Инструкция по уходу за больным злодеем.

Томура не помнит и не понимает, когда и как ему стало так херово. Не понимает он, также, моральное это состояние, или же физическое. Может быть, голова болит от роя мыслей, давящих на мозг. А, может, из-за температуры. Шигараки никогда в жизни просто не болел. Он до последнего носился по городу, таская за собой Лигу, а потом долго обижался на Даби, когда тот отмечал его «не лучшее состояние». Ну и, само собой, спустя неделю уговоров, того же штопаного придурка, или Тоги, отправлялся домой, где валялся с простудой и со всеми прочими прелестями. Иногда ему казалось, что в каждую его болезнь заботливо вкладывается целое ассорти симптомов и последствий: кашель, тошнота, слабость, насморк, жар, температура. Везучий, что сказать. Даже зная всё это, Шигараки не умел болеть. Даби несколько раз приходилось наведываться к нему, чтобы проследить, что Томура встанет с кровати максимум в туалет и обратно. Конечно же, когда штопанный уходил, Шигараки не лежал ни секунды. Ну, а зачем ему лежать, если он всё равно болеет? Дела же сами себя не сделают. Даби и Тога очень ругаются из-за этого. — Ты как годовалый ребёнок, правда — рявкает Даби, размешивая Шигараки чай. Томура чай никогда не любил, но не возражал, потому что точно знал, что Даби выпьет его сам, даже не предложив парню. Ну, хоть какие-то манеры у штопаного присутствуют: он приходит на кухню со словами «Ну что, болявый, сейчас заварю тебе чай». То, что он выпивает его лично, скорее смешит, нежели расстраивает. — Я не могу сутками зависать у тебя в квартире, чтобы проверить, что ты постельный режим соблюдаешь. Как и Тога. Пожалей ты нас. Шигараки жалел, правда, но он не просил их приходить, они сами прутся. Так что все эти проблемы исключительно этих недоумков. Томура сглотнул. В горле застыло какое-то противное чувство, свойственное, впрочем, для болезни и парень досадливо сморщил нос, пару раз прокашлявшись. Помогло ли? Ха-ха. Нет. Шигараки не считал себя слабым человеком, никогда не принижал перед другими. Да он вообще уверен в себе на все 100, почему нет? Однако, когда он заболевает, уверенность куда-то уходит. Вслед за здоровьем, вероятно. Чуть позже они оба вернутся. Вот и сейчас глава Лиги чувствовал себя, кажется, ещё слабее, чем раньше. Сейчас, почему-то, ужасно болела голова, и отчего-то жгло глаза. Руки и ноги ломило, а вдохи и выдохи давались с большим трудом, сопровождаясь хрипом. Как-то очень незаметно подкралась паника, обняв сзади когтистыми лапами. Томура снова опустился на холодную плитку. В жар закинуло так, что на лбу выступили крупные капли пота. Шигараки не понимал, отчего он трясется. Голубоволосый стащил не до конца разобранный пакет, что принёс Мидория. Парень с грохотом вывалил на пол оставшиеся лекарства, молясь, чтобы там оказался градусник и какое-нибудь жаропонижающее. Ведь если он уже распихал их по шкафам, то встать сейчас он точно не сможет. Градусник, благо, оказался на дне. Шигараки трясущейся рукой разгрёб кучу лекарств и судорожно разорвал упаковку. Глава Лиги не совсем понимал, на какой чёрт ему сейчас градусник сдался. Судя по всему, температура у него высокая, иначе как же ещё объяснить его действия и логику. Разве что сказать, что его мозги уже расплавились. К горлу неожиданно подкатил ком, и голубоволосый зажал рот руками, сдерживая рвотный позыв. Обычно все негативные стороны болезни не накатывали так сразу. Рука неосознанно расслабилась и градусник выпал на пол. Благо он не разбился, но откатился на приличное расстояние, куда-то в коридор. Томура запустил руку в волосы, выискивая глазами жаропонижающее. Правда, скорее всего, он уже разложил его в аптечке. Надписи на лекарствах предательски расплывались, от чего приходилось сильно щуриться и моргать по нескольку раз в секунду. Это не особо помогало, и Шигараки настигла настоящая паника, когда глаза застелило чёрной пеленой, сквозь которую даже свет от тусклой кухонной лампочки невозможно было увидеть. "Что ж, если я сдохну, это будет самая нелепая смерть, зарегистрированная в Токио.» — пронеслось в его голове.

