***
Она вновь открыла тетрадь на этой странице, хотя уже наизусть знала её содержание. Если бы это прочёл кто-то другой, он бы точно заклеймил Энтони психом, но только не Молли. Молли верила каждой написанной фразе. Она верила чернилам, расплывшимся тёмно-синими волнами на белом омуте страниц. Заковыристый почерк её брата, мелкие заметки на полях и кривые рисунки — всё это ненадолго заполняло ту дыру, что оставила после себя его смерть. Но всё же то, о чём он писал, казалось игрой больного воображения, наркотическим опьянением, да чем угодно, но никак не правдой. Всё началось с той страницы, где он повстречал невысокого мужчину в белом костюме: «Самаэль — это что за имечко такое? На Француза он был не похож, хотя откуда мне знать, как они выглядят сейчас? Мне-то поехать туда в этой жизни уж точно не светит. Так вот, этот чудак заказал меня к себе в отель, и я пару часов полз на такси до этого сранного«Хилтона». На его этаже, который, к слову, был тринадцатым, творилась какая-то бесовщина: лампы мигали, двери сами открывались и закрывались, но мой инстинкт самосохранения был приглушён жаждой денег (больших денег!). Захожу я в его номер, а он мне с порога начинает рассказывать всю мою биографию, начиная с того дня, когда меня оторвали от маминой груди. Он даже знал о Валентино! Никто не мог знать о Валентино, это невозможно. Я, конечно, решил, что это кто-то из моей семейки, и ринулся бежать, да только не смог открыть дверь. Тогда я ещё не знал, что повстречал самого Дьявола». И теперь, стоя у порога громадной высотки «Хилтона», Молли не верила в то, что действительно на это решилась. Если бы Андреа узнал, зачем она на самом деле задержалась в Атланте, то силком бы увёз её обратно в Нью-Йорк, но, к счастью, сегодня у него были совершенно другие планы. Девушка глубоко вдохнула, поправила воротник пиджака и ступила за порог отеля. В вестибюле, как и обычно, стояла толпа. Многие жильцы беседовали друг с другом, держа в руках большие чемоданы и дожидаясь своего такси. Молли стала невольной свидетельницей странного разговора между администратором и жильцом отеля: — Я не могу уснуть в этом номере. Телевизор включается сам по себе, даже когда он выключен из розетки. И при том постоянно на том телеканале, где идёт то дурацкое «Шоу Эда Салливана»*. Терпеть его не могу! Пожалуйста, дайте мне ключи от другого номера. Если нужно, я могу доплатить. — Телевизор не может работать выключенным из розетки, — заверял администратор. — К сожалению, у нас сейчас нет свободных номеров, но я могу прислать к вам электрика. Теперь у неё не осталось никаких сомнений: в этом отеле действительно что-то нечисто. Может ли быть правдой и то, что здесь проживает Дьявол собственной персоной? Молли проследовала к лифту, избегая прикованного к ней взгляда охранника. Когда двери открылись, она немедля зашла внутрь и уже собиралась нажать на кнопку этажа, как заметила усатого лифтёра. — Какой вам нужен этаж, мисс? — спросил он с приятным французским акцентом. — Тринадцатый, — тихо ответила Молли, разглядывая себя в большом зеркале. Вид у неё был неважный: с тех пор, как погиб Энтони, она едва ли могла сомкнуть глаза по ночам, а о макияже и вовсе позабыла. Почему-то возможность видеть в своём отражении точную копию лица брата дарила ей чувство комфорта. — Простите, но это не жилой этаж, — лифтёр поправил свою шапочку и взглянул на Молли. — Может быть, я неправильно вас расслышал? — Я хочу встретиться с мистером Самаэлем. Если я не ошибаюсь, он единственный, кто живёт на этом этаже, — это была простая догадка, но, похоже, она оказалась верной. Лифтёр больше не задавал лишних вопросов и нажал на кнопку тринадцатого этажа. Лифт взмыл вверх так резко, что девушка с трудом устояла на ногах. Тринадцатый этаж с виду никак не отличался от других этажей «Хилтона», но всё же