он раскинул руки в стороны, как бы показывая размер дерьма, в которое он вляпался. — Я встретил его на улице и попросил огонёчка. Он уставился на меня как на идиота и вытащил руки из карманов, а там… — мужчина глянул на Лилит и, убедившись, что она немного удивлена, продолжил: — А у него вместо пальцев — кости, представляешь? Он ими щёлкнул, и тут же вспыхнул огонёк. Мне даже курить расхотелось, я практически обделался. — Ты был пьян, и тебе почудилось, — замотала головой Лили. — Но даже эта бредовая история ничего мне не объясняет, Рональд, — она редко обращалась к отцу по имени, но сейчас оно само сорвалось с её языка. — Хорошо, тогда слушай дальше, — Рональд недовольно прищурился. — Я спросил, как он это сделал, а он тоже сказал, что я пьян и мне чудится. И знаешь что? — Ты ему не поверил, стал приставать с расспросами, а он в свою очередь предложил тебе работёнку. Ты, конечно, согласился, потому что денег много не бывает, а этот добрый дяденька тебя обеспечил квартирой, модной одеждой и, вероятнее всего, наркотиками, — проворчала Лилит. — А теперь ты пытаешься от него скрыться и боишься, как бы это дело не коснулась моей семьи. Чёрт возьми, пап, это так банально, что даже кажется шуткой. — Признаю честно, ты почти во всём права, — мужчина повесил голову и сжал в руке смятое покрывало. Лили не могла вспомнить, когда в последний раз он вообще использовал постельное бельё. — Но это не какой-то там обычный преступник, Ли, и ничего я не употребляю. В Атланте мафии нет, разве что русские… Да нет, чёрт возьми, этот парень не русский. Он родом из преисподней, и я продал ему свою душу. — Что именно ты делаешь для него, чтобы получить деньги? — хоть её отец и рассказывал обо всём крайне убедительно, она не верила ни единому его слову. — Это тоже довольно странно, — его взгляд бегал по комнате, но упрямо избегал дочь. — Я ищу для него людей, нуждающихся в помощи. Вроде смертельно больных или безработных неудачников. Нахожу их в баре, завожу стандартную беседу и потом протягиваю им визитку. На них нет ни имени, ни названия фирмы, только место встречи. На этом моя работа заканчивается, Дьявол приходит ко мне в квартиру и платит наличку. — Но есть загвоздка, да? Ты нечасто отсюда выходишь, как я вижу, — Лилит вновь заострила внимание на его обросшем лице. Чтобы отрастить такую пышную бороду, потребовался бы как минимум месяц. Он замолчал. Пока они сидели в этой комнате, Лили чувствовала себя незваным гостем. Более того, отец тут тоже был не к месту. Они пришли в чью-то заброшенную квартиру и ведут непринуждённую беседу о погоде. Где-то зажужжала муха. Её крохотная чёрная тень кружила вокруг печатной машинки, пока вдруг не приземлилась на голову Рональда. Тот, не обратив на неё никакого внимания, продолжал мять в руке кусочек покрывала. Глаза Лилит наконец-то привыкли к темноте, и она могла получше разглядеть его лицо: острый нос с горбинкой, глубоко посаженные глаза и тонкие, потрескавшиеся до неузнаваемости губы. Рональда как будто только что достали из холодного северного моря, и его тело никак не могло адаптироваться к комнатной температуре. — Сначала выходил, а потом стал только ночью. Со мной стала происходить какая-то чертовщина. Сначала пропал аппетит, потом стала трескаться кожа, а вскоре и волосы посыпались. Знаю, по бороде этого и не скажешь, но и она была куда более пушистой неделю назад. Ночью спать не могу, снятся ужасные кошмары. И, знаешь, Ли, это не просто кошмары, где тебя убивает безликий монстр. Мне снится ад. Люди, с которых срывают кожу, и машущие членами бесы. — Очень специфично, — Лилит встала со стула и прогнала