Asking polite with a gun in your hand / Вежливо просишь со стволом в руке

Весна тем временем уже прошла, чем то напоминающая своим существованием теплую дымку тумана. Она плавно уступила свое место еще более жарким, изнуряющим летним дням. Когда у Кары были выходные, они вместе ходили через квартал в парк, который заметили еще во время подбора квартиры. Вместе они сидели на лужайке и ели мороженое, смотря на уток и делясь своими мыслями, а Лорел лежала рядом: хихикала, извивалась и переворачивалась из стороны в сторону. По мере того как бежали недели, Лена чувствовала себя намного комфортнее, ей было легко смеяться вместе с Карой и ее друзьями, не замечая того, как в такие моменты она теряла часть своей тихой, сдержанной натуры. Их тяжелое прошлое стало казаться достаточно отдаленным, когда семь месяцев превратились в восемь. Примерно в этот период Лена и обнаружила, что вполне довольна своей жизнью. Это был уже не тот шумный вихрь вечеринок, званных обедов и нескончаемых шопингов, при котором у нее проходил весь этап взросления, но он подходил ей гораздо больше. Без постоянного присутствия ее семьи у нее была свобода, которую никогда не могли дать ей деньги и слава. Тем не менее, они все еще появлялись в ее жизни, совали нос в ее дела, и к большому разочарованию Лены, этот следующий раз пришелся на середину мая, а точнее сразу после завтрака, который превратился в хаос. — Сук… Сахар! -Выругалась Кара, ворвавшись в комнату, наполовину одетая в темно-синие брюки и лифчик. — Сахар? — Я не хочу ругаться перед Даки, но я уже опаздываю. Как будто действительно поздно. И я не могу найти свою рубашку. Намазав маслом кусочек тоста, Лена весело посмотрела на блондинку, поднесла тост к ней и сунула его в рот, прежде чем вытереть руки о пижамные штаны и подойти к столу. Темно-синяя рубашка была накинута на спинку стула с целью сохранения приданного ей вида. Лена протянула ее Каре, которая издала торжествующую мелодию с полным ртом тоста. — Я погладила ее для тебя, — сообщила Лена, пока подходя к ерзающему на стульчике ребенку, и поднимая недоеденную миску овсянки, вновь пытаясь убедить Лорел съесть еще немного. Но она в ответ только покачала головой из стороны в сторону с недовольным выражением лица, стараясь избежать ложки. Лена вздохнула, поставила миску и вернулась на кухню. Кара болтала больше с собой, чем с Леной, удерживая поток безумных разговоров, пока зашнуровывала свои тяжелые рабочие ботинки. Сразу после она пригладила свои светлые локоны назад в аккуратный пучок и схватила телефон и ключи со стойки. Бросив мимолетный поцелуй на темноволосую голову Лорел, и в то время как малышка отчаянно брыкалась, барабаня ножками по пластиковой обивке своего высокого стула, Кара уже пронеслась мимо стойки на кухне. — Ах, подожди, подожди! — Крикнула ей вслед Лена, хватая кофейник и выливая содержимое в термос, быстро завинчивая его крышку и ловя Кару в дверях, передавая ей чашку и одаривая улыбкой. — О, ты земной ангел, — с благодарностью сказала Кара, взваливая на плечо свою большую аптечку и одарив Лену столь привычной солнечной улыбкой. — Иди и спаси несколько жизней, — сказала Лена, возвращая улыбку, когда ее соседка исчезла за дверью. Обернувшись, Лена вздохнула, оценивая состояние квартиры и полностью отдаваясь домашним делам. В свои девятнадцать лет она чувствовала, что почти ничем другим не занимается, а ее жизнь, казалось, вращалась вокруг домашней работы и материнства в эти дни. И независимо от того, как часто она делала домашнюю работу, казалось, что всегда было очень много дел. Первым делом она подняла Лорел со стульчика и пустила в неглубокую ванну с теплой водой, положила туда одну из скрипучих резиновых уток, купленных специально для нее Карой. Лена сидела на кафельном полу и смеялась, наблюдая за своей маленькой дочкой, позволяя себе несколько минут просто наслаждаться беззаботным чувством. Иногда приходили мысли, что она слишком сильно переживает из-за всего, вместо того чтобы просто ценить эти маленькие моменты, и когда она смотрела на свою малышку, разговаривая с ней и нежно омывая ее загорелую кожу, Лена понимала, что она ничего не изменит, как бы это ни было иногда утомительно. Лена