Какаши
- Как вы можете прокомментировать сложившуюся ситуацию? Полиция выступит с официальным заявлением? - Это правда, что на момент задержания преступника, он был уже мертв? - Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов для вечерней газеты! Какаши раздраженно проталкивается через толпу журналистов. Они, как стая шакалов набежали к месту преступления, и такой же выводок репортеров дежурит возле больницы, куда поместили Хидана и Саске. - Вы считаете, это нормально, что дети решают проблемы взрослых? - рыжая девица сует ему под нос микрофон. - Почему полиция не справляется со своими задачами? Видеокамеры, вспышки фотоаппаратов, наконец, он подходит к территории, огороженной желтой лентой, где доступ журналистам запрещен. Получив информацию о том, что Хидан был похищен, он и его коллеги старались действовать максимально быстро. Во многом им помогла поддержка СМИ: объявив по радио и телевидению о случившемся, благодаря очевидцам удалось установить маршрут следования фургона, и с помощью камер отследить за его передвижением. Какаши сравнивает этот случай с исчезновением Итачи - где все было глухо, никто ничего не видел, в который раз отмечая, какую огромную роль играет наличие свидетелей в подобных ситуациях. Увидев на месте задержания пикап Учихи, он сначала удивился, а потом понял, что все произошло недалеко от его дома, и Саске сам преследовл похитителей. Какаши не одобряет подобного ребячества, но кто знает, как бы развивались события, если бы он не оказался там. - Что я должен вам рассказать? - Хидан смотрит на него исподлобья. - Меня Учиха спас, а не вы. Вся ваша полиция полный отстой! Саске потерял много крови, и врачи пока запрещали его допрашивать. Хидан ерничал, информацию из него приходилось вытягивать как клещами, он односложно отвечал на вопросы, и отчасти, Какаши его понимал: для него уже все закончилось со смертью его похитителя, и он не хотел переживать заново весь этот кошмар. Зато у Какаши остались вопросы: для похищения действовала организованная группа, это может быть связано с торговлей людьми. Кто предоставил Орочимару арендуемые им помещения? Он официально нигде не работал. И главное, как давно это продолжалось, и почему никто ничего не заподозрил? Временный штаб оперативной группы расположился в одном из ангаров. Какаши здоровается с коллегами, подходит к столу, чтобы посмотреть имеющиеся материалы. - Тело забрали на вскрытие, - Асума закуривает, - в остальных трех ангарах стоят тракторы с грузовиками, ничего подозрительного там не нашли. Сейчас территорию обходят кинологи с собаками. На месте, где держали мальчишку работают криминалисты. - Опросите местных фермеров, - Какаши смотрит на разложенные на столе распечатки фотографий, - может, видели что. - Уже занимаемся, - кивнул Асума. - Дело нужно закрыть в максимально короткие сроки, прогремели на всю страну. Ибики рвет и мечет, ему уже сверху навешали. Скоро прибудет сюда, надо подготовить отчет. Ибики Морино- начальник отдела уголовного розыска, суровый мужик с большой душой, всецело посвятивший себя работе. Он брал на себя все риски: спасал заложников штурмуя здание, вел переговоры с террористами, мог пойти против вышестоящего руководства, если их решения мешали текущему расследованию. За своих подчиненных стоял горой, но ежели ты облажался - он с тебя три шкуры спустит. А сейчас они облажались по-крупному. - Хидан находился здесь? - Какаши проходит под дугообразный свод ангара, осматриваясь по сторонам. Асума кивает, проходя следом. Какаши сразу замечает пружинящий пол под ногами и покрытие на стенах для звукоизоляции. Ангар, фургон, все это не прихоть, не сиюминутный порыв, как часто объясняли свои действия подобные насильники. Выбрали ли Хидана случайно?.. Одинокий подросток без друзей, в компании младшего брата - идеальная жертва. За ним наблюдали, выжидали подходящий момент. Они знали его маршрут, привычки, этому похищению предшествовала тщательная подготовка. Хидан мог стать таким же пропавшим без вести, как Итачи. Саске смог выследить ублюдка, сам едва не попрощавшись с жизнью, и не дал трагедии вновь повториться. Если бы не пикап Учихи, оставленный возле дороги, в том месте, где фургон свернул на обочину и поехал вверх по холму, они бы проскочили мимо, вне всяких сомнений. Металлическая балка с пустым отрезком посередине ввинчена в стену. Какаши вспоминает окровавленное запястье Хидана с браслетом наручников, и вздыхает сквозь сжатые зубы. Орочимару посадил его на цепь, хотел превратить в животное. Как давно он завел себе этот зверинец? - Смекалистый, догадался, - Асума показывает на полую внутри рейку, торчащую из стены, с бороздами внутри, к которой можно прикрутить такую же. Хидан разобрал ее, и она стала смертельным оружием. - До сих пор поражаюсь, как он смог выбраться, - он задумчиво трет подбородок, - крепкий парнишка. Какаши не отвечает. Он чувствует бессильную злость от ощущения сопричастности к ужасу, который притаился здесь. Как они могли допустить такое! Сейчас, в 21 веке, с их технологиями и передовыми методами борьбы с организованной преступностью, дети не должны бороться за выживание. - Есть кто? - Хана, старшая сестра Кибы заглядывает внутрь ангара, сдерживая за поводок трех овчарок. - Фу, сидеть, место! - у собак игривое настроение, они скачут, встают на задние лапы, крутятся под ногами. - Нашли что-то? - Какаши подходит к ней, и псы встречают его дружным вилянием хвостами. Та кивает, они выходят наружу, и обходят ангар кругом. - Здесь, - она показывает на отмеченные участки, - и здесь, - в проходе между кустами, возле стены ангара. Асума выкуривает черт знает какую сигарету почти до фильтра. Какаши звонит по телефону, устало прикрывает глаза, и отдает распоряжение провести эксгумацию.Саске
