* * *
Еще какое-то время она продолжала сжимать в обеих руках пистолет, пытаясь справиться со своим учащенным сердцебиением, хотя только минуту назад ей казалось, что самый главный орган отслужил свой срок. В ногах ощущалась слабость, а тело стало ватным. Хотелось рухнуть на пол, чтобы разом избавить себя от всех кровоточащих душевных ран, но женщина продолжила себя мучить, с болью смотря на окровавленную спину Харриса, которого медленно покидала жизнь. Такого удара он вряд ли ожидал со стороны некогда любимой женщины. Ведь в отличие от доктора Пейдж, он питал чувства к Аве по молодости. Но для нее было важнее сохранить жизнь другому. И она это сделала, при этом нанеся удар своей психике. Ава пошатнулась, а потом сделала шаг к стене и прислонилась к ней, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Боль прожигала все ее тело, она крепко зажмурилась и выронила пистолет из дрожащих рук. Ей казалось, что в эти мгновения ее разрезали по кускам острым, как бритва, ножом, и с особой жестокостью вырвали все внутренние органы, но при этом специально забыли вколоть лошадиную дозу наркоза. На ее совести еще одна смерть, очередная. Пускай Харрис для нее ничего не значил, но в нем текла кровь Альберта. И в чем-то Итан был зеркалом своего брата. Правда, сейчас Ава вряд ли могла бы назвать в бывшем канцлере хоть одно положительное качество. Казалось, что женщина ничего не видела перед собой, кроме мертвого тела, все ее внимание было сосредоточено только на Харрисе. Она вздрогнула, когда спустя несколько мгновений крепкие мужские руки мягко коснулись ее плеч, а потом бережно прижали к своей груди. В объятиях этого человека всегда находиться так тепло, так уютно, так хорошо и спокойно. Ава тихо всхлипнула, стараясь держать равновесие, ведь это было непросто. А потом почти сразу же заплакала, уткнувшись лицом в испачканный кровью своей и канцлера свитер Дженсона. — Тише-тише... Ава... Ш-ш... Все закончилось... — прошептал он ей, не думая выпускать женщину из объятий, ласково поглаживая ее по спине. Ее все еще била дрожь. Хотя и ему было достаточно трудно стоять на ногах, все силы ушли на борьбу с Харрисом, Дженсон не думал о себе. Сейчас главное — утешить Аву, дать ей понять, что она ни в чем не виновата, что поступила правильно. Итан заслужил этой смерти. Но, пожалуй, не такой простой. — Дженсон... Зачем... Зачем ты поехал в ПОРОК?.. — промолвила доктор Пейдж через силу, продолжая всхлипывать на груди мужчины. — Я не мог поступить иначе... Ты же понимаешь... — Он мог убить тебя... — тихим шепотом добавила Ава и подняла глаза, в которых набухли слезы, на Дженсона. Их взгляды встретились. Он улыбнулся ей краешком губ, а потом наклонился чуть вперед и прикоснулся лбом к ее. — Мог... — он и не стал это отрицать. Конечно, Дженсон знал, насколько рискует, сегодня этот день мог стать бы последним дня него. Но этот риск оправдан. Ведь так он поступил только ради блага Авы. Но и своего, конечно, спокойствия. — Но ты спасла мне жизнь... И не дала отправиться на тот свет раньше времени. Он посмотрел на нее своим нежным взглядом. В ее бездонных глазах хотелось утонуть, раствориться, хотелось почувствовать безмятежность и полную свободу от всех проблем. В эту секунду вновь появилось желание признаться ей в своих чувствах. Пускай обстановка не располагала к этому, оба были на нервах, да и не в том он был состоянии, чтобы не допустить ошибок, помарок, но разве для этого дела существуют преграды? Для Дженсона они казались самыми высокими и едва ли непреодолимыми, но сегодня он очень хотел разбить их и наконец-то сделать важный шаг вперед. Она вдруг резко отстранилась от него и отошла в сторону, к удивлению мужчины. На бледном лице грозно засверкали ее серые