***
Погода оставалась хорошей до обеда как минимум. Лёгкий морозец колол щёки, а солнце дарило своё тепло, поэтому Евгеша наслаждалась таким сочетанием в этот зимний день. Крыши домов были покрыты толстым слоем снега — ещё немного и он упадёт кому-то прямо на голову, но это никого не волнует. В небольших сосульках, свисающих с крыш, с переливом отражались лучи светила. Сам снег приятно хрустел под ногами, от каждого шага по нему по спине бегали мурашки. И в целом вся эта атмосфера зимнего уюта на улице настраивал на нечто возвышенное. В церкви Евгеша сама никогда не ходила, даже особо не приближалась, хотя в её родном городе она была, так что это её первый раз, тем более с такими важными людьми… В общем, она очень нервничала. А ещё у неё закружилась голова, так как запах горящих свечей, дерева от икон и масла из кадило или тех «штук», как она их называла, которые обычно качали туда-сюда во время службы, были весьма непривычными для неё, именно поэтому последовала такая реакция от организма. Великие княжны беспокоились за неё, что весьма льстило. Не каждый день такое случается, не правда ли? — С вами всё хорошо? — спросила Ольга, — Простите, что позвали вас и не спросили как часто вы посещаете церковь… — Ничего страшного! Рано или поздно нужно начать ходить, чтобы привыкнуть… Тем более, как я могла отказать, когда вы сами предлагаете? — Если вам станет хуже, то не стесняйтесь говорить, мы постараемся пройти службу быстрее. — подала голос Татьяна. Она действительно о ней беспокоится или это только ради того, чтобы сестра потом не возмущалась? — Нет-нет, что вы. Сколько вам потребуется времени, столько и тратьте его, со мной всё будет хорошо, не переживайте, — начала успокаивать их Женя. Ольга с Татьяной кивнули вместе, одарив девушку смиренными полуулыбками, а потом развернулись и пошли к иконам, оставив Петрову саму решать, что ей делать. Евгеше было приятно видеть, что даже Татьяна не такая чёрствая, как могло показаться изначально. Да, она чуть более строгая, чем остальные, но в ней тоже много сострадания. От этих мыслей на душе стало хорошо. Девушка решила сесть на скамью, что стояла в самом дальнем углу храма и перевести дух. Запах был сильным, но в какой-то степени даже приятный, поэтому спустя некоторое время Женя привыкла к нему, хотя голова продолжала слегка пульсировать, но девушку это не волновало. Она не считала нужным проходить службу вместе с Ольгой и Татьяной, потому что «я могу сделать всё не так и нарушу пару сотен правил богослужения». Да, она не была особо верующей, но уважала чувства тех, кто действительно верил и тех, кто отдавал всю свою жизнь, изучая Евангелие и прочее в высших учебных заведениях для священников. Было в какой-то степени приятно осознавать, что этот мир не прогнил до конца и даже в её двадцать первом веке есть люди, которые соблюдают посты, живут по законам божьим и совершают прочие действия, что свойственны верующим. Евгеша не любила совершенных фанатиков, но искренне уважала простых верующих, что верят не ради прощения грехов, а просто верят душой, скажем так. Даже сейчас, когда она смотрела на то, как Романовы произносят молитвы, как целуют иконы и как в целом ведут себя на данный момент, она гордилась ими. Просто потому что они делали своё дело с должным им изяществом и вместе с тем искренностью тех самых верующих, для которых духовная составляющая всего процесса намного важнее, чем молитвы за отпущение грехов, чьи списки из раза в раз становятся всё больше и больше. Сама того не замечая, Евгеша преисполнилась неким благоговением, пока смотрела на княжон и даже была готова поклясться, что они были похожи на ангелов, пока читали молитвы. Быть может, так на них отражался свет от свисающих лампад, а может было что-то другое…***
Молитвы прочитаны, свечки поставлены и все собирались в Губернаторский дом. Время близится к вечеру, стоит поторопиться, иначе будет совсем темно. Но Женю это не останавливало, она хотела прогуляться по городу, осмотреться. После долгих уговоров и просьб сопровождающий нехотя, но соглашается отпустить её и уходит домой вместе с Ольгой и Татьяной, которые успели попрощаться с девушкой. Солнце опускается за горизонт, окрашивая своим алым диском всё небо в розоватый цвет, а облака отражали на себе как ярко-розовый свет от заката, так и отражая рефлекс от почти чёрного неба позади. Евгеша спокойно гуляла, как вдруг натыкается на кучку большевиков, что стояли где-то между домов и что-то обсуждали. — Да я вам говорю, просто расстрелять на месте и больше не вспоминать об этом, — говорил юноша. — Спешу тебя огорчить, у нас на это нет распоряжения, хотя я и сам не против поскорее расправиться с этой семейкой упырей… Женя не слышала большую часть разговора, но ей было понятно, что это говорят о Романовых. Те люди, что дали ей дом, работу, в какой-то степени и свою дружбу, как она считала, поэтому было очень больно слушать такие язвительные комментарии в сторону