Ведьмак на пенсии

Еще один знак того, что чародейка получает неимоверное удовольствие - это сквернословие. Чем меньше она перестает сдерживать себя, пускаясь в оскорбления и ругательства, тем воодушевленнее чувствует себя ведьмак. Теперь, когда его возлюбленная кончила, осталось только подождать несколько минут, пока она отойдет от оргазма и доведет до оргазма его. Сам он мог сделать это только с большим трудом. Разгоряченная и расслабленная, Йеннифер спустилась в ноги Геральту и стала снова отыскивать в складках полунапряженный член. Женщина подняла объемный живот возлюбленного и сказала ему поддерживать его руками. Тот повиновался, понимая, что иначе ничего не получится. Это было непросто - потные руки соскальзывали с дряблой кожи живота, мягкая масса пыталась выскользнуть из ладоней под собственной нешуточной тяжестью. Отыскав член, чародейка снова начала его надрачивать, но не мягко и игриво, как в самом начале их вечера, а настойчиво, методично, даже немного грубо. одной рукой она работала с членом, другой придерживала упругий жир на лобке. Когда тяжелое дыхание ведьмака превратилось в стоны, Йен приблизилась лицом к члену и начала касаться кончиком языка налившейся кровью головки. Бедра и ягодицы Геральта начали подрагивать, а стоны стали прерывистыми. Чародейка, постепенно входя во вкус, начала сначала лизать головку члена ведьмака, затем вообще взяла ее в рот. Таким образом, она работала рукой по длине члена и ласкала головку горячим ртом и языком. С увеличением веса Геральту нужно было все больше и больше времени, чтобы кончить, но всегда Йеннифер доводила дело до конца. Наконец, раздался протяжный громкий стон и, содрогнувшись всем телом, ведьмак кончил. Чародейка проглотила всю сперму, продолжая нежно посасывать успокаивающийся член. Теперь руками ей приходилось сдерживать натиск сползающего живота - в порыве экстаза ведьмак упустил его из ослабленных рук. Через минуту оба они лежали в кровати, обнимаясь и поглаживая друг друга. Им было хорошо и спокойно. Они были вместе, они доставляли друг другу удовольствие. Ничего больше не имела смысла. Два возлюбленных, которые никогда не назовут друг друга мужем и женой, но останутся вместе до самой смерти кого-нибудь из них. Оба они понимали, что, по той или иной причине, первым эту жизнь покинет именно Геральт. Поглаживая ведьмака по вздувавшемуся от дыхания животу, Йеннифер мягко начала разговор: - Геральт… - Да, любимая, ответил он, целуя женщину в холодный лоб. - Слушай, а ты не думал… Может быть… Я просто переживаю за тебя… Геральт горько вздохнул, понимая, что хочет сказать ему Йеннифер. Она долго, долго избегала эту тему в разговорах, вспоминая его огромном весе только во время секса, когда никакие моральные нормы и стеснения не могли заставить ее молчать. - Не думал ли я похудеть? - спросил Геральт, отводя взгляд от стыда. - Я не… - Йеннифер уже хотела перевести тему, но поняла, что время поговорить об этом пришла, пока Геральт сам не загнал себя в гроб, - да, Геральт, я об этом. или не похудеть, но хотя бы… Перестать делать это. Перестать… толстеть. Каждый раз, когда я приезжаю, ты становишься все больше больше. Тон чародейки начал приобретать оттенок сентенции, что Геральта смущало и даже немного злило. Когда Йен замолчала, ее взгляд и движения снова стали максимально нежными. - Я понимаю тебя, - ответил Геральт, унимая злость, - ты заботишься обо мне. Йеннифер ждала продолжения, но него не последовало. геральт не знал, что сказать. - Итак?.. - Йен, я… Если честно, я не замечаю, как это происходит. Иногда я просто осознаю себя сидящим перед горой пустых бутылок вина и тарелок и… не понимаю, как я смог съесть столько. Я буквально не могу дышать, не могу встать со стула, так я объедаюсь. Я помню только то, что это безумно приятно. Я чувствую себя таким… Сильным. От того, что могу позволить себе есть за десятерых. Йеннифер внимательно слушала ведьмака. - И вес. Он прибавляется так постепенно, так незаметно. Сегодня переел, завтра переел, и ничего в теле не изменилось. И только через две-три недели ты пытаешься натянуть штаны, а они как будто стали меньше! А через пару месяцев ты вообще не влезаешь в них, заказываешь новые, и это повторяется и повторяется… День ото дня, месяц от месяца… - Год от года… - прошептала чародейка, осматривая огромное тело некогда поджарого и даже временами худощавого мужчины. Геральт лежал на высоких подушках, потому что иначе ему было бы трудно дышать - тяжелые груди и подбородки давили бы на грудину и горло. Поэтому сейчас он никогда не ложился полностью. сразу под полной налитой грудью начиналось брюхо. Оно не было пухлым, представляя из себя две мягких, рыхлых складки, расплывающихся вниз и по бокам. Сейчас, когда Геральт лежал, они напоминали два колышущихся как желе холма, а когда он стоял верхняя складка глубоко закрывала пупок, нижняя висела до середины бедра. А может быть даже ниже… Ниже живота на кровати лежали две толстых как колонны. Они не могли быть красивыми даже для заядлого любителя полноты. Жир из-за многочисленных шрамов и и застоев от сидячего образа жизни на них располагался неровно, некрасиво, рыхлыми кусками. Кожа на ногах была самой серой и грубой. От стройных мускулистых ног не осталось ни следа. Руки ведьмака были похожи на его живот - полные и очень мягкие. Жировые отложения с плеч свисали на локти, а из-за полных предплечий на запястьях образовывались многочисленные складочки. Пальцы же были пухлыми и казались короткими, как у младенца. Тяжелее всего Йеннифер было смотреть на располневшее лицо своего возлюбленного. За толстыми щеками и несколькими подбородка она не могла узнать этого лица. Остались только глаза, неповторимые, грустные, красивые глаза Геральта из Ривии.