We Don't Have to Dance

Сал помнил ту ночь, когда они связались с Red Eyed Demon Records, будто это было вчера. Ларри не помнил. Но Сал – да. — К нам подошёл их представитель после нашего первого большого шоу. Помню, как.. от тебя пахло пивом. И жиром. Господи, ты бы отвратителен. Да и я тоже. Мы все были липкими. Но, как бы то ни было, этот мужчина подошёл к нам. Он был в костюме, и мы запаниковали, так как думали, что во что-то вляпались, потому что мы вполне могли сломать микрофон и умолчать. Но нет. Он был агентом. Он хотел, чтобы мы поговорили по Skype'у с его боссом. Так мы на следующий день связались с Рэдом. — И как я отреагировал? На это? — спросил Ларри, сидя на своей коляске возле двери. Сал улыбнулся. — Ты поднял и закрутил меня, а потом всю ночь не мог уснуть от волнения. Ларри вытянул руку и толкнул ручку моторизованного инвалидного кресла, и то двинулось вперёд. Он подъехал к кровати, на которой сидел Сал. — З-значит, я вел себя супер по-гейски. Ясно. Оба рассмеялись. Эш, сидевшая в углу на мягком кресле, кинула в Ларри журнал. — Не по-гейски. А по-идиотски. Помните, как он грохнулся с лестницы в зале. — Перед фанатами, — добавил Тодд со стула напротив неё. Его ноги свисали через подлокотник в коленях, — И тем самым агентом. Он усмехнулся и убрал короткие волосы с лица. — Значит, я просто ч-чёртов идиот-т. Эш кивнула. — И ничего не поменялось. — А затем мы все вместе позвонили ему по Skype'у. Впятером. И заключили контракт именно тогда. Он заставил нас спеть ему пару куплетов через Skype, и Тодд был определённо лучше нас обоих в том пролёте. Но мы справились с ним. Потому что, чёрт. Мы уже подписались. Тодд ткнул в Эш ботинком. — Подписано, опечатано, доставлено. — Прямо в руки демона! — Эшли сильно развела руками. Все рассмеялись, когда она скривила лицо в какой-то страшной гримасе. В такие моменты они забывали, что всё ещё находятся в больнице. Прошло несколько недель с момента, как Ларри проснулся. Началась физиотерапия. И это был кошмар. Ларри еле стоял, не говоря уже о преодолении малых расстояний. Его правая рука была цела, но не работала. Окостенела, была непригодна. Он едва шевелил мизинцем. Заикание осталось. А его легкие очень-очень ослабели. Сал и Лиза уже начали восстанавливать и его память, пытаясь наладить хоть что-нибудь, чтобы Ларри смог почувствовать себя снова живым. Он не хотел признавать или говорить об этом, но он был напуган до чёртиков. Он был недоволен. И зол. Более, чем зол. Он был в ярости. Но он и не заикался об этом. И не слушал тоже. Он мог показывать свои эмоции лишь на физиотерапии, где он и кричал, и плакал от отчаяния, а после кидал через комнату небольшие предметы с той мизерной силой, которую имел. Сал делал всё в своих силах, чтобы не переставать улыбаться и подбадривать его, на всякий избегая разговоров о реальности. Но ничто не помогало усмирить боль и гнев внутри Ларри. По несколько часов дела шли неплохо. Или даже дней. Ларри мог быть весёлым. Вёл себя в своей манере и отрывался так по полной. Он мог шутить и играть, соглашался на лекарства и устроенные для него ванны. И лишь одно короткое слово могло вывести его из себя и изменить всё. "Тур". "Парализован". "Реабилитация". "Повреждение мозга". Всё в подобном ключе. И тогда он исчез. На его месте остался лишь суицидальный снаряд, рычавший и пробегавший сквозь пальцы ног врача и кричавший на медсестёр, когда те заходили в палату. Тогда с ним невозможно было находить общий язык. Эш и Тодд обычно в это время уходили