(っ´ω｀)ﾉ(╥ω╥)
Солнце над горою Шао-Мяо Совершало свой обычный ход. Девушка в подножье Шао-Мяо Прилегла немного отдохнуть. Дух беспечных снов на Шао-Мяо Закрывает девушке глаза.
Весь мир остановился, а сонный дух окутал всё вокруг, удерживая ум в спящем дурмане, из которого не хотелось вырываться. Сон запирал Тихиро в свою ловушку, наказывая за то, что вчера она легла поздно, и грозя разбитостью при пробуждении. Её спасают звуки игры флейты-сякухати*, издаваемые заботливо заведенным кем-то граммофоном в их комнате.Лава на нашей течёт Шао-Мяо, Но внезапно началась гроза. Гроза-аза, Слеза, Вода, Никогда,
Утренние лучи пробиваются сквозь пока не раздвинутые сëдзи. Они вместе с легким ветерком, доносящимся со стороны временного моря трогают сердце и полны счастьем и свежестью — тревоги прошлого дня волей-неволей забываются.Загорай в долине Шао-Мяо! Юноша — ни ест, не спит, не пьёт. Милая ушла на Шао-Мяо, Девушку он ждёт чевёртый год.
Девушки в комнате шуршат и возятся, потому что тоже проснулись, а потом начинают шумно тараторить, и ей тоже пора вставать. Тихиро весело вскакивает и с заговорщеской улыбкой крадёт у Рин одеяло — «Пора, красавица, проснись!» — сегодня у неё хорошее настроение. Вчера она рассказала Рин, что оставшись одна, встретила Лягушку-сана, со срочным поручением в другую часть купален, но по пути уронила шкаф, и получила выговор, после чего пришлось выполнять двойную долю поручений — ложь, приправленная правдой. Неплохой способ обмануть чьё-то доверие. «Моральное падение, приправленное муками совести. — невесело подумала Тихиро. — «Хооо! Гадкая лягушка, я бы сварила из него суп!» — защищала свою подругу возмущенная Рин. — «Хих» — он никак не заслужил такого, ведь этот рассказ был неправдой… Но, всё же, она с ней согласна! Хаку целый день нигде не появлялся, чему она теперь была безмерно благодарна. Тихиро поёжилась при воспоминании о своих играх в шпионские расследования, и решила, что лучше оставить её опрометчивые и несбыточные идеи. Несбыточные. Ей никогда не удастся его понять. Хаку давно стал безмерно далёк от неё. В голове не укладывался контраст того, как этот человек мог быть таким добрым к ней раньше, и таким злым и абсолютно отчужденным от каждого сейчас. Когда Тихиро развешивала выстиранное бельё, ей снова пришлось о нëм вспомнить. Несколько юн проходило рядом, успокаивая плачущую девушку после того как та получила выговор от Господина Хаку. Всего лишь ученик Юбабы, всего лишь сторонник её тёмных поручений, оружие жестокости. «Он на её стороне, и всё на этом.» — со скорбью Тихиро отбросила все детские, теплые моменты, что их связывали. Рин говорила правду — лучше держаться от него подальше. Теперь она взрослая, никто её больше не обманет. Вокруг всё мигом окрасилось в серые краски и окуталось тревожными мыслями, она сидела, как в воду опущенная, наблюдая как её подружки скучковались около чего-то, взбудоражевшего их внимание, чувствуя себя лишней в уже давно сложившимся коллективе, в котором ей нет места. И, видимо, никогда уже не будет. «Ну что со мной не так?» — Тихиро изо всех сил пытается сделать свое лицо менее кислым. Но, судя по всему, не получается. — «Хей, любитель пирожков!» — жизнерадостно обращается к ней Рин, принёсшая им никуманы, и тут же сменяет тон на обеспокоенный, увидев выражение лица Тихиро, — «Что случилось?» В ответ на её высказывание чувств Рин лишь становится смешно: — «Ну что, они тебя палкой бить что ли будут, если ты с ними заговоришь? Они просто вредные и думают только о себе», — улыбается она подбадривающе — «Но они всё равно добрые, это не звери, Тихиро-тян. Им просто нужен первый импульс доброты, так скажем. Ты вообще видела как они