***
Султан величественно восседал на своем троне в зале приемов. Перед ним, расплывшись в улыбке, мельтешил шерский посол. Вот уже вторую неделю этот альфа пытался убедить падишаха в том, что его страна выплачивает слишком большие налоги. Он отчаянно пытался договориться заменить часть золота на иные товары. Однако ни одно из его предложений не нравилось Алпаслану. Шерция не могла предложить ничего из того, чего не было в Орханской империи. А посему затянувшийся разговор успел утомить не только самого падишаха, но и великого визиря, стоявшего по правую руку от трона. — К чему все это? Мы уже выяснили, что золото — это единственная вещь, которую вы можете нам предложить. Оставьте пустые надежды, изменений не будет, — переводчик повторил послу слова султана. — Погодите, великий падишах, но у нас есть еще… Алпаслан резко вскинул руку и сурово взглянул на мужчину из-под бровей. — Довольно пустых речей! Вам нечего предложить, смиритесь, — повелитель перевел взгляд на Ахмета-пашу и тот понял его без слов. — Проводите нашего гостя, — скомандовал он страже. — Постойте, господин! Я уверен, мы еще можем договориться! — взволновано вскрикнул посол. Падишах лишь покачал головой, чем дал окончательный ответ. Шерция не была орханским санджаком*, однако за свою независимость платила большую цену. Весть о поражении орханского войска под рекой Ихт разлеталась очень быстро. И соседи, видимо, решили воспользоваться этой слабостью. Шерский посол, Генрих фон Югер, с утра до ночи простаивал у дверей зала для приемов, каждый день выдвигая все новые предложения. И каждый день он получал категорический отказ. Неуёмная жажда мужчины выторговать для своего государства милость раздражала правителя Орханской империи. Кроме того, альфа непозволительно долго находился в столице. В слепых надеждах добиться свой цели, посол переходил все мыслимые границы. Терпение падишаха заканчивалось. Для себя Алпаслан решил, что, если этот неверный не покинет Орхан в ближайшее время, он лично вышвырнет его обратно. Видя, как уводят посла, султан устало откинулся на спинку трона. — Господин, не желаете ли сделать перерыв? — учтиво поинтересовался Ахмет-паша. — Нет, — кратко ответил султан, на сегодняшний день это был не первый просящий. Однако Алпаслан не мог не признать, что усталость преследовала его с самого утра. Вместе с этим, на душе у повелителя было неспокойно. Он не мог понять причину своего недомогания. Да и времени с этим разбираться у него тоже не было. Алпаслан бесстрастно наблюдал за тем, как стража выводила посла прочь. На долю мгновения в приоткрывшейся двери в выстроившийся толпе просящих падишах заметил Булута-агу. В этот момент сердце его забилось сильнее. — Ахмет-паша! — резко воскликнул султан. — Да, повелитель? — Что здесь делает главный черный бета гарема? — Не знаю, повелитель, — с легким волнением в голосе отозвался великий визирь. — Я сейчас же узнаю это. — Проси его сюда, — Алпаслан с трудом сдерживал рвущуюся наружу тревогу, почему-то он был уверен, что бета пожаловал к ним вовсе не с хорошими новостями. Вспомнив о своем состоянии, он непроизвольно мысленно потянулся к Эмину и почувствовал, как отчаянно омега взывает к нему. Сердца султана сжалось в предчувствии. Почему он не заметил этого раньше? Булут-ага, склонившись в глубоком поклоне, предстал перед альфами, бледнея на глазах. — Зачем ты пришел, ага? — нетерпеливо спросил Алпаслан. — Господин, я не осмелился б отвлечь вас, если бы причина действительно не была столь важной… Хождение Булута вокруг да около злили султана, он стукнул по подлокотнику трона кулаком и жестко произнес: — В чем дело?! Говори, что