наглую муху, сидящую на голове её отца. — Слушай, пап, если выкинуть всю мистику из этой истории, то получается крайне печальная картина. Ты знаешь, как сильно влияет психологическое состояние на здоровье человека? Ты так и умереть можешь, без шуток, — она села рядом с ним и попыталась собраться с мыслями. Да, дела обстояли и правда плохо. Если в этом замешана мафия, то, скорее всего, её отца так просто не отпустят. — Я поговорю с Адамом. Может быть, мы уедем все вместе на какое-то время, пока всё не уляжется. — Он найдёт меня, Ли, обязательно найдёт. Я пожал ему руку, понимаешь? Моя душа уже принадлежит аду, и, куда бы я ни сбежал, в конце я окажусь там. Поэтому вы с Адамом должны поскорее уехать отсюда. Люцифер всегда находит того, кого ищет, — возможно, Лили показалось, но она слышала в его голосе уважение к этой загадочной персоне. — Я понимаю, что Адаму это всё не понравится, но я умоляю тебя, убеди его уехать. Я не сумасшедший, Ли, правда.       Она могла бы с этим поспорить. Её скептичный отец, не верящий ни в бога, ни в дьявола, ни в какую-либо другую силу, стоящую над людьми, вдруг заверяет её, что работает на Люцифера. Обхохочешься. Видимо, дожил её старичок до маразма и пора уже брать его здоровье в свои руки. — Мне надо подумать, ладно? Я поговорю с Адамом и приеду на днях. Если тебе нужны какие-то деньги или продукты… — Поверь, этого дерьма у меня навалом, — он замотал головой и снова раскинул в стороны руки. — Решай как можно быстрее. Я не знаю, что произойдёт через неделю или две, но мне кажется, что меня тогда уже не станет. Человек не способен выдержать подобного давления, он лопается. Лопается… — и Рональд залился диким, безудержным смехом.

***

      Чарли за всю дорогу не проронила ни слова. Сказала только, что в церкви скучновато и воздух какой-то застывший. Лили долго думала над этой фразой, пытаясь найти подходящий ответ, но так ничего и не придумала. В голове была вязкая каша из мыслей, догадок и воспоминаний. Сколько её ни мешай, ничего путного не выйдет.       Лилит вышла из машины и подала руку дочке, ловко спрыгнувшей на землю. Их путешествие на сегодня было закончено. Солнце уже село, подул холодный колючий ветер, и им обеим очень хотелось спать. Аккуратно открыв калитку, девушка пропустила вперёд Чарли и взглянула на свой дом. Двухэтажное строение, совершенно идентичное соседнему, осуждающе смотрело на неё своими квадратными глазами-окнами. На крыше дрались две вороны, не стесняющиеся своего громкого карканья. Птицы безжалостно клевали друг друга за крылья и вырывали лапами перья. Тень от исчезающего солнца падала так, что они казались двумя тенями, пытающимися слиться воедино. — Мам, ты идёшь? — окликнула её Чарли.       Лили опустила взгляд на подстриженный газон и пустынный дворик. Никаких растений они не сажали, чтобы лишний раз не заморачиваться с поливкой. Здесь росли только деревья и кусты с корнями на соседнем участке. Девушка шла по дорожке, выложенной красным камнем, и искала единственное украшение на их участке — гнома с выпученными глазами и коричневой шапкой. Раньше гном стоял прямо перед входом, но Чарли он сильно пугал, поэтому им пришлось переставить его в более укромное местечко. Сейчас Лилит уже и забыла, откуда этот страшный гном взялся и куда он теперь делся. Да и, наверное, это уже не важно. Если то, что сказал Рональд, правда, им скоро придётся покинуть этот дом навсегда.       