Желая жить

      Ровно неделю Рин насиловали мозг. Целую неделю она не появлялась в общежитии и на занятиях, потому что у девушки брали различные анализы. С ней проводили психологические беседы, спрашивали, испытывает ли она ненависть к роду людскому, не хочет ли кого-то съесть или убить, не пила ли она кровь младенцев, как изменились её чувства с момента пробуждения и многое-многое другое. Если сначала она возмущенно смотрела на психоаналитика и восклицала: «Да как так можно!», то под конец недели она была готова спалить этого мужчину к чёртовой матери.       Еще ей давали почти невыполнимые задания на контроль пламени: сначала нужно просто зажечь фитиль одной из трех свечек, потом поджигать мишень, затем сделать нечто похожее на пулю или стрелу, чтобы попасть в центр. У Рин это не очень получалось. За время тренировок она привыкла выпускать большую часть своего пламени, и уже потом, когда излишки спущены, она могла придавать ему некую форму. Но эти люди хотели все и сразу.       Под конец тренировки она должна была сжечь в воздухе споры какой-то Нечестивой принцессы, не затронув при этом манекены. Тут Рин вздохнула, толчком высвободила из себя пламя, что экзаменаторы не успели отскочить и включили от паники ошейник. Не пострадал ни один человек и манекен, зато споры полностью уничтожились. Рин приходила в себя несколько часов, да и то её еще потряхивало. Никто перед ней не извинился, но экзамен посчитали сданным, ставя в отчетах: «Силы полностью подконтрольны. Продолжать наблюдение для предотвращения несчастных случаев».       Окумура устала. Они с Чернышом ввалились в комнату Мефисто, когда тот ел лапшу и смотрел какой-то исекай.       — Брат, вот объясни мне одну вещь. Я же демон, так какого чёрта так устаю? Разве я не должна как ты: не спать неделями и хорошо себя чувствовать?       Девушка рухнула рядом, отобрала лапшу и буквально за полминуты доела её. Мефисто щелчком пальцев заставил лапшу исчезнуть, призвав в руки сестры бокал кофе и пиалу с печеньями.       — Всё дело в возрасте. Организм людей и демонов по-разному устроен. Когда твои силы были запечатаны, ты развивалась как человек. Но стоило тебе высвободить пламя, как организм начал перестраиваться. Поэтому теперь твой организм живет как демон твоего возраста, даже если ты раньше могла не спать несколько ночей подряд. Младенцы с грудничка до человеческих лет семи у нас вырастают за два. Потом дети вырастают до начала подросткового возраста годам к ста пятидесяти. В этот промежуток детям просто необходимо много спать. Они спят по десять-двенадцать часов, это помогает накапливать энергию. Конец подросткового возраста выпадает на четырехсотлетие. — Рин подавилась и у неё из носа потек чай. — Я же говорил, что мы растем по-другому. Примерно к этому возрасту демон становится взрослым и может заводить семью, если хочет, конечно. Также он полностью контролирует свой режим. Мой максимум восемь часов сна в три недели. Но это крайний случай. Обычно более старшие демоны падкие на сон и любят поваляться в постели и поспать. Это очень приятное занятие, которое также помогает восстановить энергию.       — А тебе сколько лет?       — Больше двух тысяч. — Рин снова подавилась и все же поставила бокал на стол. — Я — второй сын Сатаны. Я практически видел рождение этого мира, так чему ты удивляешься? — Самаэль призвал веер и спрятался за ним.       — Косплей на Урахару не удался. А чему удивляюсь… даже не знаю. Просто цифра какая-то слишком большая. То есть, я сейчас вхожу в категорию… — Рин задумалась, пытаясь представить, где она находится.       — Лет восемьдесят-девяносто. Тело пытается догнать твое духовное развитие, которое в Ассии развилось быстрее, за счёт проживания в человеческом теле. Поэтому в скором времени ты станешь возрастом наравне с Амаймоном. Ему сто шестьдесят шесть.       — Кстати об Амаймоне. Он какой-то странный. И где он?       Рин взяла маленькую расческу и принялась расчёсывать кисточку хвоста.       — Он остывает. Никак не может выпустить пар после вашей «игры». Как успокоится, я вас нормально познакомлю. А странный он… дело сложное. Амаймон даже для Геенны очень выделяется. У него меньше слабостей, чем у всех демонов. Ты же видела его руки и хвост? Он словно ящерица: может его отрастить, когда у демонов эта часть тела не регенерирует и если хвост ампутировали в битве, то это с концами. У него в высвобожденном состоянии меняются руки, позволяя атаковать ими, когда демоны дерутся с помощью оружия или внутренней или внешней энергии. Амаймон в этом похож на низшего демона. Магия у него вообще на совершенно другом уровне. Он прекрасно контролирует землю и телекинез, что довольно необычно, ведь больше одной силы у демона бывает очень редко. Знаешь, если бы наши братья боролись за место повыше, то Амаймон сто процентов одолел бы Велзевула и Эгин. С Иблис не знаю, но эти двое ему бы проиграли. Но мы этим не занимаемся, потому что просто разделились по старшинству, потому что в больших случаях так сила и распределилась. Я слабее Люцифера, но сильнее всех остальных, и так далее. Но даже несмотря на это все, Амаймон уникум. Он по праву стал Королем в семьдесят лет. Амаймон был слишком мал даже для нас, а уже встал наравне со своими братьями. Он интересная личность, но совершенно детская и абсолютно не социализированная. Поэтому, когда увидишься с ним, попробуй с ним подружиться. Он довольно мил, когда не пытается с кем-то «поиграть».       Мефисто продолжал говорить, рассказывая и о других их родственников, но Рин уже заснула, обнимая Черныша и облокотившись на плечо Мефисто.