Свет режет глаза, голова кружится, от сухости во рту першит в горле. К руке подведена капельница, какой-то прибор рядом еле слышно попискивает. Во всем теле слабость, стоить открыть глаза, как они тут же закрываются, ему кажется, что он все время спит. Когда Саске приходит в себя уже в следующий раз, то возле его постели сидит мать. Бледная и уставшая, у нее красные, опухшие от слез глаза. - Саске! Саске, как ты? - она придвигается к нему, осторожно дотрагивается до лба ладонью. - Мы так переживали! Саске улыбается ей через силу, говорит, что все в порядке. Мозги все еще буксовали, но понемногу в голове проясняется, он вспоминает, что произошло, и почему он оказался здесь. Вскоре в палату проходят отец и Сакура. - Саске, ты спас этого мальчика, ты настоящий герой! - она порывисто обнимает его за шею, но тут же отступает, услышав, как он зашипел от боли. - О тебе говорили по телевизору! - Мы так гордимся тобой, - добавляет отец. Что за ерунда?... Саске переводит растерянный взгляд то на сестру, то на родителей. Никакой он не герой, и никого он не спас. Это Хидан пришел ему на помощь, без него бы он был давно мертв. Он не смог с ним поговорить, спросить, как ему удалось вырваться из плена. Последнее, что он помнил - залитое кровью лицо Орочимару, из глазницы которого торчит кусок металлической трубы. А дальше все, провал. Отец говорит о том, что ему нужно вернуться с ними домой, после того, как его выпишут. Мать согласно кивает, Сакура снова заводит свою волынку о том, как сильно она по нему скучает. - Я продолжу искать и от своего не отступлюсь, - твердо отвечает Саске, от чего у матери вновь наворачиваются слезы на глаза. Отец вздыхает, Сакура недовольно поджимает губы. Они уходят, и обещают прийти завтра. Саске остается в палате один, но покой длится недолго, примерно через час к нему приходит Какаши. Он спрашивает о самочувствии, задает вопросы о том, как все случилось, и почему Саске сразу не позвонил в полицию. - Мы позвонили вам, когда пропал Итачи. И что вы сделали? Ничего, - он раздраженно откидывается на подушку, весь этот разговор его уже бесил. Хидан выполнил за них всю работу, какой смысл теперь докапываться, и переливать из пустого в порожнее? Какаши никак не реагирует на нападки, он спокойно продолжает беседу. - Чоджи Акимичи видел, как из фургона вышел один человек, и стал преследовать Дейдару, это правда? Он ехал домой на велосипеде той же дорогой, когда это случилось, - добавил он, предупреждая возможные вопросы Саске. Дейдара! Черт, со всей этой погоней Саске совсем про него забыл! - С ним все нормально? - запоздало интересуется он. - Да, брат вывел его из леса, - Какаши кивает, - мальчишка был напуган, но не пострадал. Нам важно понять, сколько всего было похитителей. Ведь помимо Орочимару остались еще, другие, те, кто ему помогал. Ты ведь не хочешь, чтобы с кем-то опять произошло что-то подобное? Саске хмурится, Какаши пытается им манипулировать, взывает к чувству долга, а сам за все это время нихрена не сделал, чтобы найти Итачи! - Да, все так и было, - подтвердил он слова Чоджи. - Вам нужно спрашивать у Хидана, сколько человек было внутри фургона. У ангаров, кроме Орочимару я больше никого не видел. Какаши кивает, задает еще несколько вопросов, и, наконец, собирается уходить. У двери он останавливается, вспомнив что-то, и, к неудовольствию Саске снова возвращается на стул для посетителей. - На счет той аварии, - его испытующий взгляд устремляется на него. - Ты видел, как та девушка упала вниз? Саске отрицательно качает головой. - Саске, причина смерти - не падение с высоты, - пауза, Какаши ждет, как он отреагирует. - Ее убили, после падения она была еще жива... -… тот мальчик… который пропал… - Беги!.. - ... постарайся вспомнить, возможно, ты видел что-то еще? Какаши знает, что он ему солгал, с самого начала скрыл от него всю правду. Звук выстрела, ее последние слова. Кто-то не хочет, чтобы правда об исчезновении Итачи вышла наружу, и готов пойти на все, чтобы сохранить это в тайне. Перед внутренним взором он видит Хидана с разбитым лицом и следами наручников на руке. Перепуганного Дейдару бегущего в лес. Он не может больше подвергать их такой опасности. - Вы не нашли моего брата. Мне нечего вам сказать.Какаши
- Судя по степени разложения и сохранности тел, захоронения сделаны в разное время, - Эбису стоит рядом с тремя упакованными в темные мешки телами. - Этот, - он показывает на труп по середине, - последний, ему еще нет и года. Эти двое - тела двух-трехлетней давности. Что касается остальных, то я... - Остальных? - Какаши переводит на него удивленный взгляд. У них уже три детских трупа, неужели это еще не все?! - Простите? - Эбису поправляет на носу очки. - Работы еще продолжаются, мы пока не извлекли все останки. Глубина захоронений более 3-х метров, требуется время, чтобы поднять их на поверхность, ничего не нарушив. Но я уже с уверенностью могу сказать, что тела на глубине относятся к более позднему периоду, они провели под землей более 5 лет... Более 5 лет! Они сами выпустили монстра на свободу, и он продолжал зверствовать, притаившись под