***
Пэйтон увидел возвращающегося друга и чуть оживился. Кристиан, засунув руки в карманы длинного черного пальто, направлялся к машине неспешным шагом, опустив голову и идя очень медленно. Весь его вид выражал ужасную скорбь и грусть. Пэйтону не стало легче или лучше, но он чувствовал, что сейчас будет не один в этой душной машине, стены которой нещадно давят. Крис выглядел не менее ужасно. В уголках его глаз, Уайт, кажется, заметил слезы. Кристиан мотнул головой, плотнее укутался в чёрное пальто и сел в салон авто. Повеяло холодом. Каким-то больно неприятным и вязким. – Как все прошло? Пэйтон не узнавал свой голос. Это было больше похоже на загробный клич. Загробный, хах... – По мне не видно? – Кристиан с силой сжал пальцы, потом резко разжал и потянулся к бардачку, чтобы достать энергетик. Они всегда помогали ему прийти в норму, – ладно, прости. Просто...на душе так хуево...ты бы сходил, попрощался, она твоя сестра... – Я схожу...когда все уйдут. Кристиан открыл баночку и сделал несколько огромных глотков, осушив половину. Прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, тяжело выдыхая. Руки его тряслись. – А знаешь, в чем вся соль? – он говорил спокойно, не открывая глаз и не шевелясь. Лишь дрожь в голосе выдавала все эмоции, делала Кристиана некой раскрытой книгой, – я любил ее больше своей гребаной жизни, но так и не успел сказать. Пэйтон замер. С недоверием покосился на друга, прищурив глаза. – Не смотри на меня так, – Кристиану не потребовалось открыть глаз, чтобы понять этот взгляд, – любил. Так, как никого в этом ебаном мире. Ещё когда мы по глупости попробовали встречаться понял, что она та, кто нужен мне. А теперь ее нет. Какая ирония. Некоторое время молчали. Каждый сидел и думал о своем и одновременно об общем, пока Крис не разрушил тишину. – Береги малышку Райт. – Нас больше ничего не связывает, ты ведь знаешь, – грубо отсек Пэйтон. – Так уж прямо и ничего? Ты глупец. Смешной и ужасный глупец, Пэйтон Уайт. – Я не могу подвергать мать таким рискам. И ее я не хочу в это втягивать, – Пэйтон устало потёр глаза. – Всё-таки окончательно решил? Кристиан повернулся в сторону друга, всматриваясь в его глаза. Ища там хоть капельку сомнений, но, к своему удивлению и сожалению, не находя. – Окончательно. Это конец. – Ты говорил с ними? – Да, вчера вечером. Деньги требуют через три дня. После этого все документы, подписанные отцом, будут расторгнуты, а долг закрыт. Краем глаза Пэйтон заметил, как люди один за одним покидают кладбище. Церемония прощания была окончена. В толпе парень увидел мать. Она шла в обнимку со своей лучшей подругой и тряслась. Но не плакала. Она неимоверно сильная женщина, как и ее дети. Пэйтон одернул себя от того, чтобы пойти сейчас и крепко обнять маму. Хоть у них и были отвратительные отношения, он любил эту женщину. Всегда любил. Когда последний человек вышел из ворот, Пэйтон наконец смог отправится к могиле сестры. Кристиан не пошел с ним, он не смог найти в себе силы на то, чтобы оказаться в этом месте ещё раз. Да и понимал, что так или иначе, Пэйтону нужно сейчас пойти туда одному. Сегодня светило солнце. Оно не показывалось несколько дней до этого, но именно сегодня решило своими ослепительными лучами довести парня до пассивно-агрессивного состояния. Он сжал челюсти и вошёл в резные ворота. Маленькое новое кладбище располагалось на окраине города и напоминало больше парк для прогулок своими зелёными насаждениями и резными скамьями. Найти надгробье сестры не составило большого труда. Скорбеть не было сил. Не было сил ни на какие эмоции. Парень аккуратно присел на край скамейки ближний к надгробью и невидящим взглядом взглянул на него. Закурил сигарету. Вторую. Третью. Он сидел и курил, пока в лёгких не начало печь, а руки не замёрзли окончательно. Пэйтон убрал зажигалку в карман и поднялся. Парень присел у надгробья и положил на него ладонь, погладив большим пальцем. – Прости меня, Золотце. Я выполню своё обещание...***
Дверь спальни отворилась и девушка, до этого сидевшая словно на иголках, мгновенно вскочила, встречаясь взглядом с удрученным и подавленным молодым человеком. Пэйтон выглядел так, словно из него выкачали всю жизненную энергию, всю кровь и походил он сейчас больше на вампира, чем на живого человека. – Как ты? Кэтрин хотела сделать шаг вперёд, но Пэй резко вскинул руку, останавливая ее, так и не успевшую шагнуть. Он взъерошил волосы и одним резким движением развязал галстук, оставив петлю в районе грудной клетки. – Не стоит. Мы зашли слишком далеко, – парень развернулся и замер у закрытой двери. Он хотел открыть ее, но вместо этого со всей силы заехал кулаком, заставив Кэтрин вздрогнуть, – послушай меня внимательно. Ты умная девочка, Ангел. Ты должна меня понять. Мой папаша перед смертью украл ещё больше, чем я мог себе представить. И эти люди, которым он должен, угрожают сейчас и моей матери. Я женюсь через два дня..., – голос его дрогнул. Пэйтон с силой закусил губу, лишь бы не разреветься, словно маленький ребенок, прямо здесь и сейчас. Ещё пару часов назад он думал, что слез не осталось, но сейчас они вновь подступали. Он ещё пару раз саданул кулаком по двери. – Мне нужен этот брак, хочу я этого или нет... На этот раз он не стал бить, а надавил на ручку двери. Не обернулся перед тем как выйти. Он знал, что она плачет сейчас. И он плакал тоже. Все разрушилось, даже не успев толком начаться. В любви всегда так. Все падает, даже не успев дойти до самого пика. Жизнь – такая штука, которая ломает всех и каждого. Неизбежно. Каждый день она подбрасывает все новые и новые трудности, через которые приходится проходить. Порой все это похоже на чью-то злую шутку... Какой-то дьявол сыграл с ними эту самую шутку. Подарил им адскую любовь и мучения. Обрёк их на разлуку и боль... Она осела на пол спиной к двери и оперлась о нее, сотрясаясь в рыданиях. С другой стороны двери сидел он. И его ровно также трясло. Это точка невозврата. Это конец всего.