на подсознательном уровне никто не чувствовал себя там в безопасности. Лампы в коридорах постоянно гасли, а некоторые и вовсе не работали. Из глиняных горшков тянули свои сухие ветви погибшие растения. Она в смятении вышла из лифта, гадая, куда же нужно идти теперь. Её выбор пал на коридор, уходящий в тёмную даль: «Достаточно зловеще. Но где ещё жить Сатане, верно?». — Лилит? — услышала она чей-то голос за своей спиной. — Я знал, что ты в конце концов одумаешься и… Молли развернулась и увидела перед собой невысокого мужчину с забавной причёской. Улыбка исчезла с его лица, сменившись недоумением, а затем — разочарованием. Он окинул девушку небрежным взглядом и достал ключи от своего номера. Открыв дверь, мужчина вновь обратился к Молли. — Не ожидал я, что сестра последует печальному примеру брата. Но похоже, что это ваш семейный крест. Давай, заходи. В просторном люксе было до смерти холодно, и Молли даже не заметила, как начала обнимать себя за плечи. Незнакомец раскинулся на диване, словно собираясь немного вздремнуть, но вместо этого пригласил её присесть рядом. Пейзаж, открывающийся из окна этого номера, был восхитительным: ночная Атланта имела свой уникальный шарм. Её улочки выглядели так, словно сошли с экранов детективных фильмов, а люди в чёрных пальто и шляпах казались таинственными и романтичными. — Ты хочешь заключить со мной сделку, чтобы избежать несчастного брака и в конце своей жизни оказаться вместе с братом, — лениво рассуждал мужчина, в котором Молли узнала Самаэля. — Но, дорогая моя, тебе оно так надо? В Аду страшно и много больных на голову людей. В браке с богатеньким старикашкой есть свои плюсы. Например, когда он умрёт, все его деньги достанутся тебе. — Но я могу быть кем-то гораздо большим, чем женой влиятельного человека. У меня были большие планы на жизнь, но мой отец… — Эта сказка стара как мир: тебе предлагают быть принцессой, но ты хочешь стать королевой. Уходи, пока не совершила самую большую ошибку в своей жизни, — грубо оборвал её мужчина. — Я ваш потенциальный клиент, почему вы меня отговариваете? — недоумевала Молли. — В любом случае я не уйду отсюда, пока не заключу с вами сделку. Или же моя душа не представляет для вас совершенно никакого интереса? — Ну почему же, любая душа имеет определённую ценность, — задумчиво ответил Самаэль, прежде чем снять с себя перчатку. Молли передёрнуло от ужаса, хотя она и узнала из дневника Энтони о костяных руках Дьявола. — Но у меня есть предложение поинтереснее. Я кое-кого разыскиваю, а вы, мафиози, настоящие профессионалы в этом деле. В обмен на это я мог бы, например, освободить душу твоего братца. Что скажешь, Молли? Благородное дельце ведь, да? — Вы можете вернуть его к жизни?! — воскликнула ослеплённая надеждой Молли. — Его тело уже как неделю гниёт в земле. Даже если я верну его к жизни, то, что от него осталось, будет выглядеть крайне нелицеприятно. Но я могу отпустить его душу. В рай он, конечно, не попадёт, но зато окажется в чистилище. Не могу назвать это приятным местом, но оно в разы лучше ада. Там вы сможете воссоединиться, когда твой путь на земле закончится, — Люцифер протянул ей свою ладонь. Костяные пальцы, казалось, излучали особую энергетику и манили к себе. — Так что же, ты согласна на мои условия, Молли? Молли всю дорогу до отеля проигрывала в своей голове этот момент, но, когда это случилось на самом деле, она с трудом заставила себя коснуться её. Его тонкие, как ветви сухого дерева, пальцы крепко сжали маленькую женскую ладонь. Тело обожгло холодом, но она не подала виду, а лишь прикусила нижнюю губу. От ужасного мороза на глаза навернулись слёзы. Ей казалось, что все её внутренности покрылись тонкой коркой льда. От страха к горлу подкатила тошнота. — Иногда мне кажется, что люди сильно драматизируют процесс сделки. Я просто пожал