***

      Впервые после того самого случая Рин увидится со своими одноклассниками. Она взволнованно стояла у двери, улыбалась, что-то говорила, потом хваталась за голову и опять сначала. Наконец-то собравшись с духом, натянув легкую улыбку, Рин вошла.       — Привет, ребята.       Весь класс полным составом сидел в кабинете и даже не обратил на вошедшую внимание. Рин передернуло. Прям как в первый раз. Только сейчас они её ненавидели. Это чувство витало в классе и буквально припечатывало Рин к полу, не давая сделать и шаг.       — Ребят, ну вы чего? Я все та же Окумура Рин. Разве что-то изменилось с тех пор, как мы с вами познакомились? — Рин все больше паниковала, нервно улыбалась и пыталась достучаться хоть до кого-нибудь.       Сугуро встал. Рин тряхнуло от накатившего бешенства. Меньше всего она хотела, чтобы Бон к ней подошел, но она стояла, смело смотря вперед. Она не должна отступать. Рюдзи стоял прямо перед Рин. Скалой возвышался над ней, а потом… Рин клянется, она не ожидала такого. Не думала, не верила до последнего, поэтому осталась стоять и не двигалась. Сугуро Рюдзи кулаком врезал ей по щеке. Рин отлетела к доске, больно ударившись спиной о подставку для мела, и упала на пол. Она ошарашенно прижала руку к горящей щеке, двинула челюстью, а потом выплюнула окровавленный сломанный зуб.       — Я тебя ненавижу, отродье Сатаны! Чтобы ты сдохла! — Выкрикнул Сугуро ей в лицо и, собрав вещи, ушёл из класса, хлопнув дверью.       Рин чувствовала, как щека приходит в норму, в отличии от мыслей. Рин посмотрела на остальных. Никто даже не двинулся.       — Шима? Шиеми? — Позвала девушка тех, кто был с ней хоть в каких-то дружественных отношениях.       — Прости, Окумура, пусть я и не настроен столь категорично, но после рассказа Окумуры-сенсея я его понимаю и частично согласен с ним. — Шима не улыбался. Он просто смотрел сквозь неё. Шиеми молчала.       Рин подняла Курикару и села за свою первую парту в самом углу. Опять всплыл вопрос её рождения, о котором не говорит Мефисто и после которого её начинают ненавидеть. «Что такого могло произойти тогда?». Рин было страшно узнавать, но она должна. Просто должна понять, что из-за неё произошло в тот день.       Рин было страшно. Все её чувства кричали, что здесь опасно находиться. Хотелось бежать отсюда как можно дальше.       Как бы что не случилось.