маской обычного человека. Какаши обводит невидящим взглядом огороженную территорию где ведутся раскопки: сейчас раннее утро, он и его коллеги практически не спали, пытаясь воссоздать картину произошедшего, и выйти на сообщников Орочимару. Как же поздно они спохватились. Не приедь сюда Учиха вовремя, Хидан мог так же оказаться в этой братской могиле. - Образцы ДНК трех жертв уже направили в лабораторию, ждем результата, - отчитывается перед ним Ямато. - Тела сейчас заберут на вскрытие, Асума поехал осматривать квартиру Орочимару. - Запросите дела о пропавших детях в этом округе за последние 10 лет, - Какаши направляется к ангару, где сейчас начнется брифинг: Ибики тяжелым шагом прошел внутрь, появление шефа в столь ранний час не предвещало ничего хорошего. Ямато кивает. Все присутствующие на месте преступления оперативники, медленно подтягиваются к столу, Ибики поворачивается ко всем с каменным лицом. - Мы в дерьме! - вместо приветствия рявкнул он, - бросив на стол стопку газет. - Эти недоделанные акулы пера уже раструбили о том, что не полиция задержала насильника, а двое подростков! Газеты медленно расходятся по рукам, тут и там схожие заголовки: "Почему полиция не может защитить наших детей?" " Педофил, осужденный десятки лет назад, продолжал творить зло перед носом полиции!" "Дети борются с преступностью на ровне со взрослыми, позор всем службам безопасности!" - Нас уже не впервой полоскают в прессе, но на этот раз, - Ибики обводит всех присутствующих тяжелым взглядом, - все эти разгромные статьи - правда. Мы с вами конкретно сели в лужу, и там, сверху, - он показывает указательным пальцем в потолок, - это еще ой как не скоро забудут. Кто контролировал перемещения Орочимару? Почему его обязательная явка в участок в журнале учета числится аж за 15 февраля? - он облокотился на стол ладонями. - Я надеюсь, все в курсе, какой сейчас месяц? - Июнь... - кто-то неуверенно подал голос с задних рядов. - Июнь, - Ибики кивнул, - Отлично, работаем дальше! Сколько у нас уже трупов? Трое? А сколько их еще будет? - Точно сказать невозможно, работы еще продолжаются... - Работы у них продолжаются! - взвился Ибики. - Вот как раз все это, - он махнул покрытой шрамами ладонью, - результат нашей очень хреновой работы! Что у тебя, Какаши? Все поворачиваются к нему, и он пересказывает свой разговор с Саске. - На болота уже отправили опергруппу? - Ибики закуривает, и выдыхает дым к потолку. - Никак нет, нам не хватает людей... - Так найдите! Вызывайте из отпусков! Мне что, вас всему учить?! -он разломил сигарету пальцами. - Я надеюсь, все понимают, насколько это серьезное дело? Ропот среди сотрудников прерывается ударом кулака по столу. - Повторяю еще раз, мы тут с вами не на курорте! Прошу всех отнестись к своим обязанностям с максимальной ответственностью! Все отчеты по этому делу я буду просматривать лично! И еще, - продолжил он инквизиторским тоном, - если в прессу просочится информация о найденных у ангаров трупах и продолжающейся эксгумации, - он обводит всех присутствующих многозначительным взглядом. - Вы мою натуру знаете. Всех разгоню! Будете патрулировать улицы и выписывать штрафы о неправильной парковке до самой пенсии, вам ясно? - ему никто не отвечает. - Еще раз спрашиваю, вам ясно?! Одобрительный гул, Ибики удовлетворенно кивает. - Завтра брифинг будет уже в участке. Принимайтесь за работу! - все присутствующие начинают расходиться. В кармане звонит мобильник, Какаши выходит на улицу. Время только 10 утра, а солнце уже печет, жара снова возвращается, о прохладных вечерах можно забыть. - Анализы ДНК готовы, - Шизуне стучит по компьютерным клавишам. - Нужно время, чтобы установить личность, но я уже сравнила имеющиеся образцы с ДНК Учиха Итачи - ни единого совпадения. Какаши прощается, и просит держать его в курсе. ...остальные захоронения относятся к более позднему периоду... Он думал, что теперь сможет поставить точку в этом деле об исчезновении Итачи, но... - Не уверен, но кажется, вас это заинтересует, - Эбису подходит к нему завязывая на голове бандану. - Вам стоит взглянуть, подойдите ко мне, когда будет возможность, - он быстро исчезает за стеной ангара, увидев, что к ним, широким размашистым шагом приближается Ибики. - Какаши, на пару слов, - отзывает он его в сторону. Какаши закидывает на плечо пиджак, и идет за ним. Сегодняшний день будет жарким и очень длинным.Какузу
Какузу терпеть не мог больницы. Все они ассоциировались у него с ощущением беспомощности и безысходности - именно это он запомнил, когда в детстве приходил сюда с матерью к умирающему отцу. Белые халаты, равнодушные лица врачей, все это вызывало у него отвращение. А заоблачные цены на некоторые медицинские услуги были отдельным пунктом в его антисписке. Пока копье в спине не мешает спать, в больницу лучше не обращаться - себе дороже. Он и сейчас бы не приходил, но леденящие душу воспоминания о Хидане: его раны, кровь на разбитом лице, заставляли затолкать свою гордость куда подальше. Да и была причина, по которой ему все-таки надо было его увидеть. - Вау, какие люди! - Хидан уселся в постели, и помахал ему рукой с перебинтованным запястьем. - Не знал, что ты по мне так соскучился, - он пробует острить, но Какузу видит, что он рад встрече. В больничной рубахе он казался тоньше и бледнее, чем обычно. Врачи сказали, что у Хидана трещины на ребрах, а в крови нашли психотропные вещества - похитители накачали его