твою руку, к чему такая реакция? — улыбнулся мужчина. — Что же, раз с этим покончено, то позволь мне рассказать тебе о том человеке, которого тебе предстоит искать. — Отпустите мою руку, пожалуйста, — запищала Молли, и Люцифер, посмеявшись, разжал пальцы. — Это был не самый приятный опыт в моей жизни, но могло быть и хуже. Кого же я должна найти? — Её непросто описать словами, гораздо проще показать, — мужчина щёлкнул пальцами, и на самом краю указательного возник маленький огонёк. Вскоре он преобразился в размытый женский силуэт. — Смотри внимательно, от поимки этой женщины зависит судьба твоего брата.***
— Чарли, я ещё раз прошу тебя, выйди из комнаты и поздоровайся со своей няней, — Адам снова стукнул кулаком по двери. — Ты что, забаррикадировалась? Чарли, боже мой, не выводи меня из себя. У меня ещё целый рабочий день впереди, этим займутся другие люди! Но Чарли была не только упрямой, но и непредсказуемой. Она не просто забаррикадировалась, а ещё и спряталась под кроватью. Если папа и найдёт способ войти в комнату, то он ни за что не сможет её найти за этой кучей игрушек, пыли и потерянных носков. О да, для своих шести с половиной лет она была чертовски сообразительной. — Чарли, пожалуйста, я просто хочу с тобой познакомиться, — уговаривал её ласковый женский голос. — Я могу стать твоим другом. — Мои друзья не живут в моём доме и не получают деньги за время, проведённое со мной! — крикнула в ответ Чарли, прижимая к себе пыльного плюшевого зайца. — Уходите. — Мы никуда не уйдём, пока ты не откроешь дверь! — кажется, папа начинал злиться. Плохой знак. — Чарли, открывай сейчас же или будешь наказана. — Я и так под домашним арестом, что на земле может быть хуже? — заныла мелкая. — Я вообще из дома тогда сбегу, как мама, и ты пожалеешь о том, что привёл в дом эту женщину. Голоса за дверью стали тише. Чарли прислушалась к ним, но не смогла разобрать слов. Через какое-то время она начала тревожиться и всё-таки вылезла из укрытия. Спустя ещё пару минут она не удержалась и подошла к двери, чтобы подслушать разговор своей няни и отца. По их голосам стало ясно, что они оба не знали, как поступить. «Простите за это. Я вчера наговорил ей лишнего, и теперь она злится на меня. Моя жена ушла из дома, и дочке приходится нелегко», — с тяжёлым вздохом сказал папа. Он звучал так жалобно, что Шарлотта убедилась в честности его намерений и, убрав приставленный к двери стул, выглянула из комнаты. — Я не злюсь на тебя, — пробурчала Чарли. — Но мне не нужна няня. Я могу позаботиться о себе сама. Она пугливо взглянула на женщину, стоящую рядом с отцом. Похоже, он ошибся насчёт того, что она была школьницей. На вид ей было столько же лет, сколько и маме, а то и больше. Няня напоминала тех женщин из телесериалов про идеальные семьи — красивая, улыбающаяся и с такими же чёрными глазами, как у людей в телевизоре. Если бы бабуля Анна не уехала, то они бы точно поладили. Няня протянула ей свою ладонь, оказавшуюся не сильно больше ладони Чарли. Девочка, отведя взгляд в сторону, всё же пожала ей руку. — Меня зовут Ева, — представилась её няня. — Очень рада знакомству с такой очаровательной душой! — Душой? — Чарли посмотрела на неё с тревожным любопытством. — Я сказала «душой»? Я имела в виду душкой! — рассмеялась Ева. — Хотя я уверена, что твоя душа так же очаровательна, как и ты. Чарли, не зная, что на это ответить, густо покраснела и отпустила её ладонь. Не то чтобы никто никогда не называл её очаровательной, но то, как именно это сделала Ева, произвело на неё сильное впечатление. В няне было нечто такое, что завораживало людей, но при этом вызывало чувство необоснованного страха. Но, как оказалось, заметила это только Чарли. Папа выглядел абсолютно спокойным. — Что же, раз принцесса наконец-то вышла из башни, то я могу спокойно идти. Мне рассчитаться