Плачущий детектив

      Джону понадобилось около двух недель, чтобы начать натурально сходить с ума от постоянных сообщений и звонков Шерлока. «Рози просится в детское кафе. Мы зайдём с ней после садика? ШХ», «Сегодня дождь обещали, можно, я обую её в кожаные сапожки, а не в замшевые? ШХ», «Прочитал, что из молока с большой жирностью лучше усваивается кальций. Мне стоит купить сливки? ШХ»       — Шерлок, послушай, — сказал Джон медленно и чётко, когда они сели ужинать, — не обязательно уточнять у меня каждую мелочь.       — Для меня не существует мелочей, Джон, — серьёзно ответил Шерлок, и Джон почему-то вспомнил, как тем утром он рылся в коробочке с заколками Рози, чтобы выбрать те, что идеально подходили под её платье.       — Я знаю, но... Слушай, я могу добавить в кофе сливки вместо молока, в этом нет никакой трагедии, ладно? Я прошу тебя не забывать мою дочь в садике, не водить её на места преступлений без моего разрешения и не кормить чем-то необычным.       Шерлок кивнул резко и торжественно, и Джон не смог сдержать смех. В последнее время друг выглядел донельзя счастливым, задирал нос больше обычного, будто вытянул самый счастливый билет и хочет, чтобы все это видели.       Что бы Джон ни говорил, он гордился тем, что у него есть такой прекрасный друг. Что бы он ни говорил, на него можно было положиться, и Рози в нём души не чаяла, так, что Джон даже немного ревновал. Пусть вначале казалось, что Шерлок не понимает, как надо обходиться с маленьким человеком, со временем для Джона стала очевидна известная истина: с детьми нельзя сюсюкаться. С детьми нужно общаться так, будто они взрослые, и у Шерлока это отлично получалось. Джон подозревал, что через год он научит Рози играть в шахматы, и ему — простому хирургу Джону Ватсону — будет непросто в такой интеллектуальной компании.              Это случилось однажды воскресным утром. Джон варил на кухне овсянку с ягодами для Рози, а сама Рози — ранняя пташка — играла с заспанным Шерлоком на полу в гостиной. Они негромко переговаривались — её тонкий голосок и его раскатистый баритон. И вдруг голос Рози стал намного громче и беспокойнее.       — Папа? — сказала она. — Папа! Папа!       Она сорвалась на крик, в голосе послышались слезы, и всё это Джон осознал, уже когда бежал к ней на помощь со всех ног, едва успев выключить газ. За несколько секунд у него в голове пронеслось несколько сценариев от инфаркта до вражеской пули, поразивших Шерлока.       Шерлок сидел на полу, скрючившись и закрыв лицо руками, и горько рыдал. Рози, перепуганная до смерти, тоже уже со слезами на глазах, оторвалась от него и кинулась к Джону.       — Папа! Почему он пла-ачет? — захныкала она.       Джон подхватил дочь на руки, прижал к своему плечу.       — Тише, детка, тише. Мы просто спросим у него, ладно? Давай-ка ты перестанешь плакать, я положу тебе каши, и ты поешь, хорошо? А я пока узнаю, почему он плачет.       Рози вытерла глаза кулачками, и немного успокоилась. Джон, несмотря на острую потребность быть сейчас с Шерлоком, заставил её вымыть руки и усадил на высокий стул, положил в её тарелку кашу и, наказав подождать, пока остынет, вернулся в гостиную.       Шерлок всё ещё всхлипывал в ладони, и Джон сел напротив него, тронул за плечо.       — Ну что, папа, чего ты слёзы льёшь? — не пытаясь сдержать улыбку, спросил Джон.       Шерлок отнял руки от лица и посмотрел на него очень красными и влажными глазами.       — Она назвала меня папой, — жалобно проговорил он.       — Я знаю, — Джон погладил его щеку, стирая слёзы. — Ты ведь и есть папа, Шерлок, разве нет?       Шерлок только плечами пожал, снова всхлипнув, и Джон тихо рассмеялся, принявшись вытирать его лицо.       — Что такого в том, что она признала в тебе папу? — спросил он ласково.       — Я... не уверен, что я достоин такого. Вы с ней семья, а я... Я сам по себе.       — Кто сказал тебе такую чушь, Шерлок? — Джон закатил глаза на мгновение и снова вернул взгляд на его влажное от слёз лицо. — Ты — тоже член нашей семьи. Мы любим тебя. Иногда мне кажется, что ты умный, а иногда — что круглый идиот.       — Да я гений, Джон, — тихо ответил Шерлок с отсутствующим взглядом — словно пытался разобраться в себе.       — Все гении иногда бывают круглыми идиотами?       — Я не знаю, — Шерлок всё ещё прятал от него глаза, и вдруг Джон понял, что он должен сделать кое-что важное и давно откладываемое, чтобы доказать Шерлоку, что он значит для него действительно много.       Впрочем, на самом деле он сделал это только потому, что сам хотел.       Джон притянул его голову к себе и поцеловал его в губы.       Шерлок задохнулся, замер, но отстраниться даже не подумал. Джон нежно поиграл с его выразительной полной нижней губой, так часто выражавшей больше эмоций, чем хотелось бы Шерлоку, и прервал поцелуй, прижавшись к его лбу своим.       — Джон... — Шерлок выдохнул это обречённо, будто тонул, и только Джон мог его вытащить из воды.       — Всё хорошо, Шерлок, я с тобой. Это не игра, — Джон продолжал гладить его виски большими пальцами.       И тогда Шерлок отмер, вцепился в Джона и поцеловал его сам — возможно, не очень умело, но очень чувственно и настойчиво. Джон зарылся пальцами в его кудри, получая невероятное удовольствие от каждой секунды действа.       — Почему? — спросил Шерлок, когда они сидели всё там же, на полу, обнявшись, и слушали, как Рози на кухне стучит ложкой по дну почти опустевшей тарелки.       — Потому что я люблю тебя, и не знаю, как ещё доказать тебе, что ты любим, — признался Джон и добавил: — Ну и ещё потому, что ты прекрасен, Шерлок Холмс.       — Я давно хотел это сделать.       Джон хмыкнул:       — Странно, когда ты хочешь сигарету, ты готов вытрясти мне всю душу, чтобы добиться желаемого, а вот поцелуй у меня попросить не мог.       — Но ты же у нас не гей, — парировал Шерлок своим обычным насмешливым тоном.       — О, как я погляжу, ты вовсю повенчан с работой, и сантименты вовсе не для тебя! — Джон хихикнул и встал, протянул ему руку, помогая подняться тоже. — Пойдём завтракать, папа.       Шерлок улыбнулся настолько счастливо, что Джон поймал себя на мысли — таким он ещё никогда его не видел.