наркотиками. Синяки, царапины и ушибы, которым не было конца... - Эти шлендры - медсестры не выпускают меня из палаты! - жалуется он, пока Какузу подходит к его кровати. - Я даже не знаю, что с Учихой, он там чуть коньки не отбросил! Какузу помнил, как Саске погрузили на носилки, в то время как он пытался удержать Хидана: тот выдирался и орал, не давая медикам к себе подступиться из-за пережитого шока. Надо будет тоже заглянуть к нему... - Что это? - Хидан удивленно смотрит на коробку, которую Какузу положил на тумбочку возле него. - Телефон, - Какузу пододвигает упаковку к нему. - Он твой. После того, что случилось, ты же совсем без связи остался, - добавляет он, стараясь придать безразличие своему голосу. Мне нужно, чтобы ты был на связи со мной. - Телефон, сигареты, - Хидан с подозрением уставился на него. - Да я теперь с тобой век не расплачусь! - Считай это подарком, - Какузу закатывает глаза, уже устав объясняться за свой широкий жест. - У тебя же недавно был день рождения. - Круто, спасибо! - Хидан, наконец, улыбается, и расправляется с упаковкой. - Ну-у, куда ты? - обиженно зовет он, заметив, что Какузу собирается уходить. - Давай хоть сфоткаемся! Какузу нехотя идет обратно, он не любил фотографироваться. Но один раз можно сделать исключение - Хидан потом не отстанет ведь. Он садится с ним рядом, Хидан, по-хозяйски закидывает руку с забинтованным запястьем ему на шею. - Так, - он включил камеру, - от такого серьезного лица экран может треснуть! Ну, давай, улыбнись что ли! - Хидан трется носом о кожу возле уха, мазнул губами по щеке. - Хидан, - Какузу пытается отодвинуться, но тот настырно лезет ближе. - Все, снимаю! - он кликает на экран, в палате раздается старомодный щелчок затвора фотоаппарата. - Мда, в кого ж я такое совершенство? - цокает он языком, рассматривая свои синяки на снимке. - Все, мне пора, - Какузу пытается стряхнуть с себя его руку, но тот не отпускает, хватается крепче уже двумя, как утопающий за соломинку. - А ты придешь еще? - тихо спрашивает он. - Хидан, у меня много дел, - вздыхает он в ответ. - Я загляну, если будет время, - он поднимается с постели, и мягко, но настойчиво, заставляет Хидана разжать объятья и лечь на подушку. Тот зарывается в одеяло до самого носа, и обиженным взглядом провожает Какузу до двери. Он идет по больничным коридорам, спускается вниз, и уже на выходе, в дверях, сталкивается с матерью. - Ты был у Хидана? - удивленно спрашивает она. Она выглядит совсем вымотанной и уставшей: темные круги под глазами, без макияжа, одежда висит на ней, как на вешалке. Совсем как тогда, в дни болезни отца, ему казалось, что она медленно умирала вместе с ним. - Как он? Я совсем ничего не успеваю, - виноватая улыбка, - то полиция, то журналисты не дают мне покоя... Какузу вздыхает, зачем она перед ним оправдывается? Пусть объясняет это Хидану, он тут не при чем. - Нормально, - отвечает он с уверенностью, которой не чувствует. Как после случившегося вообще что-то может быть нормальным? Хидан пытается быть собой, вести себя как обычно, но Какузу слишком хорошо помнил тот вечер, когда он, устав бороться с врачами, окончательно разрушился в его руках. - Мне нужно было привезти ему кое-какие вещи. Я собрала сумку, но никак не доеду до дома, чтобы забрать ее, - Конан проводит ладонью по волосам, приглаживая выпавшие из пучка пряди. - Дейдара сейчас у отца, он просил забрать его, там у них что-то случилось... - Давай, я съезжу за вещами, - предложение помощи слетает с языка раньше, чем он успевает осадить себя. Какого черта! Он не хочет быть частью этой семьи, ему не нужно больше для них что-то делать! - Если тебе не трудно, то было бы здорово, - мать достает из сумочки ключи и протягивает их ему. Это для Хидана. Я помогаю ему, а не ей. Гордость, наконец, затыкается, и прекращает терзать его внутренними противоречиями. Знакомая дорога, унылый пейзаж, он подъезжает к дому, в котором когда-то жил. Дверь с тихим скрипом открывается, и он проходит внутрь. Знакомые стены, лестница с облупившейся старой краской. В гостиной бардак, пыльно, тут и там валяются упаковки от готовой еды и пустые бутылки. Здесь пытались убираться: брошенный по центру пылесос, мешок с мусором, стоящий в углу... в остальных комнатах наверняка такой же беспорядок. Какузу морщится, он конечно, не чистоплюй, но блин, нельзя же так!.. Когда он уезжал, то даже в мыслях не мог себе представить, что когда-нибудь вернется сюда, да и еще в такой срач. Похоже, мать за год совсем опустилась. Синяя сумка стоит на диване, он подходит, чтобы взять ее, вспоминая, что в машине у него валяется рюкзак Дейдары. Мальчишка его забыл, надо будет занести сюда... Он обводит взглядом комнату напоследок, и уже собирается уходить, когда замечает на журнальном столике под винной бутылкой какой-то распечатанный документ. Какузу хочет проигнорировать это, ему незачем лезть в чужие дела. Но уж больно эта бумага с синими печатями не соответствует месту и случаю: грязная гостиная, остатки еды на столе и какие-то официальные документы, серьезно? Он всегда был излишне внимателен к деталям. Он вытягивает наружу лист, и пробегает глазами по тексту. Хмурится, думая, что, что-то упустил из виду и совсем неправильно понял, перечитывает еще раз. Нет, на бумаге все предельно четко и ясно написано. Какузу втягивает носом застоявшийся, затхлый воздух, который, кажется, совсем не поступает в легкие. Перед глазами черные точки, его мозг просто полыхает от ярости, руки сжимаются в кулаки, в ушах застучала кровь. Ему нужно взять себя в руки, чтобы без эмоций оценить ситуацию трезво, обуздать этот рвущийся наружу порыв неконтролируемой злобы. Он считает про себя до 10, обычно, это помогало ему успокоится. 1, 2, 3, 4... Снова опускает взгляд на уже ненавистную бумагу. 6, 7, 8... Картонные упаковки разлетаются во все стороны, бутылки скатываются на пол с громким стуком, а журнальный столик с треском разламывается от удара его кулака. Какузу смотрит на деревянные обломки, теперь ему стало легче. Забирает сумку, документ, и широким шагом направляется к выходу. Настало время кое-что прояснить, иначе он за себя не отвечает.Дейдара