глаза. — Спасла! — воскликнула Ава. Ей в одно мгновение стало жарко как физически, так и в моральном плане. Душа горела от поступков Дженсона и ей казалось, что ему все равно на ее мнение, он делает только так, как считает нужным сам. А на ее чувства ему все равно. — А ты... О чем ты только думал?! Ты думал только о себе! Как и всегда! А на меня тебе было плевать! Плевать, что со мной стало бы, если бы Харрис убил тебя! Скажи, тебе полегчало? Мерзавец! — она ударила его кулаком в больное плечо. Боль эхом отдалась во всем теле. Но мужчина лишь стиснул зубы, не собираясь и слова произнести, понимая, что не должен пререкаться. Сейчас надо смолчать. Слово за слово и вновь может возникнуть ссора. А Аве и так нелегко. Если он сам еще будет подливать масла в огонь... Никому от этого лучше не станет. Он понял это на собственном опыте. — Думаешь, мне трупов мало в жизни? — закричала она на весь кабинет. Дженсон уж и не помнил, когда доктор Пейдж так сильно повышала голос. И все только из-за него. Опять из-за него, дурака, ей приходится волноваться. И как после этого он мог говорить себе, что рядом с ним она обретет настоящее спокойствие? — И для полной коллекции только твоего не хватало? Эгоист! Если тебе на себя все равно, то вспомнил бы, что рядом есть те, кому ты нужен! Она расплакалась еще сильнее, смотря затравленным взглядом на человека, которого вот-вот могла потерять. Уже на самом деле могло остановиться его сердце. И виноват в этом был бы не канцлер, а только она сама, потому что не сумела отговорить от безумного поступка. Она и сейчас винила себя в том, что стояла здесь и пыталась что-то доказать Дженсону. Ведь понимала, что это все бесполезно. Если уж он что задумал, вряд ли отступит. Упорства у него хоть занимай. Тем более, когда речь идет о канцлере, о враге номер один. Ее страх, ее боль, переживания непроизвольно вылились в повышенный тон и грубые фразы. Конечно, в другой ситуации Ава ни за что бы не упрекнула Дженсона в его низких поступках, но сейчас она не сумела проконтролировать себя, не сумела вовремя остановиться, потому что Дженсон для нее давно является всем. Эта разлука, длиною в неделю, уже казалась непреодолимым препятствием, и доктор Пейдж желала лишь одного — никогда не иметь в перспективе чего-то подобного. — Ава... — выдохнул мужчина и опустил голову. Так стыдно и мерзко на душе ему еще никогда не было. Его отчитывали, как щенка, который испортил новые тапочки своего хозяина, как маленького ребенка, который осознанно совершил нечто подлое в отместку тому, кто прежде отругал его. Конечно, он прекрасно осознавал последствия боя, предполагал, что Ава будет находиться далеко не в светлом духе, но по-прежнему рассчитывал на понимание с ее стороны. Он ведь чувствовал, что только из-за большой любви к нему она закричала на него, сорвалась. Он знал, что поступил неправильно, не по-людски по отношению к доктору Пейдж, но ему стало даже дышать легче от одной мысли, что Харрис мертв. Дженсон не видел смысла в том, чтобы вставить слово для своей защиты. Он готов выслушать сейчас про себя самые поганые вещи, он готов сейчас стерпеть все, но только ради Авы, ради его любимой женщины. Он почувствовал вкус крови на губах, саднили раны и на виске и шее, но сейчас ему было почти что все равно на себя. Ему не привыкать к физической боли. Гораздо сложнее видеть мучения другого человека и понимать, что сам довел его до такого состояния. Вдруг он ощутил внезапное головокружение и слабость в теле — последствия драки с Харрисом — и слегка пошатнулся, с трудом удержав равновесие. — Дженсон! Ты в порядке? — испугалась Ава и судорожно вцепилась в ворот его куртки. Не хватало, чтобы вновь покачнулось его здоровье, когда только-только он оправился от всех ран. — Да... В