Сказание о Сансе и Гриллби/The Sans and Grillby Saga

      Воскресенье, семь утра.       Утренние лучи начали проникать в окно спальни Гриллби, мягкий свет отбрасывал тени на спящих любовников. Санс был плотно прижат к теплой груди бармена, он спал на руках своего любовника. Подбородок Гриллби лежал на голове Санса, его дыхание было медленным и расслабленным, его ноги переплетались с более короткими ногами Санса. Это было спокойно, полностью и совершенно расслабленно… …Пока не зазвонил телефон Гриллби. Элементаль открыл один свой сонный глаз, поднял голову и огляделся по привычке: без очков он был почти слеп, но по крайней мере он знал, где лежит его телефон. Бармен осторожно перевернулся и взял телефон, из-за всех сил стараясь не беспокоить Санса слишком сильно. Скелет издал сонный жалобный звук и прижался к своему парню, удовлетворенно вздохнув, когда он погрузился глубже в сон. Гриллби улыбнулся и потер спину своего скелета, отвечая на звонок. -… Здравствуйте? — Шепотом произнес бармен. -Господин Гриллберт? Это я, Кала. — -…Доброе утро, Кала. — Его душа пропустила удар, когда он услышал её голос — зачем она звонила? — Мама в порядке? — -О, конечно, господин Гриллберт! Но она просила меня позвонить вам. Ей было интересно, можете ли вы с Сансом прийти сегодня на чай. Господин Магмас будет отсутствовать сегодня весь день, и ей было бы одиноко. — Он вздохнул с облегчением и снова упал в кровать. — … С радостью, Кала. Скажи маме, что мы будем там сегодня днем. — -Она будет в восторге! — Радость девушки была очевидна. — Мы с нетерпением ждём встречи с вами и Сансом. У вас есть что-нибудь особенное, что вы хотите на обед? — -Нет, у нас нет предпочтений. У нас будет то, что ест мама. — -Что-ж, — Её голос был почти извиняющимся — Леди Игнацеа ест жидкие супы и другую нежную пищу, пока выздоравливает. — -… У нас с Сансом будет фермерское блюдо, мясо, сыр, хлеб и фрукты. — -Замечательно, господин Гриллберт. Я прикажу Хелене начать готовить. Мы с нетерпением ждем встречи с вами! — -Как и я. — Он улыбнулся, чувствуя, как Санс ёрзает в его руках. — … До скорой встречи, Кала. — -До скорой встречи, господин Гриллберт! — Девушка повесила телефон, когда Гриллби уронил свой на кровать, рядом с собой, притягивая скелета ближе. -На что ты только что согласился? — сонно прошептал Санс, отказываясь открывать глаза. -…Сегодня мы пьем чай и обедаем с мамой. — -ой. — -… Магмаса сегодня не будет. — -Ох. — Его тон сразу же расслабился — Хорошо. Я не откажусь. — Гриллби мягко усмехнулся и поцеловал Санса в лоб. — … Я был бы очень расстроен, если бы ты сказал «нет». Ты знаешь, как много для меня значит снова иметь связь с мамой. — -Мне нравится Игнацея. Ей нравятся мои шутки. — -…Знаешь, мне тоже нравятся твои шутки. Просто нужно поработать над их временем появления. — -Ой, давай, не будь таким. — -Трудно поддерживать какое нибудь настроение, когда я слишком сильно смеюсь. — Санс издал что-то похожее на «угу», а затем добавил. — Хорошо, хорошо, я больше не буду так часто шутить. — Скелет зевнул и прижался к своему парню, удовлетворенно вздохнув. — Мы можем поспать еще немного? — -…Конечно. — Он снова поцеловал Санса в макушку. Гриллби взял телефон, поставил новый будильник и прижался к Сансу. Он усмехнулся несколько мгновений спустя, когда руки скелета начали скользить по его спине, прослеживая пальцами мягко горящее пламя. — …Я думал, ты хочешь спать. — -Да, но сначала я хотел бы кое-что сделать. — Санс посмотрел на своего парня, его глазницы заблестели. Гриллби закатил глаза и подошел к комику, улыбнувшись, и нежно поцеловав скелета… Бармен поднял глаза на Санса, который поставил утюг на гладильную доску вертикально, не в силах скрыть благодарную улыбку с лица. Скелет стоял в дверном проеме в главную ванную комнату, полотенце было обернуто вокруг его костлявых бедер, ткань меньшего размера сушила его голову, вытирая остатки сажи. -Ты же единственный, кто может принять душ. — -Я должен на это надеяться. — Санс сел на край кровати, немного зевая, продолжая вытираться. -…Ты можешь принести больше своих вещей. — -Что? — Санс