Суббота 9:13
Солнечный свет будит Робби, обычно по утрам в его комнате темно. И есть еще кое-что, что отличается. Руки обхватывают его бедра, ноги переплетены, и голова покоится на груди Робби, прямо под подбородком, повсюду мягкие пушистые волосы. Прошлая ночь – это смесь счастливых воспоминаний, которые смешались в сознании Робби. Он помнит, как они вернулись в Академию на велосипеде Сандера, Робби сидел сзади, болтая ногами в воздухе, а его руки крепко обнимали Сандера за талию. Как только они вернулись, диван Сандера увидел еще много поцелуев, которые превратились из мягких в исследующие, глубокие и, наконец, усталые. Они проговорили до поздней ночи, тесно прижавшись друг к другу, пока оба не уснули. А в перерывах – нежный шепот, взаимные улыбки и еще больше поцелуев. Но теперь реальность возвращается быстрее, чем когда-либо, и Робби знает, что он не может остаться. Как он мог забыть об этом? Как же он мог притворяться, что это будет продолжаться вечно? Это самая болезненная вещь, которую когда-либо делал Робби, думает он, глядя на мирно спящего парня, лежащего на нем. Его лицо расслаблено, осталась только легкая улыбка, волосы растрепаны, а щеки слегка покраснели. Он выглядит просто замечательно. Робби больше всего на свете хочется остаться здесь, в объятиях Сандера, и ждать, когда он проснется. Это звучит так легко. Но это не так. Но он должен вернуться до того, как его мама начнет волноваться. А еще Робби знает, что у него не хватит смелости сказать Сандеру, что у них нет никаких шансов. Если бы он остался, ему пришлось бы это сделать, он увидел бы, как с лица Сандера сползает улыбка. Или ему пришлось бы солгать. Лгать и продолжать лгать. Робби знает, что больше не может врать – он не хочет делать этого с Сандером, не хочет отношений, основанных на лжи. Поэтому он освобождается от рук и ног Сандера, осторожно кладет его голову на подушку и оставляет последний долгий поцелуй на лбу Сандера, прежде чем взять свои вещи и выйти из комнаты. И точно так же Робби знал, что это чертовски больно – оставлять прекрасного парня просыпаться в одиночестве. Это вообще больно – покидать его, но незнание того, вернется ли Робби когда-нибудь, делает это в тысячу раз хуже. Он остается в дверном проеме слишком долго, но, когда Сандер поворачивается и издает какой-то сонный звук, Робби быстро закрывает дверь и спешит вниз, в класс. Академия пуста, как и ожидал Робби, и слишком легко переставить одну ногу за другой, чтобы вернуться обратно в безопасное место своей комнаты. Только вот теперь он чувствует себя гораздо более одиноким.***
Воскресенье 15:37
Робби лежит на кровати, уставившись в потолок, на голове наушники с включенным плейлистом Сандера с Боуи. «Ground control to major tom», – поет Боуи. – «Circuit dead there's something wrong» Текст песни довольно хорошо описывают ситуацию Робби, он действительно чувствует, что теряет связь – даже если это просто другая Вселенная с парнем в ней, которого Робби действительно очень хочет увидеть снова. Парень, от которого у Робби живот полон бабочек и счастья, а сердце – тепла. Парень, который целовал его, целовал между мусоровозами, делал его невероятно счастливым. Хотя бы на одну ночь. Он определенно должен перестать думать о нем. Вместо этого Робби достает свой телефон, чтобы немного отвлечься, и замечает несколько сообщений в чате Братанов. Аарон 14:12: Я все испортил. Йенс 14:23: Что? Аарон 14:25: С Амбер. Можо 14:37: Что случилось, мужик? Аарон 14:40: Я сделал то, что вы мне сказали – я старался оставаться крутым и не слишком отчаявшимся, и в конце концов она сказала, что если я хочу обращаться с ней как с идиоткой, то вообще не должен был ее приглашать. Йенс 14:42: Дерьмо-о Можо 14:43: Есть еще много симпатичных девчонок, чувак, не волнуйся! Можо 14:44: Если