царской четы. — Как вы смеете о них так говорить?! — она всё-таки решила встрять в разговор, хотя часть её очень протестовала против этой идеи, она сейчас ничего этим не добьётся, но сердце подсказывало, что нужно действовать, — Вы не знаете что ведаете! Я не знаю о чём вы говорили до этого, но я абсолютно уверена, что вы поливали этих несчастных людей грязью и я полностью против такого расклада дел! Большевики, что до этого были максимально вовлечены в разговор друг с другом, обратили на Женю внимание, что ей весьма не понравилось — столько глаз пытается всеми силами прожечь в тебе дырку или уничтожить любыми другими способами. — А ты вообще кто такая? — выдал, видимо, самый старший из всех собравшихся, — Не лезь не в своё дело. — Постой-постой! — начал тихо отговаривать его товарищ, — Это та самая девчонка, что работает в губернаторском доме! Старший заметно изменился в лице, сняв маску дикого скептицизма и изменил её на «галантную» — он как-то слишком быстро начал выпытывать у Евгеши всю доступную о ней информацию, что девушке вообще не нравилось, ибо это нарушение личного пространства, тем более так напористо… — Я прошу прощения, что не представился, — он сделал театральный реверанс, хотя это было вообще неуместно, — Антон Крыжовников, рад с вами познакомиться. Не подскажите ваше имя, красавица? — Извините, но у меня нет никакого желания разговаривать с вами и вообще, мне пора домой… — она было хотела пойти в сторону губернаторского дома, но эти парни преградили ей путь. — Стой-стой, девчушка, не хочешь говорить имя — твоё право, но скажи мне такую вещь: как можно называть «домом» то место, в котором обитают эти животные? Как хоть тебе совесть позволяет на них работать? — Да вы обнаглели! — она начала очень сильно возмущаться, — Как ваш язык поворачивается, чтобы говорить такую откровенную фигню?! Вам лучше заткнуться, иначе я покажу каково это — иметь чёрный пояс по каратэ! Парни вокруг лишь начали улюлюкать и хихикать с таких заявлений Евгеши. — Шутки шутками, но у меня для тебя есть действительно дельное предложение, — самый старший начал подходить к ней всё ближе и ближе, в то время как Евгеша совершала «тактическое отступление», — Как ты рассматриваешь перспективу продолжать жить с Романовыми и доставлять нам важные сведения о них, чтобы мы смогли быстрее расправиться с их террором… — Я не буду с вами работать, — твёрдо заявила Женя. — Должно быть, ты не поняла, — тон старшего стал более раздражительным, а сам он готов был прибить девушку на месте, — Мы поможем целой стране, если избавимся от этих буржуев, понимаешь? Все будут равны, у всех будет буквально всё, образование будет у всех и без этой монархии… — Нет, не поняли вы. Да, Николай не лучший политик, но он не желает зла России, как вы думаете, и вообще, многое из того, что требует народ, он старается делать, те же школы. Их не так много, но в данном случае нам известны его намерения, а вы, быдло, только и можете жаловаться! Да, может ваш режим и даст нам то самое «светлое будущее», но давайте дадим ещё один шанс монархии, в частности Николаю или его сыну? Я уверена, что при таком раскладе мы бы вполне смогли создать ещё большее количество прекрасных вещей и провести сотню полезных реформ… — Женя говорила от сердца, будто в её кармане находился листочек с речью, но нет — она некоторое время хотела сказать это Романовым, особенно после прочтения книги, и так часто забывала это, хотя вообще не стоило бы. — Видимо, по-хорошему ты не понимаешь… Товарищи, окружаем её. Начинается жестокая драка.***
Женя приходит к себе в комнату достаточно поздно — последние лучи солнца уже давно пропали из виду, даже алые отголоски солнца, что светило сегодня днём, были поглощены этой звёздной чернотой. В доме все спали, было очень тихо, лишь скрип пола и нервное дыхание девушки нарушали благородное молчание. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому ей не составило труда нащупать свечку и спички, чтобы ту зажечь и осветить комнату, пока ещё Евгения окончательно не провалилась в сон. Чирк, свеча горит. Девица проиграла в сегодняшнем сражении за свою правду — побитая и морально опустошённая, она аккуратно садится на кровать. Ноги ноют, а голова гудит как будто она весь день сидела в зале заседания и присутствовала на нескольких продолжительных процессах, один хуже другого и каждый из них не хотел заканчиваться, или она просидела все эти часы в той церкви, только если бы в ней пахло свечами и маслом куда сильнее, чем на самом деле. Руки все в ссадинах и царапинах, а на лице застыла кровь одного из тех козлов. Надо было бы всё-таки получить чёрный пояс по каратэ, иначе бы она расправилась с ними быстрее. Она замечает в своём рюкзаке, что стоит уютно где-то в углу, свою любимую толстую книгу с чёрной обложкой и внутри неё промелькнула надежда. Та самая надежда, что умирает последней. Она поняла, что должна спасти Николая с его семьёй, чего бы ей это не стоило.