посмотрел на Гриллби с явным замешательством. — Ты только что… — Гриллби робко пожал плечами. — Ты уже проводишь здесь субботние вечера со мной, иногда бываешь тут ещё несколько дней. Было бы проще, если бы ты просто оставил здесь несколько сменной одежды и других вещей. — -Ты просишь меня переехать к тебе? — -Что-ж, я бы не сказал, что я против этой идеи, но я знаю, что у тебя все еще есть другие обязательства — особенно перед Папирусом. Я не собираюсь просить тебя выбирать между ним и мной, но ты всегда можешь остаться здесь. Я хочу чтобы ты знал это. — Санс сидел там, слегка ошеломлённый тем, что только что предложил его парень. -…Я бы хотел этого, но я не могу оставить Папируса. — -Я знаю. — Гриллби снова взял утюг и продолжил гладить рубашку для Санса — двое мужчин быстро поняли, что легче хранить красивую одежду скелета в доме бармена, подальше от любых выходок, которые, как правило, происходили в доме скелебратьев. — Пока мы думаем об этом, на комоде есть «кое-что» для тебя. — -Ой? — -Да. Это «кое-что» будет в маленькой коробочке. — Санс какое-то время смотрел на Гриллби с явным замешательством, но он все-таки встал и подошел к комоду, оглядываясь вокруг. -Синяя коробкочка. — -Понял. — Санс поднял его и вернулся к кровати, сел и уставился на коробочку. -Давай, открой. — Скелет на мгновение взглянул на своего парня, затем снова посмотрел на коробку и трясущейся рукой открыл её. Внутри был маленький ключик. -…Тебе всегда здесь рады, Санс. Это открывает здесь все двери. — -Гриллби… — -… Я люблю тебя, Санс. — Гриллби поставил свой утюг вертикально, а затем подошел к своему парню и сел рядом с ним на кровать. -Я тоже тебя люблю, Гриллби. — Санс не мог удержать улыбку до глаз, если бы у него билось сердце, оно бы стучало ему по ребрам. Он действительно любил этого монстра. Гриллби нежно поцеловал его, задержавшись на несколько мгновений, прежде чем отойти, чтобы продолжить гладить…

***

Кала осторожно положила старинный телефон и посмотрела на свою леди. -Господин Гриллберт и Санс присоединятся к вам на обед, леди Игнацея. Они будут здесь около полудня.- -О, великолепно! — Улыбка элементаля осветила комнату. — Будет так здорово увидеть их снова! С их последнего визита прошел почти месяц. — -В самом деле, леди. — Кала вернулась к Игнацее, положив покрытые мехом руки на спинку инвалидного кресла женщины. — Вы хотите, чтобы я отвела вас в библиотеку, прежде чем я пойду на кухню? Мне нужно сказать Хелене, что хочет на обед господин Гриллберт. -Ты можешь взять меня с собой на кухню: я не против. Кроме того, я устаю видеть одни и те же комнаты. — -Значит, мы совершим поездку по поместью, леди Игнацея? — -Это было бы замечательно, Кала. Спасибо. — Женщина оглянулась через плечо и улыбнулась своей любимой служанке, слегка повернувшись, чтобы погладить мягкую руку. Девушка же ответила улыбкой своей леди, подтолкнув Игнацею к кухне. Элементаль ничего не говорила, пока её вели по старым коридорам. Хорошо смазанные колеса беззвучно скользили по мраморному полу. Глаза монстра были опущены, она смотрела на её сложенные руки, на её длинную юбку, прикрывающую изуродованные останки её ног. С момента первого приезда Гриллберта в поместье, прошло почти два месяца, а она еще не оправилась от катастрофической встречи между отцом, сыном и его парнем. Ярость Магмаса охватила всю комнату, разрушив красивую гостиную. Санс и Гриллберт выжили с минимальными травмами, но она пострадала. Маленькая жертва, твердила она себе, маленькая жертва для спасения дорогих душ. Она нисколько не пожалела о своем выборе, но скучала по подвижности. Во время противостояния между отцом и сыном, Магмас использовал одну из своих сильнейших атак против своего единственного ребенка: он создал вакуум, который начинал душить пламя сына и её саму, в то время как его становилось только сильнее. Прежде чем заклинание было смягчено, Гриллберт превратился в тусклый свет, но Игнацея, ослабленная болезнью, превратилась в пепел из-за недостатка кислорода. Её ноги… Просто отвалились. Её руки были повреждены, ослаблены, почти искалечены. Женщине