Маленьких все обижают

Августа потратила еще немного времени, рассказывая, что же произошло, пока я спала. Больше всего шокировал всех, конечно, Блэк, буквально вывалившийся носом вперед из арки. Верно, ему кое-кто с той стороны придал ускорения... Жаль, что ему не удалось вернуться незамеченным, как мне очень хотелось бы. Но так как я на это не сильно и рассчитывала, то оговорила в договоре такой вариант. По плану, Блэк должен был всеми возможными способами уберечь моих друзей, а затем вернуться на Гриммо и не выходить оттуда без моей команды, закрывшись от всех и вся и не пускать никаких членов Ордена, какие бы ни были уговоры. Естественно, при этом про меня, странную богиню и наш договор он не мог сказать ни слова. Августа предположила, что он пережил слишком тяжелое потрясение, заглянув за Арку, и из-за этого с ним пока безуспешно пытаются связаться и поговорить, что только подтверждало мой план. Окольными путями выяснилась не только судьба ОСТов, но и вся развязка. В Министерство прибыли его работники во главе с самим министром. Они застали окончание битвы Дамблдора и Волдеморта, поэтому быстренько поверили, что лысый вернулся. Слава мерлиновым кальсонам, Дамблдор забрал с собой куда-то Поттера и Министерству пришлось самому разбираться во всем. Школьники быстро прикинулись валенками, что все до одного пошли за Поттером и, оказав медицинскую помощь, их отпустили. Проблему лишь вызвало нежелание половины из них снимать маски с лиц, но и с этим работникам Министерства и вызванным лекарям Мунго пришлось смириться. Все обвинения в разрушениях были скинуты на козлов отпущения... в смысле, Пожирателей. Последователи Волдеморта были отправлены в Азкабан. Сумели скрыться только двое и уже объявлены в розыск. Один из них Малфой, а вторая, могу только предположить, что Беллатриса. Показаний против Малфоя слишком много, так что насчет него и его поползновений на мою персону можно не переживать. Он теперь официально в розыске. А Министерство быстро прикинулось валенком, мол, знать не знали, что он мог оказаться Пожирателем, самый законопослушный гражданин был! Августе пришлось уйти, так как время посещений было ограниченное, да и у нее еще были дела, а я откинулась на подушки, не оставив без внимания скрытный любопытный взгляд МакГонагалл. За ширмой в течении нашего разговора нас ожидал лекарь, забравший меня на осмотр. Следуя за работником больницы и оглядываясь на портреты известных лекарей в коридоре, я подумала, что все хорошо решилось, хоть и не самым лучшим образом, но далеко не самым худшим. К Краучу я все равно не пойду, а тот вряд ли меня оставит в покое, так что защита от Дамблдора пригодится. Директор меня подставил, но какие цели он преследует? Непонятно чего добивается... Выбросить меня Краучу или испытать меня? Или я чего-то не вижу... И если я буду паинькой, и даже с его командой любимцев налажу отношения, может я смогу избежать «несчастного случая»? Ведь в принципе, никаких доказательств, что я безнадежно потеряна для его стороны нет. Скорей, он просто почувствовал, что что-то не так. То ли Реддл расшатал мое душевное спокойствие, то ли все события свалившиеся на мою голову... В любом случае следует взять себя в руки и затихнуть. На этом мои размышления прервали, и пошла долгая вереница научных исследований, затянувшихся на пару часов. Артефакты, рисунки на полу и на потолке, ритуалы, непрерывно скрипящий пером по пергаменту молодой лекарь под бормотание непонятных фраз от старших коллег. Даже палочку в руку дали. Мою. И заставили побаловаться с заклинанием Люмос. В конце концов, видя мою засыпающую на ровном месте тушку, палочку у меня отобрали и отправили обратно в палату. Эти исследования и опыты на мне любимой продолжались еще неделю, после чего в палату зашел лекарь, представившийся в самом начале главным целителем — Септимусом Сметвиком. «Кто-то вроде директора больницы», — как пояснил он сам, хотя главного, как такового у них здесь не было, а управлял больницей совет главлекарей. Я в этой системе не слишком разбиралась, но вроде бы она оправдывала себя, когда были тяжелые случаи и решить что-либо один человек не мог. Выглядел