с вами сейчас или же в конце дня? — Адам, не дождавшись её ответа, потянулся за кошельком и вытащил оттуда несколько купюр. — Девять долларов за час, как и договаривались. — Спасибо вам огромное, — Ева улыбнулась и убрала деньги в карман своего платья. — Хорошего вам дня, мистер Эдем! — Можно просто Адам, — пожал плечами мужчина. — Вы у нас надолго задержитесь, уж не сомневайтесь. Этой фразой он развеял неловкость первого знакомства и вызвал улыбку у обеих дам. Сегодня, несмотря на утренний инцидент, он казался очень воодушевлённым. Чарли нравилось видеть папу таким, хотя она и не могла разделить его счастья. Пускай теперь появился кто-то, кто мог за ней приглядывать, ни один человек в мире не сможет заменить ей маму. В её душе ещё не затлел огонёк надежды, что она может вернуться и всё вновь станет хорошо. Ведь не может быть так, чтобы боль продолжалась вечно? — Пока, папа, — Чарли помахала ему рукой, широко улыбнувшись. — До вечера! Когда они остались одни, Ева отвела Шарлотту на кухню и приготовила ей завтрак. Прошло очень много времени с тех пор, когда Чарли ела домашнюю выпечку, и она не смогла сдержать улыбку, увидев в своей тарелке старые добрые блинчики. Сдобрив их ложкой мёда, она умяла их за считанные минуты. На тарелке не осталось ни крошки. Конечно, эти блины ни в какое сравнение не шли с мамиными, но всё же в них была своя изюминка. Няня с интересом наблюдала за реакцией девочки, а потом села напротив неё и с лисьей улыбкой спросила: — Скажи, Чарли, тебе часто снятся кошмары? Шарлотта чуть не захлебнулась какао и в изумлении уставилась на Еву. Как же мог взрослый человек задать такой нелепый, но при этом точный вопрос? Когда девочка собиралась спросить няню о том, как же она догадалась о кошмарах, та перебила её: — У тебя синяки под глазами. Если ты захочешь поговорить о плохих снах, я буду только рада тебя выслушать. — Ева дотронулась до макушки Чарли, но вместо того, чтобы потрепать её волосы, она бережно погладила их подушечками пальцев. — Ты кое-кого боишься, да? Расскажи мне о нём. Чарли не знала, стоит ли доверять этой едва знакомой женщине свой страшный секрет. До этого о нём знал только папа, но он относился к этому как к простым детским кошмарам. Сможет ли её понять Ева? Стоит ли ей доверять? Шарлотта тяжело вздохнула и подсела поближе к няне. — Сегодня мне приснился ужасный кошмар. Я оказалась в пустыне под бордовым небом, и из облаков накрапывал кровяной дождь. Песок очень горячий, и его песчинки обжигают мои ступни. Когда мне становится так больно, что я уже не могу идти, я падаю на колени и катаюсь туда-сюда, чтобы не обжечься. И, когда я наконец-то встаю на ноги, из песка выползают змеи. Они намного длиннее и зубастее обычных. Эти монстры ползают вокруг меня, но не трогают, словно выжидая, пока я не умру сама. Среди них я подмечаю самую большую змею, чья чешуя отливает металлическим блеском, и лишь она подползает ко мне. «Все человеческие дети, рождённые матерью демонов, умирают ещё на первых месяцах. Что же ты такое, Чарли?» — говорит он, подползая ближе. Дождь усиливается, моё лицо заляпано застывшей кровью. «Ты не человек, ты не можешь быть им. Что ты такое?» — повторяет змея, уже заползая на мою ногу. Её тело сжимает меня, как удавка, и я не могу пошевелиться. Затем я вижу его глаза, один жёлтый, а на месте другого — пустая бездонная глазница. И, когда он снова спрашивает, кто же я, его острые зубы впиваются в моё горло. На этом моменте я проснулась. — Крайне детальное описание для ребёнка твоих лет, — удивлённо ответила Ева. — Кровавый дождь, змеи… Скажи, а ты давно была в церкви? — Мама привела меня туда за день до того, как исчезла в первый раз, — расстроенно сказала Чарли. — Но это совсем не помогло. Кошмары стали только хуже, а ещё мне постоянно кто-то мерещится в темноте. Мне кажется, что