Исход определен — 3. Месть

      Утро началось ужасно. У Дженсона вновь поднялась температура, хотя под вечер она спала, заболела голова и начал мучить сухой кашель. Полный букет инфекций. Ава знала, что из-за огнестрельного ранения ему ничего нельзя принимать из пищи через рот хотя бы первые несколько дней после извлечения пули, и это очень осложняло ситуацию и положение мужчины. Но она готова была рискнуть. Ему нужны силы, а они не появятся после бесконечных уколов, от которых Дженсон уже готов бы спрятаться в шкафу, лишь бы больше не чувствовать боли от игл.       Пока он боролся с инфекцией в постели, Ава сварила суп из овощей с добавлением риса, затем налила бульон в чашку, дала ему слегка остыть и принесла Дженсону.       — Попей это. Тебе необходимы силы, — женщина присела на край постели и протянула ему теплую чашку с жидкостью. Он только поморщился, откашлялся и отвернулся.       — Не хочу... — хриплым голосом произнес Дженсон и завернулся в одеяло. Несмотря на высокую температуру тела и двадцатиградусную температуру в квартире, ему было прохладно.       — Дженсон, это нужно для твоего организма. Сделай хотя бы несколько глотков, — попросила Ава.       — Я не хочу, — жалобно простонал мужчина, почувствовав неприятный ком, подступивший к горлу. — Меня и так тошнит...       — Потому что ты уже больше суток ничего не ел. Давай, прошу тебя. Чуть-чуть. Выпей.       Дженсон выдохнул и слегка приподнялся, взял чашку из рук доктора Пейдж, сделал два маленьких глотка бульона и отдал обратно Аве, а затем со стоном опустился на подушку. Тело ныло как после многочасового жестокого боя, тянущаяся боль в боку не прекращалась ни на минуту, словно ножом резали по живой плоти, а горло раздирало от инфекции, что трудно сказать даже лишнее слово.       Ава с сочувствием посмотрела в бледное лицо Дженсона и приложила ладонь ко лбу в надежде, что он стал менее горячим. Но, к сожалению, это было не так.       — Хорошо, молодец! А сейчас тебе необходимо принять одно лекарство.       — Опять уколы? — вполголоса пробубнил Дженсон, смотря полуоткрытыми глазами на Аву.       — Нет. Растворимые таблетки.       Женщина удалилась на кухню и через полминуты вернулась оттуда уже не с пустыми руками, а со стаканом слегка мутненькой воды с шипучими таблетками.       — Что это?! — ужаснулся Дженсон при виде сосуда в руках доктора Пейдж. — Ты хочешь, чтобы я это выпил?       — Хотя бы несколько глотков. Это поможет снизить температуру, — объяснила Ава.       Дженсон косо посмотрел на нее, будто не доверяя, и обиженно произнес:       — Вот такая твоя любовь... — и закрылся с головой одеялом. Он и не помнил, когда в последний раз до Жаровни принимал какие-то лекарственные препараты и когда вообще так серьезно болел. Разве что в далеком детстве. Но это было так давно, словно в прошлой жизни. Жаровня достаточно подпортила его здоровье, но тем не менее он не хотел заставлять себя пить всякую непроверенную им же самим гадость. — Так и хочешь отравить меня этой мерзостью... Я не дамся! — Он вобрал ртом больше воздуха, которого быстро стало не хватать в замкнутом пространстве, а затем откашлялся.       — Это лекарство, а не конфета. Оно поможет тебе быстрее справиться с болезнью. Давай, вылезай.       — Не хочу. Мне и здесь хорошо, — пробурчал мужчина, крепко придерживая одеяло руками.       Ава немного смутилась от таких слов, ведь еще минуту назад ему было совсем не до шуток. Однако такое состояние не являлось предпосылкой к ухудшению здоровья и это не могло не радовать.       — Ты ведешь себя, как маленький ребенок. Это всего лишь лекарство. Тебе станет легче. Перестань упрямиться.       Он без особой охоты опустил одеяло вниз, тем самым освободив голову, слегка приподнялся и скептически посмотрел на чашку с почти растворившимися таблетками, а затем взял ее двумя руками и понюхал содержимое. От непривычного запаха он несколько раз чихнул, а потом тяжело вздохнул, почти что смирившись со своей судьбой.       — Хорошо. А ты меня за это поцелуешь? — хитро поинтересовался мужчина, кокетливо похлопав ресницами.       — Дженсон! — воскликнула Ава, сердито посмотрев на мужчину. Уж от него она точно даже не предполагала услышать нечто подобное в нынешнем состоянии. — Да что с тобой? Это ведь твое здоровье! И я хочу для тебя только самого хорошего.       — Знаю. Вчера ты весь вечер ни на секунду не отходила от меня, все с этими уколами и градусником носилась... И сегодня продолжаешь.       — А разве может быть иначе? — немного удивилась доктор Пейдж.       — Просто... За мной еще никогда вот так никто не ухаживал... Чтобы ночами, как ты, не спать вместе со мной из-за температуры, днем продолжать суетиться возле постели... Я не привык к таким вещам, — признался Дженсон. Ему казалось, что до встречи с Авой с ним такого вообще не происходило. Даже до масштабной катастрофы, когда он был еще ребенком.       — Так привыкай! — Ава светло улыбнулась и наклонилась к лицу мужчины, а потом оставила на его щеке один легкий поцелуй. — Теперь твоя очередь.       — Ох, доля моя тяжкая... — Дженсон тяжело вздохнул и взял двумя руками чашку. — Теплая... — А затем снова понюхал воду. Скривил лицо и умоляющим взглядом посмотрел на Аву. Кормить свой желудок мутной жидкостью не имелось никакого желания, хотя он и понимал, что придется, это необходимо для его же здоровья. Он не мог позволить себе отдыхать больше положенного, пока Харрис командует в ПОРОКе.       Дженсон сделал маленькую пробу лекарства и тут же выплюнул обратно в чашку.       — Твою ж мать! Какая мерзость! — прохрипел он и снова откашлялся. — Не лучше гриверских консервов.       — Дженсон! — воскликнула Ава, повысив голос.       — Ну что, Дженсон? Пятьдесят лет как Дженсон. Если это блевотина! Ты сама попробуй и поймешь! — он протянул ей чашку с лекарством.       — Вот именно, что пятьдесят, а ведешь себя на пять. Томас в том возрасте и то так никогда не капризничал.       При упоминании бывшего объекта А-2 мужчина сморщил лицо и нахмурился. Он всегда недолюбливал этого парня, они почти всю жизнь являлись друг для друга первыми врагами, желали друг другу смерти, но заражение доктора Пейдж сблизило их в свое время. Их отношения из ряда враждебных перешли если не в дружеские, то точно в уважительные и даже в какой-то мере доверительные. Хотя Дженсон предпочитал доверять лишь только одному человеку — женщине, которая сидела перед ним и выслушивала весь его бред по поводу отказа от лекарств.       Он поднес чашку к губам и, пересилив себя, отпил немного, подержал воду несколько секунд во рту, подумав, какая же это на самом деле мерзость, и в итоге проглотил, отметив, что мясо для биохимических существ было чуток вкуснее.       — Теперь довольна? — спросил он, вскинув бровь.       — Я буду окончательно довольна, когда ты полностью поправишься. А сейчас давай померишь температуру и спать, — Ава потянулась за градусником в карман халата.       — Ава! Я не могу столько спать! — воскликнул Дженсон, вытаращив на нее округленные глаза. — За кого ты меня принимаешь?       — За больного человека, нуждающегося в заботе и помощи, — легко ответила женщина. — Только не проси взамен лечь с тобой, — тут же добавила она, решив, что хитрый Дженсон продолжит свои шалости обязательно что-то попросит.       — Как ты догадалась?       — Потому что слишком хорошо тебя знаю.       — Это занятно. Расскажешь мне, что знаешь? — пошутил он, но получилось как-то невесело. — Под твой волшебный голос я точно засну быстрее.       — Дженсон... Какой же ты дурак... — в голосе Авы слышалась грусть. И мужчина уловил эти печальные нотки, которые доктор Пейдж и не пыталась скрыть. — И я тоже.       Он нахмурился, приподнялся с постели и сел рядом с Авой, притянул ее к себе, убрал ее светлые распущенные волосы на одну сторону и коснулся легким и осторожным поцелуем ее щеки.       — Нет, ты самая лучшая женщина на всем свете! — произнес он достаточно тихо, но уже без капли шутки. Сейчас он готов был выпить весь бульон и все мутное лекарство, лишь бы доктор Пейдж не думала что-то плохое о себе. Она для него идеал прекрасного. И иначе быть не могло. Сейчас она рядом с ним. Смотрела своим бархатным взглядом. Такая родная, необходимая, дороже воздуха, без которого невозможна сама жизнь. Чувства бурлили в нем, перехлестывали через край, и это было особенное ощущение, несравнимое с прежними подобными. — С золотой головой и преданным сердцем. И чтобы мне рассказать о всех твоих качествах, одной ночи будет явно недостаточно.       — Для хорошего и часа много...       — Черт, Ава! — вмиг разозлился мужчина. — Ты слишком самокритична. Давай лучше свой градусник.       Ни слова не сказав, доктор Пейдж вложила прибор для измерения температуры Дженсону в ладонь и потупила взгляд. Пускай лишь только для мужчины она будет пределом совершенства, но точно не для других.       Дженсон тут же положил термометр на ближайшую тумбу, чтобы не разбился и сразу же нашел губы Авы. Нежный поцелуй сменился страстным, глубоким.       А потом и вовсе потерялся контроль над реальностью. Весь мир перестал существовать. Он сузился до них двоих. Только он и она. Только их дыхание. Только их чувства.

* * *

      Энни раздвинула плотные шторы в своей квартире и на кухне стало светлее. Девушка налила воды в стакан, не опасаясь, что жидкость может быть отравлена, и сделала несколько глотков, глядя в окно. На улице было пасмурно, но моросящий дождь закончился еще ночью, подарив возможность народу сегодня выйти из домов без зонта. В теле по-прежнему бушевал пожар чувств, который не в силах был потушить стакан холодной воды. Доктор Грей вновь сосредоточилась на внутренних ощущениях. Весь вчерашний вечер она только и делала, что пыталась разобраться в своих чувствах к Барри и Энджеллу. Это оказалось задачей со звездочкой, с повышенным уровнем сложности. Оба этих молодых человека оставили глубокий след в ее душе, оба были ей дороги, но в разной степени.       Барри стал для нее первым опытом отношений с мужчиной. А он у всех бывает разным, правда схож лишь в одном — его трудно забыть. Кому-то он принес невыносимые страдания, для кого-то он — настоящее счастье.       Она никогда не забудет тот день, когда впервые увидела Барри, их первое свидание, на котором робела и смущалась, свое пылающее жаром лицо после того, как молодой человек в первый раз ее поцеловал. Внутри Энни тогда творилось что-то невероятное: сначала она побледнела, потом покраснела. Жаль, что румяные щеки не за чем было спрятать. А Барри стоял напротив и только улыбался. Он не раз говорил ей, что она особенная, не похожая на других. А она не могла думать о ком-то еще, когда он был рядом. Его глаза, его улыбка преследовали ее повсюду. Она чувствовала себя абсолютно счастливой.       Но ничего не вечно. Энни получила массу разочарований и однажды посчитала, что ошиблась в этом человеке. Он предал ее чувства, нашел утешение с другой, часто обвинял девушку в чрезмерной преданности ПОРОКу, не считался с ее мнением, ставил перед ней слишком высокие цели, но и не раз давал ей понять, как она важна для него, как он хочет разделить с ней всю свою жизнь. Именно с Энни он хотел создать настоящую семью. Он оступился и не раз, но Энни ведь тоже не без греха.       Судьба свела ее с Энджеллом, с которым по своей глупости и от переизбытка чувств она имела связь. И теперь с этим грузом ей придется жить. Этот стрелок вызвал в ней совсем иные чувства, совсем не такие, какие живут в ней к Барри. С Энджи она поняла, что помимо Барри есть и другие мужчины, с которыми гораздо легче находить общий язык, гораздо приятнее ощущать на своих губах страстные поцелуи, чувствовать на себе тепло рук. Она никогда не забудет тот день, когда ее тело вздрагивало от трепетных прикосновений его губ — такое вряд ли повторится снова с кем-то... А именно с Барри. Энни не могла дать ответ на вопрос: а что же такого привлекательного она нашла в Энджи? Ведь она сторонилась его, опасалась, не всегда доверяла и окончательно разочаровалась, когда ей пришлось согласиться на его условие. За мягкой шкурой овцы был скрыт волк, который и показал ей свои острые клыки. Поступок Энджелла вряд ли можно отнести к числу приличных, он ранил Дженсона, мог убить и саму Энни. Стрелка по-хорошему надо бы выкинуть из души, но девушка не могла удалить его, как ненужный файл на планшете в корзину. Или не хотела. Возможно, прилагала для этого недостаточно усилий.       