***
Последние теплые лучики осеннего солнца легли на кожу Эмина, заставляя того чуть ли не замурчать от удовольствия. Омега о души потянулся и сладко зевнул. Он чувствовал себя просто великолепно: ни ломоты, ни жара, ни дискомфорта. Он медленно распахнул глаза, ощущая тепло своего альфы рядом. Черты падишаха разгладились, мужчина мирно спал в покоях своего одалиса. Юноша осторожно перевернулся на живот и, подперев рукой подбородок, принялся всматриваться в лицо своего султана. Воспоминания о прошлой ночи заставляли краснеть, но тем не менее сейчас Эмин не чувствовал себя пристыженным. Наоборот, все, что произошло вчера отдавалось в душе наложника какой-то светлой радостью. Как будто раньше он был разбитым, а теперь наконец стал целостным. Юноша тихо хихикнул. Какие странные мысли лезли ему в голову с утра пораньше. Как бы то ни было, сейчас он был просто по-омежьему счастлив. — Если будешь так пристально вглядываться, проделаешь во мне дыру, — слегка хриплым голосом ото сна произнес Алпаслан. — Я думал, что ты спишь, — ахнул киталец и виновато отвел взгляд. Алпаслан приоткрыл один глаз и ехидно ухмыльнулся. — И решил этим воспользоваться? Разглядеть каждую частичку моего тела? Как вас там учат? «Нельзя и взгляд кидать на падишаха, покуда он не разрешит»? — наигранно строго произнес альфа. — Что ты, и в мыслях не было. Как можно? — решил подыграть омега, старательно не поднимая глаз. Падишах звонко рассмеялся и, сгрёб своего фаворита в охапку, уложив его сверху. Он накрыл изящную кисть юноши своей ладонью и поднес ее к груди. — Смотри, сколько душе будет угодно, прикасайся, где пожелаешь, ведь это все принадлежит тебе. Уши Эмина покрылись румянцем. Речи султана будоражили. Жар снова начал разгораться внутри. Он мягко провел рукой по волосам на груди, плавно опуская руку чуть ниже. И когда он успел стать таким наглым? Услышав, как участилось дыхание альфы, омега провокационно потерся бедром о пах повелителя. — Что ты задумал, мой луноликий омега? Глубокий, бархатный голос, с интересом глядящие глаза — все это подстегивало Эмина действовать дальше. Он закусил губу и опустил руку еще ниже, на самое сокровенное… Однако стук в дверь прервал их утреннюю ласку. — Не смейте беспокоить нас! — рявкнул правитель, раздраженный такой бесцеремонностью. За дверью послышались тихие голоса, а затем дрожащий голос Булута-аги. — Тысяча извинений, повелитель, но вас желает видеть великий визирь. Он говорит, что дело очень важное. И, если бы вы не были в гареме, лично бы пришел к вам, — последние слова несчастные бета произнес практически скуля. Алпаслан откинул голову на подушку, разочаровано вздыхая. Если бы это действительно не было чем-то срочным, Ахмет-паша не стал бы тревожить его покой. — Уже уходишь? — грустно спросил Эмин. — К сожалению, мой ненаглядный цветок, — султан притянул к себе омегу и легонько прикоснувшись к лбу юноши, оставил там поцелуй. — Но скоро мы увидимся вновь. А пока отдыхай и набирайся сил. Наложник тоскливо улыбнулся. Он безрадостно натянул на себя халат и помог своему альфе одеться. Головой юноша понимал, что падишах не может уделять время лишь ему одному, но легче от этого не становилось. Как он смог пережить почти полгода без него? И вот, его альфа вернулся к своим привычным делам, а он снова остался в гареме ожидать его возвращения.***
