***
Мэй, ссутулившись, сидела напротив двери в двести третью палату и теребила ручки сумки дрожащими незаметно для прохожих пальцами. Через четверть часа конец приёма посетителей, а девушка уже двадцать минут не решается заходить. Её глаза чуть темнее, чем обычно, недвижимы, направлены куда-то в пол. Брюнетка стушевалась от осознания того, что она сейчас делает. «Твоя жена в больнице, а у тебя невесть что в голове!» Пальцы замерли. Мэй выпрямилась и громко и резко вдохнула, затем выдохнула. Она прошла вперёд и, прикрыв глаза, довольно несмело постучала, затем приоткрыла дверь. — Юдзу?.. — тихо — тише, чем всегда — спросила брюнетка, не смотря в палату. — Могу я… Войти? В палате послышалось шуршание листов и глухой стук, который обычно издаёт деревянное изголовье кровати при слабом ударе — на деле Ю, дёрнувшись, задела локтем тумбочку рядом с койкой. Брюнетка стояла в дверном проёме, ожидая ответа, и левая её рука, свободная от сумки, машинально потянулась к волосам, принимаясь нервно теребить смоляную прядь. Юдзу отвела взгляд от книги, и, приспустив очки, посмотрела на гостью, про себя отмечая, что в свете палаточных ламп волосы младшей Айхары отливали металлическим фиолетовым. «Крайне прекрасно.» — Конечно, милая, — легко разрешила блондинка, снимая очки вовсе и откладывая книгу. Девушка слегка выпрямилась, поднимая увесистую подушку выше, чтобы комфортно сесть. Мэй, ликуя про себя, приоткрыла глаза и шагнула в помещение. Первым, что она заметила, стал резкий — для больницы — аромат тмина и, кажется, розмарина. Вторыми Мэй увидела несколько суккулентов на подоконнике, на каждом горшке у которых были инициалы: «th», «mm», «ash» и «au»¹. «Они все здесь уже были? Или это принесла Танигучи? Или…» — задалась она вопросом, но поток размышлений мгновенно прервался, как только аметистовый взор упал на довольно измученное лицо блондинки. Бледное, с синяками под глазами, слегка осунувшееся. «Как давно Юдзу тут? Всего три дня? Всего, или… Уже?» — Ты отпросилась, так? Ты ведь приходишь не раньше десяти ночи домой… Всё в порядке? — осыпала вопросами жену девушка, пока слегка не хлопнула себя по лбу, — Ох, прости, я последние дни жутко рассеяна. Прошу… Нет. Ты присядешь ко мне? Мэй опешила. Её терзали сомнения насчёт того, действительно всё ли в порядке, как это выглядит с стороны, или же… — Мэй? — спросила Ю, внимательно вглядываясь в глаза напротив. — Что-то случилось? — Юзду, я… — начала было девушка, но осеклась. Она что? Сожалеет? Да. Виновата? Конечно. Хочет попросить прощения? Безусловно. Но все слова застряли комом в горле. Мэй опустила взгляд и сжала губы в бледную линию. — Что произошло? — повторила свой вопрос блондинка, беспокойно глядя на гостью. — Honey²? Мэй резко подняла глаза на Юдзучи, затем снова устремила взор в пол. Это слово… Это прозвище, ласковое, с таким теплом произнесённое… Ю называла так свою жену нечасто, но обычно это происходило в самые нежные и прекрасные моменты. И за двенадцать лет их официального брака таких моментов было предостаточно, чтобы показать, что блондинка не злится. — Юдзу… — Присядь, пожалуйста, — девушка освободила немного места на больничной кровати и, дождавшись, когда Мэй выполнит просьбу, накрыла её руку своей, сжимая и поглаживая большим пальцем. И даже несмотря на ранее показанные знаки, включая и этот, брюнетка всё ещё боялась взглянуть той в глаза. — Всё в порядке, дорогая. Слышишь? — Юдзу поднесла ладонь младшей к губам и поцеловала, задержав прикосновение на секунды