Вокруг шумно, играет веселая музыка, толпы семей с детьми и влюбленные парочки, толкутся в парке развлечений. Дейдаре не нравится здесь, он не понимает, зачем они пришли сюда. Он конечно любил карусели и мороженное, но это если быть в парке с мамой или братом, а не с отцом и его новой женой. Хидан лежит в больнице, ему там плохо, а его тут катают на аттракционах и пичкают сладкой ватой. - Давай, покажи, какой тебе, - отец поднимает его на руки, и подходит к прилавку с воздушными шариками, которые привязаны к спинке стула продавца, и парят высоко над землей. Разноцветные шары самой разнообразной формы и размеров, с героями мультиков едва покачиваются на ветру, плотно прижатые друг к другу. - Этот! - Дейдара показывает на шар в виде большой парящей черно-белой чайки. - Ой, ну она же страшная, - Цунаде недовольно кривит ярко напомаженные губы. - Может этот? Вот, какой милый котик, - она показывает на кота в сапогах из "Шрека". - На себя посмотри, - огрызается Дейдара. Цунаде ему не нравилась: рядом с отцом она притворялась доброй и ласковой, а сама постоянно его ругала за что ни попадя, больно щипалась, и не разрешала лепить, его глина ей видите ли что-то пачкает. - Дей, не хами, - делает ему замечание отец, под одобрительный взгляд Цунаде. Продавец привязывает шарик с помощью ленты на руку, чтобы тот не улетел, и теперь чайка парит над головами прохожих. Они проходят мимо разных киосков и ларьков со сладостями, и вскоре к шарику добавляется целое ведерко попкорна. Дейдара не хочет есть. Попкорн можно скормить уткам в пруду, но они до туда еще не дошли, застряв возле тира. - У меня ни за что не получится, - охает Цунаде, рассматривая разные мишени. - Ты же знаешь, я совсем невезучая! - Давай, покажу, как надо делать, - Джирайя пристраивается к ней сзади, помогая держать в руках ружье и прицеливаться. Дейдара закатывает глаза и садится на лавочку неподалеку. Ему противно видеть их вместе. Почему отец ушел к ней? Она же совсем глупая, даже рисовать не умеет! Урр-урур-урр... Хлопают крылья - где-то совсем близко должны летать голуби. Дейдара крутит головой, в аллее, обсаженной с двух сторон кленами, несколько скамеек, но никто не кормит там птиц. Да где же они? Вскоре он замечает под растущим деревом непонятную фигуру, возле которой на землю слетаются голуби. Бросив взгляд на стоящих в обнимку возле тира отца с Цунаде, он направляется к ней. Подойдя ближе, Дейдара видит, что на траве, сложив ноги по-турецки сидит совсем седая старуха. В грязном коричневом платье и стоптанных сланцах, с ярко-желтыми бусами на шее и браслетами на руках и ногах. - Птички, мои милые птички, - бормочет она, бросая на землю горсть каких-то семян. Голуби жадно клюют их, расталкивая друг-друга, курлыкают, метут землю хвостами, попутно исполняя брачные танцы. - А это они будут есть? - Дейдара протягивает старухе полосатое ведерко с попкорном. Та зачерпывает воздушную кукурузу грязной ладонью, но вместо того, чтобы бросить птицам, отправляет ее себе в рот. Дейдаре совсем не жалко. Глядя на одинокую старуху под деревом, он вспоминает себя, прятавшегося под елью, пока за ним не пришел Какузу. - Вот, возьмите, - он ставит перед ней ведерко на землю. Ее смуглые морщинистые ладони хватают его за руки, но Дейдара ее совсем не боится. - Спасибо, тебе, мальчик, - старуха подняла голову, ее глаза мутные, покрыты белыми бельмами, - спасибо золотой, - она улыбается обнажая торчащие через раз, пожелтевшие зубы.- Ручки-веточки, - она гладит его по предплечью, - как у моего внука. Старуха снимает с шеи ожерелье, отстегивает из него одну бусину, и протягивает ее Дейдаре. Бусина большая, ярко-желтая, с оранжевыми вкраплениями, она как маленький взрыв, и кажется, такое же горячей, как голодное пламя на постере. Дейдара сжимает ее в ладони, она ему очень нравится. Он хочет сказать ей "спасибо", когда его неожиданно хватают за ухо. - Вот ты где! - зашипела Цунаде. - Мы тут чуть с ума не сошли! Разве можно так убегать?! - она тянет его за собой, ухо горит, но та нарочно сжимает его еще сильнее. - Ай! Отпусти! - Дейдара пытается разжать ее пальцы. Чайка привязанная к руке беспокойно билась в воздухе, голуби перевернули попкорн, и теперь сражались за него между своими алчными собратьями. Раздался тихий стук, рядом с ними что-то упало, и Цунаде неожиданно его отпустила. Дейдара отходит от нее и видит, что старуха бросила в Цунаде своим резиновым тапком. - Шавка! Лживая мегера! - она стянула с ноги второй тапок, и уверенно пошла в атаку. - Что вы делаете? Прекратите! - Цунаде больше удивлена, чем испугана: эта бабка ей в пуп дышит, но пытается отхлестать ее резиновым сланцем. - Джирайя! - Цунаде отступает к скамейкам, этот раунд был за старухой. Вскоре вмешивается