между собой общаются?» Они с Рин решают, что Тихиро должна побороть свой страх, а та будет ей тихонечко помогать. «Ну-ка, не бойся» — подталкивает она. Тихиро зажмуривается и жалобно скулит, но все равно идёт вперёд. — «Ой, а что это у вас тут такое интересненькое?» — «А вот, всё вам расскажи», — поддерживает игривый тон одна из юн. — «Как это, секретики, и без нас? Тогда ты мне больше не подружка!» — «Ох, нееет! Ты разбиваешь мне сердце! Скажите, девочки, какое такое зло я ей сделала?» — им весело — кажется, всё не так плохо. Тихиро чувствует как счастье сквозит по ней. Юны открывают им предмет своего интереса: они смотрят через забор за тем как пушистые утята оотори-сама**, хорохорятся в песке и плещутся в дождевом море. — «Вы только посмотрите, утята гуськом плывут за мамой-уткой!» — Было странно видеть как гости их купален, к которым они привыкли относиться с почтением, ведут себя как обычные птицы, пойдя на поводу у природных инстинктов. Тихиро с Рин прыгали по кругу, держась за руки, и визжали — «Получилось! Получилось!» — «Вот видишь, что я тебе говорила?» — «Спасибо, сенпа-а-ай», — склонилась Тихиро в наигранном поклоне. Что бы она без неё делала?***
У малыша Бо теперь есть своя собственная комната, недалеко от мест обитания Юбабы, но уже более сохраняющая личное пространство, с выходом на каменный садик с маленьким горным источником. Сюда она обычно приходит, чтобы навестить его и, при счастливом стечении обстоятельств, поиграть — ведь ему запретили. Совершенно неожиданно, перед взором Тихиро предстаëт стремительно пробегающий на другой конец садика гигантский утёнок оотори-сама, вооруженный игрушечным, но очень похожим на настоящий, мечом. Не дав ей возможности успеть хоть что-нибудь предположить на этот счёт, в сад врывается сам малыш Бо с таким же оружием. — «Тихиро-о, привет!» — радостно кричит он, — «Подожди, у нас война», — со всей детской серьёзостью говорит Бо, — «Ты не видела моего друга, уточного духа?» — «Здравствуй, малыш». — Ласково улыбается она, — «Дело, конечно, серьёзное, тебе нужно поспешить», — и торопливо указывает направление. — «Спасибо, Тихиро-тяма!» — побежал дошколёнок. Затем ситуация повторилась наоборот — теперь утёнок разыскивал Бо, и, конечно, она не выдала его, спрятавшегося в кустах. Они пользуются этим коротким моментом, чтобы поболтать, но долго ей тут находиться нельзя — заметят. — «Ну что, Бо, не гоняешь своего друга-утёнка?» — поинтересовалась она. Бо смущенно улыбнулся, — «Да, когда он ведёт себя глупо: идёт по улице и совсем не смотрит по сторонам, а вдруг он врежется в кого-нибудь? Я ему говорю иди туда, а он идёт совсем не туда!» — его голос мгновенно сменяется на ворчливый — «Говорю, смотри, там кошки дерутся, а он такой: Где же? , — А я ему: Ну вот же! Вот, совсем рядом!» — малыш очень устало и обреченно вздыхает — «Какой же дуралей!» — «Бо!» — удивлена Тихиро — «Нельзя говорить в таком тоне про своих друзей!» — девушка осознаëт необходимость немного смягчиться, ведь она говорит как настоящая зануда! — «Ты — маленький командир! Твой друг не глупый, а просто рассеянный. Он же играет с тобой целыми днями! Утёнок — хороший товарищ, добрый, не нужно его обижать.» — Выйдет ли что-то из её попыток поучить его? Малыш Бо, кажется пристыдился, из его уст вырвалось обеспокоенное: «Ой». — «Не переживай! Главное больше так не делать, я уверена, он не будет на тебя злиться. Беги к нему, он тебя, наверное, уже обыскался.» Прежде чем убежать, он душит её в своих крепких объятиях, вызванных порывом любви, — так обнимают только дети. «Приходи с нами в следующий раз поиграть, мы возьмём тебя с нами на войну.» — Бормочет большой ребёнок. Что касается Хаку, который наблюдал за происходящим, сидя на дереве, то он был очень доволен этой картиной.***
