Sacramento, California. May 25, 2012
Мать Хосока не любила рассказывать историю своей любви, однако безустанно могла болтать о своих неудавшихся романах. — Клянусь, если бы я меньше тратила время на людей, которые дарили мне цветы и конфеты, вместо того, чтобы узнать, что мне действительно нравится, то моя жизнь была бы намного продуктивнее, - цокала она в очередной раз за ужином. Хосока, внезапно даже для самого себя, взбудоражили эти слова и он на секунду прекратил жевать, задумчиво застыв. Он непринуждённо махнул головой и осторожно спросил: — А что тебе дарил папа? Она определённо не ожидала, что сын подаст голос, потому смешалась, и Хосоку показалось, что в глубине тёмных прищуренных глаз мелькнуло осознание. Чон зарделся и опустил взгляд в тарелку. — Твой отец тоже дарил мне цветы, - хохотнула она, откидываясь на спинку стула. Отец мягко улыбнулся уголками губ и поправил очки. А Чон непонимающе нахмурился. Как же так, разве минутой ранее не она вздыхала горестно о своей нелюбви к подобным вещам. Мама захохотала, проследив за выражением его лица. — Всё зависит от контекста, - пожала он плечами, — Однажды я пригласила его в квартиру, которую я тогда снимала с подругами, будучи студенткой, он походил угрюмо из угла в угол, а на следующий день он притащил мне три горшочка с кактусами, сказал, что моей комнате не хватает жизни, поворчал, что я чертовски ленивая, так что он специально взял то, что не требует тщательного ухода, - она ткнула пальцем куда-то за спину Чона, и он обернулся, тут же удивлённо приподняв брови, — Как видишь, они всё ещё живы. — К всеобщему удивлению, - пробормотал отец. Женщина только закатила глаза. После того, Хосок ходил задумчивый и тихий, врезаясь по невнимательности в столбы и спотыкаясь на ровном месте, заставляя родителей провожать его обеспокоенными взглядами. Но они молчали, оставляя его самому разбираться со своими мыслями. Молчал и Хосок. Он часто сидел на крыльце, глядя на свет, зажжённый на втором этаже в доме напротив. В эти моменты, ему казалось, что расстояние между их домами невыносимо огромное и непреодолимое. Хосоку все думалось, что такого он мог бы подарить своему милому новому знакомому, что бы тот сразу всё понял. Но в то же время, он жутко боялся этого. Он знал как это бывает обычно. В прошлом году, Лиза и Эндрю - одноклассники Хосока - начали встречаться с друг другом, ходили вдвоём за ручки повсюду и шептались, хихикая. Чон мог поклясться, что все мальчишки завидовали Эндрю, потому что Лиза была красивая и добрая. Она нравилась даже Хосоку. Не так, конечно, нравилась, как например Ким, одним своим взглядом способный разбить сердце Чона на кучу маленьких осколков, а как... как младшая сестрёнка? Да, скорее так. Но Эндрю пришлось отказаться от этих отношений, потому что их без конца дразнили, и в один день, весь красный от досады и смущения, он отпустил руку растерянной Лизы и пересел от неё подальше. А ещё позже, когда Эндрю призналась в любви Сандра, то он рассмеялся над ней и обозвал уродливой вонючкой, и все хохотали вместе с ним, хотя все знали, что это неправда. Она хоть и дура, но точно не пахнет плохо. Но это ещё не самое страшное, что выдавали Чону его воспоминания. Помнится, что одна девочка ходила за мальчишками и стоило им придержать друг друга за руку, будь то игра или взаимопомощь, то сразу выкрикивала одно неприличное слово, которое мама Хосока строго-настрого запретила ему произносить. Но это было слово на букву "п" - это всё, что он мог сказать, потому что мать выглядела очень сердитой, когда Чон спросил у неё, что это значит, а позже даже пошла в его школу, чтобы устроить родительское собрание и обсудить это. Позже его друг поделился с ним, скривив неприязненно лицо, что так называют тех мальчиков которые держат друг друга за ручки и целуются, как взрослые. Тогда Хосок решил, что, должно быть, его матери ужасно не нравятся эти самые люди на букву "п", раз она так сильно разозлилась. Но ведь... ничего такого? Хосок не собирался держать Тэхёна за руки и, более того, целоваться с ним. На этих мыслях, Чон поджал губы и почувствовал, как сильно загорелись его щёки. Нет-нет, он уж точно не станет делать что-то подобное. Ему было бы достаточно просто сидеть рядом с ним, слушать его голос. Он бы остался, даже если Тэхён дразнил