было больно: не только в физическом смысле, нет, но и её гордость пострадала. Это была леди Игнацея Эйдиент Амавэс Февант, жена Магмаса Вулкара Феванта Третьего, бывшего генерала Королевской гвардии. Она танцевала с королем Азгором на праздновании рождения Принца Азриэля, ткала гобелены, которые висят в Королевских Залах… …И теперь она из-за всех сил пыталась держать чашку чая. Уши Калы опустились, когда она увидела, что пламя её леди потемнело, её душа разбилась при звуке тихих вздохов женщины. -Леди Игнацея? Вы в порядке? — -Ничего подобного, Кала. — мягко сказала она. — Я буду в порядке. — -Х-хорошо. — Кала возобновила прогулку, толкая инвалидное кресло элементаля. Это правда, что с Игнацеей все будет в порядке, но до этого было еще долго. Ног её леди не было. Маловероятно, что она когда-нибудь снова сможет ходить без помощи. Сила медленно возвращалась в руки Игнацеи, но врач женщины отвел служанку в сторону, признавшись, что было бы чудом, если бы ноги Игнацеи когда-либо зажили настолько, чтобы позволили ей ходить. Кала держала слова доктора в секрете, не сообщая Магмасу, и уж тем более своей леди. Её решение давило на неё, но она стояла решительно: Игнацее не нужно было, чтобы её надежды разбивались. Леди Игнацея поправится — она ​​была в этом уверена. Она должна быть уверена в этом. Леди и её служанка пробирались через поместье, проводя время на теплой кухне с семейным поваром, девушкой по имени Хелена. Никто не знал точно, что это за монстр Хелена, но она очень сильно напоминала существ с поверхности, называемых «гиенами». Её смех был заразительным и всегда помогал поднять настроение Игнацеи. Кала обнаружила, что смеющаяся женщина немного перестаралась, но она мирилась с непрекращающимися шутками Хелены ради своей Леди, смеясь, когда ей положено, и пока что улыбаясь. О поваре она не особо заботилась, нет, но это было самое меньшее, что она могла сделать для Игнацеи, женщины, которая содержала и воспитывала её с десятилетнего возраста. Пока Кала толкала инвалидное кресло Игнацеи по поместью, мысли служанки плыли. Ей приближался двадцать шестой день рождения и шестнадцатый год работы служанкой леди Игнацеи. Много лет назад, она стояла одна, на крыльце поместья Февант, держа в руке письмо, а на спине маленькую сумку со всем её имуществом. Как старшая из девяти детей, она помогала матери, как могла, но мать просто не могла позволить себе держать Калу в доме. Мать Калы нашла новый дом для своей дочери… Но она не могла ходить туда со своей дочерью, не могла выдержать стыда за то, что ей пришлось отдать своего старшего ребенка. Итак, Кала стояла одна на пороге, её пушистые розоватые щеки были мокрыми от слез, а молодая душа болела от тоски по дому. Дверь открылась, и она вошла в прохладные темные залы и вступила в свою новую жизнь. Изначально, Кала была назначена на кухню, чтобы работать с семейным поваром, но этот план быстро изменился, когда леди Игнацея увидела, как молодая девушка борется с большой коробкой овощей и плачет. Элементаль велела девушке поставить коробку и сказать ей, кто отдал ей приказ. Дрожащим голосом Кала ответила на вопросы леди, заявив, что это повар велел ей принести ингредиенты. Затем девушке сказали пойти в покои леди Игнацеи и расслабиться. Кала сделала так, как ей велели, тихонько прогуливаясь по коридорам, вытирая щеки. Игнацея же вошла на кухню и поговорила с поваром… Служанка очень отчетливо помнила, как Игнацея с чемоданами в руках, уводила повара из поместья, когда она сидела на скамейке у окна. Вскоре после этого Игнацея присоединилась к Кале в гостиной и сказала молодой девушке, что теперь Кала будет её личной служанкой. Затем леди попросила чая и бутербродов, прежде чем сесть с Калой, изо всех сил стараясь успокоить испуганного ребенка. Леди Игнацея рассказала Кале о своем собственном ребенке, гордом, сильном молодом мужчине по имени Гриллберт, и о том, как Гриллберт ушел из дома в девятнадцать лет, чтобы жить с женой и их маленькой дочерью. -Это было два года назад, — сказала Игнацея, — когда ушел мой сын. Если бы я знала, что все пошло бы так, я бы выпросила