Touched by Demons, though I fall into grace.

Я беру свой кошелек, подбрасывая и ловя его несколько раз, прежде чем выйти из спальни для гостей. Фрэнк сидит на диване и смотрит какой-то сериал про семью. Он показал мне несколько эпизодов и него, он показался неинтересным и мне сразу стало скучно, поэтому я вернулся в свою комнату, чтобы почитать.  — Нам нужно поговорить, — серьезно говорю я, садясь в кресло рядом с ним. Хорошо, — отвечает он, протягивая руку к телевизору, чтобы нажать на паузу. Я открываю свой кошелек, достаю несколько копеек и кладу их на стол. Я киваю ему, и он подбирает самую грязную монетку  — Зачем всё это, дорогой? — Он спросил.  — В каком году она была сделана? Он делает паузу, изучая монету дальше.  — 1972.  — Следующая? — Я говорю, и он поднимает следующую монету и смотрит на неё. На его лице появляется выражение растерянности и неверия, он читает цифры на копейке.  — 1973. Как это…?  — Следующая?  — 2004? Что за хрень?!  — Ты мне не поверишь, но я родился в 1982 году. Я закончил колледж в 2004 году и начал преподавать. В 2005 году я женился. В 2007 году мы с женой погибли в школьной перестрелке. Он открывает и закрывает рот, моргает, а затем щуриться.  — Я знаю, как невероятно это звучит, поэтому я уточню. Ты христианин?  — Нет. Мои родители отправили меня в католическую школу, хотя меня выгнали меня выгнали оттуда, когда я подложил бомбу-вонючку во время службы.  — Тогда это прозвучит ещё безумнее. Я католик, но не верю стереотипам. Ради бога, я даже встречаюсь с Тобой! Итак, я проснулся в раю, или в аду, или как это там. В общем, там везде все было белое. Затем появился дьявол. Он, между прочим, та ещё сучка. Он сказал, что если я убью кое-кого, он воскресит мою жену и меня. Я сделал это, как и, наверно, все остальные. Я проснулся в Висконсине, 1972. Это был апрель. Я угнал машину и приехал сюда, где и встретил тебя. Ты был тем, кого я должен был убить. Моя бывшая жена уже ничего не значит для меня. И я знаю, что ты мне не поверишь, но, пожалуйста, подумай об этом. Я немного изменил историю, чтобы привлечь его, и ведь это максимально близко к правде. Он потирает бедра, широко раскрыв глаза. Наши глаза не встретились, и я немного растерялся. Боже, как же мне стало неловко.  — Ух ты. Что за хрень.  — Да.  — Вот почему у тебя есть монеты… Будущего —Да.  — У тебя есть еще доказательства?  — Мммммм… — я достал удостоверение личности и представил его во всей красе: — Тут всё. Имя, адрес, срок годности, день рождения.  — Вау. Ты сумасшедший. Я сошел с ума. Это — это безумие. — после этих слов он взял в свою ладонь мою руку и крепко сжал, переплетая наши пальцы. — Ты мне веришь? Я б не поверил.  — Да, — говорит он, мягко улыбаясь. Он наклоняется, и я тоже. Наши губы встречаются, а глаза закрываются. Поцелуй не страстный, скорее дружеский, романтический, хотя в нем полно эмоций. Он откидывается назад, хотя я не открываю глаза. Его рука ласкает мою щеку, и я хихикаю.  — Я доверяю тебе. — Он продолжает, похлопывая меня по колену. ———∆——— Его нежные руки. Это все, что я вижу. Он ползут ко мне, плетутся друг на друга. Они все сражаются, и одна из них скоро первой доберется до моего горла. Но она уже там, сдавливает мое горло. Я больше не лежу на кровати. Это просто… руки. Стены — руки. Комод из рук. Деревья за окном — руки. Если я и попытаюсь сбежать, они будут только привязываться к моим лодыжкам и тянуть меня вниз, не давая мне сопротивляться. Лучше не бороться, даже если я уже полностью на полу, который весь в руках. Кончики пальцев ползают по задней части моей шеи, и я дергаюсь при одном прикосновении. Впрочем, это только льстит им. Она захватывает мое горло, душит меня. Это происходит каждую ночь, но я все еще не могу избежать этого. Мои руки дергаются, чтобы освободить горло, но руки удерживают меня и не дают даже дернуться. Они держат меня крепче, оставляя красные следы на моей коже. Я кричу, хотя знаю, что никто меня не услышит. Никто не может услышать. Ибо никто даже не пытается. Я начинаю чувствовать головокружение, и моя кожа начинает вибрировать. Мои губы уже посинели, и я обязательно должен был потерять сознание. Я знаю, что я в бессознательном состоянии, хотя чувствую, что эти руки все еще трясут меня, из-за чего начинает болеть голова. Они удерживают меня от спасения. Они не дают мне уснуть.  — Джерард! Я быстро встаю и встречаюсь с кем-то своим лбом. Мужчина стонет и падает в мои колени. Подожди… я, кажется, узнаю его черные волосы.  — Фрэнк! Он садится, и я бросаюсь в его объятия. Его грудь теплая, идеальное место для моих слез. Его плечи оголены, и он, наверняка, тоже. Откуда я могу знать об этом? Это только заставляет меня крепче держаться за него. Я кладу голову на его плечи, закрывая глаза, пытаясь удержать слезы от того, что они могут затопить весь дом. Но они все равно текут и скользят по его белой коже  — Детка, почему ты кричал? Плохой сон? — Успокаивающим голосом спрашивает он, протягивая свои татуированные руки через мои сухие волосы. — Я здесь ради тебя, если ты хочешь, мы можем поговорить об этом. Я сижу, вытирая слезы с моих щек. Мое лицо, вероятно, все покраснело, как малина, и опухла, и моя кожа вибрирует от рыданий, но мне все равно, если я не выгляжу особенно привлекательным в данный момент.  — Это… я не знаю, — говорю я, глядя на свои руки. Я ненавижу свои проклятые руки! Они такие же, как во сне. — С тех пор как я… умер… У меня были эти… э-э… они не похожи на на обычные плохие сны. Они хуже плохих снов — они — они эти ужасы… дьявольские пытки. И это… И кажется, что кто-то сжимает твоё горло. Эти руки душат тебя! И это происходит каждую ночь! И я не могу от них избавиться… Он берет меня за руки, но я уклоняюсь. Я вижу, как он хмурится, и уверяю его, что все дело во мне, а не в нем.  — Нет-нет! Я просто… я не очень люблю руки, потому что десятки из них душат меня каждую ночь. — Я выбрасываю слова и выпускаю легкую улыбку.  — Хорошо. — Он говорит, вставая. — Я скоро вернусь. Я жду ровно 57 секунд, прежде чем он влетит обратно в комнату. Он вручает мне пару перчаток и надевает идентичную пару.  — Просто чтобы тебе не пришлось на них смотреть. Я улыбаюсь, натягивая черные перчатки. Они тонкие, поэтому мои руки не станут слишком горячими и потными.  — Спасибо… — бормочу я, ломая костяшки пальцев. — Не думаю, что я смогу снова заснуть — говорю я.  — Может быть… О нет, я сошел с ума… — Он бормочет, качая головой. Я призываю его продолжать, и он улыбается. — Хорошо. Не мог бы ты спать сегодня со мной, в моей кровати? Если… Я, без сопротивлений, резко отрезал его страстным поцелуем, и моя рука в перчатке крепко обняла его за шею. Мы разделяем этот экстаз на несколько мгновений, прежде чем развалиться, прислонив свой лоб к его лбу. Я слегка улыбаюсь, кусая нижнюю губу и глядя на него сквозь ресницы.  — С удовольствием, — говорю я. Он улыбается и затем берет меня за руку. Мы идем в его спальню, прямо через зал, где он залезает под одеяло. Я следую за ним и прижимаюсь поближе. Жар, исходящий от его тела держит меня в тепле; Мне едва нужны простыни. Он оборачивается и смотрит на меня. В комнате становится жарко и одновременно романтично. Я улыбаюсь и быстро целую его, или, по крайней мере, я так хотел. Он обнимает меня за талию и снова засасывает в страстный поцелуй. Стон срывается с моих губ, сопровождающийся темно-красным румянцем. Он взбирается на меня, прижимаясь коленом между моих бедер. Я издал еще один стон, когда он попытался сунуть свой горячий язык прямо мне в горло. Я обнимаю его шею, улыбаясь в поцелуй. Я начинаю хихикать, и вскоре он тоже начинает. Он падает от меня, слева от меня. Я переворачиваюсь, улыбаясь, когда он прижимается ко мне. Он обнимает мою обнаженную грудь, и я вздыхаю от счастья.  — Ты мой маленький дурачок…  — Тебе ещё так много предстоит узнать обо мне, не считая того, что я дурачок! Я закрываю глаза. Месяц назад это последнее, о чем я мог подумать. Проснись от ночного кошмара, встреть своего парня через 2 дня, а затем усни рядом с ним в 3 часа ночи.  — Я знаю. За это ты мне и нравишься. — Он бормочет, и мое лицо освещается улыбкой. Наконец-то, спустя эти пару недель страданий и кошмаров я чувствую себя спокойным и по-настоящему счастливым.