Надлом

— Нет. Так просто я умереть не смогу, — протянул я, откинув голову назад, — давай ещё варианты. — Тогда... — Пятница «задумалась». — перерезать глотку? «Интересно, а у роботов есть мысли...?» — Ну, в принципе, ножи – это моя тема. Сработает? — Учитывая ваш крепкий организм, вряд ли. — Жаль, славная была идея. Ещё что-нибудь? — Можно погибнуть вследствие пыток. — Оу... определённо, мне это не нравится. — Перебор? — Да. Я начал массировать виски, глубоко вздыхая. В Мидгарде слишком мало способов суицида. В Асгарде, например, можно устроить самопожертвование. А главное, тебя отговаривать никто не будет (если ты, конечно, не царь. От тебя слишком многое зависит). Почему-то в такие моменты мне всегда вспоминается мать. Её волосы, улыбка, песни перед сном… — Мистер Лафейсон. — снова этот робот отвлекает меня от мыслей. — Да, Пятница? — Может, вам стоит избавиться от мыслей о суициде? «Думаю, мне стоит избавиться от тебя.» — А тебе какое дело? Твой хозяин будет даже рад. — Как я поняла, вы теперь член семьи Мстителей… — Не-а… не угадала. Я не Мститель. Я просто временно проживающий. — от такой мысли я даже улыбнулся. «Улыбнулся? Когда в последний раз такое было, Локи? А я говорил, что это место плохо на тебя влияет!» Дожили, блять. Собственный внутренний голос тебя осуждает. — Но, все же, я бы посоветовала вам попробовать пить успокоительные или антидепрессанты. — рядом со мной на кровать упала маленькая баночка. — Ваше состояние явно улучшится, как и психическое здоровье. — Да отвали ты! Прицепилась же. Не собираюсь я твои успокоительное пить, я же не сумасшедший! — я откинул баночку, и она, отскочив от ножки стула, треснула. *** Напевая песни на асгардском, я потихоньку распивал бутылочку рома «Old Monk», сворованную у Старка. Мозаика аромата складывается из оттенков кофе со сливками, ягодного джема, восточных специй и ванильного бисквита. Вкус сильный, насыщенный, но обладает мягкой текстурой, совмещающей в себе колорит восточных специй и приятных ноток карамели. Так как меня уже можно назвать гурманом (ну или алкашом со стажем «Валерой из третьего подъезда», как обычно говорит Романофф), употребляющим только элитный алкоголь из бара Тони, могу сказать, что этот ром войдёт в тройку моих любимых напитков. И вообще, я так и не понял, кто такой этот Валера, и почему Наташа о нем периодически говорит. По её рассказам Валера – это «заядлый алкаш» и «от него за километр перегаром несло». Обычно она упоминала этого человека в разговорах со Старком, когда тот, в очередной раз, открывал новую бутылку. Я пытался узнать об этом человеке побольше, но Старк сказал, что Валера – неотъемлемая часть русской культуры, на что Романофф презрительно фыркнула и бросила фразочку «а ещё мы ездим на медведях до ларьков». Какие еще медведи?.. Мою гармонию, как всегда, прервал Тор. — Если ты заглушаешь боль алкоголем, это не значит, что ты от нее избавляешься. — сказал брат, стоя около двери и осматривая мою комнату. — Ух ты! А я не знал! Спасибо за открытие великих тайн всех девяти миров, братец. Буду благодарен тебе до последнего вдоха. — я наигранно поклонился, сохраняя колкий взгляд. — Хватит игр. — он сделал два шага, проходя вглубь комнаты. — Прости? — я поставил ром на стол и поднялся с кресла. — Показываешь себя таким бесчувственным и равнодушным, но видно же, что ты скрываешь чувства! Что у тебя внутри, Локи? — казалось, он копался во мне, сверля голубыми глазами. — Кромешная тьма. – голос спокоен, но полон яда, разъедающего все, что можно уничтожить. — Ты не можешь быть во тьме! У тебя есть я, у тебя есть ВСЕ мы! Ты снова лжешь… — его голос стал немного громче и грубее, кажется, я выводил его из себя. Прекрасно. — Не я во тьме, нет. Тьма внутри меня. — к интонациям добавилась мимика. Голова немного наклонена в бок, а на лице немного сумасшедшее выражение. Страшная картина. — Ты вообще ничего не чувствуешь? Ты одинок? Это ты хочешь сказать? Я развернулся на 90 градусов и зашагал в сторону кресла. — Тебе нужно полюбить. И найти ту, что будет любить тебя. Девушка. Тебе нужна девушка. — слова брата рассмешили меня, но годы тренировок сделали свое дело. Ни одна мышца на лице не дрогнула. Я должен показать ему, что чувствую боль. — Ха-ха – нет, это был не смех. Это было два отдельных слова. «Ха.