Внутри было тепло и уютно, и она сразу почувствовала себя лучше. Как будто весь происходящий хаос остался за стенами дома и никак не мог пробраться внутрь. Вся её семья была в безопасности. Лилит скинула с себя туфли и уже собиралась повесить пальто на крючок, как вдруг увидела, что он был занят. На нём висел её старый зонтик в горошек. Казалось, что его долгое время никто не трогал и он висит себе здесь, как и висел всегда. Она смотрела на свой зонт, пытаясь разглядеть хотя бы пятнышко грязи, но так и не увидела ни одного намёка на то, что произошедшее сегодня было реальным. Может, ей всё просто почудилось? Мертвецы не могут разговаривать, это каждый ребёнок знает. — Мне надо поспать, — пробубнила себе под нос Лилит, завесив зонтик своим пальто.       На кухне шумел телевизор. Шёл бейсбольный матч, и диктор с низким, но приятным голосом возбуждённо передавал происходящее на экране. Лилит шагнула в комнату и увидела сидящего за столом Адама. Так же, как и утром, на нём были только трусы и рубашка. Он молча наблюдал за матчем, и на его лице не отражалось ни единой эмоции. Даже складка между бровей разгладилась. Свет телевизора, падающий на его кожу, делал Адама бледным, и Лилит показалось, что они с ним находятся в чёрно-белом кино. — Привет, как работа? — Лилит вспомнила о пироге, который так и не приготовила. В очередной раз Адам пришёл с работы в опустевший дом, где его совершенно никто не ждал. — Прости, мне отец позвонил, пришлось уехать на целый день. Такая ерунда, честное слово… — Лилит, — сказал он тихо, а затем замолчал. Пауза длилась, кажется, целую вечность, и за это время питчер успел во второй раз подать мяч. — Садись.       Его голос был таким же, как и всегда, но что-то в нём показалось Лилит новым. То ли интонация, то ли обращение по полному имени… Нет, дело было в другом. Это нельзя было услышать, можно было только почувствовать.       Она села на соседний стул и опустила взгляд. Что-то ей подсказывало, что в этот момент лучше выглядеть пристыженной. — Прости меня, хорошо? — она не знала, за что именно извинялась, но на душе было тревожно. — Я понимаю, ты, наверное, зол. Ты имеешь полное право злиться. — Садись на стол, я это имел в виду, — невозмутимо ответил Адам. — Давай, Лилит, садись.       Это звучало как приглашение поужинать или просьба передать соль во время ужина. Вот так просто, без каких-либо колебаний он сказал ей сесть на этот стол. Лилит действительно села, потому что поняла, что так будет лучше. Диктор тут же подбодрил её одобрительным возгласом: «Поцелуй этот мяч на удачу!». Лицо Адама смягчилось, улыбка стала ещё шире, но при этом глаза остались отстранёнными и безразличными. — Почему на столе? Мы можем пойти наверх, — прошептала она, раздвигая ноги. В этом вопросе не было никакого смысла: раз они делают это на кухне, то, значит, так надо.       Он ничего не ответил, только подошёл поближе, чтобы расстегнуть её блузку. Руки у него были холодные, словно он и сам недавно вернулся с улицы. Ледяные пальцы проскользили по её спине, и от этого Лили только поёжилась. Всё тело покрылось мурашками, и ей безумно захотелось скорее спрятать его под тёплым одеялом. Адам просто обнимал её несколько мгновений, забирая тепло её тела, а потом окончательно избавился от её блузы. Лилит глянула в окно, и в груди возникло склизкое чувство стыда. Ей казалось, что за ними наблюдают сотни чужих насмехающихся глаз, хотя снаружи были только сгущающаяся темнота и слегка шатающиеся от ветра верхушки деревьев. — Смотри на меня, — шёпот Адама слился со свистом ветра из окон.       Его кожа на секунду загоралась белым, но тут же гасла, стоило изображению на экране смениться. Диктор кричал, давился, начался бег между базами. Адам расстегнул её бюстгальтер, намного умелее, чем он это делал обычно, и кинул его себе под ноги. Лилит стало ещё холоднее. Соски напряглись, но она этого совсем не почувствовала. Сейчас её больше всего беспокоило склизкое нечто, ползущее по её грудной клетке и мешающее дышать.       