Невысокий светловолосый альфа в богатой одежде нетерпеливо выслушивал доклад своего подручного. — Все, хватит, я услышал достаточно, — нетерпеливо прервал он. — Вы чем-то недовольны, ваша светлость? — мужчина озадачено уставился на своего господина. — Недоволен? Ты еще спрашиваешь! Я поручил тебе такое дело, а ты, видимо, не справляешься со своими обязанностями! Второй альфа удивленно разинул рот. Подобравшись, он попытался возразить: — Мы подожгли храм Солнцеликого в Сармане, не оставляя свидетелей, разожгли в рядах янычар недоверие и ненависть, мы готовы нанести удар! Как вы можете такое говорить? — Ты смеешь мне дерзить, пес? — жиденькая бородка господина нелепо дернулась от этого приступа гнева. — Что ты мне прикажешь делать с двумя сотнями янычар против ста тысячного войска султана?! И это все, что ты смог собрать? Его Величество не простит нам провал! Собеседник недовольно скривился. — Мы не можем открыто выступить, но можем нанести удар иного рода. Гарем не охраняется так тщательно, как часть дворца, где проживает падишах. Мы можем ударить по самому сокровенному — по семье орханского правителя. Мои люди достаточно подготовлены для того, чтобы проникнуть туда бесшумно, пока те две сотни янычар отвлекут на себя внимание стражников у ворот. Благородный муж погладил свою бородку, обдумывая сказанное альфой. — Мы уже обсуждали это ранее. Ты ведь должен понимать, что это самоубийство. Как ты убедишь столько людей добровольно отдать свои жизни? Они же не все идиоты! Даже если вы достигните цели, их всех изловят и не все из них удостоятся милости умереть сразу. Где гарантии, что никто не расколется? — О нашем плане осведомлен очень ограниченный круг людей. Они знают, что говорить. Я уверен, что никто не придаст наше общее дело. За каждого из них я готов поручиться своей головой, — мужчина ударил себя в грудь кулаком, в его глазах пылал огонь. — А что до янычар, пропаганда в их рядах ведется уже давно. Они выступят на нашей стороне. — Жизни янычар меня не волнуют. А вот твоих людей будут пытать, — заметил господин, немного отклонив голову набок. — Даже под пытками они не предадут идеалы нашей Родины! Худенький паренёк-бета постучал в дверь, светловолосый мужчина недовольно разрешил ему войти. Паренек расшаркался перед господином и передал ему аккуратно скрученный свиток. После чего, рассыпаясь в поклонах, удалился. Мужчина развернул пустое письмо и, подержав его пару минут над свечами, принялся вчитываться в проявившиеся строки. Лицо его с каждым прочитанным словом становилось все мрачнее и мрачнее. — Ну, что ж. Как бы там ни было, времени у нас больше нет. Его величество желает, чтобы мы немедленно возвращались. Сам понимаешь, что нас ждет, если мы вернемся без результатов, — сухо произнес мужчина, невольно проведя рукой по шее. — Что ты вообще знаешь о семье султана? Омегам здесь не принято показывать лицо, а шехзаде еще слишком малы, чтобы появляется на публике. Как ты поймешь, кого нужно искать? — О, об этом не беспокойтесь, в гареме у нас тоже есть свой человек, — расплылся в улыбке подручный. Господин покачал головой, похоже, альфа предусмотрел все. Была бы его воля, он бы организовал похищение. Однако целью всего этого была не только дезорганизация противника, но и мощный, сокрушающий удар по авторитету и репутации падишаха. Что может ранить сильнее, чем смерть родных? А коли уж и его праведный гнев получится направить в нужное русло… — Надеюсь, султан действительно уедет в Сарман и твой план сработает. Завтра я покидаю столицу, исполнение возлагаю на тебя. Альфа расплылся в хищной улыбке и поклонился. — Как прикажете, ваша светлость.***