порядке, — тихо ответил он и прижал к себе доктора Пейдж, допустив мысль, что эти объятия чуть ли не последние в его жизни после ее водопада осуждений. — Ты права... Я эгоист... Который не представляет жизни без тебя... — Прости меня! Прости! — выпалила Ава на одном дыхании, пытаясь унять дрожь в голосе. Она ухватилась за его руку из-за боязни, что любая перемена может разрушить этот неповторимый миг. — Ты не заслуживаешь моих разносов. Я знаю, что ты не мог оставить все, как есть... Он выдохнул и оставил легкий, как ветерок, поцелуй у нее на лбу, как подтверждение того, что все между ними осталось по-прежнему. Разве он может держать обиду на доктора Пейдж после всего, что они пережили: вместе и по одиночке? Нет, никогда. Он даже и не думал отпускать Аву от себя. Ей больше не нужно видеть бездыханное тело Харриса и белый пол в мазках крови. Теперь Итан станет для них всех лишь самым дурным воспоминанием. Дженсон был рад, что обрел свободу, обрел настоящий покой, о котором долгое время мечтал. Теперь никто не сможет помешать ПОРОКу делать то, что необходимо. Никто не посмеет и слова дурного сказать об Энни или докторе Пейдж, никто не причинит Аве боли. — И что будет дальше со всеми нами?.. — вполголоса спросила женщина. — А дальше будет так, как ты захочешь! Еще какое-то недолгое время они так и стояли в обнимку, слушая свои сердца, и держась за руки, но их безмолвное общение прервало внезапное появление Барри возле кабинета канцлера. О том, как его пропустила охрана, история умалчивает, но если бы не новости высокой степени важности, он бы даже не стал второпях подниматься по лестнице на нужный этаж, а воспользовался лифтом. Барри несильно удивился, когда увидел мертвого канцлера в луже крови на полу. На вопрос: кто лишил его жизни молодой человек мог дать уверенный ответ. Все в организации знали, какие у Дженсона отношения с Итаном, и Барри даже в голову не пришло, на ком на самом деле лежит вина. Его и не смутило появление Дженсона в стенах компании. Когда-то же он должен был появиться в ПОРОКе. Защитник! У молодого человека стало так мерзко на душе, что хотелось первый раз в жизни пустить в ход кулаки. Но сейчас совсем неподходящее время и место для разборок. Хотя Дженсон точно считал иначе. Барри только бросил на бывшего или теперь уже настоящего начальника отдела безопасности колкий взгляд, едва сдерживая внутри огонь ярости. Он еще помнил слова Энни о том, какой из ее спутника, друга, любовника... Какая уже теперь разница — настоящий герой. Молодой человек еще какое-то время сверлил Дженсона пронзительным взглядом, прежде чем сообщил, что в ПОРОК приехал представитель из правительства и сейчас ждет канцлера в зале для собраний на первом этаже. После услышанного доктору Пейдж стало не по себе. Хорошо, что Дженсон был рядом и не дал ей упасть на пол. Он и сам чувствовал себя поганее некуда: болели бока и ныл живот, мозг постоянно подавал сигналы о том, что не помешает бы принять горизонтальное положение и расслабиться, но обстоятельства этому препятствовали. — Твою мать! Какого черта? Что ему нужно здесь и сейчас! — выругался мужчина, повысив голос. Что могло быть хуже, чем отчитываться перед начальством именно сегодня? — Полагаю, решить вопросы, касаемые лекарства, — тихо ответила Ава, приложив ладони к горящим щекам. Она даже предположить не могла, что говорить в сложившейся ситуации, чтобы не усугубить положение. — Что же делать? — Сказать правду, — уверенно ответил Дженсон. Он и не видел иного выхода. Хватит уже лжи в его жизни. — И это даже прекрасно, что он здесь. Не придется мотаться через всю Жаровню, чтобы доказать, что мы не кретины. Потом он обратился к молодому человеку серьезным тоном: — Приехала мисс Фишер или кто-то еще? — Откуда