его и обзывал его нос аттракционом для муравьёв. А ещё Хосоку хотелось подарить ему цветы. Казалось, сирени расцвели в этом году особенно красиво, и он всё думал, понравились бы они Киму, если бы он срезал для него букет. Сначала он сомневался, ведь мама твердила, что нельзя дарить людям что-то, что им не по вкусу. Но Хосок не знал о Тэхёне ничего, кроме того, что он любит слушать музыку и говорить плохие слова. Хосок вздохнул расстроенно и прикрыл ладонями лицо. Дошло до того, что мать Хосока, не выдержав грузного молчания, таки спросила у него, может быть, ему кто понравился. Чон ощутил, как по спине пробежал мороз и отчаянно замотал головой. Должно быть, звучал он не очень убедительно, но расспрашивать и досаждать она не стала. Сирени увядали. В один из майских ленивых вечеров, Хосок увидел, как отец срезал пару длинных веток и унёс их домой. — Это тебе зачем? - робко высунув макушку из-за дверей, спросил он у отца. — Они всё равно вянут, решил поставить в вазу, думаю, твоей маме понравится, - пожал плечами тот. — Она ведь не любит цветы? - уже не совсем уверенно спросил Чон, — Дело в контексте? Отец ободряюще улыбнулся. — Она не любит, когда ей дарят цветы... Считает, что люди должны выбрать подарок "для неё", а не просто выбрать что-то из разряда того, что обычно дарят девушкам. Всё дело... - он остановился, чтобы обернуться к Хосоку, — В отношении к этому, понимаешь? Допустим, если ты знаешь, что человек любит цветы, то нет ничего плохого в том, чтобы их подарить, но вдруг... нет? Вдруг ему не нравятся цветы? А... это, это даже нельзя назвать подарком, просто красиво, твоя мама любит красивые вещи, так что пусть стоит. Хосок кивнул, хотя понял лишь половину из сказанного. — В любом случае, нет ничего страшного в том, чтобы ошибаться, - добавил через время отец, — Важно твоё отношение к подарку. — Я понял, спасибо, - улыбнулся Хосок.***
Тэхён выглядел хмурым, когда распахнул дверь. У Чона дрогнули руки и сердце заколотилось виновато, он вдруг почувствовал, что всё было зря. Не надо было приходить. Он всё портит. Но Ким, вдруг опустив взгляд на побледневшее лицо Хосока, а затем еще ниже - на букет сиреней, аккуратно перевязанных ленточкой, смешался, разглаживая тонкие складки на переносице. Он выглядел так трогательно и растерянно, огромными глазами глядя на цветы, наконец становясь похожим на одиннадцатилетнего юношу, что у Чона защемило в груди. Но Тэхён быстро взял себя в руки и поджал губы в недовольстве. — Мамы дома нет. Хосок непонимающе моргнул. — Я могу взять их, передам, что они от тебя. Или что? Может, твоя мама просила передать? Чего хмуришься, мелкий? — Они не для твоей мамы... - твёрдо сказал Хосок, неожиданно осмелев. Тэхён смотрел на него с минуту, словно на свалившегося с луны, а затем поморщился. — Мне нравятся ромашки... - он задумчиво дёрнул уголком губ, словно бы раздумывая принять поднесенный подарок или засунуть букет мальчишке за шиворот, — Но ромашки вонючие, а эти вроде ничего... - добавил он, прежде чем Хосок успел расстроенно спрятать сирени за спину, а затем внезапно ехидно ухмыльнулся, – А у Остина аллергия на пыльцу, - он вздохнул, — Заходи, поищу вазу. — Ты в курсе, что я не девчонка, да? - спросил Тэхён, набирая в вазу воду, затем дёрнул себя за длинную волнистую прядь и лёгким движением отвёл её назад. — Я знаю! - ощетинился Хосок. — Не подумай, - покривил губы Тэхён, — Но редко кто расхаживает с букетами к мальчикам, вот я и решил... Они неловко замолчали. — Ты сказал, что любишь ромашки... - тихо подал голос Хосок, когда Тэхён закончил возиться с цветами. Тэхён вскинул брови. — А моя мать терпеть не может, когда ей дарят цветы. Если бы пришлось размышлять о том, дарить цветы ей или тебе, то ответ очевиден. Ким весело хихикнул. И приложив палец к подбородку, поднял взгляд вверх — Логично... - хмыкнул он, — Как тебя там? Хосок, верно? Хосок просиял и кивнул. Ещё ни одна душа во всём Сакраменто не обходилась без того, чтобы не исковеркать его имя с десяток раз, прежде чем запомнить. И даже после того, парочка олухов из класса продолжали произносить его имя как им вздумается. А он... сразу запомнил. Хосоку казалось, он готов воспарить от радости. Тэхён сел напротив и облокотившись о стол, подложил ладонь под щёку. — Принесёшь ромашки в следующий раз?