поспешно попыталась переодеть Лорел без особой суеты, что привело к небольшой истерике, когда та попыталась выбраться из одежды, в которую ее одевали, но в конечном итоге одержала победу и усадила ее перед телевизором. Поддерживая поток болтовни — в половине случаев Лена не была уверена, идет ли это на пользу ребенку или ей самой, — она вымыла посуду после завтрака, закончила гладить и убралась в квартире. Она осторожно пробралась в комнату Кары, чтобы застелить постель и поменять грязное белье, зная, что Кара ценила эту уборку, даже если Лена чувствовала, что вторглась в чужое пространство, и рассортировала одежду по цветам. К тому времени, как часы показали десять, она устроилась на кожаном диване с чашкой чая и смотрела, как в открытые окна врывался теплый ветерок, заставляя занавески трепетать, занося в дом запах цветов от множества магазинов флористов вокруг. Чувствуя себя вполне удовлетворенной тем фактом, что ей удалось привести квартиру в порядок, а также вымыть голову без плача ребенка, Лена уложила Лорел вздремнуть и позволила себе несколько минут отдохнуть, смотря кулинарный канал в надежде найти интересный простой рецепт, который можно было бы попробовать. Она приготовила лосося два дня назад, и это было не так уж плохо, но она не решалась попробовать что-нибудь слишком сложное по ее мнению. Телефон зажужжал рядом с ней, когда она смотрела, как шеф-повар взбивает белки, она вздохнула, выключая телевизор и смотря вниз на неизвестный номер на своем экране. — Алло? — Прошло уже девять месяцев, а ты все еще не крестила этого ребенка? — В трубке послышался презрительный голос Лилиан. Подавив стон и борясь с желанием повесить трубку, а также отодвинув в сторону вопрос о том, как ее мама получила новый номер телефона — она не слишком удивилась этому — Лена тяжело вздохнула. — Это действительно не твоя забота. — Конечно, это моя забота! Мы же ирландская католическая семья! А что скажут люди? — Наверное, именно так они и сказали, когда узнали, что она у меня есть. Кроме того, мы не очень хорошие католики, так что это вряд ли имеет какое-то значение. Если Лекс хочет попасть на небеса, он должен начать свою «Аве Мария» прямо сейчас и начать молиться без сна и отдыха. — Все уже сделано, Лена. Разве ты не можешь просто сделать одну вещь правильно? — Это буквально ничего не меняет, мама, — вздохнула Лена. Издав звук неодобрения, Лилиан резко ответила: — Может быть, и так, но от нас этого ждут. А если это не имеет никакого значения, то какой от этого может быть вред? — Ты хотела, чтобы я от нее избавилась. Почему ты вдруг так заботишься о ее религиозном воспитании? — Дело не в религии, — пренебрежительно усмехнулась Лилиан, — а в семье. Она Лютер… В некотором смысле. Совсем как твой отец с тобой. А ты — Лютер, Лена, даже если сама так не считаешь. Может быть, ты и не такая крутая, как твой брат, но это у тебя в крови. И у твоей дочери тоже. Издав напряженный смешок, Лена слегка улыбнулась про себя: — Нет. Она не будет расти рядом с этими делами. — Миллион. Пусть ее крестят в нашей церкви, и я положу миллион долларов на твой банковский счет. Они должны видеть, что за ребенком хорошо ухаживают в течение нескольких лет. Остановившись на мгновение, думая о деньгах, которые у нее были на ее собственном банковском счете, на фоне которых предложение выходило с довольно скромной суммой… и после того как она положила пачки наличных и драгоценностей в сейф, Лена улыбнулась. Ей не нужны были деньги. Она не была в таком отчаянии. Пока еще нет. — Я сделаю это при одном условии: ты оставишь меня и мою семью в покое. Никаких телефонных звонков, никаких расследований, никаких подкупов моих друзей. Ничего. — Хорошо. Если ты этого хочешь. Но просто знай, что однажды ты вернешься. Тебе понадобится моя помощь. — И ты можешь получить удовольствие, снова прогнав меня, — сухо ответила Лена. — Нет. Я просто с удовольствием скажу, что уже говорила вам об этом, и что мне причитается очень большая услуга. Сделай это двадцать первого числа. Я велю сшить платье для ребенка. После этого связь оборвалась, и стала нарастать непонятная грусть. Она одержала небольшую победу, заставив свою маму отступить, но не могла избавиться