с Амбер ничего не получится, мы найдем тебе другую хорошую девушку! Аарон 14:45: Может быть, ту, кто не ожидает многого или что? Йенс 14:46: Аарон, расслабься, один проеб не означает, что у тебя ничего не получится Конечно, не может быть, чтобы хорошее продолжалось вечно. Робби знает, что это не рационально, это Аарон слишком легко верит плохим советам, а Можо понятия не имеет, как на самом деле построить отношения, но прямо сейчас это просто имеет смысл, все шансы на разрыв отношений в одночасье. Не то чтобы у них с Сандером был хоть какой-то шанс. Робби поднимает взгляд от телефона и смотрит на высокое зеркало, все еще стоящее в комнате. На нем все еще виден класс, как и минуту назад, и час назад – в общем, все время, с тех пор как Робби вернулся вчера. Это, вероятно, означает, что Сандер не покинул Академию. Как правило, по выходным комнаты не бывает, потому что Сандер обычно проводит выходные дома, но на этот раз он, кажется, ночует там. Может быть, это для того, чтобы дождаться Робби. Потому что он никогда не объяснял, почему ему нужно было уйти. Вероятно, он задолжал Сандеру объяснения. Но он недостаточно силен. Не сейчас. Кроме того, он не может смотреть на пустое зеркало еще хоть минуту, поэтому он встает, ищет что-нибудь достаточно большое, чтобы накрыть зеркало, и находит светло-голубую простыню, которую он набрасывает на раму зеркала. Может быть, теперь оно оставит его в покое.***
Понедельник 12:38
– Так скажи мне еще раз, что именно ты сделал? – требует Можо от Аарона, который тут же пытается подробно пересказать все свое первое свидание с Амбер. Cли-ишком много деталей. Что-то про попкорн, от которого она отказалась, и неловкое молчание на протяжении всего фильма, Аарон, который пытался дать «крутой» ответ на каждый вопрос Амбер, заданный позднее, и все это закончилось тем, что она отчитывала его в конце, оставляя его в одиночестве на парковке кинотеатра. – О-о-ох, ты здорово проебался, – кричит Можо, когда Аарон заканчивает. – У тебя действительно нет никакой подачи. Робби знает, что он начинает раздражаться, возможно, это также то ноющее чувство внутри него, которое заставляет его постоянно думать о Сандере и о том, как дерьмово он должен чувствовать себя прямо сейчас, но с него хватит. – А может, ты просто даешь плохие советы, Можо. Робби говорит это тихо, даже не поднимая глаз от пола, но Можо, конечно, все равно слышит. – Что? Можо оборачивается и свирепо смотрит на него, но Робби только пожимает плечами. – Я стараюсь от души, чувак! К счастью, в этот момент на помощь приходит Йенс. – Но он прав, Можо, в данном случае твой совет – дерьмо. Я думаю, что Амбер – одна из тех девушек, которые любят слушать, как они великолепны. Кто любит комплименты и когда ты действительно заинтересован в ней. Так что да, как бы странно это ни звучало, просто будь самим собой, Аарон. Аарон недоверчиво качает головой: – Никто никогда мне этого не говорил. Спасибо, чувак. Он быстро обнимает Йенса, который едва не делает шаг назад. – Как хочешь, – бормочет Можо, а затем снова меняет тему разговора на их обычную болтовню про девчонок, Робби игнорирует его, как только он начинает говорить. Вместо этого он снова лезет в карман куртки. Внутри лежит маленькая записка, которую он нашел, когда заходил в уборную ранее. Это всего лишь клочок бумаги, но Робби все равно не хочет его открывать. Возможно, ему следовало оставить его внутри зеркала, в мире Сандера. Но теперь записка у него, и он должен ее прочесть. Он еще раз проверяет, что Братаны заняты, и не видят, как он читает послание, а затем достает его и медленно разворачивает. Опять же небольшой набросок, как всегда. Но на этот раз он показывает не только Робби – он показывает их обоих. Это перспектива, которую Сандер никак не мог видеть, но они оба