1.
2 апреля, воскресенье. Какёин проснулся резко, словно по щелчку разомкнув глаза. Отголоски сновидений уже начали увядать, сливаясь с умиротворенным фоном утра. Он остался наедине с собой и пением птиц. Увы, ненадолго. (Доброе утро, Какёин) Он недовольно вздохнул, вспомнив о существовании чужого голоса. - Мы же договорились, что ты не разговариваешь по утрам? Суд не ответил. Кажется, понял. На удивление быстро в этот раз. Какеин лежал на боку, рассматривая прикроватную тумбу из дубового дерева. На ней лежали наручные часы, взглянув на которые, Нориаки отметил про себя, что даже после изматывающего перелета привычка все еще будит его в семь утра. Он перевернулся на спину, принимаясь за изучение гротескной лепнины на потолке. Затем взгляд загулял по книжным полкам, расположенным по всему периметру гостевой спальни. История, археология, мифология древних цивилизаций. Научно-исследовательская литература осуждающе нависала над ним, напоминая об обязанностях школьника. Нориаки смотрел так долго, что бездна корешков начала разглядывать его в ответ. Тогда он и понял, что стоит немедленно вставать и собираться. Он вскочил с кровати и направился в ванную комнату, чтобы умыться. В его планах был завтрак с доктором Атуэллом, экскурсия по Институту и первый шаг к исцелению. Как этот шаг выглядел – он и сам не мог сказать точно. До встречи с Атуэллом оставалось пятьдесят минут. Нориаки вернулся в спальню, застелил кровать и начал переодеваться. Излюбленные зеленые брюки, неброская рубашка и коричневые лоферы – он недалеко ушел от своего прежнего стиля, но все же ощущал себя лучше в символически новом образе. Он чувствовал себя обновленным. Пока Какёин надевал часы, взгляд зацепился за бурное движение снаружи. С высоты третьего этажа раскрывался хороший вид на внутренний двор, где в данный момент кругами бегали молодые люди в темно-синей спортивной форме и кепках с логотипом Фонда. По всей видимости, аспиранты Института. Какая-то девушка из группы заметила его и помахала рукой. Пойманный врасплох неожиданным вниманием, Нориаки вернул жест. Он отошел от окна, чтобы не смущать людей своим взглядом, и принялся надевать серёжки. Сборам аккомпанировало поскрипывание ламината, приятно напоминавшее дом и рутинные приготовления в его собственной комнате. Он приехал только прошлой ночью, но уже начинал скучать по Японии. Три месяца назад покидать родину не казалось такой сложной задачей, и Нориаки догадывался почему. Он кинул последний взгляд на лежащий около подушки плеер с наушниками и направился наружу. Он вышел в длинный коридор, усеянный такими же дверями в покои других гостей. Это крыло было в стороне от главного блока, поэтому неудивительно, что людей тут практически нет, если только не считать нескольких взрослых, неловко поприветствовавших Нориаки, пока тот спускался по лестнице. Какёин решил начать день с небольшой ознакомительной прогулки вокруг здания Фонда, совместив приятное с полезным. Солнце слепило глаза, но к счастью, еще не начало напекать воздух. Свежий апрельский бриз раскрыл легкие Какёина. Он отошёл от парадного входа, чтобы как следует оценить фасад здания. Путём ассоциативных размышлений Нориаки пришел к выводу, что лучше всего стиль этого строения описало бы слово «неоклассицизм». Здание Фонда напоминало своей монументальностью Белый дом, но величиной все-таки обходило сородича как минимум в два раза. Постройка возвышалась на высоту в четыре этажа, а внутрь вели целых три арки, высотой в пять метров. Над ними выступал огромный балкон, прикрытый треугольной крышей. И все это завершалось композицией из шести статуй с человеческими силуэтами, четыре по центру и две по бокам. По обе стороны здания тянулись вверх лестницы, которых Нориаки не заметил прошлой ночью. Должен был быть способ воспользоваться ими, так как они как раз вели на третий этаж, где находилась его комната. Он пошел в обход по правую сторону от учреждения, совсем не ожидая громадных размеров, с которыми здание простиралось в длину. Где-то в тридцати метрах впереди появился первый просвет, ведущий по догадкам Нориаки в тот самый внутренний дворик, что он видел из своей комнаты. Опасаясь, как бы прогулка не затянулась надолго, Какёин ускорил шаг и побежал на звуки шагов и человеческих голосов. Его туфли звонко постукивали по бетонной дорожке, ветер приятно омывал лицо и волосы. В этот момент в груди острым клубком разыгралась вдохновляющая мысль, что он все еще жив. Какеин осторожно заглянул за угол здания, чтобы оценить обстановку, прежде чем явиться во двор. Ему совсем не хотелось привлекать внимание, но кто-то уже успел заметить его и выкрикнуть: - Эй! Это ведь Вы прилетели вчера? Это оказалась