за мной наблюдают, пока я сплю. — Это ангел-хранитель, Чарли, — голос Евы стал ещё ласковее, чем прежде. — Бог всегда приглядывает за тобой, и твои кошмары никогда не воплотятся в жизнь. Ты не должна бояться происков чёрта. А теперь почему бы нам не почитать что-нибудь вместе? Иди в свою комнату, и я присоединюсь к тебе, как только помою посуду. — Хорошо, — задумчиво ответила девочка и вскоре исчезла за дверями. Когда шум её шаркающих тапочек окончательно затих, Ева приоткрыла окно и вытащила сигарету из полупустой пачки, лежащей на подоконнике. «Значит, я не ошиблась», — она достала маленькую золотую зажигалку из кармана платья и подожгла сигарету. Затянувшись, она выпустила на улицу клуб тёмного дыма. На белой трубочке остался след от нежно-розовой помады. — «Это и впрямь была Лилит. Несчастная неугомонная душа. Сколько же ещё ей потребуется реинкарнаций, чтобы наконец-то получить отмщение за свою глупую смерть и стать свободной? Но если мы объединимся, то обе получим желаемое. Король-самодур должен ответить своей жизнью за то, как поступил с нами».***
— Ваши дела не становятся лучше, — Нифти имела абсолютно идиотскую привычку входить без стука, и это всегда выводило Аластора из себя. — Суд не за горами, как и должок Люциферу. Если так будет продолжаться и дальше, то вы очень плохо кончите. — Спасибо, что напомнила о безвыходности моего положения, — проворчал мужчина и привторился, что занят бумагами. На самом-то деле он перечитывал письма поклонников, разочарованных его долгим отсутствием на их любимом телешоу, и вырезки из газет, упоминающих дело о самоубийстве директора телеканала «Си-би-эс». Но так как и первого, и второго было слишком много, стол был завален грудой бумаг, и Аластор едва ли мог сосредоточиться на чём-то одном. — Но вы ничего не делаете, чтобы спасти своё положение, — Нифти подошла ближе и опёрлась руками об стол. — Вы же знаете, хозяин, стоит вам лишь пожелать, и я… — Это не входит в часть нашей сделки. Ты моя домработница, — Аластор сверкнул глазами и стукнул кулаком по столу. Пара бумажек полетела на пол, и Нифти тут же подняла их. — Не пытайся обмануть меня, демон. Я знаю, что, если дать вам хоть немного воли, вы вгрызётесь в первого попавшегося человека и уже не сможете остановиться. — Разве вы не такой же, хозяин? — спросила она со злобной усмешкой, протягивая ему вырезку из последней газеты. — Одно убийство следом за другим, и вот вы стали настолько кровожадным, что забыли выбросить за собой кости. Вы подарили полиции разгадку серии загадочных преступлений, за которые в Джорджии вас могут казнить на электрическом стуле. А ведь и правда, если Аластор не предпримет никаких действий, то уже не сможет избежать смертной казни. Конечно, он мог бы сбежать в штат, где наказание за его многочисленные проступки помягче, да только лучше сгореть заживо, чем медленно гнить в тюрьме. Ситуация складывалась совсем не в его пользу: сейчас им даже не хватало денег на нормального адвоката. Единственным доступным решением было позволить разобраться во всём Нифти, как тогда, в тридцатых, но это могло быть чревато ужасными последствиями. Аластор схватился за голову, борясь с желанием удариться обо что-нибудь твёрдое. Жизнь действительно не оставляет ему выбора, кроме как оставаться ужасным человеком. — Оставь меня в покое на пару часов, мне нужно всё обдумать. А ещё принеси мне кофе. Плевать, какого, только поскорее, — его язык уже заплетался. — Хотя нет, лучше уж коньяк. Доставай самый дорогой. — Как говорят люди: «Живи каждый день так, словно он твой последний», — с улыбкой сказала Нифти, прежде чем покинуть его кабинет. Аластор вновь рухнул в кресло и, откинувшись на его спинку, повернулся к окну. Домик на дереве пустовал уже который день, и лишь одна Майор Бэтти печально взирала на лужайку сквозь мутное окошко.