целуются между мусоровозами. Над ними нарисована маленькая Луна – даже если в тот день Луны точно не было видно. Рядом с рисунком красивый как всегда почерк. «Когда ты вернешься?» Дерьмо. Робби больше не вернется. Он быстро складывает листок и кладет его обратно в карман, прежде чем кто-нибудь из Братанов заметит его и, возможно, захочет посмотреть. И все же он чувствует тяжесть в кармане, словно этот вес тянет вниз не только куртку, но и Робби. Дело не в том, что он не хочет возвращаться. Он больше ничего не хочет. Но он не должен... он не может... есть слишком много причин, говорящих против этого. Так что Робби просто надеется, что боль со временем пройдет и он сможет забыть Сандера в один прекрасный день. Или, может быть, не забыть, а просто больше не скучать по нему так сильно.***
Вторник 2:14
Робби не спится. Переворачивание с боку на бок не помогает, подсчет воображаемых овец не помогает, а также не помогает представлять свое счастливое место или приказ каждой части своего тела, что она должна заснуть. Даже лаванда под подушкой, кажется, не помогает. Теперь у него кончились идеи, он поворачивается еще раз, но потом сдается. Он никак не может заснуть в таком состоянии, его сознание отягощено чувством вины за то, что он вот так оставил Сандера, и он тоже скучает по нему. Ужасно. Его пушистые волосы щекотали подбородок Робби, его руки обнимали талию Робби, его невероятно мягкие губы касались его губ. И что еще хуже – он скучает по его улыбке, которая отражается в его глазах, заставляя все его лицо светиться. И по его смеху, теплому и наполненному, заставляющему Робби смеяться вместе с ним. Он скучает по его шуткам, по постоянно звучащей музыке Боуи. По свету в его глазах, когда он говорит о чем-то важном для него. По сосредоточенности, когда он рисует. Черт, в нем нет ничего, по чему бы Робби не скучал. Робби встает с кровати, подходит к окну, открывает жалюзи и окно и высовывается наружу. Ночи стали намного мягче, чем несколько недель назад, и воздух на его лице совсем не кажется холодным. Это прекрасная ночь, спокойная и мирная, и можно увидеть звезды. И Луна, в настоящее время около трех четвертей ее полного размера, смотрит на него сверху вниз. Неужели это та же самая Луна, которую видит Сандер, когда смотрит на улицу? Та же самая с его рисунка, который он сделал для Робби? Скорее всего, нет. Это заставляет Робби чувствовать себя еще более одиноким. Он делает глубокий вдох, прежде чем снова закрыть окно и жалюзи и забраться в постель, чтобы еще раз попытаться заснуть.***
Среда 13:12
– А хуже всего то, что он, похоже, считает меня своим личным помощником, хочет, чтобы я постоянно приносила ему кофе или помогала с чем-то на компьютере. Это так раздражает: когда он хочет, чтобы я делала свою собственную работу? Мама Робби недоверчиво качает головой, прежде чем съесть еще одну ложку макарон. – Я имею в виду, то, что он полный хрен – извини за мои слова, милый, – я и так уже знала, но то, что он даже не знает, как расставить приоритеты в работе… Неудивительно, что ему нужны все те дополнительные часы, которые мы работаем! Это звучит очень плохо. Робби до сих пор не забыл, что ее босс сказал по телефону на прошлой неделе. – Если он так же относится и к твоим коллегам, разве вы не можете просто пожаловаться на него или что-то в этом роде? – спрашивает он. – Это было бы здорово, – вздыхает мама, – но я не думаю, что это что-то изменит. Но должна же быть возможность что-то изменить: как человек с абсолютно нулевой эмпатией может заставить людей работать за него? Робби все еще думает об этом, когда его мысли прерывает мамин голос. – А вообще, как дела в школе? Робби знает, что она просто пытается не вываливать на него свои проблемы, но он быстро рассказывает ей что-то о занятиях в любом случае. Настроение