лекарь лет на пятьдесят и напоминал низенького вечно суетливого дедушку, улыбающегося в густые усы. Но расположили меня к нему добрые открытые глаза, которые совершенно отличались от дамблдоровских, честность с пациентами и любовь к разговорам. — Что я могу сказать? — спросил мистер Сметвик, демонстративно исследуя пергамент. — Обновленная система работает как надо. Надо сказать, я более чем уверен в ее надежности, ведь сам участвовал в ее улучшении. Кхм. Кхм. Достойная работа и я по праву могу ей гордиться! Она более гибкая и подобных досадных случаев не должно больше произойти, — он перевел на меня взгляд, открыто улыбнувшись. — Поэтому можешь не переживать и вовсю веселиться в школе. Оправданий по отлыниванию от учебы больше не будет, — шутливо погрозил пальцем, — но зато я могу надеяться, что ты станешь достойной сильной волшебницей! — Благодарю, мистер Сметвик. Я и не сомневалась, что здесь работают лучшие. У меня, кстати, есть подруга, которая надеется выбрать для себя путь лекаря. Она сильно переживает, что не потянет СОВ и ЖАБА, как минимум по трансфигурации. У нее получается все хорошо, но, боюсь, из-за нервов она действительно может их завалить. Могу я у вас поинтересоваться, какие у нее шансы стать вашим работником? Может у вас здесь есть дополнительные экзамены? — Замечательно, право, замечательно, что у вас есть такая подруга, Айрли! У нас в последние годы совсем небольшое пополнение молодых специалистов. Школа дает необходимые знания, но, увы, немногие желающие не могут достигнуть нужного уровня и все, что мы можем им предложить — это должности целителей-стажеров, дежурных в палатах и санитаров... Но право, тех из них, кто действительно посвятил свою жизнь лечению других людей это не огорчает и частенько они повышаются по карьерной лестнице... Конечно, мы проверяем способности стажера в течение некого периода, так что, если она выберет этот путь — добро пожаловать! Работа как по мне самая интересная! Каждый случай приходится разбирать целой команде! Конечно, конечно, интересность и запутанность случая, влияет на выбор специалистов необходимого уровня. Например, твой случай — уникальный и обсуждался всем советом! Я выдавила из себя улыбку. — Поверьте, я очень рада, что вы с ним справились. Наше обоюдное внимание привлек дежурный лекарь, позвавший читающую газету МакГонагалл. — Скажите... А кто занимается случаем с Алисой и Фрэнком Лонгботтомами? — поинтересовалась я, когда профессор скрылась за дверью. — Тоже совет... Печальный случай, поистине печальный... В этом случае мы можем вам только посочувствовать и обеспечить хороший уход за ними, — мгновенно опечалился лекарь. — Ну ладно, мне пора возвращаться к делам... Разговор принял уже не тот непринужденный характер. Он встал со стула, намереваясь уйти. — Погодите, мистер Сметвик! — окликнула я его. — Пожалуйста, не уходите. Скажите мне, у них хоть мизерный шанс выздороветь? Зачем я это спрашивала? Это был единственная возможность узнать все из первых рук. От бабушки мы с Невиллом никогда ничего не могли узнать об этом. В какой-то мере это была запретная тема. — Все данные мы давали для ознакомления вашей бабушке... — Мне хотелось бы услышать все от вас лично. Лекарь замялся, теребя пергаментом желтый больничный халат. — Практически никаких. — Практически? Поясните, — попросила я, чувствуя через поверхностную легилименцию его нервозность, но не отступая, сверля его взглядом. — Нервную систему за эти годы мы полностью восстановили, но проблема была не только в ней, — без улыбки пояснил он. — А в чем же еще? — спросила я для того, чтобы он не смел сбежать. — В поврежденном сознании. Я нахмурилась. — Его вы не можете восстановить? — Увы, — кивнул он, искренне сожалея. — Погодите... — я быстро соображала, ощущая поднимавшееся нешуточно волнение. — То есть тела у них полностью здоровые... Проблема в сознании? Это из раздела легилименции и окклюменции? Старичок слегка удивился этим познаниям, что даже стал ровно, без стремления к выходу и, оглянувшись на дверь, тихо, почти шепотом заговорил. — У нас нет специалистов нужного уровня, чтобы заняться восстановлением сознания. Если вы