от ощущения, что каким-то образом проиграла. На самом деле это было не так уж и важно, хотя она даже не рассматривала перспективу, чтобы воспитывать свою дочь в религиозных рамках — для Лены это было делом старшего поколения. Но мысль о том, что ей придется уступить требованиям своей матери, даже с выгодным подкупом, слегка задевала гордость Лены. Остаток дня она провела напряженно, расхаживая взад-вперед, пытаясь отвлечься, приготовить домашнюю пасту — теоретически это было легко, но не так легко оказалось, когда спагетти начинали путаться, и параллельно изо всех сил стараясь не подпускать свою любопытную дочь к шкафам и фоторамкам. Когда Кара вернулась домой вслед за заходящим солнцем, небо за окном было темно-синим, а город освещался фонарями и неоновыми огнями, она обнаружила Лену лежащей на кровати, осторожно прижимавшей Лорел к груди и смотрящей в потолок. Она перевела взгляд на открывшуюся дверь, когда пятнадцать минут спустя в комнату прошла Кара с влажными после душа волосами и двумя дымящимися чашками чая в руках. — Эй, — громко прошептала Кара. — Я только что уложила Даки, — ответила Лена, едва осмеливаясь заговорить и глядя на длинные ресницы, касавшиеся круглых раскрасневшихся щек. Было жарко, и Лена была одета в шелковые шорты и футболку, ее волосы растрепались от дневной жары, и она одарила Кару усталой, мрачной улыбкой, когда ее подруга забралась на кровать рядом. Медленно подвинувшись еще выше на подушках, изо всех сил стараясь, чтобы ее движения были как можно более плавными, она взяла чашку у Кары и осторожно прижала ее к своему боку. — Как прошел твой день? — Она посмотрела на Кару, у которой виднелись тени под глазами, но они не затмевали обычную теплоту, когда она улыбнулась Лене. — Хорошо. Какой-то мальчишка отрезал себе палец на уроке деревообработки. — И это… хорошо. Кара беспомощно пожала плечами: — Ну, они его снова пришили, так что он в порядке. Лена издала неопределенный звук в знак признания, вспышка веселья шевельнулась внутри, хотя ее мысли тяжело давили на разум. Кара, конечно же, заметила это и легонько толкнула ее локтем, вопросительно посмотрев в голубые глаза и слегка обеспокоившись. — Все в порядке? Улыбнувшись, Лена закатила глаза и тихо вздохнула. — Просто семейные дела, знаешь ли. Моя мама подкупила меня, чтобы я крестила Даки в обмен на некоторое расстояние от них. — Крестили? — Ты же знаешь, как ведут себя ирландские католики, — криво ответила Лена, кривя губы в улыбке и закатывая глаза. Молча кивнув в знак согласия, Кара отпила чаю, подтянув колени к груди. Они стали прислушиваться к приглушенным звукам города за пределами квартиры. Рассеянно погладив темные волосы Лорел, Лена взяла свою чашку чая и тоже сделала глоток, они обе сидели в приятном молчании, желтый свет лампы заливал комнату тусклым но теплым светом. Лена поставила свою чашку на тумбочку, прежде чем повернуться к Каре, которая смотрела на нее сверху вниз, слегка приподняв брови. — А ты будешь ее крестной матерью? Любопытное выражение лица смягчилось от этого вопроса, Кара поставила свой чай и слегка сползла с кровати, улыбаясь, чтобы протянуть руку и погладить одну из раскрасневшихся щек ребенка. — Конечно, — тихо согласилась она. На лице появилось нежное выражение, а глаза вновь встретились с Леной. Следующая неделя прошла за подготовкой к событию, сопровождаемая недовольным ворчанием Лены, она была слишком готова позволить матери потратить смешную сумму денег на это мероприятие, хотя она постоянно жаловалась Каре. Она пригласила Алекс, Сэм, Уинна и Джеймса — Люси недавно вернулась в Метрополис на работу — чтобы сделать ее более сносной, и все они согласились придти, хотя на самом деле ее волновало только присутствие Кары. Но чем больше людей будет рядом, тем легче это будет проходить, но Лена все еще не была в восторге от того, что снова окажется поблизости от своей мамы. Их ужин не был ужасным, или, по крайней мере, еда того стоила, но в конечном итоге она всегда чувствовала себя еще большим ребенком, чем была на самом деле. Иногда она забывала, что все еще подросток, а последние девять месяцев заставили ее быстро повзрослеть. Теперь у нее был ребенок, который зависел от нее, и