Нас догонит любовь

      — Я чувствую себя героиней какого-то идиотского детектива! — злобно прошипела Ольга, смотря на своего мучителя. Они уже около часа ходили по выставке какого-то художника-экспрессиониста, периодически поглядывая на объекты слежки. — Какой же ты, все-таки, придурок!       — Этого у меня не отнять, — Дима вполне миролюбиво пожал плечами. — Помнишь, я говорил тебе про свой внутренний голос? Так вот, сейчас он буквально орет о надвигающемся пиздеце.       — Не ругайся, все-таки, мы в приличном месте, — девушка горестно вздохнула. — Хотя надо быть очень тупым, чтобы прийти сюда с тобой.       — Ты сейчас оскорбляешь саму себя.       — Я в курсе, — огрызнулась Оля, оглядываясь по залу в поисках брата и его друга. Парни стояли неподалеку от них: Антон что-то увлеченно рассказывал Олегу, указывая рукой на портрет. Хотя портретом это было сложно назвать: автор, похоже, был поклонником творчества Пикассо, поэтому надо было очень сильно напрячь зрение и мозг, чтобы разглядеть в непонятных мазках черты лица полного мужчины. Дима, удостоверившись, что Звездочкин не нарушает личное пространство Олега, немного расслабился.       Они с Олей бесцельно промотались по выставке еще около часа, чтобы Побрацкий окончательно успокоился.       — Я же говорила, что это была плохая идея, — Душнова укоризненно взглянула на парня. — А ты завелся…       — Да, что-то я переборщил… — вздохнул студент, признавая ошибку       — Дим…       — Да-да, я — просто ревнивый идиот, зна…       — Дим! — Оля резко схватила Побрацкого за воротник, разворачивая. Парень замер, глядя, как Антон, будто в замедленной съемке, берет Олега за подбородок, притягивая к себе, а затем целует.       — Видимо, ты был прав, — растерянно пробормотала Душнова, оборачиваясь на место, где только что стоял ее друг, но там никого не было — Дима, блин!       В это время парень подлетел к Антону и со всей силы двинул ему в челюсть. Тот явно не ожидал такого выпада, но быстро сориентировался, перехватывая руки нападавшего. Олежа вообще выпал из реальности, в принципе, как и остальные посетители выставки, тупо пялясь на студентов, пытающихся покалечить друг друга. Оля, подоспевшая как раз к началу банкета, бросилась разнимать парней. Однако, когда попытки не возымели нужного результата, она, набрав в легкие побольше воздуха, заорала:       — Охрана!       Крик сестры заставил Олега выйти из Астрала. Он тут же бросился к Диме, хватая его за талию и пытаясь оттащить от Антона. К сожалению, силы были неравны, поэтому драка кончилась только по прибытии охранников. Хотя даже им пришлось нехило потрудиться, чтобы усмирить Побрацкого, вцепившегося в Звездочкина, как кошка в обивку дивана.       Через некоторое время вся «делегация» смиренно двигалась к полицейской машине, стоящей около входа в галерею, где проходила выставка. Дима и Антон, у которого начал проявляться синяк на скуле, испепеляли друг друга ненавистными взглядами. Оля удрученно молчала, похоже, жалея, что ввязалась во все это, а Олег чуть ли не плакал, виня себя в случившемся. Всю дорогу до пункта назначения молодые люди были тише воды, думая каждый о своем.

***

      В полицейском участке Дима был второй раз в жизни: первый приключился, когда у него в шестнадцать лет украли телефон. Место было, мягко говоря, неприятное и гнетущее: растрескавшаяся штукатурка на потолке; стены в каких-то пятнах; запах перегара вперемешку с тухлятиной; лампочки, постоянно мигающие из-за перебоев с электричеством… Все это делало свое дело и наводило какую-то удручённость и безысходность.       Работники органов, которым и так хватало проблем и висяков*, с ненавистью смотрели на очередных придурков, прибавляющих работы. Побрацкий поежился. В помещении было ужасно холодно: сквозняки били изо всех щелей, так и норовя снести с ног всех «обитателей» данного заведения.       Студентов разделили на пары и отправили в разные комнаты. Побрацкого с Душновой-младшей повели куда-то в конец коридора, а Олежу и Антона — в один из кабинетов неподалеку. Страж порядка быстро объяснил Диме и Оле, как будет проходить процедура допроса, и, позвав сначала девушку, удалился в соседнюю комнату. Ольга кинула сочувственный взгляд на парня и послушно пошла за полицейским.       Теперь, когда Побрацкий остался в гордом одиночестве, у него наконец-то появилась возможность поговорить со своими тараканами в голове с глазу на глаз.

***

      Олег проводил печальным взглядом спину сестры и друга, направляясь за участковым. Их завели в ближайшее помещение, и мужчина в форме уже собирался начать нудную инструкцию перед допросом, как вдруг послышался противный писк мобильника. Полицейский извинился, а затем скрылся за дверью.       Олежа сглотнул ставшую поперек горла слюну и повернулся к Звездочкину. Тот сидел, хмуро разглядывая паркет и прикладывая к скуле лед, любезно предоставленный стражами порядка.       — Антон, послушай, я могу тебя кое о чем попросить? — парень вопросительно посмотрел на Душнова, нервно теребящего собственный рукав.       — Ну?       — Я прошу тебя… умоляю, не пиши заявление на Диму.       — Это почему? — Антон вскинул бровь, прожигая собеседника холодным взглядом       — Понимаешь, он… у него просто характер такой, вот. Сначала делает, а потом думает. Он не хотел, правда! — промямлил Олег, все еще мусоля в руках ткань рубашки.       — То есть ты хочешь, чтобы я просто проигнорировал это?       — Я не… он… просто… — в глазах Душнова заблестели слезы, он хотел еще что-то сказать, но в комнату вошел полицейский и позвал Звездочкина на допрос.       Уже в дверях Антон обернулся и тихо сказал:       — Я подумаю, — Олежа поднял голову и, грустно улыбнувшись, кивнул.