понимаете, насколько это сложно, то должны понять, что это бессмысленно. Оно не подлежит восстановлению. — Вы могли бы пригласить нужного специалиста, — возразила я, не понимая, почему этого не сделала бабушка. Ведь она знает о возможностях в легилименции Дамблдора. — Это очень рискованный шаг, прежде всего для самого специалиста. Возможно, вы не понимаете, что там происходит, — он присел обратно на стул, наклонившись поближе ко мне и взял мои ладони в свои. — Один человек никогда не сможет привести все в порядок. Понимаете, у обычного человека все сознание имеет рамки логической цепочки. Даже огромный специалист в легилименции не сможет собрать воедино все цепочки. Найти, во-первых, двоих волшебников согласных на риск, очень сложно. Во-вторых, они должны доверять друг другу и уметь работать вместе. В-третьих, политика нашего Министерства запрещает область этой науки и у этих специалистов могут быть большие проблемы. Но это все бессмысленно, так как двое волшебников одновременно не могут проникнуть в чужое сознание. Вам придется смириться с этим фактом. И вынужден просить вас не искать таких людей и даже не упоминать эти разделы, в виду третьей причины. Реддл. Реддл смог бы мне помочь, ведь он говорил о моей предрасположенности к легилименции и сам же, как оказалось, мог быть в моем сознании. Был шанс, что есть еще такие вещи, кроме дневника и медальона, оставалось только их найти и договориться. Но даже если я подучусь еще и пойду на этот шаг, пробуя свои возможности, то зачем это? Чисто по-человечески, все правильно — я хочу этого. Но если они будут такими как Блэк или еще чего похуже? Ваза, стоявшая на тумбочке, треснула, распавшись пополам. Мы оба уставились на нее. — Похоже, вам придется остаться еще на недельку, — задумчиво пробормотал лекарь. Конечно, я заверила его, что все понимаю, и постаралась утихомирить нахлынувшие чувства. Меня убедили, что это нормальное явление — разбивающиеся вазы. Это естественное событие для маленьких волшебников, когда они только притираются к магии. По их словам все должно скоро пройти, пока же мой контроль оставлял желать лучшего. Впоследствии, когда через неделю меня выпустили и Августа перенесла меня в одноэтажный домик в лесу, я решила, что сделаю легилименцию одной из своих целей. Я буду стараться стать лучшим легилиментом, найду еще такого же Реддла и рискну. В конце концов, если я брошу это так, когда только у меня есть шанс, то буду жалеть об этом всю жизнь. * * * Августа аппарировала к тому самому домику и провела меня внутрь. Проходя через защитную линию, я почувствовала, как магия прямо звенит и могла быть уверена, что все надежно. По правде говоря, этот «дом» был больше похож на избушку из двух комнат: кухни и двух спален. Но кому жаловаться, уж точно не мне. Когда я зашла в нашу с Невиллом спальню, брат сидел у окна, рядом с цветами в горшках, а на меня налетел хорек. Столько визгу и столько радости! Хорошо, что с ним все хорошо. Уняв немного восторг и пересадив Шерлока на плечо, я осмотрелась. Две простые, явно трансфигурированные, кровати и диван занимали почти всю комнату. Присутствовал и стол, на котором были сложены пергамент и учебники. Палочку мне вернули, но вот вещи... — А где моя сумка? — вспомнила я. — Какая сумка? — повернулась бабушка. — Та, что со мной была. — А, эта... Я заподозрила, что она не хочет этого говорить. — Она разрушилась, когда ее попытались открыть. Надеюсь, там не было ничего важного? — Нет, конечно. Еда, одежда, — заверила ее я, а мысленно разочарованно продолжила: «Зелья, книга с разобранными вместе с Реддлом заклинаниями, связной пергамент». Восстановить книгу сложно, но вполне осуществимо, так как в процессе записывания, мы с ним все обсуждали, но столько лишней работы, в то время, когда я могла заняться чем-то полезнее! — Располагайся пока. Учебники я уже купила. Ознакомься чуть позже, хорошо? — попросила бабушка, пребывая в хорошем расположении духа. — Я буду занята делами у себя. Теперь и у бабушки есть дело: нужно подготовиться к занятиям. — Привет, Нев. Сова в доме? — обратилась я к брату, желая написать друзьям. Он ответил не сразу. — У бабушки. — Ясно. Объясни