это, в свою очередь, заставило ее осознать, что она ни от кого не зависит. Уже нет. И все же в десять часов субботнего утра Лена обнаружила, что в одном из своих лучших платьев — темно-фиолетовом, с дерзко неподходящей для крестин каймой, она неловко стоит в душной церкви, задержавшись возле деревянной скамьи в передней части просторного зала, вместе со своими друзьями. Они сделали небольшое усилие, чтобы одеться красиво, с парнями в рубашках и галстуках и девушками в платьях, хотя Алекс выглядела менее чем впечатленной тем, что была там. Она недавно начала встречаться с полицейским по имени Мэгги и взяла ее с собой, хотя до сих пор Лена пересекалась с ней всего несколько раз. Она не могла избавиться от ощущения, что помощник окружного прокурора и полицейский — это плохая смесь для семьи организованной преступности, и Лена уже боялась драмы, которая неизбежно развернется. Даже священник, стоявший в передней части комнаты, выглядел немного взволнованным. Подняв глаза, когда вошла ее мать, Лена нахмурилась: тонкое пальто, натянутое поверх кремового платья, которое она носила с бриллиантами на целое состояние, украшающими ее шею, руки и уши, каблуки, тонко стучащие по каменным плитам церкви. Ее губы изогнулись в почти самодовольной улыбке, когда она прошла по центральному проходу, и Лена покровительственно прижала к себе дочь. Лорел была блаженно довольна, глядя на каменную кладку карниза, изящные узоры, вырезанные на старом желтом камне, объемное белое платье, почти затмевающее ее. Когда Лилиан приблизилась к ним, она на мгновение остановилась, ее обычно бесстрастное лицо не смогло скрыть вспышку шока, когда она впервые увидела свою внучку. Она видела ее в тот день, когда та родилась, но не так, как надо было бы, и Лена выгнула бровь, когда Лилиан открыла и закрыла рот. — Она такая… — Да? — Она совсем не похожа на тебя, — наконец сказала Лилиан, и ее лицо превратилось в вежливую маску. Склонив голову набок, Лена слегка улыбнулась ей: — Лекс не очень похож на тебя. Слегка ощетинившись, Лилиан сжала губы в тонкую линию и двинулась дальше, чтобы поприветствовать священника. Обратив свое внимание на мелькающие тени в дверном проеме, Лена удивленно подняла брови, прежде чем ее лицо потемнело. Ее брат вошел в просторную комнату, держа одну руку в кармане пиджака, и резко улыбнулся ей. Сопротивляясь желанию протянуть руку и дотронуться до своего горла, которое все еще помнило эту похожую на тиски хватку вокруг него, даже если фиолетовые синяки исчезли, Лена слегка напряглась. Повернувшись к Каре, которая в это время с тревогой наблюдала за ней, Лена протянула ей Лорел. — Возьми Даки, пожалуйста. Без возражений забрав у нее ребенка, Кара бросила на нее настороженный взгляд, и Лена развернулась, шагая по центральному проходу с плотно сжатыми челюстями. Все больше людей входило вслед за ее братом, другие члены семьи, люди, среди которых она выросла, и она чувствовала, как ее ладони становятся липкими. Это вдруг показалось ей еще большей ошибкой, чем она думала вначале. Для этих людей она была любимой наследницей отвратительного человека, хитрого и расчетливого, даже в юном возрасте, и способного обвести их всех вокруг пальца. Она чувствовала себя маленькой девочкой, играющей в переодевание в шелковое платье, как будто она была одета в костюм перед ними. Раньше он был частью ее самой, как вторая кожа. Лена никогда не была бы застигнута врасплох без последней моды, без безупречной прически и макияжа, с остроумным комментарием на кончике языка, когда она играла с мужчинами своего отца. Теперь же ее острый язык был усмирен добротой настоящего друга, и она проводила половину своих дней в пижаме, вытирая рвоту и меняя подгузники. Тем не менее, она была гордым человеком, и даже когда она почувствовала, что ее лицо стало теплым, когда она слегка покраснела, Лена не позволила бы своей гордости быть задетой их мнением о ней. И уж тем более ее братом. — Тебе здесь не рады, — сухо сказала она Лексу, выпрямившись и скрестив руки на груди. Он издал тихий смешок, протянул руку, чтобы схватить ее за плечи, не обращая внимания на легкую дрожь, которая взяла верх над ней, и поцеловал в обе щеки. — Ну конечно же, да. Это