— Кто это сделал, Ахмет? — повелитель внимательно слушал визиря, рассказывающего о ситуации в Сармане. — Виновный не был найден, — с болью в голосе отозвался паша. — Близлежащие к храму дома тоже охватило пламя. К счастью, огонь удалось потушить. Однако пострадала большая часть города, центральному рынку и школе при храме был нанесен невосполнимый урон. Люди в страхе, они думают, что прогневали Солнцеликого. Ситуация чрезвычайная. Еще ни один человек в Орханской империи не смел так бесцеремонно надругаться над святилищем. — Тогда почему преступник до сих пор не был найден? — воскликнул султан. — Мы делаем все возможное для этого, но боюсь, этот человек или группа людей уже покинули город. Повелитель прикрыл глаза рукой, обдумывая сложившуюся ситуацию. Это все было как нельзя не вовремя. Учитывая недавние события в корпусе янычар, не хватало еще недовольства среди простого люда. «Прогневали Солнцеликого?» — Алпаслан прекрасно понимал, к чему могут свестись подобные мысли. На этой почве у людей могут родится мысли, что Солнцеликий отвернулся от страны, и в первую очередь, и от самого правителя. Так может начаться народное восстание. — Отправь ко мне казначея, необходимо выделить Сарману золото на восстановление. Усильте патрули не только в Орхане и Сармане, но и во всех санджаках. Также усильте досмотр на границах. Те, кто совершили это, должны быть наказаны. Ахмет-паша поклонился. — Будет исполнено, повелитель. Но что делать с народом? — осторожно осведомился великий визирь. — Люди сломлены и напуганы. Им нужен лучик надежды. Альфа тяжело вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Распорядись подготовить мою лошадь. Я лично отправлюсь в Сарман. Необходимо дать понять людям, что их мольбы услышаны, а преступники не окажутся безнаказанными. Ахмет-паша улыбнулся уголками губ. Сейчас он гордился молодым султаном. Ведь народ всегда может найти утешение у праведного правителя. Однако в тот момент, сам того не ведая, Алпаслан сыграл на руку своим врагам.***
Эмин блаженно расчесывал еще слегка мокрые волосы после бани, раздумывая над тем, придет ли повелитель и этой ночью тоже, когда в его покои влетели Йозеф, Тюнчай и….Булут-ага?! И тут же обрушили на него шквал вопросов: — Эмин, с тобой все в порядке?! — Вам не навредили? — Послать за лекарем? Юноша опешил от такого напора. Он выставил руки перед собой в примирительном жесте и, натянув неловкую улыбку, поспешил успокоить друзей: — Тише-тише, чего вы так? Я в порядке. Честное слово, в порядке! — Хвала Солнцеликому, Эмин-хатун, мы так волновались за вас! — облегченно выдохнул Булут-ага. Йозеф тоже выдохнул с облегчением. От радости он повис на шее киталца, счастливо рассмеявшись. Один лишь Тюнчай с подозрением оглядывал своего господина. — Тебе не сделали больно? — наконец выдавил из себя он. Вспоминая, в каком состоянии фаворит находился с утра, сложно было поверить в то, что его не взяли силой. — Вовсе нет, Тюнчай! Совсем наоборот, — хотя омега и смущался, он не смог удержать рвущейся наружу улыбку. — Это все ты, Йозеф, все ты! Наложник рассмеялся и, схватив опешившего друга, принялся кружиться с ним по комнате. Эта сцена выглядела до того нелепо, что главный бета гарема осторожно приблизился к Тюнчаю и зашептал ему на ухо: — Уж не повредился ли умом наш Эмин-хатун? Старший омега еще раз бросил подозрительный взгляд на одалиса и хмыкнул. — Он сошел с ума в тот самый момент, как впервые увидел падишаха. — Вот уж правду говорят: где есть любовь там нет здравого смысла, — понимающе ответил Булут. А тем временем несчастному Йозефу уже становилось плохо, он только и смог, что повторять: — Что же я такого сделал-то? Наконец, Эмин отпустил друга и, стыдливо прикрыл глаза. — Это все твое