отец, которому тоже прилетает несколько ударов шлепанцем. Дейдара стоит, зажав рот ладонью, сотрясаясь от беззвучного смеха: его отец, здоровый, как шкаф, и не может справиться с маленькой старухой! Потасовка заканчивается также неожиданно, как и началась: старуха, потеряв интерес к происходящему, собирает свои пожитки и бредет прочь из парка. - Нет, я так больше не могу! - Цунаде сидит на лавке, уперев локти в колени, на ее светлом костюме отпечатались пыльные следы. - Этот ребенок абсолютно невыносим! Позвони его матери, - обращается она к мужу, - пусть уезжает домой сегодня же! Конан приезжает на такси, они ждут ее у входа в парк. - Мы сейчас поедем к Хидану, - объявляет она, когда Дейдара подбегает к ней. Отец жалуется, что он опять плохо себя ведет, но он видит, что мать, не слушает, она смотрит на Цунаде. Та вскидывается, ее глаза хищно сощурились и засверкали. Они обмениваются долгим взглядом, что-то сообщая друг другу, на языке, который Дейдара не понимает. В больнице пахнет медикаментами, но в палате Хидана совсем другой запах - сладкий, Дейдаре он кажется смутно знакомым. - Хидан! - Дейдара с разбегу запрыгивает на кровать к брату, матрас заходил ходуном, он чуть не сбил стоящий рядом штатив для капельницы. - Ой, не души ты так, - Хидан смеется, когда он стискивает его в объятьях. - Толстый решил, что я тут лежу при смерти! - Хидан показывает на целый пакет фруктов оставленный возле кровати. - Он там Учихе наверно целый грузовик отпер, - Дейдара усаживается с ним рядом на край постели, и тот протягивает ему яблоко. - На, будешь? Дейдара качает головой, отказываясь. Он снимает с руки ленточку от воздушного шарика, и привязывает его к спинке кровати. - Хидан, не называй его так, - мать вздыхает, усаживаясь на стул для посетителей. - Чоджи очень хороший мальчик, он так помог, когда... - она запинается, чтобы подобрать слова, - когда все это случилось. - Если бы кое-кто приехал как обещал, - Хидан захрустел яблоком, - ничего бы не случилось. - Хидан... - Что, "Хидан"? Чайка взмывает к потолку, и с высоты смотрит на начинающуюся ссору. - Я бесконечно сожалею, пойми меня... - Пойми меня. Давай начнем с меня хоть раз! Дейдара вытаскивает из кармана бусину. Крупная, как оливка без косточки, он смотрит через отверстие для нитки на Хидана с матерью. Пространство между ними подсвечивается желтым с красными всполохами. Взрыв происходит, но совсем не тот, которого ему бы хотелось. Конан съеживается на стуле, Дейдара видит, что она плачет. Хидан отворачивается к окну. Повисло тяжелое молчание, нарушаемое лишь шелестом кондиционера. - Что это такое? - спрашивает Хидан у него, кивая на бусину. Он отдает ее брату, а сам подходит к матери, чтобы ее утешить. - Мам, ну не плачь, - он гладит ее по плечу, та всхлипывает, и прижимает его к себе. Хидан, зажав между пальцами стеклянный шарик задумчиво его разглядывает, склонив голову на бок. Хмурит брови, проговаривает про себя, как будто старается что-то вспомнить. - Откуда у тебя это? - спрашивает он, протягивая его обратно. Дейдара хочет рассказать про голубей и бойкую старушку, когда дверь в палату неожиданно распахивается. - Ка...кузу... - радостный всплеск в голосе Хидана моментально сходит на нет, когда он видит его тяжелый, потемневший взгляд. Тот стремительно проходит внутрь, швыряет сумку на пол, подходит к матери, и резко разворачивает ее к себе за плечи. - Что это такое? - он сует ей под нос какую-то измятую бумагу. - Что это такое, я спрашиваю! - рычит он ей в лицо. Та читает текст глазами опухшими от слез, и на ее лице возникает искреннее недоумение. - Я не понимаю, - она утирает нос платком. - Что это значит? Где ты это взял? - Что это значит? - взвился Какузу. - Издеваешься что ли? Или пропила последние мозги?! Дейдара медленно отходит к кровати Хидана, ярость Какузу распространяется как лесной пожар. Тот тяжело дышит, и смотрит на мать как разъяренный бык. - А что случилось? - Хидан решается подать голос. - Почему ты... - Вы еще тут!.. - Какузу раздраженно морщится, и отмахивается от них. - Не лезьте! - Я понятия не имею, что это, - мать отрывается от чтения документа и поднимает на Какузу растерянный взгляд. - Здесь какая-то ошибка... - В смысле, "ошибка"?! - Какузу вырвал лист у нее из рук, и ткнул пальцем по середине. - Але, женщина, тут твоя подпись! - Я не помню, чтобы я это подписывала! - отчаянно оправдывается она. - Я никогда бы на такое не согласилась! - Не согласилась.... Да ты просто гребаная мать года! - Какузу вздыхает так тяжело, что кажется стены вот-вот растрескаются, не выдержав того напора отчаянной злобы, рвущегося у него из груди. Конан смотрит на бумагу отсутствующим взглядом, Какузу стоит рядом, с нечитаемым выражением лица. С минуту они молчат, потом Какузу берется за переносицу, и устало прикрывает глаза. - Собирайся, поехали, - произносит он, уже спокойным тоном. Та вздрагивает: - Куда? - Разгребать твое дерьмо, - он направился к выходу, и та нерешительно поплелась следом. - Капец, во дела, - бормочет Хидан, провожая их взглядом. Дейдара запоздало вспоминает о забытом рюкзаке и оставленном в нем глине. До тысячи птиц еще так далеко, и ему все больше кажется, что будь у него хоть сто рук, он все равно не успеет.Какузу