случилось! Бета ойкнул и склонил голову еще ниже. — Сегодня утром Эмину-хатун стало плохо… В этот момент внутри падишаха что-то оборвалось. Самые страшные опасения Алпаслана подтвердились. — Почему ты сообщаешь мне об этом только сейчас?! — Повелитель, я не смел вас отвлекать… — испуганно начал Булут, но тут же был перебит снова. — Что с ним? — Лекари не знают, мой господин, Эмин-хатун так и не пришел в себя, — совсем уж тихо пропищал бета. Алпаслан поднялся, откинув полы своего кафтана. — Ахмет-паша, продолжи прием вместо меня, — распорядился повелитель. Падишах жестом приказал бете показывать дорогу.***
— Эмин, ты видишь меня? — Тюнчай поводил рукой около лица юноши. Кроме лекаря и слуги в покоях больше никого не было. Киталец вздохнул с облегчением, ему не хотелось видеть такую толпу у своей постели снова. — Да, — хриплым, слабым голосом отозвался наложник. — О, слава Солнцеликому! — выдохнул омега, он зачерпнул плошкой немного воды и поднес к губам киталца, чтобы тот смог напиться. — Ты нас очень напугал! Златовласый одалис слабо улыбнулся, в последнее время он часто доставляет неприятности близким для него людям. — Эмин-хатун, сколько пальцев вы видите? — деловито поинтересовался лекарь. — Два… — к счастью, окружающий мир вокруг себя он видел довольно четко. — Как ваше самочувствие? — продолжил расспрос лекарь. — Не так хорошо, как хотелось бы, — криво улыбнулся юноша. Однако лекарь шутки не оценил, он сурово посмотрел на киталца. — То, что с вами происходит, не потеха, Эмин-хатун. Мы должны выяснить, что способствовало этому. Хорошенько подумайте и вспомните все, что вы ели или пили вчера. Наложник напряг свою память, но кроме варева Йозефа так и не вспомнил ничего подозрительного. Видя замешательство одалиса, лекарь беспомощно развел руками. — Ладно-ладно, — махнул рукой Тюнчай. — Не мучайте его расспросами, мы вместе подумаем, а затем сообщим вам. — Как угодно, — холодно бросил лекарь и, дав несколько рекомендаций Тюнчаю, оставил омег в покое. — О, Солнцеликий, такой брюзга, — прошептал друг. Эмин невольно хихикнул, старший омега не часто выражал свое мнение так открыто. — А кто это у нас уже смеется? — ехидно спросил омега. — Кому-то становится лучше прямо на глазах. Хвала Солнцеликому! В этот раз улыбка у Эмина получилась лучше. Он слабо согнул пальцы, призывая товарища нагнуться к нему поближе. — Знаешь, — все еще слабым голосом произнес киталец. — Почему-то мне кажется, что это эструс… Тюнчай отпрянул от своего господина и скептически оглядел больного. — Не о том ты сейчас думаешь, Эмин. Ты, должно быть, бредишь, — друг заботливо потрогал лоб больного и недовольно нахмурился. — У тебя снова начинается жар. Он выловил тряпку из таза и, выкрутив, водрузил ее на голову несчастному. Казалось, вся комната пропиталась ароматом спелых яблок. Отрицать того, что омежий аромат фаворита усилился, было никак нельзя. — Говорю тебе, это точно оно, — счастливо и немного глуповато улыбнулся одалис, затуманенным взглядом глядя на Тюнчая. — Это все Йозеф, его лекарство помогло! Слуга покачал головой, но только он открыл рот, чтобы что-то возразить, как за дверью послышались голоса бет, объявляющих о приближении падишаха. Тюнчаю ничего не оставалось, как вскочить с постели и застыть в поклоне. Эмин же всем своим нутром чувствовал, что его альфа рядом. Хотелось встать и броситься к нему навстречу, но тело не слушалось. Душа его трепетала. Мгновение перед тем, как отворилась дверь, показалось ему вечностью. И вот на пороге его опочивальни возник самый желанный образ. Статный, прекрасный, с обеспокоенными карими глазами, его любовь и надежда. Невольно