лекарство. Оно… В общем оно подействовало как надо. Сначала Йозеф непонимающе моргнул пару раз, а затем расплылся в гордой улыбке. — Вот видишь! А я говорил тебе, что мой отец давал надежду даже самым безнадежным омегам! Весь его вид так и кричал о том, насколько он непревзойденный лекарь. Тюнчай закатил глаза, не в силах больше выносить этого безумия. Отвесив подзатыльники обоим, он строго сказал: — Пусть в этот раз оно и помогло. Но, не приведи Солнцеликий, следующее его варево убьет тебя. Не смей больше принимать ничего из того, что он приготовит. — Я бы ни за что не осмелился подмешать Эмину что-нибудь ядовитое! — возмутился Йозеф. — Ты слишком рассеян, всякое может случится! — парировал Тюнчай. Глядя на эту перепалку омег и тщетные попытки успокоить их со стороны Булута-аги, киталец тихо рассмеялся. Жизнь в гареме теперь била ключом, как и прежде. И ему впервые за долгое время было радостно ощущать себя частью этого. Он осторожно опустил руку на свой живот. Если его тело и правда восстанавливается, то, может, ему снова удастся зачать в своем чреве дитя? Мысленно он вознес молитву Солнцеликому. Он искренне молил об исполнении этого желания. Кажется, он стоял так слишком долго, ибо голоса стихли. Теперь все присутствующие смотрели лишь на него одного. — Эмин, я знаю, о чем ты думаешь, — с печалью в голосе нарушил молчание Тюнчай. — Однако лучше не строй пустых надежд раньше времени. Лекари не дают тебе утешительных прогнозов. Иллюзии принесут тебе одни страдания. Улыбка сползла с лица фаворита. Он убрал руку и посмотрел на друзей. — Может и так, но почему-то я уверен, что в этот раз это не пустые мечты. Тюнчай вздохнул и покачал головой. Спорить со своим наивным господином ему сейчас не хотелось. Эмин встряхнул своей златокудрой головкой, отгоняя плохие мысли. Сейчас не время печалиться. Он должен готовиться к вечеру. — Лучше помогите мне выбрать наряд для повелителя. Думаю, сегодня вечером я пройду по золотому пути, — с воодушевлением сказал он. Притихший Булут внезапно зашелся приступом кашля. — Я думал, вы знаете... — округлил глаза ага. — Что знаю? — наложник застыл на месте, сердце юноши пропустило удар. — Извините, Эмин-хатун, но сегодня вы не сможете увидеть повелителя. — Почему? Что-то случилось? — нахмурился фаворит, он не сомневался, что Алпаслан захочет его увидеть, тогда почему же Булут говорит ему сейчас такие вещи? — К сожалению, наш государь вынужден был скоротечно отбыть в Сарман, — сочувственно произнес бета. Эмин удивленно уставился на бету. Алпаслан ничего ему об этом не говорил. Даже предупреждение не передал. Юноша почувствовал, как по телу прошла дрожь. — Что же случилось? Бета беспомощно развел руками. — Как я могу знать, Эмин-хатун? Я не столь близок к падишаху, чтобы он доверял мне такие секреты. Киталец поджал губы, чувствуя укол обиды. Почему Алпаслан уехал так внезапно и ничего не сообщил своему возлюбленному? — Не придумывай лишнего, — недовольно буркнул Тюнчай. — У падишаха была веская причина так поступить. Наверняка произошло что-то серьезное, иначе бы повелитель не покинул бы столицу так внезапно. — Верно, Эмин! Не расстраивайся! — поддакивал Йозеф. — Я уверен, что наш повелитель скоро вернется! Но омега не находил в себе силы улыбнуться вновь. В голове роился ряд вопросов: надолго ли султан уехал? К чему такая спешка? Как альфа мог забыть предупредить его, после всех красноречивых слов? Неужели он решил пренебречь им? — Ах, Эмин-хатун, вам не идет эта мина, — попытался разрядить обстановку Булут-ага. — Никто не любит омег с таким кислым