***

Изуку не знал, зачем он возвращается. Наверное, из-за непонятного волнения за Шигараки, ведь он болеет, ему может стать хуже, а он один и все дела. Может, из-за чувства ответственности, ведь он, как-никак, пообещал помочь. Вроде, слово даже дал. А может, он просто обнаружил, что забыл оставить Томуре ключи, и счёл нужным их вернуть владельцу. Иначе Шигараки точно занервничает, когда обнаружит пропажу. Хотя этот вариант точно не являлся чем-то большим, чем убеждение и глупая причина, прежде всего, для самого Деку. Мидория еле выбрался из заевшего старого лифта, что почему-то решил не до конца открыть двери. Ну и ладно, мол, и так сойдёт. Парень осмотрел обшарпанные стены этажа, на котором жил глава Лиги. Изуку в первый раз, обратил на это должное внимание. Всё же сказать, что Томура живёт в засранном месте — ничего не сказать. Парень немного помялся на пороге, размышляя, стоит ли оно вообще того. Шигараки ясно дал понять — он хочет быть один. Но нет же, Изуку всё равно приспичило прийти сюда снова. Зеленоволосый выдохнул и постучал в дверь. Использовать ключи, как он решил для себя, будет совсем-совсем не вежливо. Кроме того, он может ещё и напугать Томуру. Ну, мало ли, кто там? Может, враг ломится. Ответа же, или хотя бы каких-то звуков из квартиры Мидория так и не услышал. Это немного напрягло парня, и Изуку попытался позвонить в, почти отошедший от стены, столетний звонок. Он, вероятно, будет громче стука. Но даже после нескольких попыток достучаться до хозяина квартиры, Шигараки не подал никаких признаков жизни или хотя бы присутствия в этой квартире. — Может, он пошёл в магазин? — пробубнил Мидория, осторожно вставляя ключ в замочную скважину. В квартире было тихо. Слишком тихо. Изуку чувствовал себя ещё более неуверенно, чем в первый раз — сейчас казалось, что в этой квартире отовсюду веет диким холодом, пробирающим до самых костей, и вызывающим табуны мурашек по спине. — Шигараки? Ты дома? — Деку положил ключи на стол, так удобно расположившийся в длинном коридоре. — Я, эм, забыл тебе вернуть твои ключи, извини. Деку постоял немного на одном месте, придерживая дверную ручку. Томура никак не реагировал на сказанное подростком, и это не могло не настораживать. Молчать и игнорировать — не в стиле Шигараки. Мидория с опаской сделал несколько шагов вперёд и замер, когда под ногами что-то громко хрустнуло. Парень медленно поднял ногу, узнавая в осколках, недавно купленный им градусник. — Шигараки? — уже громче позвал Изуку, ускорив шаг. Вряд ли даже такой истеричка, как Томура, будет раскидываться градусниками по квартире. Деку показалось, что сердце пропустило сразу несколько ударов, когда он увидел, так пугающе, выглядывающую из-за угла бледную руку. Догадаться, что произошло, было не слишком-то и трудно.