мне, где тут чьи вещи. Что я могу сказать... Я в который раз убедилась, что позволять бабушке выбирать вещи нельзя. Чего одна только коричневая сумка вышитая разноцветными цветочками стоила... Могу только сказать спасибо, что все школьные черные мантии одинаковые. Пока я перебирала одежду, которой к слову было не так уж много, Невилл решил обратиться ко мне: — Зачем ты соврала бабушке? Я так опешила, что кардиган уронила, поднимаясь на ноги. — Когда это я соврала бабушке? — Она бы не стала ни с того ни с сего говорить, что компания Гарри, Рона и Гермионы на меня плохо влияет. Она никогда не была против них. Она даже сказала, что я, наконец, стал похож на отца. Кто еще кроме тебя мог сказать, что они меня за человека не считают?! Ситуация опасная. Меня вычислили, раз, отношения могут испортиться, два. И Невилл распсиховался, кулаки сжимает и разжимает. — Я не так сказала. Они не принимают тебя за равного. Их команда состоит из троих человек, уж ты там точно лишний. Где же я соврала? — спокойно возразила. — Да везде! Мы все друзья! Мы все — члены ОД! Это не просто клуб, как клуб плюй-камней! Я посмотрела на закрытую дверь. Да, разорался он, наверняка зная, что бабушка не услышит... Он очень редко повышал голос. А в школе вообще никогда. — Невилл, — протянула я, разочаровываясь. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Это ОД — просто инициатива Поттера или Грейнджер, чтобы вас собрать. Ты сам себя послушай. ОД то, ОД сё. А чем оно реально тебе помогло? Затащило в Министерство, где ты чуть было не полег спиной? — Я сам решил, что пойду туда! — перебил он меня. — Никто меня не заставлял. Бабушка гордится, что я участвовал в битве! Только тебя что-то не устраивает. Зачем ты-то туда пришла? И еще своих друзей привела? Оу, как все запущено. Тут уж, что ни говори, а он уже решил для себя, что я в него не верю и это уже я его за волшебника не принимаю. От того, что я досадливо поморщилась, он только уверился в своих словах. — Ты пошла в Министерство за мной, чтобы меня спасать! А меня спасать не надо! Я сам могу себя защитить! Я многому научился за этот год! Хоть я его и понимала, но оправдать в подобных словах не могла. Он считает унизительным, когда младшая сестра помогает, тогда... — Я хотела тебе помочь, только потому, что ты мой брат. Что в этом плохого? Ребята сами пошли, по собственной инициативе, веришь ты мне или нет, — спокойно заявила я, скрестив руки на груди. Это со мной он на повышенных тонах говорить может, а при друзьях или незнакомых людях хренушки. — Тогда не нужна мне никакая помощь от тебя! Ты вообще мне завидуешь. Что я их друг, а ты нет. Эта ситуация меня стала порядком доставать. Да так, что треснула статуэтка на камине. Но хочу я или не хочу, надо бы свести все к мирному исходу, а не закипать. А воспитанием Невилла пусть Августа занимается. — Делай, что считаешь правильным, — подняла я руки вверх, показывая, что сдаюсь. — У меня уже нет никакого желания что-либо тебе доказывать. Тебе уже шестнадцать. Через год совершеннолетие. С кем хочешь, с тем и дружи, что хочешь, то и делай. Я вернулась к вещам, показывая, что разговор закончен. Я попыталась мысленно переключиться на составление письма, но в голове упорно вертелись слова Невилла. Сколько не убеждай себя, что поступила правильно и он сам во всем виноват, а все равно ведь не брошу, ибо мое. * * * До первого сентября оставалось две недели. Я успела приделать кармашек для небольшого ножичка (с моим везением лучше иметь при себе нечто острое); раз десять порадоваться, что я живая, и перетрусить, читая в газетах заметки о смертях и пропажах людей; перечитать все учебники; уединившись, наложить на сумку запирающие чары на крови и отослать письмо Хелен с сообщением, что все в порядке. Совы не телефон, поэтому обратное письмо я не успела получить. С Невиллом мы почти не разговаривали. Хоть бабушка оставалась верна себе. Читая газеты, она часто заявляла что-то вроде «У этого Гарри Поттера больше характера, чем во всем их Министерстве магии! Никто из них не смел выйти один на один с Сами-Знаете-Кем» или «Дети в Министерстве могут сделать больше, чем его