выражением лица. Я знаю, как вас порадовать. Он выглянул за дверь и через мгновение широко отворил ее. Несколько бет внесли парочку доверху набитых сундуков с дарами. — Наш повелитель распорядился передать вам эти прекрасные ткани и украшения в знак своей благосклонности! — важно продекламировал ага. «Подарки за близость, — пронеслось в голове у Эмина. — Их он передать не забыл, а сказать о чем-то столь важном не смог». Почему его это так задевает? Не от того ли, что на мгновение он почувствовал себя с Алпасланом на равных? Тюнчай положил руку юноше на плечо. — Просто случилось что-то действительно срочное, — настойчиво произнес друг. — Он ведь повелитель всего мира и не обязан отчитывать тебе о своих действиях. Ты ведь уже не ребенок, должен это понимать. — Да… — только и смог выдавить из себя киталец. Но даже подарки не смогли развеять обиду и нарастающее с каждым новым вздохом волнение. Раз повелитель уехал так внезапно, случилось что-то нехорошее.***
Ночь выдалась безлунной. Даже свет факелов не мог в полной мере развеять опустившийся на дворец мрак. Черные тени, скрываемые ночью, скользили под стенами, бесшумно устраняя одного стражника за другим. Дозорные на стенах, отвлеченные кучкой янычар, столпившимся под главными воротами, не сильно вглядывались в то, что происходит у дальней стены, окружающей дворцовый сад. У них сейчас была проблема поважнее. Человек тридцать-сорок с факелами гневно выкрикивали оскорбления и требования у главных ворот. Стража не спешила обнажать сабли, давая людям возможность объясниться. Такое поведение соотечественников удивляло их. Было похоже на то, что воины были явно не в себе. Кто в здравом уме осмелится выступить против дворцовой стражи в таком количестве? Что может сделать эта жалкая свора солдат? Как они вообще додумались до подобного протеста? Глава дворцовой стражи вел переговоры, нетерпеливо поглаживая рукоятку своего оружия. Его терпение кончалось и с каждым новой фразой шансы янычар быть не просто заключенными под стражу, но и убитыми, увеличивались. А тем временем остальная часть «ночного войска» притаилась в зеленых зарослях. Альфа, чья нижняя половина лица была скрыта за плотной тканью, внимательно наблюдал за происходящим. Пока все удавалось сделать тихо. Ни один из павших стражников так и не успел позвать на помощь. Один из его лучших убийц сумел подняться на стену и «заботливо» свесил несколько веревок. Альфа с сокрытым лицом приблизился к одному из янычар и тихо произнес: — Чтобы пробраться в гарем вам нужно миновать садово-парковый комплекс. Внутри много охраны. Будь начеку. Действуйте быстро, пока сюда не стянулась большая часть дворцовой стражи. Мужчина кивнул, жестом отдав приказ своим товарищам. — Отомстим за нашу попранную честь! — выкрикнул кто-то из толпы, и янычары все разом бросились к стенам. Около десятка уже успели вскарабкаться, когда к месту происшествия начали подтягиваться дозорные. Альфа усмехнулся, подняв руку. Несколько оставшихся с ним янычар вскинули луки. — Прикроем их. Поджигайте стрелы, — отдал приказ он. Лучники вышли из-за укрытия и немедленно исполнили приказ. — Не цельтесь в стену, поднимите луки повыше, стреляйте по стражникам, — он метнулся к одному из лучников, меняя угол прицела. Увидев, что все повторили его движение, мужчина скомандовал: — Готовьсь! Цельсь! Огонь! Несколько десятков стрел обрушились на воинов, словно огненный дождь. А затем еще раз и еще, значительно замедляя стражников. Тем временем мятежные янычары с удвоенным рвением принялись карабкаться на стены, а кто-то уже проник в сад…