три. — Мы оба в порядке. — Мне так жаль… — Мэй скомкала простынь в ладони, зажмурившись. — Юдзу, ты не представляешь, как… — Представляю. Но не вини себя, ведь произошедшее… — Как я могу? — брюнетка пуще осунулась, крепче сжимая руку девушки. — Юдзу, господи! Если бы… Если бы с тобой… С вами что-то случилось, я бы себе не простила! Мне так жаль! — Эй, тише, — Юдзу быстро поменяла положение таким образом, чтобы иметь возможность обнять младшую. — Он в порядке, док сказал, что это были просто спазмы, боль в круглой связке… или что-то вроде того, они не принесли ни мне, ни ему вреда. Посмотри на меня… — девушка положила ладонь на щёку Мэй и мягко потянула на себя. — Я не злюсь на тебя и не держу обиды. Хорошо? — И всё же… — брюнетка выглядела чертовски разбитой. Сколько она не спала? — Ю, пожалуйста… Прошу, прости меня, я не должна была срываться… — Если тебе от этого будет легче… Я прощаю тебя, — сказала она, улыбаясь самой нежной улыбкой, на которую только была способна. Ведь она действительно не была зла на свою жену. И даже факт того, что та не приходила в течение трёх дней именно во время для посетителей, её никоим образом не огорчал. Поскольку девушке говорили, что некая брюнетка несколько раз приходила в больницу, но так и не решалась войти в палату. Лишь подолгу терзала взглядом дверь, а после уходила прочь. (И, конечно, блондинке прекрасно было известно, что Мэй не оставляла врачей без вопросов, имея возможность приказать докладывать о любых изменениях в состоянии.) А ещё Юдзу уверена в том, что им обеим было необходимо время. Прошло около двух минут, и весь этот период они смотрели друг другу в глаза, практически не моргая. Юдзу улыбнулась счастливо, и, приблизившись к девушке, уткнулась носом в её плечо и прошептала: — Я рада, что ты тут. С тобой мне спокойнее. Мэй осторожно, будто боясь спугнуть эту одним им ощутимую атмосферу, медленно обняла блондинку. — Как долго ты ещё тут будешь? — спросила она полушёпотом. — Завтра отправят домой, потому что никаких рисков для ребёнка нет. В тишине палаты было слышно, как Мэй выдохнула. — Я заберу тебя, — сказала она, чуть отстраняясь. — Но работа… — Ты важнее, Ю, — Мэй невесомо провела Юдзу по шее, вызывая у той мурашки, затем приблизилась и поцеловала её в лоб, после — в нос, и, в завершение, в уголок губ, скользящим движением прижавшись щекой к щеке. — Я люблю тебя, — произнесла она, опаляя горячим дыханием кожу. Юдзу обняла брюнетку, целуя куда-то в шею, и ответила каким-то приторно-нежным голосом: — И я тебя люблю.***
Девушки зашли в квартиру в тишине, поскольку предпочли сделать это именно так (до этого Юдзу без устали болтала по дороге к дому). Мэй закрыла дверь, бросила ключи на комод и помогла старшей разуться, затем и снять пальто. Из спальни послышался глухой стук, затем множество неритмичных «цоков» по паркету, и, как ошпаренный, оттуда вылетел Нэкки, лая, что есть мочи. Юдзу присела, чтобы погладить его, но щенок (к слову, уже не похожий на дитё из-за размеров) чуть не свалил хозяйку с ног, принявшись усердно вылизывать той руки. — И я рада видеть тебя, малыш! — вперемешку со смехом пролепетала девушка. Мэй же так и не разделась и стояла у двери, наблюдая эту картину. «Он сильно скучал», — мысленно сделала она вывод. «И я тоже», — добавила Мэй, усмехнувшись себе. Юдзу повернула голову в её сторону и встала, приподняв уголки губ. Младшая, быстро сняв верхнюю одежду, приблизилась к жене и обняла ту, крепко прижимая к себе, говоря: — Я счастлива, что ты дома.