моя церковь, — весело ответил он, обнимая ее за плечи и разворачивая к себе. Отбросив его руку, Лена пошла обратно к своим друзьям, а ее брат раздраженно поспевал за ней. — Не забывай, сестренка, что этот город у меня в кармане. Мама, возможно, и заключила с тобой сделку, но у меня везде есть свои люди. И есть только один выход из этого. «Смерть», — мгновенно подумала Лена, напрягаясь и продолжая идти к своей группе друзей. — Я дам тебе время принять решение, — непринужденно продолжил Лекс, небрежно шагая рядом с ней, как будто они вели приятную беседу о погоде. — Возможно, ваша дочь поможет вам загладить свою вину. Она остановилась на полпути, с мертвенно-бледным выражением лица повернулась и набросилась на него. Ее рука больно ударила его по щеке. — Ты кусок дерьма, — тихо выплюнула она, заметив движение в обоих концах церкви. Алекс не давал Мэгги вмешаться, в то время как головорезы-друзья Лекса шагнули вперед, и на лицах у всех было одинаковое выражение удивления. Лилиан неодобрительно фыркнула и отвернулась от священника. Рука Лекса вырвалась вперед, его длинные пальцы обхватили запястье Лены, когда он притянул ее ближе, сгорбив плечи, когда он наклонил голову, чтобы быть ближе к ней. — Не устраивай сцен, Лена, — предупредил он ее тихим голосом, крепко сжимая ее руку и сверкая зелеными от гнева глазами, — Твои друзья не оценят такой исход. Усмехнувшись, Лена вывернула свою руку из его ладони, отдернула ее назад и бросила на него презрительный взгляд, прежде чем повернулась и пошла дальше, а голос брата последовал за ней. — Прости мою сестру, отец. Она всегда была немного вспыльчивой. Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, когда заметила изучающие взгляды своих друзей. Ее мама бросила на нее острый взгляд, прежде чем повернуться к Лексу, и Лена молча потянулась к своей дочери, все неловко переминались, пытаясь сделать вид, что все в порядке. Все было еще более неудобно, когда первые ряды деревянных скамей по обе стороны прохода заполнили соответствующие гости Лены и ее матери, и церемония началась. Она стояла рядом с большим тазом, держа в руках прозрачную лужицу воды, рядом с Карой, и священник перекрестил младенца, когда Лена крепко прижала ее к себе. Ее глаза метнулись к фигуре, поднимающейся по нижней ступеньке, ведущей к помосту, и Лена напряглась, когда она бросила на Лекса мрачный взгляд. — Что ты тут делаешь? — Тебе нужен Крестный отец. Кто может быть лучше ее дяди? — Только через мой труп, — решительно ответила Лена. Приподняв бровь, Лекс улыбнулся, и в его глазах мелькнуло легкое веселье, — Вы уже приняли решение? Не обращая внимания на насмешку, Лена оглянулась через плечо, заметив нервно выглядевшую фигуру, сидящую рядом с Алекс, который нервно водил ладонями вверх и вниз по своим штанам, продолжая украдкой поглядывать на группу членов банды справа от него. — Уинн. Его встревоженные глаза встретились с глазами Лены, когда она позвала его по имени, резко вытянувшись по стойке смирно и одарив ее широко раскрытыми глазами, полными настороженности. — Э-э, да? — Мне нужно, чтобы ты стал крестным отцом. Пожав плечами, он позволил Алекс подтолкнуть себя к возвышению, быстро пройдя мимо гибкой фигуры брата Лены, который сжал губы в тонкую линию, мускул дрогнул на его челюсти, когда сестра взяла верх над ним, и занял место рядом с Карой. Остальная часть церемонии прошла гораздо более гладко, хотя Лорел много ерзала и умудрилась плеснуть немного крещальной воды, когда ее держали над тазом. Лена вздохнула с облегчением, когда ей наконец удалось покинуть душно-жаркую церковь, глаза ее матери и брата, а также их гостей, что впились в нее с таким пристальным вниманием, что она чуть не вспотела от напряжения. Все это быстро закончилось, она вышла и быстро спустилась по ступенькам церкви, остановившись у двери блестящей машины Алекс. Отперев машину, Алекс открыла дверь для Лены, которая пыталась жонглировать тяжелой детской сумкой и своей дочерью, и она с благодарностью отпустила Лорел и позволила Дэнверс ловко пристегнуть ее к сиденью автомобиля. Кара обошла машину и села рядом с ней, корча рожицы ребенку, который засмеялся, когда она протянула руку, чтобы схватить ее за