Эмин потянул к альфе руки, сам не понимая, что делает. — Алпаслан… За спиной султана возник Булут-ага. Его темное лицо и так побледнело, а видя неподобающее поведение омеги и вовсе сделалось почти белым. Однако Эмину было уже все равно. Манеры, этикет — сейчас все это было не важно. С тех пор, как он почувствовал недомогание, ему ничего не хотелось так сильно, как увидеть своего возлюбленного. А сейчас, когда его желание осуществилось, в голове не осталось ни единой мысли. Как будто весь мир перестал существовать. В это мгновение для юноши существовал лишь он. — Мой луноликий омега, что с тобой приключилось? — султан опустилась на кровать юноши и заботливо дотронулся до его щеки. — Алпаслан….Алпаслан, ты пришел… — омега ощутил невероятный прилив сил от близости своего возлюбленного, он перехватил руку повелителя и принялся выцеловывать ее каждую частичку. Альфа опешил от такого поведения своего фаворита. Удивленно он посмотрел на слуг. Булут-ага, кажется, вовсе потерял дар речи. Тюгнчай был готов посмотреть, что сейчас бета думал лишь о том, что ему отрубят голову за такое воспитание омег. А потому мужчина взял на себя смелость высказаться первым: — Повелитель, — осторожно начал Тюнчай. — У Эмина-хатун жар, он бредит. Алпаслан осторожно откинул тряпку со лба омеги и пощупал лоб киталца. Тот действительно был горячим. — Почему здесь нет лекаря? — недовольно поинтересовался падишах. — Что вы сделали, чтобы ему стало лучше?! — Повелитель, лекарь сделал все возможное, — тихо отозвался слуга Эмина. — Ему рекомендованы отдых и покой. Падишах почувствовал, что отчего-то у него пересохло во рту. Мысли стали путаться. Принюхавшись, он понял, что стало причиной. Сладкий запах течного омеги. Видя, как Эмин трется о его руку, у султана оставалось все меньше и меньше сомнений. — Почему вы раньше не сообщили, что у него начался эструс? — с трудом выдавил из себя эти слова падишах. Эмин же, казалось, совсем потерял остатки разума. Он цеплялся за повелителя как обезумевший, совершенно позабыв кто перед ним и где он находится. Булут и Тюнчай удивленно переглянулись. — Господин, — испуганно произнес главный бета гарема. — Но ведь это не… — Довольно! Выйдите все, сейчас же! — эти слова дались альфе нелегко. Непроизвольно нижняя часть его тела реагировала на происходящее… не совсем адекватно. Аромат Эмина стал до невозможности сильным, омежьи «чары» действовали на повелителя до невозможности одурманивающе. Слуги спросить не стали и поспешно покинули комнату. Как только дверь за их спинами закрылась, Булут-ага прикрыл рот рукой и взволновано посмотрел на Тюнчая. — О, Солнцеликий, они же сейчас… Что будет с Эмином-хатун? Слуга фаворита выглядел не менее обеспокоенно. — Не знаю, ага, не знаю. Это все очень странно… О, Солнцеликий, я не верю в это! — Тюнчай развернулся, намереваясь войти обратно и предотвратить неизбежное, но стража султана, уже расположившаяся у двери, преградила ему путь. — Таково решение повелителя. Вы не смеете ослушаться, — отчеканил один из них. Булут осторожно взял под руку омегу и отвел от покоев. — Пойдем, Тюнчай, нам не стоит тут быть… Тем более ты сейчас без платка… — дрожавшим голосом произнес бета. — Но так нельзя! Эмину станет хуже, отпусти! — хватка аги усилилась. — Даже если так, — с болью в голосе произнес бета. — Мы не смеем перечить желанию повелителя. Опустив голову, мужчина чуть ли не волоком потащил вырывающегося Тюнчая подальше от злополучной двери. Задача наложников в гареме удовлетворять желание султана вне зависимости от их состояния. Кто, как не главный бета гарема, знал это лучше всего? Оставшись без ненужных