чиновники!». Действительно, ни один из волшебников не мог поймать и остановить Волдеморта, а тот продолжал свою деятельность. Но теперь она чаще кормила Невилла печеньками... в смысле, «какой хороший у меня внук, храбрый, смелый...» Первого сентября Августа аппарировала вместе с нами к Хогвартс-экспрессу и заняла купе со строгим наказом не покидать его всю дорогу. Хотелось, конечно, пройтись по поезду, но так как Августа сидела с нами, выбор был небольшой: учебник или окно. Бабушка раскрыла «Пророк» и углубилась в чтение. На открытой странице большими буквами значилась надпись: «Амелия Боунс — глава отдела магического правопорядка и член Визенгамота — УБИТА». Предчувствуя новые высказывания в адрес министерских работников, я открыла первый попавшийся учебник, чтобы меня хотя бы не трогали. Поезд пустился в путь. Бабушка громко возмущалась, а погода за окном была столь переменчива, что в одно время мог стелиться промозглый серый туман, а в другое вовсю светило солнце. Шерлок свернулся клубком на коленях, намереваясь вздремнуть. Я расслабилась, наблюдая в окно холмистую местность, и подумала, что ко мне возвращается моя привычная пофигистичность, раз я не обращаю внимания на расшумевшуюся Августу и кивающего ей в такт Невилла. Была в этом спокойствии своеобразная прелесть, когда за тебя все решают другие, а тебе уже не надо думать, где будешь жить завтра. Вот тогда можно расслабиться и не обращать внимания на мелкие неурядицы... Сладкую полудрему прервал звук открывшейся двери. — Мне велели передать это Невиллу Лонгботтому, — пролепетала, запинаясь, запыхавшаяся третьекурсница. Она протянула пергаментный свиток, перевязанный фиолетовой ленточкой и опасливо покосилась на грозную Августу. — Что это? — спросила бабушка, глядя, как Невилл разворачивает свиток. — Да что ж ты делаешь?! Проверять вначале надо! А если бы на него было наложено проклятье?! — в Августе проснулась паранойя. Невилл виновато потупился, так как уже развернул свиток, намереваясь прочесть и побыстрее переместить бабушкино внимание. Я заинтересованно прислушалась. — Это приглашение, — сказал Невилл, зачитывая дальше: «Невилл! Я буду очень рад, если Вы разделите со мной обед в купе „Ц“. Искренне Ваш, профессор Г.Э.Ф. Слизнорт». — Кто это — профессор Слизнорт? — спросила я, озадаченно глядя на приглашение. — Новый преподаватель, — ответила Августа. — Сходи, Невилл, раз тебя приглашают, — махнула дланью бабушка, — и быстрей возвращайся. Было очень интересно, что это за Слизнорт и зачем он приглашает Невилла, но, увы, у меня приглашения не было. Вернулся он где-то через два часа, принеся с собой запах чего-то очень вкусного, мгновенно разбудившего во мне аппетит. Благо у нас с собой был приготовленный и завернутый Коби обед. Пока я разворачивала его, бабушка допрашивала брата. — Что хотел этот Слизнорт? — она была сама подозрительность. — Просто пригласил некоторых школьников к себе в купе на обед. Выспрашивал разное, — промямлил Невилл под грозным взглядом пронзительных серых глаз. — Кажется, он пригласил не всех подряд, а только у кого известные родители. Августа выразительно хмыкнула: — Дальше. — Там были еще Гарри с Джинни, — щеки Невилла покрылись легким румянцем. Я тоже подозрительно прищурилась, не понимая причины. Что-то там произошло... — Он нас хотел расспросить про битву в Министерстве, а потом пустился в воспоминания. Еле удалось вырваться, — смущенно закончил он. Августе пришлось покинуть нас только на станции. К сожалению, в непрерывном потоке учеников сложно было разглядеть знакомые лица и нам пришлось вдвоем занять одну карету. Я уже думала, что мы просидим всю дорогу в гордом молчании, когда в последний момент в карету подсели второкурсники, принявшиеся оживленно перешептываться, косясь на нас. Ничего удивительного. Они видели Поттера в поезде и никак не могли оставить его без внимания. У ворот замка стояла охрана из авроров, которая заглянула в каждую карету. Защиту замка существенно усилили, что не могло не радовать. Бросив напоследок взгляд на фестралов, проводивших меня большими серебристыми очами, я поспешила за братом на пир. Не следовало нам расходиться. Я уже заметила