мне знать? Женщина не горела желанием представляться. — Ладно, Барри, скажи представителю, что по стечению обстоятельств канцлер не сможет посвятить его в суть дел ПОРОКа, но это сделаю я через несколько минут. И не вздумай ляпнуть то, что ты сейчас видел. Ты меня понял? — Да, — Барри кивнул, запихнув свое отношение к Дженсону в дальний ящик. Дела и личная жизнь — вещи разные и молодой человек решил не смешивать работу с его чувствами к доктору Грей. — Я и сам не питал никогда особой симпатии к Харрису. Так что я счастлив, что он мертв. — Вот и отлично! Иди! Как только молодой человек удалился, доктор Пейдж тревожным взглядом посмотрела на Дженсона, а потом на тело Харриса. В голове не родилось ни одной мысли, что вообще стоит говорить в таких случаях. Женщина была слишком вымотана из-за последних событий, произошедших в организации. Дженсон поднял с пола пистолет и убрал его за пояс, а потом сделал шаг к доктору Пейдж и мягко обхватил ее за плечи. — Подожди меня в соседней лаборатории. Я разберусь со всем сам. Она посмотрела на него с удивлением. Несмотря на свое паршивое состояние, Ава не хотела, чтобы только Дженсон отчитывался за все, что произошло в ПОРОКе. Это несправедливо. Пострадали все. — Ты не можешь один отвечать за гнилые поступки Харриса, — произнесла она уставшим голосом. — Я тоже должна сделать... — Нет, Ава! — он посмотрел на нее суровым взглядом и крепко взял за руку. — Ты и так сполна настрадалась! Пора покончить с этим! — он был как никогда тверд в своем решении. — Я все решу без твоего участия. Сейчас мне уже ничто не угрожает. — Дженсон, ты решил взять мою вину на себя? — Если это потребуется... — ответил он чуть мягче и прикоснулся к разбитой губе. Придется привести себя в порядок, прежде чем появляться во всей красе перед представителем высшего руководства. Увидев сомнения на лице Авы, он добавил: — А разве не так должен поступить мужчина во благо любимой женщины? Он получил уже достаточно опыта, чтобы понимать, как действовать в подобных случаях. И у него не возникло ни капли сомнения, что делает он что-то не так. Сейчас Дженсон слушал только свое сердце и был уверен, что оно не ошибается. Мужчина медленно провел тыльной стороной ладони по щеке Авы, наслаждаясь этими волшебными минутами их рая, а потом вполголоса, чтобы могла услышать лишь та, ради которой он готов на все, произнес: — Я люблю тебя, Ава! Люблю. И я возьму на себя любой удар, лишь бы уберечь тебя. В его глазах можно было увидеть безграничную нежность. Теперь Дженсон ничего, кроме спокойствия не ощущал внутри себя. Это было так правильно, так необходимо для него. Он слишком долго боялся озвучить то, что жило внутри него уже давно. Она посмотрела на него с легким удивлением. Сначала Ава подумала, что ей послышалось, почудилось. Ей вновь стало жарко. Она точно не ожидала услышать слова признания от любимого сейчас. Да и что таить? Она и не думала, что услышит их, ведь Дженсон далеко не романтик, а многое из того, что он чувствует на самом деле, чаще всего, скрыто от посторонних лиц. Но только не сегодня. Он захотел открыться ей, открыться полностью. Когда-то эти слова доктор Пейдж безумно ждала от Альберта, ей необходимо было словесное подтверждение его действий, поступков. Но сейчас ей нужнее не признание Дженсона, а он сам — его твердое плечо и надежная защита, его поддержка и забота — то, что у нее есть, то, что она выстрадала. Однако Ава и без слов чувствовала его отношение к себе, его любовь, о которой не нужно говорить. Его поступки давно сказали намного больше. Конечно, от искренности Дженсона, его признания ей было безумно приятно. Даже в такой момент, когда радоваться нечему. Впереди их ждут разборки с высшим начальством, но все это теперь не