Если на восходе?

Ночь у Чонгука была не такая, как остальные. Он не мог уснуть и успокоить шумящего рядом парня. Он бы назвал его надоедающим, но не стал. Не посмеет. Ночь из худших, скажем прямо, но это никак не сравнится с утром, посреди которого он и Тэхён делали это… Чонгук помнит первый толчок. Второй, третий. Четвёртый не помнит. Находиться внутри Тэхёна - это что-то новое. Может быть объяснение ужасное, но таковым оно есть: тошнота. Когда входишь внутрь, у Чонгука скручивает живот и кружит голову. Тошнота приятная. Как это? Будто в животе качели. Которые качались то влево, то вправо. Чертовски медленно и плавно. Кроме живота, в груди, ногах, руках и голове всё взрывалось, горело. Сердце билось так, что отдавало по всему чему только можно. Особенно в висках и члене. Но снаружи Чонгук был тихим спокойным. Продолжал медленно входить. Правда ничего не видел. После третьего толчка в глазах замигало чёрным. Вдохи и выдохи становились медленными, пьяными. До кончиков пальцев приятными. Казалось, сейчас первый раз не у Тэхёна, а у Чонгука. Всё, что у альфы функционировало, это чувства и слух. Он слушал Кима, который… — Чонгук… ммм, Чонгук~ки… Тэхён сперва кричал. Вцеплялся ногтями и исцарапывал до крови всё, за что успеет схватиться. Ведь глаза залиты слезами. Он не видел, за что ему хвататься. Но вскоре светловолосый начал привыкать. Крики затихали и превращались в чертовы еле слышные: «Ммм». Омега, во время того, как с ним занимались сексом задавал вопросы. Очень, чёрт, часто задавал. «Чонгук, что это?» (о члене); «Ты сюда его будешь просовывать, да?»; «На сколько глубоко это?»; «Мне больно. Долго ещё?»; «Что за чувство? Я хочу ещё.»; Но эта фраза добила брюнета: «Не останавливайся» Чонгук хотел кричать. Просто от того насколько ему хорошо. Как же ему повезло быть первым. Альфа точно от него не отстанет. Никогда. Блондин влюбил в себя лишь одним взглядом. Влюбил своей харизмой и характером. Что за фея ему попалась? Тэхён спрашивал: «Чонгук, что это за чувство? У меня тянет внизу и будто что-то течёт. Я ведь ходил в туалет!» Гук слегка смеётся, но потом на секунду дёргается, кончая вместе с медовым мальчиком, и тихо говорит: «Так и должно быть, Тэхён. Так и должно быть…»

***

Уже день. Полудень. Вечер. Ким никак не может отстать от Чонгука и они который раз уже кончают. Бывало вместе. Бывало первым Тэхён. Даже Чонгук бывало. Альфа после очередной разрядки вымотанным бросается на кровать. Он жалеет, что был у Тэхёна первым. Малый радостный, размахивает ногами и хлопает в ладоши. «Ещё, ещё, ещё давай!» Ким думает, что понял что такое секс. Он представил что это такая игра. Приятная. Где хорошо и ему и Чонгуку. Омега не имел ни скромности, ни смущения или ещё чего то подобного. Он всё воспринимал не так, как надо. Но для самого малыша всё было понятно и ясно. Та самая ужасная ночь, спустя которой Гук закрывается подушками, абы не слышать вопли младшего, что просит повторить. Чонгук не то, чтобы уже не хотел младшего. Он его хотел, ужасно хотел, но не сейчас. Малый так его утомил, что альфе сейчас ничего больше не нужно, кроме крепкого сна. Кровать, на которой они провели почти 15 часов, была испачкана полностью спермой. Чонгук забил на всё, ему нужен сон, пожалуйста. А Тэхёну игру, пожалуйста. Голубоглазый треплет руку старшего. Он вспомнил как другой альфа, тот, что заставлял омегу смотреть на его рукоблуждение, иногда заставлял Кима брать его пальцы в рот и посасывать. Когда омега спрашивал, ему отвечали что это заводит. Парень не понимал значения этого слова, но послушно сосал и видел как тому нравится. «Ну раз заводит, так заводит. Нужно попробовать» поговаривает в голове Тэ, затем нагибается к руке Гука ниже. Переверачивает ладонь, выбирает нужный пальчик и всовывает сквозь свои губы. Чонгук моментально сотрясается, поднимется с лежачего состояние в сидячее, упираясь другой рукой, чтобы не упасть, и выдаёт громкий выдох. — Совсем с ума сошёл?! — вскрикивает, смотря на эту картину. Везде темно. Только серо-голубая луна освечивала контур уже не медового, а молочного мальчика. Обнажённый мальчик позволял лучам луны рисовать идеальную полосу прогиба на спине. Они поползли ниже и обвили идеально круглые ягодицы. Чонгук смотрит ниже и лишь немного видит светящиеся розовые губы, которые углубляли его указательный палец. Всё остальное темно, видна лишь одна тень. Свет, начиная с кончиков пальцев ног, ползя выше по телу и заканчивая плечами, не переставал заколдовывать Гука, который смотрел на эти контуры возлюбленного, чувствовал теплоту, влажность на пальцах и ещё больше затаивал дыхание. Старший закрывает глаза, слипает их, аккуратно выгибает голову назад. Чонгук опять стал беспомощным. Он только слушал… Звуки губ и вдохов, которые Тэхён делал максимально краткими, чтобы не отвлекаться от пальцев. Выдох. Гук не срывается и не дёргается. Он плавно перекидывает голову обратно, вынимает пальцы и также, плавно, беря за талию мальчика, подсовывает его выше на подушку. — Тэхён, почему ты такой? — Гук опускает голову и аккуратно впивается в губы. — Какой? — пользуется секундой, чтобы спросить, пока Чон подстраивал голову, чтобы поцеловать младшего под другим углом. — Такой, что я хочу учить тебя всему, — целует. — Хочу чтобы ты умел стесняться, краснеть, — опять перебирает губы. — Хочу чтобы был со мной. Я тебя не отдам. Никому, — касается нижней губы. Ищет ладонь, а как нашёл, переплает с ней свою и их пальцы. — Как это, краснеть? — спрашивает. — Приятно, — отвечает. Продолжение следует…