среди Братанов сегодня было все еще немного странное, Можо все время пытался пошутить над Аароном, но никто не смеялся, а потом тот сказал Робби, что он всегда такой тихий, как если ему есть что скрывать. Что ж, так оно и есть. Покончив с едой и убрав посуду, Робби поднимается в свою комнату, и его тут же встречает зеркало, покрытое простыней, которое все еще стоит посреди его комнаты. Он пытается сдвинуть его немного в сторону и уже хочет сесть за свой стол, когда решает снова заглянуть под простыню. Просто чтобы посмотреть, показывает ли оно комнату, говорит он себе. Она там, конечно. И там даже есть еще одна записка, выглядывающая сбоку, Робби быстро забирает ее, прежде чем снова закрыть зеркало. Он садится на кровать, прежде чем открыть ее, надеясь, что так будет легче. На рисунке Сандер изображен один в своей мастерской, сидящим в кресле у письменного стола с карандашом в руке. Здесь больше темных линий, чем обычно, и фигура, сидящая за столом, выглядит такой маленькой по сравнению с комнатой. «Что я сделал не так?», – гласит подпись рядом. Ничего. Сандер не сделал абсолютно ничего плохого, напротив, он сделал действительно хорошо. Даже слишком хорошо, он заставил Робби влюбиться в него слишком легко, заставил его забыть о реальности и разделить одну из лучших ночей в жизни Робби. Робби больше не может откладывать ответ: Сандер заслуживает того, чтобы узнать причину, по которой Робби ушел. А если у него не хватит смелости войти и сказать это ему в лицо, он может просто написать ему. Робби подходит к своему столу, ищет бумагу и карандаш, садится и начинает писать свое послание. «Мне очень жаль», – этого определенно недостаточно. Робби на секунду задумывается, но потом добавляет еще: «Я знаю, что не могу долго оставаться с тобой», – …в школе? Вообще? – «в Антверпене». Он все еще нуждается в большем. «Я никогда не планировал начинать здесь что-то новое, потому что мне все равно придется уйти. Мне жаль, если я причинил тебе боль, но, если бы мы были вместе дольше, это было бы еще больнее.» Это звучит ужасно драматично. Но именно так он себя и чувствует. Драматически убитый горем. Так что, может быть, все в порядке. Еще один взгляд на рисунок Сандера показывает ему, что этого не может быть достаточно. Фигура выглядит такой невероятно маленькой и беспомощной – немного похожей на то, что чувствует сейчас Робби. «Спасибо за то время, что мы провели вместе, это было чудесно, и ты не сделал ничего плохого. Как бы мне хотелось остаться.» На короткое мгновение он думает о том, чтобы тоже что-нибудь нарисовать, но, к счастью, понимает, насколько это нелепо. Робби не умеет рисовать. Может быть, это заставит Сандера рассмеяться, и тогда все сообщение будет менее болезненным. Но все равно, ни за что. Он складывает листок два раза, прежде чем подойти к зеркалу и положить его между рамой и стеклом, как раз там, где раньше была записка Сандера.***
Четверг 17:38
– А ее задница! Ты действительно должен был это видеть! Можо показывает размер, держа руки на расстоянии около полуметра. – Ого-о-о! – восклицает Аарон, широко раскрыв глаза. – Ничего не имею против девушки, которую я встретил на концерте, куда ходил с Робби в прошлом году, – помнишь ее, Робби? Робби отводит взгляд от скейтера, за которым он наблюдал и который делал несколько серьезных и сложных трюков, и вместо этого возвращается к Братанам. – Нет, – он помнит музыку, это был отличный концерт. Кроме того, певица была довольно хороша собой. Но он понятия не имеет, о какой девушке говорит Йенс. – Реально? У нее была вот такая задница, – теперь Йенс держит руки открытыми, пытаясь определить размер с помощью расстояния между ладонями. – Ты ведь, парень, не по попкам, не так ли? – спрашивает Можо, оборачиваясь в сторону Робби. – Нет. Особенно он