так страшно, когда рядом любимый человек, который наконец-то смог поверить в себя и перешагнуть границу страха перед чем-то неизведанным. Поддавшись внезапному порыву, он наклонился вперед и оставил короткий поцелуй на ее мягких губах. К сожалению, обстоятельства не располагали к долгим нежностям, которыми Дженсону так хотелось одарить доктора Пейдж. — Прости, не самый удачный момент для признания. В этом я не силен. Он и сам не думал, что все это случится именно в такой обстановке. Может быть, стоило потерпеть до вечера? Но это слишком долго. Мужчина сказал то, о чем никогда жалеть не станет, лишь бы только Ава впоследствии не пожалела о том, что однажды решилась связать с ним свою жизнь. Вдруг... Нет! Она не допустит такую мысль в своем сознании. А Дженсону легче умереть, чем предать свою любовь. — Нет... Что ты... — мягко произнесла она, улыбнувшись. — Мне надо идти. Она кивнула и отпустила его. Разумеется, оставаться в стороне доктор Пейдж не желала никаким образом. Теперь они должны как никогда поддерживать друг друга в таких серьезных ситуациях. Ава быстро подошла к столу бывшего канцлера. Однако, ей необходимо время, которого у нее не имелось, чтобы перестроиться: заглушить в себе момент последнего вздоха канцлера, отложить подальше признание Дженсона и постараться как можно скорее разобраться в разбросанных документах. В следующее мгновение женщину кто-то окликнул дрожащим голосом. Она обернулась и увидела на пороге кабинета помощницу канцлера с папкой в руках. — Эмилия... — выдохнула Ава и тут же бросила разочарованный взгляд на тело Харриса. — Он сделал ужасные вещи, о которых я обязана была молчать... — робко произнесла она без всяких вступлений и маленькими шагами подошла к доктору Пейдж, даже не взглянув на тело своего уже бывшего начальника. — Он отправлял в правительство липовые отчеты о результатах деятельности ПОРОКа. То есть данные по зараженным, которые имелись у вас до нашего приезда. Мистер Харрис не отдавал никаких приказов вновь открыть Лабиринты и уж тем более начать производство новой сыворотки. Ему не хотелось возиться со всем этим и вкладывать свои силы. Инфицированных привозили, но их сразу же убивали. А все новые правила были введены для того, чтобы показать свое превосходство перед вами всеми. Изначально я не знала о его намерениях, но после того, как он отдал приказ нескольким солдатам специально взорвать вертолет и заснять это на видео, а потом показать запись вам... Я поняла, что он что-то замышляет. Я хотела сделать что-то, чтобы остановить его, но тогда у меня на руках не было достаточно доказательств, чтобы показать, с кем же мы имеем дело. Я думала, что мистер Дженсон и доктор Грей погибли в Жаровне. Но теперь понимаю, что пора всему этому закончиться. И решила сама поставить точку. На днях я отправила в правительство настоящие отчеты и попросила кого-нибудь приехать сюда, чтобы открыть правду. Признание Эмилии, разумеется, тронуло Аву. В женщине, несомненно, имелась сила воли и желание помочь. Однако, почему она не сделала этого ранее? — Почему ты раньше молчала? — доктор Пейдж посмотрела на нее враждебно-холодным взглядом, от которого Эмилии стало очень неловко. — Почему не сообщила мне?! — Я боялась! Я боялась, что мистер Харрис убьет меня! Я ведь не знала, что вы с ним настолько связаны... — она всхлипнула и опустила голову, прикрыв часть лица папкой. — Я не думала, что он захочет отомстить вам таким способом. Ава сделала несколько шагов назад и оперлась руками о стол. Она понимала, что вины помощницы в общем-то нет. Она всего лишь выполняла волю своего начальника. Она стала такой же пешкой в его игре, как и Дженсон с Энни. — Откуда ты узнала о моей связи с Харрисом? — Я слышала, как он говорил охране, что