Теперь доктор Грей не могла сказать: «Да, я счастлива». Те минуты волшебства в обществе Барри сейчас казались для нее такими далекими, почти что нереальными. А о счастье с Энджеллом и думать не стоило. Слишком много преград, слишком они с Энни разные.       Это был какой-то нелепый тупик, в котором оказалась доктор Грей. Она сама завела себя в него. Да и прошедший день и ночь не дали ей положительных результатов. Девушка по-прежнему не знала, как вести себя в обществе Барри, что ему сказать, когда вновь увидит его спустя неделю. Но сказать придется. Им необходимо поговорить и именно этот разговор станет решающим в их судьбах.       В полдень Энни уже стояла возле двери квартиры Барри, никак не решаясь нажать на кнопку звонка. Она все медлила, волновалась, как перед экзаменом, да и мысли путались, что собрать их в кучу стало очередной проблемой. Слишком долго они не виделись.       Наконец, она робко коснулась рукой звонка. Одно нажатие на темную кнопочку, звон птички и секундное ожидание... На пороге появился Барри в домашнем спортивном костюме.       Энни стояла, как вкопанная, не сводя глаз с молодого человека, боясь, что он в следующее мгновение просто закроет дверь перед ее носом только потому, что она сама с некоторых пор больше ничего для него не значит, потому что у него совершенно иные планы на жизнь, в которых нет места самой Энни. Все ведь могло произойти в период ее отсутствия. Хоть доктор Пейдж и говорила, что Барри переживал, но долгие дни разлуки тоже могут дать свой эффект, ведь у Энни с Барри нет такой тесной связи, как у Авы с Дженсоном.       «Барри... Я вернулась», — пробежали мысли в голове девушки. Сказать: «К тебе» не позволила совесть.       — Энни... Вернулась... Не может быть... — едва слышно вымолвил Барри, смотря на девушку крупными глазами, будто на пришельца. — Неужели я во сне?       Увидеть доктора Грей здесь и сейчас казалось из области фантастики, ведь он был уверен, что она погибла. Нет, он точно знал, что бывший канцлер умерла. Разве можно выжить в такой катастрофе?       Его лицо озарила светлая улыбка. Он сделал шаг вперед и тут же крепко-крепко обнял ее. От прикосновений родных ладоней к своей талии она вздрогнула и прикрыла глаза, приказала себе успокоиться. Нельзя, чтобы Барри передалось ее волнение. Девушке казалось, что даже хрустнули ребра, насколько сильно молодой человек сжал ее в своих объятиях, ласково шепча на ухо ее имя. От этого у Энни перехватило дыхание и затуманилось сознание.       Но в ту же секунду перед лицом всплыла картинка в душевой кабине, где Энджелл точно так же обнимал ее, доставляя не менее райское наслаждение.       Энни уткнулась лицом в плечо молодого человека и крепко зажмурилась, чтобы отогнать воспоминания, а затем тихо всхлипнула. Ей было одновременно тревожно и хорошо в его объятиях молодого человека. Барри ласково провел рукой по волосам, прижался к ним щекой и тихо шепнул:       — Энни... Родная моя... Моя Энни.       Вдруг он почувствовал, как она напряглась, поднял голову и заглянул ей в глаза. Увидев в них влагу, он широко улыбнулся и обхватил лицо двумя руками, стал внимательно изучать каждый его уголок, исследовать каждую морщинку.       Доктор Грей стояла неподвижно. В тишине коридора можно было услышать, как быстро билось ее сердце. От теплого взгляда некогда близкого человека у девушки побежали мурашки под кофтой. Осмелившись, она позволила себе тонкими пальцами обхватить его за шею.       «Не отпускай меня, Барри... Дай мне возможность забыть его... Только ты мне сможешь в этом помочь. А если отпустишь, дай хоть еще минуту, чтобы запомнить черты твоего лица», — пожелала себе Энни.       Он потянулся к ее губам, но девушка тут же прижалась к его груди лицом и тихо всхлипнула. Приятное тепло медленно разлилось по ее телу. Казалось, что в эти секунды она забыла об Энджи, о проблемах, которые навалились на нее разом — сейчас ничего этого не существовало.       