волосы. Мэгги сидела на переднем сиденье с легкой улыбкой на лице, хотя она всегда держалась на расстоянии от ребенка, и Лена тоже, у последней было легкое подозрение, что Мэгги не доверяет ей из-за того, кто ее семья. Полицейский вряд ли доверился бы дочери самой большой преступной семьи в городе и одной из самых больших в мире. Мэгги, вероятно, хотела бы наказать её брата, но у него было слишком много людей в полицейском управлении и других высоких кругах, и он был осторожен в том, как нарушать закон. Это была бы трудная задача для любого, не говоря уже о молодом, самоуверенном Полицейском с чипом на плече. Ее собственная семья тоже не хотела сближаться с дочерью — они почти не видели ее, не говоря уже о том, чтобы обнимать — хотя Лена была благодарна за это, поэтому она не держала зла на Мэгги за то, что та держалась от нее на расстоянии, но ей было неприятно, когда ее судили по семье. Даже Алекс потеплела к ней, став частым гостем в их квартире, даже когда у Кары была ночная смена. Конечно, у Лены было подозрение, что Кара посылала ее, чтобы убедиться, что она не сошла с ума, распевая бесконечные детские стишки плачущему из-за прорезывающихся зубов ребенку. Даже Уинн подошел к этому случаю как неожиданный крестный отец, будучи одним из двух мужчин, которым Лена доверяла, и был ближе к ней, чем Джеймс. А потом появилась Кара. Милая, заботливая Кара, которая улыбнулась, когда Лена обогнула машину, бросив на свою бдительную мать мимолетный взгляд, и потянулась за детской сумкой, когда Лена забралась в машину. — Ну ладно, а кто спустится за праздничным мороженым? — Объявила она с сияющей улыбкой на лице, глядя на Лену. Она была совершенно измотана. Разгоряченная, усталая и немного раздраженная, но, увидев обнадеживающую улыбку на лице Кары, она не смогла сказать «нет». Алекс отвезла их четверых и ребенка в закусочную Уинна. Нырнув в свою квартиру наверху и переодевшись в свою обычную клетчатую рубашку и фартук, присыпанный мукой, парень приготовил им всем мороженое, присоединившись к ним в кабинке, пока девушка примерно их возраста обслуживала кофеварку и убирала со столов. Ко времени, когда солнце садилось, Лене казалось, что это был самый длинный день в ее жизни. Уставшая, она лежала на диване, одетая в короткую пижаму, окна были открыты и впускали прохладный вечерний воздух, а Кара укладывала Лорел спать. Когда блондинка вновь появилась в спальне, Лена слегка дремала не смотря на гудящие на заднем плане новости, гудки машин и шум улицы. Она подпрыгнула, когда Кара устроилась у ее ног, резко выпрямившись и одарив ее застенчивой улыбкой, когда она провела рукой по своим растрепанным волосам, позволяя Каре поднять ее ноги и положить их себе на колени. Несколько минут они сидели в уютной тишине, Кара пристально смотрела на экран, слегка щурясь без очков, а потом заговорила, все еще глядя в телевизор. — Твоя семья… они гораздо опаснее, чем я могу представить, верно? — Медленно спросила Кара. Откинувшись на подушки, Лена уставилась в потолок и заморгала от жгучего ощущения в глазах. — Да. Да, так оно и есть. — Все в порядке, — Кара успокаивающе похлопала ее по ноге, — я не позволю им причинить тебе боль. Лена улыбнулась про себя, но внутри все сжалось при мысли о том, что Кара пытается защитить ее от кого-то наподобие ее брата, и у нее не хватило духу сказать ей, что она была неправа. Если бы Лекс хотел причинить ей боль, он бы это сделал. На запястье стали виднеться едва заметные пожелтевшие синяки, где он схватил ее раньше, и хотя она сначала потеряла самообладание, она знала, что была опасно близка к тому, чтобы действительно спровоцировать его. Какой бы оптимисткой ни была Кара, она не могла защитить Лену от этого. — Я тоже не позволю им причинить тебе боль, — сказала ей Лена, и это была чистая правда. В глубине души она знала, что если дойдет до этого, то она даст брату то, что он хочет, если это будет означать защиту Кары. Она только надеялась, что он никогда не поймет, как много значит для нее эта девушка. Его угрозы не были тонко завуалированы, и он будет ждать столько, сколько необходимо, чтобы действовать в соответствии с его видением. Лене просто нужно было найти способ обойти его.