у Магмаса еще детей. В этом поместье слишком тихо, Кала. Я скучаю по звуку топота ножек, смеху, по счастливым детям. Моей душе приятно, что ты здесь. С тех пор, как Гриллберт уехал, было так одиноко… — Через несколько дней после этого Хелена присоединилась к поместью Февант и стала новым поваром в семье… Мысли Калы резко оборвались когда её взгляд проследил за высокой светловолосой крольчихой, которая прошла мимо неё, дыхание перехватило, когда она услышала как юбочка девушки шелохнулась вокруг её длинных стройных ног… -Кала! — -Ой! — Девушка отпустила инвалидное кресло Игнацеи и двинулась в сторону, схватив большую вазу, прежде чем она бы упала на пол. Она медленно встала, сжимая вазу, её большие розовые глаза лихорадочно оглядывались по сторонам. Стройного кролика нигде не было видно. С легким вздохом Кала поставила вазу обратно на ножку и вернулась к Игнацее, толкая стул своей леди по коридору, опустив голову. -Кала, дорогая, ты в порядке? — спросила Игнацея, снова глядя на свою служанку. -Что?.. Да, леди Игнацея. Я в порядке. — -Кала… — слегка упрекнула женщина, прежде чем вздохнуть. -Ты взрослая девушка. Я не буду просить тебя говорить, если ты не хочешь. — -Спасибо, миледи. — Прошептала служанка. Когда она отвела Игнацею в библиотеку, её плечи были опущены. Это был третий раз за неделю, когда она выставила себя дурой из-за той крольчихи… Игнацея и Кала прошли через библиотеку, служанка собирала несколько книг для своей леди. Кала ничего не сказала, из-за всех сил стараясь прятаться за книжными шкафами всякий раз, когда крольчиха проходила мимо, не желая видеть элегантную девушку. Крольчиха же не заметила странного поведения, когда выполняла свои обязанности, вытирая пыль с полок. Игнацея ничего не говорила, наблюдая за своей служанкой, хотя несколько раз она закатывала глаза, мысленно сделав пометку поговорить с Калой как только они останутся одни, несмотря на её предыдущие слова. Было ясно, что Кале отчаянно нужно с кем-нибудь поговорить об этом. Она не возражала против того, чтобы молодая девушка стеснялась, но это было просто смешно. Так было уже несколько недель! -Я взяла книги которые я хотела, Кала. Пойдем в мою комнату. Я устала. — -Конечно, миледи. — Кала послушно протолкнула инвалидную коляску своей Леди через комнату, явно согнувшись от облегчения, желая выйти из библиотеки… Девушка помогла Игнацее сесть на шикарный диван, осторожно поправляя юбку женщины, чтобы прикрыть её поврежденные ноги. -У нас еще есть несколько часов до прибытия Господина Гриллберта и Санса. Хотите вздремнуть? — -Нет, я в порядке. Я устала от инвалидной коляски. — прошептала Игнацея, положив руки на книгу. — Но Кала? — -Да моя леди? — -Скажи мне, что у тебя на уме. — Голос Игнацеи был низким, но твердым. — Ты вела себя очень странно, я беспокоюсь за тебя. Все в порядке? — -Ч-что?! Госпожа, все хорошо! Все в порядке! — Кала затараторила, постукивая ногами. -Кала, дорогая, иди сюда, пожалуйста. — Молодая девушка медленно шла вперед, опустив уши. -Сядь, пожалуйста. — Кала села на пол возле дивана своей леди. -Скажи мне, что у тебя на уме. — -…Я не хочу, чтобы вы меня ненавидели, миледи. — Игнацея нежно улыбнулась и положила теплую руку на голову Калы, поглаживая мягкий розоватый мех. — Кала, дорогая, я никогда не смогу тебя ненавидеть. — Кала уставилась на свои колени, тихо вздохнув, чувствуя, как расслабляется от нежных прикосновений Игнацеи, несмотря на свое беспокойство. — …Я думаю, я влюбилась. — -В Иезавель? — Кала внезапно вскинула голову, услышав имя кролика, глядя на свою леди большими слезящимися глазами. -Д-да. — прошептала Кала, шмыгая носом. — Я думаю, что люблю её, но я даже не знаю, знает ли она кто я. — Игнацея погладила свою служанку по голове и её улыбка смягчилась. — Она знает, кто ты, дорогая. Обещаю. — У молодой девушки перехватило дыхание. — Это не имеет значения, — хныкала она — Иезавель сегодня идет на свидание. Я слышала от других слуг, что она идет в очень хороший ресторан в столице. Я… Я… — -Кала, дорогая, может это не свидание. Ты знаешь, что у Иезавель в столице есть семья. Может