Но это была лишь иллюзия.       Барри не хотел ни на секунду отпускать Энни, он словно пребывал в какой-то эйфории от встречи с ней. Но спустя несколько секунд она сама отстранилась от него, не решаясь вновь заглянуть в лицо.       — Энни... Идем... Мне столько нужно тебе рассказать, — произнес Барри, увлекая доктора Грей за собой в квартиру.       «Мне тоже...» — подумала она, сняв верхнюю одежду. Молодой человек сразу же взял из ее рук пальто и повесил в шкаф, а потом вновь вернулся к рассмотрению изящной женской фигуры. Сейчас он заметил, как Энни похудела, хотя ее светлое платье чуть ниже колен сидело на ней идеально, словно сшито было исключительно для нее. А потом переключился на ее изящные руки, скрытые длинными полупрозрачными рукавами, и тонкие пальчики, которые еще несколько минут назад робко касались его шеи.       От такого пристального взгляда доктору Грей вновь стало немного не по себе. Ей казалось, что Барри сканирует ее полностью, даже ее душу, пытается заглянуть в ее мысли и вот-вот сейчас по глазам поймет, что она тоже не чиста перед ним.       — Ты прекрасна, — вполголоса произнес Барри, сделав шаг ближе к девушке, взяв ее за руку, оставив на тыльной стороне ладони легкий поцелуй. Он готов был подарить ей море блаженства именно сегодня, именно сейчас, но что-то внутри подсказывало, что не стоит так торопиться. Энни устала, ее мысли надо привести в порядок, а уже потом думать о наслаждении. — Ты, наверное, есть хочешь. Идем на кухню, я сотворю что-нибудь.       — Не стоит, Барри, я не голодна, — выпалила девушка на одном дыхании. — Я дома позавтракала.       — Дома... — с неким сомнением произнес молодой человек. — Да, конечно. Но когда? Когда ты вернулась? Как ты спаслась? Как вообще ты выжила? Как добралась до города?       Пожалуй, у Барри набралось слишком много вопросов, ответы на которые Энни не желала давать именно сейчас. Слишком больно.       — Ну... Это долгая история... — смутилась девушка. И чтобы все рассказать, суток не хватит. Да и все ведать совершенно ни к чему.       — Конечно, я понимаю, — Барри улыбнулся и, обхватив девушку за предплечья, предложил ей расположиться на диване. Она согласилась. Он присел рядом, крепко прижав к себе. Энни вдруг захотелось, чтобы сейчас ее обнимали руки Энджи... Но она и виду не подала, что ей слегка не по себе. — Тебе, наверное, совсем не хочется вспоминать все пережитое... — твердый голос Барри вернул ее из мыслей о прошлом. — Поэтому я поделюсь новостями, если ты не против.       — Конечно, Барри! Я с удовольствием тебя послушаю! — В надежде, что за разговором с молодым человеком не будет вспоминать стрелка, Энни еще крепче прижалась к груди Барри и тихонько всхлипнула. Хватит ей уже думать об Энджелле! Он не стоит этого! Слишком много боли он принес.       — Они хорошие. Эльза не беременна. Представляешь? Она солгала мне! И тебе! Но теперь все выяснилось! Теперь больше никто не встанет на пути к нашему счастью!       — Я знаю об этом... — тихонько произнесла Энни без капельки радости в голосе. В отличие от Барри она не могла прыгать и плясать от счастья, не могла разделить с ним его светлые ощущения, ведь правду узнала она, пожалуй, слишком поздно. О, если бы истина открылась до ее отправления в правительство... Вся ее жизнь могла бы сложиться иначе. — Эльза поступила подло. Но пусть ее Бог рассудит.       — Знаешь? — Барри нахмурил брови и слегка наклонил голову. — Откуда?       — От доктора Пейдж.       — Ты виделась с ней? Когда? — удивился молодой человек. Ведь он полагал, что Энни как только вернулась в Последний город, направилась к себе домой, а затем сразу же к нему. Но, видимо, девушка слегка изменила траекторию своего пути.       — Пару дней назад, когда мы с Дженсоном вернулись в город, — ответила Энни, пристально смотря собеседнику в глаза. В следующую секунду она уловила в них что-то пугающее, что-то, с чем еще не сталкивалась за то недолгое время общения с Барри. Что-то отталкивающее...       — Пару дней... — проговорил он еще раз, чтобы лучше донести до своего сознания услышанное. Но, к сожалению, слова доктора Грей его совсем не обрадовали. — То есть ты в городе уже пару дней, но ко мне пришла только сейчас?       — Да, — не раздумывая, ответила девушка, не видя в этом ничего зазорного. — Мне было очень плохо и я должна была хоть как-то прийти в себя после произошедшего.       — Значит, вы с Дженсоном... Вернулись вместе... — Барри, скорее, утвердил, чем спросил. Хотя вопросов в голове вертелось масса. — И ты не спешила ко мне...       — Да, мы вернулись вместе с Дженсоном, — Энни кивнула, продолжая неотрывно следить за реакцией молодого человека на каждое ее слово. А она была странноватой. Словно молодой человек уже что-то понял, уяснил для себя, не желая при этом делиться с Энни. — Мы спаслись и выжили в Жаровне. Но тебе, как и доктору Пейдж, Харрис, полагаю, донес иную информацию. Только прошу тебя, не говори ему о том, что мы спаслись. Ему нельзя сейчас знать об этом.       — Да... Без проблем. Но... Обломки вертолета... Никаких признаков жизни... — кивнул Барри. В его глазах Энни увидела боль, безысходность и отчаяние. Тот день был для него самым ужасным, адским в его жизни, хотя теперь он думал иначе. Упоминание доктором Грей ее спутника затуманило его сознание. — Значит, ты и Дженсон... Вы все это время были вместе?       — К чему ты клонишь, Барри? — девушка нахмурила брови и выпрямилась. — Да, мы с Дженсоном все время были вместе. Иначе в Жаровне не выжить. Он помогал мне, он не дал мне погибнуть в этом жестоком мире, за что я ему нескончаемо благодарна.       — Вместе, значит... — процедил Барри и резко отвернулся. Стало невыносимо противно от одной мысли, что его Энни и Дженсона связывает что-то большее, чем рабочие отношения. Хотя это были всего лишь догадки, но они уже выводили молодого человека из равновесия. — Вот как... Помогал... Благодарна... — пробурчал он себе под нос, стреляя глазами в разные стороны.       Фразы девушки о главе отдела безопасности так прочно засели в голове Барри, что ни о чем другом, кроме их возможной связи, он думать не мог. Конечно, ведь Энни всегда с уважением относилась к Дженсону, ставила их пару с доктором Пейдж в пример всем, ведь их отношения с бывшим канцлером идеальны, они понимают друг друга с полуслова, с полувзгляда. Но затем их разделила Жаровня. Какой идеальный шанс выпал для Энни — встать на место Авы и тоже научиться понимать Дженсона с полувздоха!       — Барри, я не понимаю... Что ты имеешь в виду?       Сердце девушки забилось в тревоге. В чем она провинилась?       — Не понимаешь?       — Возможно, пойму, если ты потрудишься мне объяснить.       — Объяснить? Конечно, это же так естественно! Действительно, а зачем торопиться домой, когда можно еще пару дней провести с Дженсоном! Он же спас тебя! А за спасение положена плата! Ведь так?       Энни опешила от таких высказываний Барри в свой адрес. С изумлением смотря на него, девушка никак не могла понять, как такое только ему в голову то пришло? Неужели он на самом деле посчитал, что у нее с Дженсоном могла быть тесная связь в Жаровне? Да доктор Грей даже в мыслях не держала такого, уже не говоря о том, чтобы ее желания стали явью. Он для нее друг, надежный друг, который не бросит умирать, который будет рисковать своей жизнью, чтобы сохранить жизнь ее. Он для нее образец чего-то правильного, достойного, неиспорченного.       — Что ты говоришь, Барри? — она бросила на него презрительный и холодный взгляд, а затем встала. — Ты думаешь, у меня была с ним связь?       Молодой человек молчал. Все, что он думал, уже сказал. Не видел смысла повторяться.       — А ты будешь это отрицать? И заметь, не я это сказал.       — Да ты с ума сошел, Барри! — воскликнула Энни раздраженным тоном. Сердце сейчас готово было разорваться на части от боли. Услышать такое от близкого человека... Доктор Грей точно не ожидала к своему возвращению. Вот так родные люди встречают тех, кого уже отчаялись дождаться: Ава одарила Дженсона теплом, заботой и любовью, а Барри Энни — только упреками и глупыми осуждениями. — Как ты мог такое подумать?       — А большого ума не надо! — выпалил на эмоциях молодой человек. — Ты провела с ним неделю... Больше недели! Ты — красивая, привлекательная девушка, а он...       — Замолчи!! — вдруг закричала Энни, оборвав Барри. Она уже начала чувствовать, что ее терпение на исходе. Возникло единственное желание — вернуть справедливость. — Ты несешь чистой воды глупости! Ерунду! Дженсон — ответственный и порядочный человек, который верен только одной женщине — доктору Пейдж. И он чист перед ней! Ты должен благодарить его за все, что он сделал для меня, за то, что не раз спасал мне жизнь! Но вместо этого несешь какую нелепицу! — она с вызовом посмотрела на него, выдержала короткую паузу и продолжила: — Ты даже представить себе не можешь, что я пережила! Что Дженсон пережил! Что мы вместе пережили! Через что мы прошли, чтобы вернуться сюда, чтобы я стояла здесь... Живая перед тобой! Ты даже в самом страшном сне не можешь вообразить себе, что такое Жаровня! Я даже заклятому врагу не пожелаю там оказаться. Никогда! Это вечный холод, постоянные ливни, голод, страх... Страх быть пойманными, заживо растерзанными безумными тварями или покалеченными от жестких плетей других неадекватных психов, которые верят во что угодно, но только не в наши научные достижения. Это десятый круг Ада, Барри! И то, что мы выжили там, а Дженсон — второй раз — это чудо.       — Восьмое... — ухмыльнулся Барри. — А ты изменилась... Стала отстаивать свою позицию, возражать, хоть и раньше...       — Да, я на многие вещи стала смотреть иначе! — она снова перебила его, не в силах слушать его чепуху. — Жаровня действительно изменила меня. Я многое поняла там, многое уяснила для себя, посмотрела иначе на привычные вещи. В том числе и на свою личную жизнь. И у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать.       — И что же ты надумала? — вкрадчиво прошептал Барри и тоже встал с места.       — Как это прекрасно, что я не связала свою жизнь с тобой, Барри! С таким эгоистом и глупцом, который думает только о том, чтобы ему было хорошо. А на других тебе все равно! — на повышенном тоне сказала Энни. На глаза вновь навернулись слезы. Но девушка мужественно пыталась их сдержать, чтобы не показаться слабой перед Барри. Нет! Такой человек не достоин ее слез! — Ты слышишь только себя! И даже не хочешь попытаться разобраться в том, что есть на самом деле. Действительно, а зачем? Когда можно спокойно построить догадки и считать их правдой.       — Правда лишь в том, что я люблю тебя...       — Любишь?! — усмехнулась Энни, смотря ему в глаза, но он, словно нашкодивший мальчишка, тут же опустил голову. — Да как ты можешь вообще говорить о любви?! Ты никогда не испытывал этого чувства! По отношению ко мне, по крайней мере. Ты не знаешь, что такое любить! Даже и представления не имеешь! Ты не способен на нее! Тебе захотелось посмотреть на мои ощущения, что стану чувствовать я, когда ты будешь прикасаться ко мне, обнимать и целовать! — она остановилась на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, ибо произнесла все слишком быстро, чтобы причинить молодому человеку тоже боль. Пусть он тоже поймет, что не всегда прав. Несколько слезинок уже покрыли ее щеки. — Так вот, ты все это получил! А я, глупая, поверила тебе, глупая, что вообще вернулась, что вернулась к тебе, — добавила она уже чуть тише. — Хотя нет. Я не жалею о том, что вернулась в Последний город. Я нужна доктору Пейдж, я нужна, прежде всего, людям, которые еще не потеряли веру в наше светлое будущее. Все-таки это прекрасно, что Эльза не ждет от тебя ребенка. Могу представить, что бы чувствовал этот малыш еще в утробе матери, слушая твои возвышенные речи о смысле жизни и искренней любви. — Энни остановилась, прислушиваясь к своему сердцу, которое подавало тревожные сигналы о том, что вот-вот случится что-то непоправимое. Она чувствовала, как боль сжимала ее по рукам и ногам. И этой жертвой любви стала сама Энни. — Знаешь, порой в Жаровне я думала, а как бы повернулась моя жизнь, если бы на месте Дженсона оказался ты? Смог бы ты так же, как и он рисковать собой ради меня?       