***

      Атмосфера давила на Диму, воздух стал вязким, будто мед, и никак не желал нормально поступать в легкие парня. Секунды казались часами. У тараканов в голове Побрацкого, видимо, прорвало трубу: студент вовсю плавал в собственных дерьмовых мыслях. Он понял, что шутки кончились, и ему светит, хоть и небольшой, но срок, если Антон решит написать на него заявление, в чем парень совершенно не сомневался. Из-за этого накрывались все планы на будущее: закончить обучение в универе, найти нормальную работу. Да, бухал. Да, пропускал пары неделями, возвращаясь от похмелья к похмелью каждое утро. Но у него были мечты. Было это призрачное представление себя: за учительским столом, за плитой наперевес со сковородкой и кастрюлей. Даже о работе в правоохранительных органах Дима задумывался! А сейчас он сидит и ждёт своей очереди на допрос. Побрацкий проебался. Побрацкому стоит хотя бы иногда включать голову. Мечты рассыпались на тысячи мелких осколков, каждый из которых больно впивался в сердце молодого человека. Странность заключалась в том, что парень не чувствовал вины и совершенно не жалел о содеянном. Разве стоило лезть в драку ради парня, с которым его не связывало ничего, кроме метки? Насколько бы идеально не была подобрана пара, около шестидесяти процентов браков до сих пор были между людьми без «связи».       Но Дима отлично помнил, как ярость вперемешку с ревностью накрыла его с головой, когда он увидел Антона, целующего Олежу, помнил, как набросился на бомжа Володю, осознавая, в каком состоянии тот находился. Помнил все: мягкую улыбку, небесные глаза, заливистый смех, задорные морщинки около глаз, милые ямочки на щеках, глупую привычку теребить рукав, даже ту дурацкую привычку соединять указательные пальцы!       Парень нервно усмехнулся. Прекрасно, Побрацкий, ты влип по полной программе. Влюбился в Душнова!       Пока Дима вполне законно занимался самобичеванием, из соседней двери вышла бледная Оля, и, даже не глядя на парня, села рядом. Участковый выжидающе посмотрел на студента. Тот поднялся с нагретого места и пошел за мужчиной.       Уже сидя на жестком стуле в допросной, Дима окончательно убедился в том, что его девизом является: «Слабоумие и отвага». Ну, а кто еще мог кинуться с кулаками на почти невиновного человека? Почти никто. Побрацкий вздохнул и решил рассказать все, как есть. Чистосердечное же облегчает наказание, так? Страж порядка в это время лениво протянул:       — Ну, Дмитрий Сергеевич, рассказывайте, почему напали на своего друга?       — Он мне не друг! — со злостью выплюнул Дима       — Да мне плевать, кто он там тебе! — похоже, полицейский начал заводиться. Немного собравшись с мыслями, студент начал говорить:       — Ну, в общем… — он уже хотел честно во всем признаться, как вдруг дверь в комнату открылась, и внутрь сунулся еще один мужчина в форме.       — Петрович, прикрывай лавочку, пострадавший отказался писать заяву, — Побрацкий почувствовал, как челюсть летит знакомиться с полом.       — Ладно, — безучастно протянул полицейский. — Вы свободны, — он повернулся к парню, кивком головы указывая на дверь       — Х… хорошо, спасибо — Диме не нужно было повторять дважды. Он буквально вылетел из допросной, тут же натыкаясь на Олю.       — Ну как? Почему так быстро? Ты признался? Или все отрицал? Они уже сказали, что с тобой будет? — Душнова обеспокоенно вглядывалась в лицо парня, будто пытаясь увидеть в нем ответы на свои вопросы.       — Они… отпустили меня.       — Чего?!       — Сказали, что Антон отказался писать заявление, — Дима все еще был в прострации, смотря мимо девушки.       — Да ладно… офигеть, — Ольга шокировано посмотрела на друга, а затем вдруг резко схватила его за руку. — Так чего же мы стоим? Давай побыстрее свалим отсюда!       Молодые люди переговариваясь между собой, вышли в коридор и увидели Олега, стоящего у стены. Парень, заметив Побрацкого и сестру, тут же подбежал к ним.       — Ну что? Что они сказали? — в глазах Олега плескалась грусть вперемешку с беспокойством. Дима, широко улыбнувшись, взял парня за руки и сообщил:       — Я полностью свободен. Антон не стал заявлять на меня! — Душнов радостно вскрикнул, кидаясь на шею парня, но потом резко отпрянул, и Побрацкому тут же прилетел подзатыльник. Оля тут же поспешила ретироваться, дабы не попасть под горячую руку брата.       *висяк — Уголовное расследование, не доведенное до суда, «зависшее».