заставит вас страдать из-за того, что вы не стали его женщиной. Простите. Я знаю, что это не предназначено для моих ушей. — Что у тебя в папке? — спросила доктор Пейдж натянутым голосом. — Это настоящие данные по результатам исследования поступивших зараженных, — сделав короткий вдох, объяснила Эмилия. — Парочка все-таки выжила. У них хорошие показатели. — Хорошо. Идем со мной. Скажешь представителю то же, что и мне, если потребуется, — ровным тоном сказала Ава. — А мистер Дженсон? Он убьет меня за такую правду? — женщина боязливо посмотрела в глаза Авы. Уж лучше заранее знать свою судьбу. Доктор Пейдж ничего не ответила. Как она могла решать за него? Ава только пристальным взглядом окинула Эмилию с головы до ног и первой вышла из кабинета.* * *
Он умылся холодной водой и сплюнул остатки крови в раковину. Лицо горело от многочисленных ударов, полученных кулаками Харриса, но физически Дженсон чувствовал себя довольно паршиво. С одной стороны он был безмерно счастлив, что канцлеру, как бешеной собаке, пришел конец, с другой он допустил мысль о проявлении слабости по отношению к своему врагу и то, что втянул Аву в их мужские разборки. Она не должна была выполнить эту грязную работу. Это цель Дженсона и он провалил свое дело. Но через некоторое время он решил, что зря занимается самобичеванием. Он сделал все, что было в его силах, чтобы уничтожить Харриса. И совсем необязательно считать себя слабаком перед ним. Другое дело Дженсон не рассчитывал на поддержку в этом деле. Но если бы не доктор Пейдж, он точно был бы уже трупом. Ава... Как же ему не хотелось оставлять ее, приводить сейчас себя в более-менее приличный вид и доказывать высшему начальству, что по вине их нового человека пострадали все. Душа Дженсона желала одного: вернуться в кабинет и вновь заключить Аву в объятия, произнести заветные слова и утонуть в океане ее нежности. Ведь он знал, что доктор Пейдж ради него пойдет на все, она жизнь свою отдаст за него. Он подумал, что, возможно, не заслужил такой женщины как Ава, потому как в былые времена поступал с ней не слишком-то хорошо, даже сейчас, когда рисковал собой, будучи слишком уверенным в решающей битве. Но он по-прежнему чувствовал себя счастливым, ведь от мысли, что его чувства разделяет с ним такая женщина, хотелось не только ответить ей любовью, но и действительно сделать для нее нечто особенное. Уникальное. Неповторимое. Но что? Нет, не свести счеты со всеми ее врагами, не доказать высшему начальству, что у ПОРОКа дела шли на отлично, пока не появился Харрис, а то, что по-достоинству Ава сможет оценить. Сейчас голова слишком туго соображала, но не стоило откладывать задуманное в дальний ящик. Кто бы дал ему совет в этом нелегком вопросе. Хотя Дженсон никогда не нуждался в советчиках. Он все привык решать только сам. Он вдруг вспомнил слова Энни о дорогом подарке Барри, о том самом золотом браслете, который остался в Жаровне вместе с его часами. А потом в памяти всплыли картинки желтой разбитой вазы — сувенира, которым очень дорожила Ава. Наверняка, Альберт что-то еще дарил ей: может быть что-то простое, но такое нужное для женщины. Дженсон не знал этого, да и не стремился узнавать. Но ему казалось, что думает он сейчас в верном направлении. Пусть от него тоже на память что-то останется, когда его не будет рядом. Нет! Мужчина тут же выбросил эту мысль из головы. Он ни за какой чистый мир, освобожденный от нашествия Вспышки, не оставит Аву, не позволит ей страдать. Но все-таки сделать для нее приятное определенно стоило, причем не искупить подарком свою вину. Он еще раз приложил к щекам холодные и влажные ладони, а затем по-быстрому привел одежду в более-менее надлежащий вид, чтобы услышать как можно меньше вопросов от представителя.