Барри такое положение вещей совсем не понравилось. Разговор ушел совсем в иное русло. Он не хотел в присутствии Энни долго разглагольствовать о Дженсоне. Он вообще не желал ничего о нем слышать. Его гораздо больше волновала судьба Энни, но он ничего не мог с собой поделать. Ревность ослепила его.       — Но, конечно, ведь Дженсон теперь у нас герой! Особенно в твоих глазах! А может, ему при жизни памятник поставить? На главной площади!       — Да, он герой! — подтвердила доктор Грей, ни капельки в этом не сомневаясь. — Он пережил то, что тебе даже в бреду никогда не привидится! И я горжусь им, что он достойно перенес все невзгоды и вернулся к доктору Пейдж, которая не закатила ему истерику и не стала обвинять в неизвестно чем, в какой-то нелепой связи со мной. Она мудра и справедлива, в отличие от тебя.       — Конечно! Все вокруг такие хорошие. Один я идиот, — он развел руки в стороны и захихикал, как ненормальный, нервно и громко.       — Да, Барри. Ты глупец. — Этот факт молодой человек признавать не хотел. По крайней мере, он сам выставил себя именно в таком нелучшем свете. — К сожалению, ты не понимаешь разницы между тесной дружбой и настоящими серьезными отношениями. Мне больше нечего добавить. И разговаривать нам тоже не о чем.       Она последний раз печальными глазами взглянула на Барри, уже и не надеясь найти в его взгляде поддержку, и быстрым шагом направилась к двери, хлюпая носом. Но плачь-не плачь — ситуацию уже не изменить, да и Энни не стремилась. Исход очевиден — в Барри она ошиблась с самого начала.       — Постой! — он догнал ее в коридоре, коснувшись ладонью предплечья. Словно тысячи маленьких игл в следующую секунду вонзились в тело девушки. Она наградила его холодным взглядом и одернула руку. Хватит нежностей. Барри уже показал свою истинную натуру. — Ты просто так уйдешь?       — А у меня есть выбор? — перешла она на шепот.       — Если ты сейчас уйдешь, то я больше никогда не приму тебя назад.       Косая улыбка легла на ее лицо, но через несколько мгновений исчезла. А на душе вдруг стало так черно, ведь никогда ничего подобного Энни и не думала услышать. Выходит, зря она временами представляла, что что-то может измениться, что с молодым человеком они будут счастливы и действительно через несколько лет у них появится маленькое чадо.       — Значит, такова судьба, — вполголоса произнесла Энни, чувствуя, как сердце обволакивает адская боль. — Прощай!       Она выбежала из квартиры, едва не споткнувшись о порог, и устремилась к лифту. Все, это был конец. Настоящий конец. Финал их отношений с Барри, о которых девушка уже и не жалела.       «Чтобы прийти к чему-то одному, нужно сначала попробовать что-то другое» — вспомнились ей слова доктора Пейдж уже на людной улице по пути домой. Быстрым шагом Энни шла вперед, закутавшись в свое черное пальто, совершенно не глядя по сторонам. Словно запрограммированная игрушка, только вперед по уже давно известному маршруту. Энни окунулась с головой в чужую жизнь, в новые ощущения, но и они не принесли ей ничего хорошего. Но теперь она могла хотя бы сравнить былые чувства с новыми, проанализировать и сделать соответствующие выводы — от любви одни несчастья. Она не умеет выбирать достойных ее мужчин. Несмотря на то, что доктор Грей была и рада разрыву отношений с Барри, трещина в которых уже давно появилась, ей было очень тяжело. Боль выжигала ее изнутри. Теперь весь мир она видела только в серых тонах. Не существовало больше ни синего неба, ни зеленых деревьев, ни коричневой земли — все это лишь бесцветные объекты.       За что ее жизнь так отравили? В чем она была виновата, что заслужила такое обращение со стороны Барри? Неужели он и в правду верит в то, что сказал? Впрочем, теперь это уже не играло никакой роли для Энни. Ей надо думать о будущем, о будущем ПОРОКа — вот ее судьба. Она должна вернуться во главу организации и сделать все от себя зависящее, чтобы окончательно побороть Вспышку.