Честно говоря, Тихиро шокирована произошедшим и до сих пор не может поверить, что этот ребёнок просто-напросто не ответил на её «нельзя» тем, с чем уже не поспоришь, непосредственным и великим «льзя». Малыш, который ещё недавно закатывал истерику каждый раз, когда что-то противило его воле, сейчас, внимательно выслушивающий чужие, хоть и доброжелательные, но назидания и предпринимающий попытки работы над собой — воистину многообещающая личность. Тихиро прогуливалась вдоль забора за пределами купален, наслаждаясь закатом и долгожданным одиночеством, размышляя о том как противоречивы люди, встречающиеся ей. Как отталкивающи в них эгоизм, алчность и жестокость, и как затмевают все это своим светом доброта их сердец. Как далеко она от своих привычных мест прогулок, как сильны порывы ветра, раздувающего кроны деревьев. Как громок неутихающий шелест листьев, способный заглушить любой, раздавшийся поблизости звук, даже крики. Тихиро совсем уходит в мир своих фантазий, в момент когда подходит к железному дереву, опуская руку на его чешуйчатую кору: «Есть ли у этого дерева дух? Достаточна ли моя вера в чудеса, чтобы он показался передо мной… И вывел отсюда?» — девушка закрывает глаза и прислушивается к этому неуловимому течению лесной жизни, стараясь расслышать ответы. Ошибкой нерадивого шпиона всегда является то, что он не допускает мысли, что за ним тоже кто-то может следить. Поэтому Хаку ничто не мешает схватить её за руку, возможно, не совсем вежливо обозначив своё появление и заранее предупреждая попытки бегства: «Ты уж прости, разведчиков и преступников никогда нельзя оставлять безнаказанными. Только прошу, не кричи — всё равно никто не услышит». Но Тихиро всё равно издаёт панический крик дикой лисицы, то ли от того, что её существо, подобно Божествам-уткам, более близко к природе и потому не может устоять перед инстинктами выживания, то ли, чтобы поступить от противного, сказанному парнем: «Хаку, пусти меня!» — «Иначе что, воспользуешься тем же приёмом, что и в прошлый раз?» — воспоминания нахлынули на неë стыдливой волной, — «Тогда-а» — превосходство его положения над ней ознаменовалось победной ухмылкой, и он посильнее прижал её руку к дереву, в то же время разворачивая девушку к себе лицом. — «Никуда я тебя не пущу». Как подло это было — вновь вынуждать её включиться в игру, когда она так сильно во власти эмоций. — «Преступник здесь только ты!» — яростно протестовала Тихиро, нахмурив брови. Она не позволит ему опустить её чувство собственного достоинства. Девушка наконец осмелилась воспользоваться второй свободной рукой, чтобы стукнуть его. Он наслаждался её реакцией, продолжая провоцировать Тихиро на эмоции: «Ух, какие мы грозные.» — Хаку без особых усилий защитился от ударов разозленной девушки, ни разу в жизни не поднимавшей ничего тяжелее ведра с водой для мытья полов. Больно вцепившись в запястья уже обеих рук Тихиро, беспомощно поднятых чуть выше её головы, приближался к ней, вынуждая изо всех сил упираться позвоночником в дерево. Только теперь до неё наконец дошло, что ученик Юбабы не шутит, Тихиро в ужасе зажмурила глаза, она хотела сжаться в маленький комочек, как будто бы это могло её спасти, но не могла. Ей ничего не оставалось, кроме как смотреть в его глаза, в которых сверкали дикие огоньки, это было чем-то странным и нечитаемым для Тихиро; ей казалось, сейчас он как никогда был похож на дракона. От этого долгого взгляда, и от того как их тела соприкасались её ноги подкашивались. — «Послушай, Тихиро, ты преследовала меня по этим ночным коридорам, как какой-нибудь ниндзя-синоби, пускай