свидетелей, пара могла не сдерживается. До этого момента ни один омега не был в состоянии лишить Алпаслана рассудка. Но теперь, казалось, альфа превратился в голодного зверя, стремящегося вот-вот разорвать свою добычу. Эмин выглядел не лучше. Слабость в его теле куда-то пропала, вместо этого возник жуткий дискомфорт. Что-то внутри зудело настолько сильно, что причиняло боль. Ему отчаянно хотелось ощутить естество альфы в себе. Омега сам не заметил, как остервенело срывал одежду со своего господина, портя дорогую ткань. Легкая сорочка, которая была на юноше, уже давно валялась изодранной в клочья. Алпаслан жадно целовал стройное тело фаворита, оставляя алые отметины. Это была первобытная, дикая страсть, способная возникнуть только между альфой и омегой. Киталец впивался зубами в кожу повелителя, царапал его, неизбежно оставляя следы. Все происходящее было похоже на борьбу. Наконец, султан не выдержал и, грубо перевернув омегу на живот вошел на все длину, не тратя время на подготовку. Внутри было тепло и влажно, как будто Эмин только этого и ждал. Юноша томно застонал, чувствуя, с каким остервенением естество альфы раздвигает нежные стенки его нутра. Он выгнулся навстречу ему и, наконец, почувствовал облегчение. Эти движение, лишенные всякого ритма, доставляли Эмину нереальное наслаждение. Сколько это продолжалось было трудно сказать. Дикая, животная страсть. Смешавшиеся ароматы двух тел. Всплеск наслаждения и долгожданная разрядка. Алпаслан пришел в себя только когда почувствовал, что повязал омегу. Он с ужасом оглядел смятые простыни и лежащего на них фаворита. Юноша был без сознания. Султан не мог поверить в случившееся. Неужели он смог сотворить такое с больным омегой? Однако плотно соединённые тела красноречиво говорили о реальности всего произошедшего. Он осторожно придвинулся к наложнику и, приобняв одной рукой за плечи, легонько похлопал второй по щеке. Юноша настолько был похож на тряпичную куклу, что мужчина решил, что убил его. — Эмин? — обеспокоенно позвал повелитель. Ресницы киталца дрогнули, он моргнул несколько раз, приходя в себя. — Хвала Солнцеликому! — выдохнул падишах, он боялся, что юноша уже не очнется. — Повелитель?.. — омега удивленно уставился на своего альфу, не понимая, что происходит. Ощутив внутри себя нечто инородное, юноша изумленно охнул, густо покраснев. Но самое шокирующее было вовсе не это. Омега начисто забыл то, как они к этому пришли. Воспоминания всплывали у него в голове жалкими фрагментами, и то немногое, что Эмину удалось вспомнить, не вызывало гордости. Его поведение было ничуть не лучше, чем у куртизана. Омега закрыл лицо руками и принялся лепетать: — Простите меня, повелитель… Я… Я... — Мой неразумный омега, — падишах взял его ладони в свои, открывая лицо. — Тебе не за что просить у меня прощение. Если и винить кого-то, то только меня. — Вас? Как я могу! — ужаснулся киталец. — Не нужно этого, не обращайся ко мне так, — слегка раздраженно произнес Алпаслан. Он нежно погладил фаворита по волосам и заглянул в синие глаза: — Ты — мой сон в летнюю ночь, отрада глаз моих, мое сокровище, которое я чуть не загубил. Не вини себя в произошедшем, в том нет твоей вины. Я был тем искусителем, кто посягнул на больного омегу. «А было ли это болезнью?» — мелькнуло в голове у Эмина. Он поерзал, ощущая внутри себя узел. От осознания того, насколько они сейчас близки, его сердце наполнялось радостью. — Но разве не я был тем, кто соблазнил тебя? Как только я увидел светлый лик моего падишаха, моя болезнь прошла сама собой, — тихо произнес юноша, чувствуя, что возбуждение возвращается. — Мне отрадно это слышать, — улыбка