***

Томура всегда ненавидел пробуждения. Особенно, во время болезни — максимально неприятные ощущения, что покинули тебя, хотя бы на время сна. Ну, и на том спасибо. Свет больно ударил в глаза, заставляя щуриться. Шигараки обычно в таких битвах сдаётся первым и снова закрывает глаза, не выдерживая боли и желания снова уснуть. Только вот сейчас снова погрузиться в царство Морфея не дал странный запах, идущий с кухни. Ну как странный, пахло весьма вкусно: какой-то едой. Единственное, что смущало — Шигараки ничего не планировал готовить. Да он, чёрт возьми, физически не мог ничего приготовить, потому что отрубился в кухне. Отрубился в кухне. Глава Лиги вздрагивает, осознавая, что пол в кухне уж точно должен быть жёстче и холоднее. Как он оказался в кровати, под несколькими одеялами и с мокрой тряпкой на голове, парень точно не знал. Воспоминания более давних событий начали постепенно отрезвлять гудящую от мыслей голову, и Томура уж точно не может сказать, что ему стало лучше от осознания того, кто, вероятно, находится сейчас в его квартире. — Мидория, — почти прорычал он, открывая, наконец, красные опухшие глаза. В проёме показалась зелёная макушка, а потом и сам Изуку. Парень выглядел ужасно нелепо с половником в руках и в непонятно-откуда-взявшемся фартуке. Шигараки рад, что он слишком плохо себя чувствует, иначе точно не смог бы сдержать улыбки. — О, ты очнулся, — облегчённо выдохнул Мидория. — Как себя чувствуешь? Хочешь чего-нибудь? — Воды, — сухо ответил Томура, с трудом принимая, более-менее, сидячее положение. Голова кружилась и болела, а лоб жгло огнём, но глава Лиги, всё-таки, стянул неприятную мокрую тряпку и швырнул её в таз, стоявший под кроватью. Судя по всему, Изуку долго возился с ним и его температурой. — Вот, — Мидория протянул стакан воды парню и сел на край кровати. Шигараки долго сверлил его максимально недовольным и недоверчивым взглядом из-под светло-голубой чёлки, а затем с грохотом поставил стакан на соседнюю тумбу. — Какого чёрта ты опять тут забыл? Томура отвёл взгляд в пол, осознавая, что для начала вообще стоило бы поблагодарить Мидорию. Кто знает, что бы сейчас было, если бы не он? И кто знает, сколько Изуку над ним просидел и сколько сил потратил. Судя по уставшему взгляду: не мало. — Я забыл вернуть тебе ключи, — пояснил Деку. — А когда пришёл, то увидел тебя без сознания. — Сколько я тут валяюсь? — Со вчерашнего дня, — зеленоволосый закусил губу. — Со вчерашнего дня?! О Боже, — Шигараки плюхнулся обратно на подушку. Изуку возится с ним больше суток. — Ты вообще не спал этой ночью, — слабо улыбнулся Мидория, почесав затылок. — У тебя постоянно были перепады температуры, а ещё, видимо, кошмары. Как ты себя чувствуешь сейчас? — Не знаю, — признался Томура, так и не подняв взгляда на подростка. Мидория долго молчал, наблюдая за Томурой. Шигараки было неприятно ощущать на себе столь внимательный взгляд, но сделать он ничего не мог. Слишком устал. Изуку как-то очень резко встал с кровати и скрылся за углом. Однако, уже через минуту, припёрся опять, но на этот раз с подносом в руках. Шигараки чувствовал себя максимально неловко. — Ешь, не отравлено, — улыбнулся Деку, всовывая поднос в руки Томуры. Ничего особенного там и не было, даже травить нечего особо. Тарелка с супом и хлеб. Хотя, если постараться, можно и сюда яд вылить, поэтому Томура долго подозрительно косился то на еду, то на подростка. — Точно? — Точно. Тебе в любом случае надо есть, так что прекращай паранойю, — Мидория облокотился на стену, наблюдая за тем, как Томура с опаской откусывает кусок от хлеба — Я, в общем, подумал, что всё-таки останусь с тобой пока. Шигараки подавился то ли хлебом, то ли воздухом. Парень закашлялся, чувствуя неприятную боль в раздражённом горле. На глаза невольно выступили слёзы. — С чего бы это? — вытягивая вперёд руку, чтобы, уже решивший как-то помочь, Мидория не подошёл ближе, прохрипел Томура. Голос сел окончательно, из-за изодранного горла. Изуку поджал губы, остановившись в паре шагов от кровати, и снова отошёл, давая понять, что приближаться снова он не собирается. Шигараки убрал руку, цепляя ей ложку. — А что, если тебе опять станет плохо? — Ну станет и станет, твоя какая забота? Мидория вздохнул. С Шигараки, как и предполагалось ранее, оказалось далеко не просто. Очень даже наоборот, но Даби с Тогой предупредили о его упёртом ослином характере. Впрочем, это ничуть не удивляло — Томура был очень эмоциональным человеком, и, поэтому, его вспыльчивость не была чем-то вроде неожиданного поворота. — Я хочу тебе помочь, — терпеливо повторил Мидория — Я ведь уже говорил. И, вообще, учитывая то, как сложно проходит твоя болезнь, возражения не принимаются! Спать могу на коврике в коридоре. Изуку насильно вернул на чужой лоб мокрую тряпку, что Шигараки уже успел возненавидеть больше, чем горькие лекарства, и вернулся на кухню. Томура свёл брови к переносице, проводив парня хмурым и обиженным взглядом, и быстро допил остатки супа. Шигараки никогда бы не признал, даже сам себе, что подобная новость его ничуть не огорчила.