маленький и безвредный, но всё ещё жаждущий, по крайней мере, как минимум, моей смерти. Я не могу это оставить». — Немного смягчился дракон, освобождая её руки, чтобы держаться за плечи девушки, пытаясь лучше донести смысл своих слов. Как же ей хотелось сбежать. — «Чего ты добивалась? Ты выводишь меня из себя, ты — непредсказуема». — Это было откровением. Свирепое магическое существо допускало одну и ту же ошибку вновь и вновь. Слёзы проявились на глазах Тихиро, когда она вырвалась из его ослабившейся хватки — она не выдерживала такого накала эмоций, слишком много было всего и сразу. Хаку не был бы собой, если бы не проработал свои ошибки. Парень догнал её, лишив недолгих мгновений свободы, неловко захватив в попытке удержать, и у него бы это почти получилось, если бы Тихиро не стала вырываться, из-за чего они оба потеряли равновесие и упали на землю. Неуклюжесть заразна. Густая трава вокруг неё была свидетелем страданий Тихиро. Девушка вертелась и сопротивлялась из последних сил, пинаясь и царапаясь, когда Хаку останавливал её, хватая за ноги. Не находя лучшего способа обездвижить девушку, Хаку решил сесть на неё верхом, фиксируя руки за головой. Тихиро всегда была прекрасна в том как привыкла вести себя перед окружающими, мило и тихо. Тихиро. Само её имя звучит как дуновение ветра: тихо тихо тихо , — легкий ветерок, который никому не мешает. Настолько тихий, что почти всегда незаметный. Она была прекрасна в своей скромности, в том как плавно меняла тему разговора, когда Рин начинала осуждать нелогичность поступков, неряшливость и безвкусность нарядов, повздоривших с ней девочек, как волновалась за сказанное престарелому духу-посетителю, боясь, что была недостаточно участлива, чтобы утешить его старческую, одинокую меланхолию и чувство ненужности, как рассеянно Тихиро терялась, что ответить на претензиционную шутку, сказанную в её адрес, в толпе юн, как стыдливо она опускала глаза и краснела, теребя рукава, думая, он уверен, о том, что она самый ничтожный и несчастный человек в мире, даже не подозревая, насколько далека от истины; в том, как кротко улыбалась каждому, кто нуждался в доброте; как она улыбалась ему. Тихиро была прекрасна и ничего об этом не знала, была прекрасна всегда, для него. Она светилась изнутри каждый раз, когда он её видел. Поэтому он влюбился. Хаку видел в ней всё это. Сейчас её мягкие волосы были разбросаны по траве, своим темно-русым цветом, гармонично сливаясь с ней в единый композиционный ритм — лесная дриада. Солнце высвечивало бледную кожу, а зелень отражалась в серо-зелёных глазах девушки, передавая им свой цвет, делая их ещё более дикими. Ещё больше она нравилась ему такой, какой она предстала перед ним в данный момент, когда буря потаенных эмоций, спрятанных от всех окружающих, штормовыми волнами выбрасывалась наружу. Только он видел её такой, Хаку льстило это. — «Я ненавижу тебя!» — завеса каменных стен наконец была пробита. Её каменных стен. Как часто люди забывают о том, что видят в других лишь то, что есть в них самих. — «Ты — настоящий монстр! Холодный и способный лишь на жестокость!» — кричала Тихиро напополам со слезами, — «Ты предал меня, бросил меня, заставил довериться, а потом бросил, оставил одну, когда мне больше всего нужна была твоя помощь!» Она втянула его в какую-то драму, ей Богу. Это точно не какое-нибудь театральное представление? — «Я думала, ты мой друг, думала, наша встреча была устроена судьбой! Думала, у нас с тобой единение душ, как глупо! А ты оказался лишь подлым обманщиком, использовавшим меня для своей краткосрочной выгоды», — в голосе Тихиро звучало презрение, — «Даже не подумав о моих чувствах. Ты даже не представляешь, что