скользнула по лицу альфы я и тут же погасла. — Но это не оправдывает то, что я сделал с тобой. — Повелитель! — Эмин повернулся настолько, насколько это было возможно в их положении. — Все, что ты даешь мне, приносит мне бесконечную радость. Мог ли я чувствовать себя несчастным, ощущая твои прикосновения, чувствуя твое дыхание на своей коже? Я счастлив лишь от того, что сейчас ты рядом со мной! Мочки ушей омеги заалели. Эмин говорил сбивчиво, пылко, но от всей души. Глядя на это, Алпаслан усмехнулся и, приподняв подбородок юноши, наградил его поцелуем. — Ты говоришь такие милые речи, но мысли твои, похоже, совсем о другом, — альфа легонько провел рукой по успевшему затвердеть достоинству омеги. — Ах… повелитель, я вовсе не… — Эмину не дали договорить, султан с силой сжал естество юноши, а затем слегка расслабил хватку и медленно стал двигать рукой. Наложник застонал и выгнулся, невольно сильнее проталкивая внутрь себя узел. Где-то над ухом одалиса повелитель прошептал: — Мой луноликий омега, приносящий мне радость, моя любовь, мое солнце, не покидай меня. — Никогда, — хрипло отозвался юноша, наслаждаясь новой лаской, совсем не ведая о том, что готовит им скорое будущее.***
В Сармане, округе Орхана, этой ночью прогремел взрыв. Главный храм Солнцеликого в городе был объят пламенем. Люди перепугано носились по улочкам, тщетно пытаясь предотвратить распространение огня. За чертой города скрытый деревьями всадник наблюдал за происходящим. Лицо его не выражало эмоций. Он продумал каждый свой шаг. Осталось только одно… Послышался топот копыт, второй мужчина спешился и тоже устремил свой взор на пылающий храм. — Как тебе это удалось? — не без тени удивления спросил он. — Порох, — бесстрастно ответил собеседник. — Новая разработка. Гость хмыкнул. Вдаваться в подробности он не стал. — Поджигать святилище здешнего бога — это слишком жестоко даже для тебя, — заметил он. Альфа бесстрастно пожал плечами. — Его светлость хотел создать происшествие, которое заставит султана покинуть столицу. Я выполнил приказ. Есть новости из столицы? — До меня дошли вести, что Его Величество подписал тайный договор с нашими новыми союзниками, — гордо отозвался второй мужчина. — Ну, а что же твой лазутчик среди янычар? — не похоже было, что альфа всерьез был обеспокоен этим вопросом. — Приготовления закончены. Нам нужно ускориться. — Вам нужно ускориться. Моя же работа здесь закончена. Ты обещал. Завтра утром я покину Орхаскую империю и больше никогда не вернусь, — мужчина пристально взглянул на своего собеседника. — Что ж, это твое право, — наигранно беззаботно произнес гость. - В таком случае нам больше не о чем говорить. Всадник дернул поводья, разворачивая лошадь. Второй альфа сочувственно скользнул взглядом по спине удаляющегося собеседника, а затем вскинул руку и выпустил арбалетный болт. Уменьшенная копия оружия умело уместилась у альфы в рукаве. С глухим звуком мужчина рухнул на землю, забившись в конвульсиях. — Ах ты! Альфа подъехал к задыхающемуся человеку. — Арбалет — новая разработка. Прости, хотел бы я оставить тебя в живых, но нам не нужны люди, которые не приносят пользу короне. Приказ его светлости. — Пропадите вы пропадом. Ты и этот твой Г… — человек поперхнулся сгустком крови, он сделал еще несколько полухрипов-полувсхлипов и затих. — Не вини меня, — в голосе альфы скользнуло сожаление. — Но ты знал, на что подписывался. Мужчина махнул рукой и из-за кустов, словно тени, выскользнули несколько бет. Один из них взвалил себе на спину тело, второй — подхватил под уздечки опустевшую лошадь. Так, оставшись незамеченными, эти трое покинули окрестности Сармана.