Нужно держать ритм. Неважно, насколько тебе не нравятся ноты, каждый этюд заслуживает того, чтобы его сыграли красиво. Лилит уже без посторонней помощи сняла с себя юбку и нижнее бельё. Эти две вещи она не позволила скинуть на пол, и они остались лежать на выдвинутом стуле. Адам приспустил с себя трусы, а Лили обхватила его тело ногами. Диктор в телевизоре получал настоящий экстаз от этой игры, кричал во всю глотку и расхваливал ранера, словно тот был его родным братом. Твёрдый член упёрся между её ног и без стука вошёл внутрь. Склизкое нечто в груди Лилит вдруг одичало и полезло вверх по её глотке. — Ты в порядке? — безучастно спросил Адам.       Она кивнула. Член стал входить глубже, растягивать её изнутри. Ничего фантастичного в этом не было, как и в первый их раз, так и в этот. Просто посторонний объект внутри её тела, двигающийся по своей воле. Что же, Адам хотя бы держал ритм. Она тоже старалась, двигала бёдрами по мере возможности и пыталась дышать чаще. Нужно было создать атмосферу, подходящую мелодию, чтобы они оба поверили, что происходящее — действительно секс, а не просмотр кино или прогулка по парку.       Лили закрыла глаза и попробовала представить что-то приятное. В голову лезли посторонние мысли: зонтик в горошек без единого пятнышка, лысина на голове отца, синий язык мертвеца с Брайтон-роуд и, в конце концов, тот парень из бара. Образ Самаэля вспомнился ей во всех крошечных деталях, и где-то в тёмном уголке её сознания отчётливо прозвучал его голос: «Обманщица, ты прекрасно держишь ритм». — Держу, — прошептала она, сильнее обхватив ногами тело Адама. Ей казалось, что если она отпустит его, то провалится в самую бездну.       Вспомнились костлявые руки, облачённые в кожаные перчатки. Она ещё удивилась тогда, как у человека могут быть такие худые пальцы. Хотя такими наверняка неплохо играть на пианино или держать ручку. У такого человека, как Самаэль, просто обязан быть красивый почерк. — Что за игра, фантастика! — крикнул диктор с экрана.       Член внутри неё напрягся, зашевелился быстрее и совсем сбился с ритма. Этюд был провален, даже ветер за окном их освистал. Склизкое нечто засело в её горле, и Лилит совсем не могла дышать. Оставалось только отсчитывать секунды до того, как весь процесс закончится. Адам стонал, тяжело дышал и выглядел весьма сосредоточенным. Он вновь нахмурил брови, и на его лбу появилась глубокая складка. Им обоим было холодно, но они продолжали двигаться, чтобы доиграть это проваленное произведение до конца. — Девятый иннинг подошёл к концу, Атланта вновь одержала победу! — практически завизжал ведущий.       Адам остановился. Он просто стоял, не вынимая из неё свой член и смотрел в одну точку. Телевизор начал показывать рекламу какого-то сладкого напитка, сопровождающуюся весёлой мелодией, в которой Лилит узнала «Канкан» Жака Оффенбаха. — Сюда заходил мужчина, — произнёс Адам, обращаясь скорее к стенке, нежели к жене. — Он притащил с собой твой зонт и сказал, чтобы в следующий раз ты слушалась его советов. Ещё он добавил, что у меня самая идиотская на свете фамилия.       Он наконец-то надел обратно свои трусы. Ветер улёгся, но кухня оставалась такой же холодной. Обнажённая Лилит сидела на столе, прижимаясь спиной к стене и тяжело дышала. Наконец-то это склизкое что-то покинуло её тело и позволило вдохнуть в грудь немного кислорода. — Выметайся, Лилит, — сказал Адам, погасив телевизор.