- Я правда, все еще не понимаю, как это могло случиться, - мать садится к нему в машину, - Я даже не могу вспомнить, чтобы мы обсуждали нечто подобное! - Свое "а я не помню", - он чиркает зажигалкой и закуривает, - "а я забыла", оставь своему любовнику, - Какузу выдыхает дым в сторону. - Где хоть отец откопал тебя, - он затягивается, - такую дуру. - Какузу, хватит,- она хочет выйти,- хватит с меня этих оскорблений, - но тот блокирует дверь. - Сядь, - он хватает ее за локоть. - Долго будешь строить из себя взрослую? Тебя развели как последнюю лохушку, - он потряс документом в воздухе. - Ты переписала дом, все свое имущество, на этого Кабуто, и теперь он в любой момент может выставить тебя за дверь вместе с детьми, здорово, да? Теперь, когда эмоции улеглись, он мог оценить ситуацию трезво, незамыленным взглядом. Договор передачи прав на имущество на безвозмездной основе, или попросту дарственная был составлен так, что и не подкопаешься. Очень грамотно выстроенные формулировки, перипетии слов и цифр говорили о том, что через 10 дней с момента подписания он окончательно вступит в силу, и Конан вместе с ее выводком окажется на улице. По закону, Какузу тоже полагалась своя доля в этом доме, но теперь, благодаря неосмотрительной матери, он, как и они все может ее лишиться. Конечно, можно собрать бумаги, долго и нудно судиться, но издержки и вся эта волокита отнимет слишком много сил и времени, и не факт, что дело будет выиграно. Нужно действовать быстро, перекрыть кислород ублюдку запустившему руку в его деньги. Он даже не мог себе ответить на вопрос, что его выбесило больше: тот факт, что мать так легко попалась на трюк с очевидным мошенничеством, или то, что кто-то пытается нажиться за его счет. - Я позвоню ему, - мать полезла в сумочку за телефоном. - Это недоразумение, все можно как-то уладить... - Нет, - Какузу удерживает ее. - Никому не звони. Вообще, тебе стоит держать язык за зубами, и не распространяться на эту тему. - Но как тогда... - Как все запущено, - Какузу закатывает глаза, и выбрасывает в окно окурок. - Сколько ты с ним была? Год? Больше? - она не отвечает, но он уверен, что эти отношения начались после его отъезда. - Он тебя столько окучивал, и ты думаешь, что он вот так просто, откажется от идеи присвоить себе твой дом? Достаточно просто попросить? - Какузу удивляется такой наивности: взрослая женщина, а рассуждает как подросток. Да что с ней не так?.. Та молчит, на лице отражена глубокая задумчивость. - А нельзя как-то аннулировать этот договор? - кажется, до нее стало доходить. - Отозвать мое согласие? - Отозвать согласие, - вздох, - это нужно было делать до подписания. - Какузу еще раз перечитывает условия. - Тот, кто составлял это - совсем не дурак. Сейчас, окончательно передать недвижимость в собственность могут помешать только особые обстоятельства. - Вот чертова свинья! - Конан ударила кулаком по сиденью. -Тогда стоит обратиться в полицию. Это же незаконно! -Ага, и что ты им скажешь? - Какузу хмыкнул. - "Мы вместе бухали, и я подписала какую-то бумажку не прочитав"? Та поджала губы и отвернулась к окну, поняв, что предложила глупость. Какузу откинул голову на спинку сиденья, и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться. - А может... - Не мешай, я думаю. Должен быть выход! Нужно найти способ сорвать эту сделку, перекрыть этот договор чем-то более серьезным, что наложит вето на эту дарственную. Он вспоминает лекции в университете, нудный голос препода, от которого клонит в сон. Недвижимость не подлежит продаже, если на момент заключения сделки она находится в... Какузу резко выпрямился, и завел мотор. Кажется, он нашел возможность не дать Кабуто завладеть их домом. - У нас осталось очень мало времени, - он свернул на проселочную дорогу, и направился тем же маршрутом, что и ехал недавно. - Объясняю, что будем делать, - мать повернулась к нему и вся обратилась в слух. - Ты сейчас берешь все документы на этот дом, все счета, все, где прописано, что ты являешься собственником, и вместе с ними мы поедем в банк, оформлять кредит под залог жилья. Если дом находится в залоге у банка - пока кредит не выплачен с ним невозможно ничего сделать. Продать, разменять, вообще ничего. Это понятно? Та кивает, переваривая услышанное. - А чем я буду платить, где я возьму столько денег? - удивленно спрашивает она. - Ну, а сама как думаешь? - Какузу объезжает еле ползущий по трассе грузовик. - Подожди, - Конан нахмурилась. - То есть, получается, я буду платить теми же деньгами, что мне даст банк? Какузу кивает. - Я бы никогда не подумала, что такое возможно! - всплеснула она руками. - Хм, - она задумчиво смотрела на дорогу, - а если полученную сумму вложить под проценты? Сделать вклад? И уже с полученных процентов делать взносы? Какузу удивленно вскинул брови, и покосился на мать. О такой схеме он не задумывался, но это действительно, красивый, финансово грамотный ход, который поимеет всех: и банк, и Кабуто, и можно еще остаться в плюсе, если подойти к этому с умом. Сейчас он видел перед собой не полную дуру, а замученную бытом женщину, у которой есть голова на плечах, и она соображает, что делает. - Сейчас, я постараюсь быстро, - она вышла из машины и направилась к дому, чтобы собрать все необходимое. Какузу включает радио, находит новостную программу, слушает о росте акций на бирже и курсы валют. Хидан заспамил сообщениями на тему того, "че ваще происходит?", и когда они придут хотя бы за Дейдарой, а то он с ним остался. Как же этот бесконечный треп утомляет! Он привык все делать в одиночку, ни перед кем не отчитываясь, и сегодняшние контакты с окружающими его