Малфоя со своей гоп-компанией, наблюдающего за нами. С ним надо что-то делать, пока он не натворил глупостей. Отпустила я Невилла только за гриффиндорским столом, разыскав Хелен. — Ли! — обняла она меня в знак приветствия, соскучившись. Я в ответ тоже. — У меня для тебя есть две новости: хорошая и плохая, — бодро прошептала она на ухо, притянув предварительно меня поближе. — Плохая игра, — помрачнела я, ожидая худшей новости, продолжая недовольно наблюдать за Невиллом, улыбающемся вместе с командой Поттера. Поганое и неправильное чувство нашептывало, что это касается меня, несмотря на все мои увещевания, что все в мире не должно, так или иначе, касаться меня. — Хорошая: все наши здесь, целы и здоровы. Плохая: ВСЕ наши здесь. — Не поняла? — нахмурилась я, оторвав взгляд от брата. — Посмотри туда, — она кивнула на слизеринский стол. Пустой кубок, стоявший передо мной, сам по себе упал, а два соседних опасно закачались. Взяв эмоции под контроль, я, тем не менее, продолжала сверлить сидевшего как ни в чем не бывало Кана. Ну что за идиот? Он же без маски в Министерстве был! Как минимум Малфой теперь устроит ему веселую жизнь. Вон как уже смотрит ядовито. По традиции всем разрешили набить животы, а затем уже сделали объявления о назначении новых преподавателей. Когда отзвучала прощальная фраза директора «Спокойной ночи! Пока!», с грохотом начали отодвигаться скамьи и сотни учеников потянулись из Большого зала по своим спальням. Я поспешила вперед, надеясь поговорить с Каном. Хелен позади распихивала толпу, поспевая за мной. Выскочили мы из зала одни из первых и под шумок шмыгнули в подземелья, спрятавшись за одними из рыцарских доспехов. Вдвоем там поместиться было гораздо тяжелее, чем раньше. — Какой план? — прошептала Хелен, сдувая прядь волос с лица. — Остановить его и перекинуться парой слов, — ответила так же тихо я. Слизеринцы шли в подземелья нестройными группками, но единым потоком. Кан, видимо, заметил наше поспешное бегство из Большого зала и догадался о моей желании поговорить по душам, так как шел в числе последних. Старый трюк с легким толчком в спину от шутливого заклинания и он сначала сбавил темп, а когда однокурсники скрылись за углом, и вовсе остановился. — Хелен, посмотри, пожалуйста, чтобы никто не шел из Большого зала, — попросила я, не сводя зло прищуренных глаз со слизеринца. Подруга на меня выразительно посмотрела, но понятливо поспешила за поворот. — Какого нюхлера ты тут делаешь? — прошипела, еле сдерживая свою злость на него. — Ты свое лицо чуть ли не всему миру показал, сражаясь с Пожирателями, а теперь добровольно пришел к змеям, у половины из которых отцы-Пожиратели! Огни факелов затрепетали, будто от порыва ветра, бросая неясные тени на каменные стены подземелий. — Не у половины, — спокойно возразил он. — Пока у меня есть друзья на факультете, а они у меня есть, Малфой не посмеет на меня напасть даже исподтишка. К тому же я затем надел маску. Мое лицо видели только Пожиратели и Орден. — Было бы гораздо благоразумнее остаться дома, — выдохнула я сквозь зубы. — Тебе тоже, — хмыкнул он. — У меня особый случай, — пробурчала в ответ. — Меня уже взяли на прицел. — Да не из-за чего переживать. Ты все утрируешь и слишком болезненно воспринимаешь, — он не скрывал улыбки. — Хотя я рад, что тебе не безразличен. Это если бы ты не приехала сюда, мне нечего было бы здесь делать. Я почувствовала себя виноватой. Сильно виноватой. Ведь тогда мы с Реддлом использовали его дом. Хоть его родители и оставили хорошее впечатление умных и адекватных людей, все же если через него захотят добраться до меня... Нет, нет, это уж точно я перебарщиваю. — Где хочу, там и гуляю! — донесся тонкий голос Хелен. Она пыталась предупредить нас. Мы с Каном обменялись тревожными взглядами. Я кивнула ему, чтобы поспешил в свою гостиную. Он еле успел скрыться за поворотом, ведущим вниз, когда с другой стороны стремительным уверенным шагом вышла Панси Паркинсон — слизеринская староста, ведущая за собой неровный строй первокурсников. Видимо, она догадалась, что моя подруга ее задерживает, качая свои права. — А, Лонгботтом... — протянула презрительно она, будто