отдохнуть в отели, может, перекусить. От поведения Ларри у Эшли кисло во рту. Она не раз отводила Сала в сторону, чтобы напомнить ему, что, да, Ларри переживал тяжкие времена, но его поведение невыносимо. Сал просто кивал. Он её не слушал. Он был слишком занят Ларри. Сал и Лиза сидели там и терпели. Они оба были вымотаны и обижены, было потно и тошно. И всё же они сидели там до победного, пока этот взрослый мужик устраивал сценки, от которых ужаснулись бы даже дети. Сал не знал, насколько его ещё хватит. Когда Сал не сидел там, он ходил по больнице. Всё пахло одинаково. Всё было в бело-голубой дымке. Все выглядели одинаково. Но всё же было лучше, чем смотреть за увяданием Ларри Джонсона. Из-за этого поведения к нему часто приставали медсёстры, стажёры и дети. Иногда к нему подкатывали какие-то врачи, и он не понимал, почему, так как был похож на обоссанную падаль. С душем не частили. Может, он был их единственным вариантом в ночную смену. Фу. Ему, стоило признаться, было приятно от того, что он был снова желанным. Он дерьмово ощущал себя, когда не мог помочь Ларри с его приступами. И, может, пару комплиментов насчет волос, рук или глаз не были лишними. Сал так же время от времени сталкивался с поклонниками, что было ударом под дых. Он раздавал автографы, отказывался от съёмок. И ему нужно было улыбаться, одинаково отвечая на вопросы о Ларри. И о Ларрифейс. И на просто вопросы. Вопросы. Вопросы. Так много ебучих вопросов. И нет ни единого ебучего ответа на них. На руках у Тодда и Нила были письма и электронные послания фанатов. В основном для Ларри, нежели для Сала. Но все они были полны позитива и наилучших пожеланий. Всё бы ничего, но от этого настроение Ларри становилось в миллион раз хуже. — Я всех, с-с-сука, подвёл, — бормотал он себе под нос, снимая зубами капельницу уже третий раз за день и кидая её левой рукой через всю палату, — Я должен был просто к хуям умерет-ть. Они все з-заслуживают большего. Того, на кого стоит равняться. У Сала не было сил спорить. Так что он просто снова позвал медсестёр. Всё шло так утомительно и долго. Однообразно. Бесконечно. Сал ощущал себя таким эгоистом каждый раз, когда бесился из-за чего-то или хотя бы немного расстраивался. Он не был тем, кто умирает. Он всё ещё мог построить музыкальную карьеру. Ларри же –нет. Поэтому у Сала не было права жаловаться. Так ведь? По крайней мере, он так думал. Особенно когда сидел с Ларри на его первом сеансе психотерапии. — Итак, Лоуренс.. — Ларри. — рявкнул он. Психолог лишь кивнула, пропуская мимо ушей грубость. — Хорошо. Ларри. Меня зовут Анна-Мария Гарза. И я собираюсь помочь вам с некоторыми вашими внутренними переживаниями, дабы побороть другие внешние. — Я не пережив-ваю. Со мной всё будет в порядке. Сал сидел рядом с Ларри на складном стуле напротив терапевта в большой стерильной палате. Скорее всего, это помещение использовалось для групповых сеансов, со всеми стульями и телевизором в углу. Но сегодня его отвели для Ларри Джонсона, и воздух повис в горечи, принадлежавшей разбитому эго рок-звезды. — Ты прав. С тобой всё будет в порядке! — психолог вновь кивнула, — Для этого придётся чуток поработать, но ты справишься. Он закатил глаза. — Не нужн-но ни над чем работать. — Так, с кем ты сегодня пришёл, Ларри? — она оставалась несокрушимой. — С парнем, — нахмурился Ларри. — Оу, прелестно. Здравствуй. Как тебя зовут? — Сал, — он натянуто улыбнулся. Он чувствовал себя таким маленьким по сравнению с огромной тёмной аурой Ларри, — Сал