не любит говорить о девушках в таком ключе. – Тогда сиськи? – Можо продолжает спрашивать. – Нет, и не по сиськам тоже, – Робби слышит в своем собственном голосе, что он начинает раздражаться. – А как же тогда твоя художница – что у нее есть? – спрашивает Можо, либо игнорируя, либо не замечая раздражение Робби. Как будто мало того, что он сейчас выбрал, возможно, худшую тему на данный момент. – О, оставь ее в покое. Просто потому что я не люблю говорить об этом в таком ключе, это не значит, что со мной что-то не так. – Остынь, чувак, – смеется Можо, – это был всего лишь простой вопрос. – Да, но с меня всего этого достаточно. Девчонки, девчонки, девчонки все время. И тебе действительно нужно так говорить о них? Тебе бы понравилось, если бы кто-то говорил о тебе так же, как ты, Можо? Про размер твоей задницы? – Робби знает, что он становится все громче, но в данный момент слишком много всего накапливается. – Что это с тобой, чувак? – спрашивает Можо, и Йенс тут же вступается за Робби. – Он вовсе не это имел в виду… – О, нет, именно это. Мне действительно надоело, что вы все время так разговариваете. Робби берет свой скейт и отворачивается, готовый уйти. – Ты просто злишься, что с твоей художницей ничего не вышло! – Можо кричит ему вслед, но Робби не оборачивается. Вместо этого он уезжает, надеясь поскорее вернуться домой.***
Пятница 15:12
Робби лежит на кровати вверх ногами, задрав ноги на стену, а голова – там, где должны быть ноги. Он думает о Сандере. И как он испортил все хорошее, что с ним случилось. Он разрушил не только свою чудесную дружбу с Сандером, влюбившись в него, но и дружбу с Братанами, на которых ему вчера пришлось кричать. Он снова достает записку, которую нашел сегодня утром, и впервые Сандер прислал ему не рисунок, а обычный текст. Я бы предпочел, чтобы ты был со мной хотя бы недолго, чем совсем без тебя... Было бы так легко просто сдаться и убежать обратно, вернуться к Сандеру и быть счастливым. Но Робби также знает, что если он это сделает, то как он вообще остановится? Как он должен решить, когда наступит подходящее время, чтобы больше не навещать Сандера? Он не верит, что у него хватит на это сил. Поэтому он просто остается здесь. В этот момент он слышит шум внизу, его мама вернулась с работы. Поэтому он быстро спускается вниз, чтобы поприветствовать ее. – Привет, милый, как прошел твой день? – она спрашивает, как только видит его, и, когда он не сразу отвечает, не зная, как он мог бы ответить, не упомянув о том, что случилось с Сандером или его стычке с Братанам, она добавляет: – Все в порядке? Робби уже хочет кивнуть, сказать ей, что все прекрасно, но он знает, что это не так, и ему действительно нужен кто-то, чтобы поговорить об этом. Может быть, не о том, почему он не вернется к Сандеру, но, по крайней мере, о чем-то таком. Поэтому он трясет головой. Если бы он попытался сказать хоть слово, то наверняка заплакал бы, поэтому он молчит. – О, что же это? – спрашивает мама, но замечает, что они все еще в коридоре. – Давай сядем в гостиной. Робби следует за ней к дивану в гостиной, быстро думая о том, что же он хочет ей сказать, и замечает, что он действительно хочет рассказать ей очень много. Поэтому он начинает, как только они садятся. – Я должен тебе кое-что рассказать... – начинает он, не зная, как это сформулировать. Она кивает, и он продолжает: – Помнишь того парня в зеркале, о котором я тебе говорил? – Ты сказал, что думаешь, что зеркало связано с кем-то и что он не является твоей версией в этой Вселенной. Робби делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Это нелегко, но рано или поздно ему придется рассказать ей об этом, и не говорить об этом будет только труднее. – Явродекаквлюбилсявнего. Он признался. Может быть, вышло не так уж хорошо, но он наконец-то