ха.» — и сильно тебе Джейн помогла? — я развернулся и, вглядываясь Тору в глаза, стал медленно подходить к нему. — Да из твоих глаз сочится боль и грусть, когда кто-то напоминает об этой смертной. Хочешь сказать, что это не так? Соврешь! — я остановился в метре от него и продолжил. — Знаешь, ты сам в себе для начала поройся, а потом уже лезь ко мне! Ты сам не знаешь, чего хочешь. – я развернулся и плюхнулся обратно в кресло, снова прислоняя горлышко бутылки к губам. Опустив взгляд в пол, Тор замолчал. Он понимал, что это правда, и не стал отнекиваться. Меня не нужно вытаскивать из этого мрака. Я глубоко-глубоко, там, откуда не выплыть. Его жалкие попытки залезть мне в сердце смешны до безумия. Мне нравится это чувство. Тьма поглотила меня ещё во время встречи с Таносом. Он, словно дементор, извлек из меня всю радость, оставляя пустоту и боль, но при этом принося удивительное облегчение. Без радости нет и разочарований, ведь так? Я виню его абсолютно во всем. Будучи монстром, Танос сделал монстром и меня. Если бы тогда, во время битвы с темными эльфами, я не просиживал свою задницу в асгардской темнице по вине брата, я бы спас Фригг. Она была бы со мной и помогла бы справиться с эмоциями. — Что же, Могучий Тор, тебе больно? А хочешь ещё больнее, братец? — с ненавистью выпалил я, вскидывая голову. Резкое движение кистью руки, и в спину Тора влетает ледяной кинжал, принося невыносимую боль из-за колоссальной разницы температур. — А теперь достаточно больно? Могу помочь, если ты ничего не чувствуешь! — я сделал выпад в сторону Одинсона, на что он медленно попятился назад. Тор молчал, лишь зажмурив глаза и поджав губы, но по мышцам на его шее было видно, что он глотает воздух. — Хотел узнать, что я чувствую? Думаю, этого мало для примера! — я сделал более уверенный шаг, а громовержец уперся в стену. Еще одно движение, и, неглубоко прорезая кожу на шее Тора, кинжал вонзился в стену. Из шеи бога тонкой струйкой потекла темная кровь. «Ага, значит, задел-таки артерию.» Брат сжал кулаки. Ненасытно облизнув губу, я решил продолжить пытки. Простое заклинание, и брат прикован к креслу цепями, сделанными из того же льда, что и все мое оружие, полностью обездвиженный. — Если ты собрался меня насиловать, — он прохрипел это с явным усилием — то вспомни, что мы родственники. — Тор старался шутить, даже когда понимал, что конец может настать с минуты на минуту. В чем-то мы и вправду похожи. Я непонимающе вскинул бровь. — А если замучить пытками до смерти, то ты выбрал неподходящее место. Много свидетелей будет. — закончив речь, он наигранно выдохнул. От этого движения из раны на шее кровь хлынула с новой силой, скрепляя волосы громовержца между собой. «Раздражает меня. Специально.», — это была последняя мысль, которая промелькнула у меня в голове. Через секунду мой разум будто накрыло мутной пеленой, и я не осознавал, что делал. Еще один взмах запястьем и, слегка прикасаясь к коже, ко всему телу Одинсона оказались приставлены крохотные кинжалы. Я медленно вводил каждый из них, наслаждаясь беспомощностью брата. Не знаю почему, но мне это нравилось. Словно под куполом, заглушающем все звуки вокруг, я слышал долетающие до меня обрезки мольбы: "Локи, хватит!", "Локи, остановись!", "Локи, кончай с этим!". Я лишь усмехался над этими жалобными фразами. Мне было плевать, я хотел, чтобы он ощутил боль. Я не мог доставить ему душевную, но прекрасно справлялся с причинением физической. Я видел, как в руках бога за искрили молнии. Резкий щелчок в ушах. Громкий звон вокруг, и пелена исчезает. Кажется, я начал понимать, что творю. Я резко подскочил к брату и пытался руками содрать цепи и вытащить кинжалы. Все тщетно. Сообразив, что нужна магия, я начал всячески крутить руками и пальцами, медленно, но цепи с кинжалами стали исчезать. Брат поднялся с кресла в полуобморочном состоянии, еле держась на ногах и весь в крови. Первое, что он прохрипел, было: — Ты хотел сделать мне больно? Ты сделал. Только больше не зови меня братом, ты был прав. Мы не семья. И никогда не были. Наши пути не разошлись, они и не должны были пересекаться. Тебе не нужен брат или девушка. Тебе не нужен никто. Даже психотерапевт. Он покинул комнату, завершая свою речь. Я остался сидеть в луже крови на полу, осознавая произошедшее. Весь я был в крови брата, а глаза наполнены слезами. Я пытался сдерживать их, но даже годы без эмоций не могли мне помочь. Я не плакал, о нет. Это была истерика. Опустив голову на подлокотник кресла, ощущая сотни соленых струек, замутнившим мои глаза, промочивших костюм и волосы, я увидел маленькую треснутую баночку, валяющуюся на полу около ножки стула. То самое успокоительное. «А, может, все-таки…» Пытаясь безрезультатно протереть глаза и остановить поток слез, размазывая кровь дольше по полу, я подполз к месту, где валялась баночка. Подняв её, одним движением скинул крышку. Недолго думая, я засыпал себе в рот пару таблеток и запил ромом, стоящим на столе. «Теперь, как чертов псих, на таблетках.»