поймала меня на месте преступления. — Что это вы тут забыли, а? Соскучилась по всеобщему вниманию и решила найти вход в нашу гостиную? В этот момент так захотелось сказать, что мне их гостиная даром не нужна, я и так при желании в любой момент смогу туда попасть, но вместо этого я повторила полный спокойствия холодный тон Реддла: — Три слова, Паркинсон, — не зли меня. Она в ответ хохотнула. — Хотя нет. Кажется, я видела мелькнувшую за углом мантию Самуи. Ты должна сказать мне спасибо. После того, как об этом узнают, публика обязательно удостоит тебя вниманием. Первокурсники с любопытством наблюдали за разыгравшейся сценой и десяток пар глаз меня сильно нервировал. Хелен молчала, полагая, что я выкручусь сама. Я надеялась, что такая чистокровная слизеринка поймет все по тону, но, похоже, мне следует сделать все более понятно. Я подошла к ней, остановившись на расстоянии в полметра. Она всполошилась, доставая палочку. Моя все еще лежала в кармане, но я ее крепко сжимала. Если она владеет хоть каплей проницательности присущей ее факультету, то обратит на это внимание и поймет, что я ее не воспринимаю как серьезную противницу. — Мариэтта Эджком... Никто не любит ябед, Паркинсон. Она почему-то не смотрела мне в лицо, а куда-то в сторону. И спустя мгновение, я поняла куда — на Шерлока забравшегося на плечо. — Почему первокурсники еще не в спальнях? — резко полоснул по ушам голос Снейпа, спешащего к месту событий. Вот это было уже плохо. Пожалуй, следует признать, что идея сразу вызвать на разговор Кана была не очень удачной. Хоть ему и удалось убедить меня, что он обо всем уже подумал, но теперь все кому не лень будут пересказывать, какое у нас было романтичное свидание. О да, а Снейп выступит в роли плохого полицейского, разлучившего влюбленных. — Что здесь делают студенты Гриффиндора? — перевел он на меня пристальный взгляд. Я, не стесняясь, встретила его. Полезть в голову не посмеет, а если посмеет, я смогу дать отпор. Чай не Дамблдор, а я не первокурсница. — Профессор, разве студентам воспрещено ходить по школе? — Не в первый же день, — процедил он, сверкнув черными бусинками глаз, — когда всем студентам положено направляться в свои спальни. Это уже похоже на то, будто вы что-то замышляете... Я, пожалуй, не припомню другого такого случая, чтобы один из факультетов оказался с отрицательным количеством баллов в первый же день учебного года. Двадцать баллов с Гриффиндора. С каждого, — перевел взгляд на Хелен. — И марш по спальням, пока я не отнял еще баллов с факультета! Пришлось быстро ретироваться. Дальше оставаться здесь было бессмысленно. Когда мы поднялись в нашу спальню, соседки уже улеглись в кровати и оживленно что-то обсуждали. Обменявшись простыми приветствиями, мы с Хелен взялись за сумки, доставать пижамы, а они продолжали что-то горячо вспоминать. Не хотелось подслушивать, оно вышло само собой. — Ромильда даже осмелилась пригласить его в купе. — И он пошел? — Да нет же, — шикнула Эллис. — Остался со своими «друзьями». Представляешь у него в друзьях Полоумная Лавгуд и Невилл... Они замолкли на секунду и мне показалось, что обе посмотрели на меня. Я поспешно забралась на кровать, задернув полог, будто ничего и не слышала, а меж тем шепот возобновился, хоть и став тише, но неимоверно повысив скорость. Лежа на боку и гладя, свернувшегося рядом клубком Шерлока, я то и дело различала: «Гарри Поттер, брат, недотепы, странные, сбежала, зачислили». Указательный палец задел розовый влажный нос хорька и он мгновенно напрягшись, забавно чихнул... Шерсть его выпрямилась, став антрацитово-черной, гладкой и поблескивающей в слабом свете луны. Опешив от такого обновления, я села на кровати, как ужаленная. Перешептывания мгновенно стихли. В темноте показалось, будто Шерлок смотрит на меня укоряющим взглядом, мол, чего расшумелась? Связь между нами оставалась без изменений, и я осторожно протянула руку, прикоснуться к хорьку. Шерсть, казавшаяся мягкой и гладкой, к удивлению, на ощупь напоминала сталь. Как только я подняла от потрясения руку выше, Шерлок встряхнулся, будто от воды и снова стал самим собой, улегшись, как ни в чем не бывало обратно спать.