признался. – Прости, что ты сказал? Робби знает, что он просто проговорил слишком быстро, но его сердце все еще бьется так громко, что он чувствует его в своей шее. – Я сказал, что я вроде как влюбилсявнего. По крайней мере, немного лучше. – О, дорогой, но это же прекрасно. Мне было интересно, что… – Значит, это не проблема? – спрашивает Робби, сбитый с толку. – Я имею в виду, что это парень. Она мягко улыбается и качает головой: – Вовсе нет, милый. Я все равно люблю тебя, несмотря ни на что, я думала, ты это знаешь! Она крепко обнимает сына, но, как только снова отстраняется, с ее губ слетает еще один вопрос. – Так... разве не предполагалось, что я это знаю? – Знаешь что? – Что тебе нравятся парни. Робби никогда не давал такое громкое название происходящему, поэтому он почти вздрагивает, но потом спрашивает. – Подожди, так ты уже знала? Когда мама кивает, он добавляет: – Потому что ты так хорошо меня знаешь или?... – И это тоже, но все остальные «Робби» – геи. Ну, Крис – би, а Лукас и Шей еще не вышли из шкафа, но я просто предположила... – Ты знаешь их имена? Он знал, что у его мамы имеется какая-то информация, о которой они никогда не говорили, но то, что она знает так много, просто никогда не приходило в голову Робби. – Конечно, дорогой, ты для меня самая важная вещь, и я не думаю, что это так уж сильно отличается для других «я», поэтому, конечно, я знаю, как зовут их детей. Это вполне логично. – И, ты знаешь, у них у всех есть один партнер, который просто приходит и делает их счастливыми. Ты не знаешь, вдруг твой мальчик – тот самый человек для тебя? Он делает тебя счастливым? Расскажи мне о нем. Погоди, а как его зовут? Робби вынужден улыбнуться потоку вопросов, но затем начинает отвечать на них. – Его зовут Сандер. Он изучает искусство в Академии, где находится пустой класс, который я постоянно вижу. И он захотел нарисовать меня для своего проекта. – О, это так мило! У тебя есть рисунок? Робби кивает: – Подожди минутку. Он быстро бежит наверх за посланиями, которые держит в ящике стола. Вернувшись, он протягивает первый набросок маме – это рисунок Робби перед окном в крыше. – Ух ты, как он красиво рисует! – его мама смотрит на рисунок так, словно вот-вот вставит его в рамку и повесит в гостиной, поэтому он поскорее забирает его из ее рук. – А ты знал, что они все с художниками? – спрашивает его мама. – Исаки? – спрашивает он, и она улыбается. – Я называю их Робби. Но да. Исак был первым, кто завел себе парня, – Робби может это подтвердить: однажды утром рядом с белокурым парнем в зеркале вдруг появился какой-то великан, и Робби понял, что он не просто еще один друг. – Они все находят одного человека, который рисует им небольшие наброски и заставляет их улыбаться. Как ты думаешь, для тебя это Сандер? Это тяжелый вопрос, и Робби ничего не хотел бы больше, чем кивнуть – что Сандер был его родственной душой, единственным человеком, которого он встречает снова и снова в каждой Вселенной. Но это не может быть правдой. Потому что они не живут в одной и той же вселенной. – Но как такое может быть, если он живет в другой Вселенной, мама? – Робби качает головой. – Но не могла бы ты рассказать мне побольше об Исаках? Его мама, кажется, чувствует, что он предпочел бы больше не говорить о Сандере, поэтому она рассказывает ему разные истории об Исаках. Рассказывает ему немного об их детстве, об их друзьях, которые все немного похожи на Йенса. У них даже у всех есть своя Яна. Поэтому он слушает и слушает об их различных увлечениях, личностях и бандах друзей, пока ему не приходится уйти, чтобы сделать свою домашнюю работу, услышав достаточно информации за целый день. Прежде чем уйти, он еще раз обнимает маму. – А это еще зачем? – удивленно спрашивает она, но Робби только улыбается – Спасибо тебе, мама.