быть, родители просто заберут её сегодня вечером. В конце концов, сегодня у неё день рождения. — -Я знаю. — Кала слегка икнула. — Я подарю ей сборник стихов, который, по её словам, она хотела. На то, чтобы купить его, пришлось долго копить. Я просто… Я… Я хотела отдать его ей сегодня. Я имею ввиду, сегодня вечером. Я… — Игнацея продолжала нежно поглаживать голову Калы, касаясь длинных ушей. -Просто скажи, что у тебя на уме. Ты знаешь, я никогда не буду судить тебя за твои слова. — -Я знаю, леди Игнацея. — Кала снова икнула, слезы потекли по ее щекам. — Я просто… Я люблю её. Она красивая, миледи: она поэзия в движении, она статуя, живая, дышащая статуя. А я… Я не такая. Я толстая, моя шерсть всегда в кавардаке, я просто… Я ничто по сравнению с ней. — -Кала… — -Я даже не знаю, нравятся ли ей женщины! — Служанка внезапно зарыдала, закрывая лицо ладонями и всхлипывая. -Если ей не нравятся женщины, она будет меня ненавидеть! Она меня возненавидит! — Она зарыдала еще сильнее, поворачиваясь и одновременно утыкаясь лицом в диван, её плечи дрожали от всхлипов. Пламя Игнацеи потемнело, когда она повернулась и наклонилась, обнимая Калу изо всех сил. -Не теряй надежды, моя дорогая, и не сдавайся, даже не попробовав. — Женщина осторожно подошла и похлопала по подушке рядом с собой. — Иди сюда. Все нормально. Шшш, все будет хорошо. — Кала же только рыдала, ложась рядом со старшей женщиной, плача в грудь Игнацеи, позволяя держать себя элементалю, которую она считала своей матерью. Игнацея же ничего не говорила, поглаживая спину Калы, тихо напевая что-то… Через несколько часов, Кала оказалась в объятиях Игнацеи с закрытыми глазами, пока Леди читала ей. Эта сцена была так знакома служанке: большую часть первого года пребывания девушки в поместье, Игнацея читала ей перед сном, иногда обнимая, когда Кала плакала от тоски по своему дому. Она чувствовала, что засыпает, утешенная теплым телом своей Леди и более теплым голосом, её голова покоилась на плече Игнацеи. -Кала, дорогая, — мягко сказала Игнацея, — я боюсь, что нам нужно скоро уехать. Уже почти полдень. — -…Ой. — Девушка сдержала вздох и села, поправляя форму. — Могу я отвести вас в солярий, миледи? — -Да, это было бы замечательно. — Игнацея отложила книгу в сторону, когда Кала поднесла инвалидную коляску женщины к дивану. С очень небольшим усилием Кала подняла элементаля и посадила её на стул, поправляя юбку Игнацеи. Леди ласково улыбнулась своей служанке, её канареечно-желтое пламя вспыхнуло. — Спасибо, Кала. — -С удовольствием, миледи. — Кала ответила доброй улыбкой, отвозя Игнацею в солярий. Кала подвинула стул Игнацеи к окну, обе женщины смотрели на сад. Они могли видеть, как Джаспер поливает клумбу, а Иезавель сидит рядом. Высокий кролик затерялась в своей книге, не обращая внимания на то, что её брат двигался вокруг неё. Кала печально вздохнула, опустив плечи. Игнацея взглянула на молодую девушку и положила теплую ладонь на её пушистую руку. -Возьми на оставшуюся часть дня выходной, дорогая. Тебе нужен перерыв.- -Но, миледи, кто позаботится о вас сегодня вечером? Господина Магмаса не будет дома. — -Лидия может позаботиться обо мне. Все будет хорошо. Ты заслуживаешь перерыва. — -Спасибо, миледи, но… Вы действительно хотите Лидию? Вы бы не предпочли Эловин или Самиру? — -С Лидией все будет отлично. Я нахожу её забавной. — хихиканье Игнацеи заполнило комнату. Кала смогла только тревожно усмехнуться, вспомнив слугу, Лидия была очень мила и любезна, но была довольно… Не в себе. — Мне сейчас позвать Лидию, миледи? — -Это было бы чудесно. Я больше всего хочу, чтобы у тебя был выходной, моя дорогая. В последнее время вы так много работали, и у вас не было перерыва. Пожалуйста, возьми сегодня и расслабься. — -…Хорошо, миледи. Спасибо. — Кала улыбнулась, лениво постукивая копытом по земле, закусив губу. Игнацея засмеялась и протянула руки, её пламя ярко вспыхнуло, когда Кала подбежала и обняла её, обе крепко обнялись. Когда Кала ушла, Игнацея поправила юбку и улыбнулась, глядя в окно на двух своих служанок в саду, тихо смеясь про себя. Пока всё шло по плану…