Фишер. — Рада с вами познакомиться. Оставшаяся часть сеанса прошла, как и ожидалось, неловко и тягостно. И горько. Очень горько. Горько слушать, горько слышать. Сал не сказал ни слова. Ларри говорил с трудом, но когда говорил, то делал это с едкостью. Грубо и нагло. С чистой издёвкой. Изначально Сал расстроился, что Ларри не допустил к сеансу Лизу. Но сейчас он был рад, что одной из самых добрых женщин на земле не придётся слышать вот это. Сал не мог держать себя в руках. Он не мог сказать, было ли ему больно, был ли он зол или ещё что-то. Но из-за полного нежелания Ларри работать над чем-либо уже на первой терапии у голубоволосого образовывалась тяжёлая дыра в животе. В чём смысл? В чём вообще будет смысл? Он хотел убежать. Хотел уйти. Он хотел хоть чего-то. Но не знал, чего. Когда врач уходила, она продолжала проявлять профессионализм, улыбаясь и протягивая руку для рукопожатия даже с учётом того, что Ларри оскорбил её лично. Звук закрытия двери эхом разнёсся по пустой комнате. Это подчеркнуло всё то, что у Сала творилось внутри. Что-то надломилось. Он ущипнул себя за переносицу маски. — Мог хотя бы вести себя приветливо. Хотя бы притвориться. Хоть как-то. — Ни за что. С чего бы? Я п-просто хотел, чтобы эта х-хуйня поскорее кончилась. Он протянул бледную руку, чтобы его утешить. — Ларри.. Ларри откатился на кресле, при этом пристально смотря на Сала. От неожиданности это действие кольнуло Сала. — Ларри, — его голос резко потвердел. — Я не обязан вести себя здесь приветливо с кем-либо. Я не х-х-хочу быть здесь. Всё так хреново. Сал стиснул зубы. — Я понимаю, тебе тяжело.. — Ты не понимаешь. — Мысли здраво, Ларри. Ты же осознаешь всю серьёзность ситуации, правда же? В ответ он лишь посмеялся. — Просто послушай меня. Ларри фыркнул и закатил глаза. — Ч-чушь собачья. — Ты чушь собачья! — кричал он, — Ты почти умер! — Все умирают, Сал. — Ну и прекрасно! — он скрестил руки, — Хочу, чтобы ты представил мою смерть, — сказал он, — Как будешь организовывать похороны. Распознавать тело. Давай же. Представляй. — Сал.. — Каким бы немощным я выглядел. Как отвратительно я бы пах. Если бы я был тем, кто гонится за смертью. — Сал! — Представь! — Не могу! — он закричал. — Ну вот а мне приходится, Ларри! Приходится. Каждый грёбаный день, — Сал резко встал с металлического стула, так, что тот повалился на больничный пол, — Тебя нет. Тебя нет. Я буду повторять это до тех пор, пока тебе не станет больно! — он ринулся и схватил его за плечи, — Тебя. Нет. Ларри посмотрел в голубой глаз Сала своими тёмно-карими и наконец, наконец, видимо, до него дошло, как сильно каждый момент всей этой пытки истерзал чужую душу. — С-сал, — он заикнулся; глаза наполнились слезами. Сал не смог заставить себя плакать. Его трясло от злости и того, насколько острыми ощущались плечи его парня под руками, — Просто...твою мать. Твою мать, Джонсон. Думай своей тупой башкой. Будь чёртовым человеком. Сал отпустил его плечи, прошёл через комнату и плюхнулся на стул у дальней стенки. А Ларри замер, опустив голову в инвалидном кресле, сжимая правую руку левой и всхлипывая про себя. После самой долгой и удручающей паузы Сал тяжело выдохнул. — Так когда у тебя первый приём у логопеда? Он перебирал пальцы. — Гм...пятого. Сал кивнул. — Ясно. Ясно... — и посмотрел вниз на свои ботинки, — Не могу дождаться. Будет здорово. Мы сможем снова петь вместе. — Да... — Ларри тихо кивнул. А спустя секунду вновь заговорил, — Я л-люблю тебя. Сал посмотрел вниз на телефон. — Я тебя тоже люблю.