такое настоящие страдания, как могут мучиться другие люди от твоих поступков; что пришлось пережить мне за все эти годы!» — девушка всё ещё пыталась выбраться. Она извивалась и выгибалась спиной и бедрами, ненароком создавая трение между ними, и Хаку решил, что, пожалуй, тоже в чём-то близок к природе, явно ощущая свои животные инстинкты. — «Так что, мне всё понятно насчёт тебя Хаку!» — в порыве обиды Тихиро по-детски поджала губы. — «Ты причинил мне боль, и я больше никогда тебе не поверю, раз ты оказался моим врагом. И я никогда тебя не прощу, ты этого не заслуживаешь, ведь ты…» — девушка подбирала слова, — «Бессердечный, бесчувственный!» Только теперь она заметила, что его, кажется, тоже задели её слова. — «По-твоему я зло во плоти? Исчадие ада, что пьёт кровь младенцев? И бесчувственный?» — в глазах мальчика-дракона блеснула сталь. Тихиро пожалела, что сказала всё это. — «Что ж, я покажу тебе, как я способен испытывать чувства». — все эти годы Хаку мастерски прятал свои эмоции под надёжным замком, чтобы защитить её. Он всегда заботился о ней, а она не замечала. Сейчас юный дракон устал, нужно было её немного проучить. С этими мыслями Хаку накрыл её губы своими. Теперь все вещи, что они делали тут сегодня действительно принимали запретный характер. Он целовал её решительно, со всей скованной прежде страстью. Тихиро была поражена. И слишком напугана, чтобы отвечать, но то, что он делал ей понравилось, поэтому осмелилась ответить робкими и осторожными движениями. Игра была окончательно проиграна. Сводя его с ума от новизны ощущений, растапливая холодное драконье сердце. Хаку отстранился, замечая её широко распахнутые глаза, чтобы произнести где-то у виска: «Я же просил тебя, не забывай, что я твой друг, Тихиро». Теперь она освободившимися руками притянула его поближе, держась за затылок, чтобы разбрасывать нежные поцелуи по его лицу: в нос, глаза, скулы, выпирающую косточку челюсти, — чтобы показать, что его чувства взаимны, холодными руками выводя круги по шее и линии ключиц, исследуя горячую кожу. Ему хотелось, чтобы она прикасалась к нему смелее, желание близости заставляло сильнее прижимать её к земле.***
Любовь в большинстве её проявлений находится под строгим запретом в стенах Купален Абура-я, известная свойством разрушать чары её хозяйки. Юбаба, способная отслеживать изменения в своих владениях и чувствовать некоторые желания их обитателей была в шоке. — «Мерзкая девчонка!» — ударила колдунья кулаком по столу.***
Так, целуя и изучая друг друга, купаясь в океане нежности, они казалось бы, провели целую вечность. Просто лежали на траве, греясь в объятьях друг друга и разглядывая взошедшие на горизонт в мире ками, звёзды и Луну. Хаку шутил о чём-то, и они смотрели друг на друга и смеялись. Тихиро рассказала ему о том, что слышала легенду о лунных узлах: Раху и Кету, теневыми планетами — что представляют собой голову и хвост дракона. Хаку заметил, что все звёзды кажутся ему одинокими и отреченными, поэтому он согласился с ней, что и вправду похож на этого космического дракона, грустно улыбаясь. Она вдруг почувствовала в нём такую нечеловеческую тоску, что ей захотелось плакать. Рин терялась в догадках, что как откуда зачем и почему, когда Тихиро в очередной раз упоминала Хаку в разговоре. Никто не знал, но каждый раз, встречаясь взглядом в толпе им не нужно было слов — их связь была не понятно откуда взявшейся, тонкой и неуловимой, почти интуитивной; они сами её не понимали. Тихиро так и не удалось понять, что же творится у Хаку в голове, разгадать мотивы его противоречивых поступков, но кое в чём она точно убедилась. У него есть к ней чувства. Холодное сердце — это не про драконов.