измотали. Он устал от людей и хочет побыть один, но такая возможность еще не скоро предвидится. Какузу отвечает короткое: Вечером. Такой ответ, естественно, Хидана не устраивает. Тут же вываливается пачка "Что? Где? Когда?", и Какузу просто отключает уведомления - на бессмысленные разговоры нет ни сил, ни времени. - Да где хоть она?! - потеряв терпение, он сигналит, и мать, наконец, выходит. Теперь понятно, почему так долго: на ней черное с красными облаками платье и яркий макияж, чтобы скрыть круги под глазами. Что ж, они собираются в банк, и произвести благоприятное впечатление - весьма разумно. Глядя на нее, на Какузу накатывает странное чувство ностальгии. Острое, щемящее, сознание настойчиво проводит реконструкцию в прошлое, будто Конан вышла не из дома, а прямиком из его детства. Какузу выходит из машины, и открывает перед ней дверь, чтобы она села на пассажирское сиденье. Та смущается, и ему кажется, будто он видит свою мать впервые. Такой, какой он ее уже забыл. Все получается даже лучше, чем он рассчитывал. Бумаги на дом в порядке, уже завтра придут сделать оценку недвижимости, чтобы утвердить окончательную сумму. Если все пройдет гладко, то уже на следующий день они получат деньги, а дом будет поставлен в залог. - Спасибо тебе, - говорит Конан, когда они вышли из банка. - Не знаю, что бы я без тебя делала, - вздыхает она. - До сих пор в голове не укладывается, как такое могло произойти... - Не расслабляйся, - они подъезжают к больнице, Какузу ищет место на парковке. - Тебе еще нужно привести дом в порядок. И советую сменить дверные замки, - он все еще злился, но уже не на нее. - Да, - она согласно закивала, - Ты прав, мало ли что у этого поддонка еще на уме. Она поднимается в палату к Хидану. Немного помедлив, Какузу тоже идет за ней, но в коридоре они расходятся в противоположные стороны. Ему нужен Учиха. Саске лежит на больничной койке помятый и бледный, кажется, он его разбудил. - Ты как? - спрашивает Какузу, усаживаясь рядом с его кроватью. - Жить буду, - отвечает он, осипшим ото сна голосом. - Как твои?.. - В норме. Хидан все к тебе порывается, но его не пускают, - добавляет Какузу, глядя как Учиха возводит глаза к потолку. Уж он-то знает, каким Хидан бывает въедливым, если надо - с того света достанет. - У тебя ко мне какое-то дело? - Саске всегда был прямолинейным, никогда не начинал из-за угла, и Какузу нравилась эта черта. - Да. Этот человек, - Какузу показывает на мобильном то немногое, что успел нарыть сам, - Кабуто Якуши. Достань мне по нему все, что есть, Учиха, я в долгу не останусь. - Тебя интересует что-то конкретное? - Саске хмурится, глядя на экран. - Мне нужен комп, с телефона я нихрена не сделаю. - Нет. Все что найдешь, абсолютно все - скидывай мне, а я дальше уже решу, что с этим делать. - Какузу поднялся. - Будет тебе комп, я привезу. - Это настолько важно? - Саске медленно садится, выдвигает ящик тумбочки, протягивает ему ключи. - Кто этот человек? - Тот, кто решил, что он умнее меня, - Какузу глубоко вздыхает, чтобы унять злость. Учиха не задает лишних вопросов, и Какузу в третий раз за день отправляется в деревню. Он проходит в комнату Саске - с момента его последнего приезда она совсем не изменилась. Оставляет рюкзак Дейдары у подножья кровати - сколько можно возить его с собой! Подходит к столу, забирает ноутбук, все провода, оглядывается вокруг. Взгляд цепляется за разбросанные вещи братьев: одежда Хидана то на спинке кровати, то на полу, рисунки Дейдары криво висящие на кнопках на противоположной стене, фантики от конфет на подоконнике... На столе у Учихи недопитая кружка кофе, очки, брошенные возле футляра.... Все оставлено в таком виде, что кажется, будто владельцы этих вещей вот-вот вернуться сюда, к своей повседневной жизни. Утром никто из них не думал, что они попадут в кошмар, из которого так просто не выбраться. Когда Итачи пропал все выглядело так же?.. На стене, рядом с рабочим столом висит большая карта. На ней сделаны разные пометки, приклеена фотография их школы, обведенная красным маркером, с припиской - место, где его видели в последний раз. Ему не по себе от этого, кричащего на него со стены чужого горя. Если бы Хидан исчез так же... он стал бы его искать? Забыл бы про свои детские обиды? Оставил бы работу, деньги, ту жизнь, какая у него сейчас?.. - На, просили тебе передать, - Хидан протягивает ему белый конверт. Прошло больше года, но Какузу помнит это так, будто бы это было вчера. Белый конверт, внутри 6 слов, от которых кровь к голове приливает, и хочется что-то ударить, разбить, уничтожить, сломать. Или кого-то. Хидан тогда попал под горячую руку, и получил первым. Какузу долго смотрит в стену, на фото, обведенное красным маркером. Устало разминает шею, избавляясь от наваждения, пора уходить. Часы посещений уже закончились, после недолго препирательства с медсестрой, его все-таки пропускают, и он поднимается в уже знакомую палату. - Скину тебе на мыло, - Саске усаживается в постели, и начинает распутывать провода. Какузу кивает в знак благодарности, и оставляет Саске наедине с его аппаратурой. Он хочет уже уйти, поехать домой, отдохнуть, смыть с себя этот дурацкий день. Проходит мимо палаты Хидана и останавливается. Перед глазами снова тот обведенный кусок карты. Место, где его видели в последний раз. - Хидан, спишь? - зовет тихо Какузу, проскальзывая в палату. Тот не спит. Хидан сидит на постели с таким видом, будто давно его ждет.