та же девушка, что заметила его раньше. На её возглас повернули головы дюжина молодых людей. Пришлось Нориаки выйти из тени и поздороваться. - Привет! – Он подошел к девушке, по пути кивнув как можно большему числу людей. – Нориаки Какёин. Какёин решил протянуть руку для пожатия. Хватка полноватой девушки оказалась крепкой. В глазах горела радость нового знакомства. - А я Марина. Марина Коллинз. Добро пожаловать! - Спасибо большое, я не хотел помешать Вашим… - Какёин нахмурился в поисках нужного слова, чтобы описать развернувшийся перед ним спектакль. - Тренировкам? Чепуха. - Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, я просто хотел осмотреться. - Здесь красиво не так ли? Когда вся суета уляжется, обязательно прогуляйтесь в саду! – Коллинз махнула рукой в сторону полупрозрачного купола на другой стороне поля. – Там очень красиво и скоро должны появиться бабочки. Ладно, мне пора! Если бы кто-то не окликнул её, разговор мог затянуться. К счастью, оздоровительные занятия продолжили свой привычный ход, а Нориаки решил, что оставит дальнейшую разведку на следующий день. Он поспешил пересечь поле и выйти через арку, находившуюся на противоположной стороне от хода, который привёл его во двор. Там он не увидел ничего нового, такая же дорожка, усеянная по бокам шарообразными кустами. Какёин прошёл через главный вход в приёмную Института. Вестибюль был просторным и делил потолок со вторым этажом, лестница на который лежала по обе стороны от входной двери и изгибалась по боковым стенам помещения. В центре полукругом возвышалась регистрационная стойка, а за ней находился коридор, ведущий в противоположные стороны. Внимание Нориаки сразу привлекла тёмная однотонная стена коридора, обвешанная сотнями рамок с историческими фото. Он пересек не слишком людный вестибюль и подошел к левому концу прохода, где по должны были располагаться самые ранние фотографии. Под цифрой 1945 висело не так много и на всех был запечатлен мужчина пожилого возраста со шрамом, разрезающим лицо по диагонали. - Роберт И.О. Спидвагон… - прочитал Нориаки подпись к одной из фото. Из рассказов мистера Джостара, Нориаки помнил только то, что тот являлся ближайшим другом семьи Джостаров, чья связь с их родом началась аж с самого Джонатана, и этой информации было достаточно, чтобы вселить в него чувство уважения к загадочной фигуре. Быть другом ДжоДжо – все равно что приговор, говорил мистер Джостар, и Какёину хотелось бы знать, как именно это сказалось на жизни человека на фото. Удивительно, что он не оставил за собой наследника. Кто-то ведь должен был взять на себя управление Фондом после гибели основателя? Ответ лежал в одном шаге направо, где на фотографиях стал все чаще появляться молодой парень лет пятнадцати, если не младше. Спидвагон всегда стоял с ним рядом на фотографиях, с годами все сильнее опираясь на плечо юноши. Какеин бы скоро подошел к самому интересному моменту, где историю передавали уже не только фотографии, но и вырезки из газетных статей, как вдруг чей-то голос чуть не заставил Нориаки одернуться со стыдом, словно он смотрел на что-то запретное. - Почему-то я догадывался, что найду тебя именно здесь. Неожиданно раздавшийся за его спиной тоненький голос кряхтел и подрагивал, словно принадлежал пожилому мужчине. Нориаки обернулся, и оказался лицом к лицу с седым джентльменом в клетчатых брюках и коричневой кожанке. В левой руке он держал трость, пока правая теребила ворот желтоватой рубашки, стараясь ослабить хватку галстука. Нориаки суетливо поклонился с безукоризненной осанкой. - Доброе утро, сэр! Простите, не заметил Вас сразу. Меня зовут-… - Я знаю, знаю, Какеин, и тебе доброе утро, - старик весело засмеялся, затем перешёл в кашель, пока Нориаки пытался догадаться откуда тот мог знать его. Пигментированный высокий лоб, редеющие седые волосы и сутулые плечи, в данный момент подрагивающие под волной спазмов, подсказывали, что старику шел седьмой десяток лет. И все же для старого человека выглядел он крепко, и при его виде у Какёина не появлялось чувство жалости. Таким достижением похвастаться мог только мистер Джостар, но тот, конечно, мухлевал. - И извиняться тут должен я за свое внезапное подкрадывание. Я просто люблю подходить к этому моменту, - старик показал пальцем на цифру 1952, под которой было множество вырезок из газет. – Не поймите меня неправильно, это был ужасный год для всех нас, но именно тогда жизнь Фонда закипела по новой. До сих пор помню, как Роберт сказал: «Не подведи, Леонард. Не зря тебе дано это имя». Они сделали шаг в сторону и взглянули на заголовки газет. Естественно, статьи о Фонде не красовались на первых страницах, но имели свой постоянный уголок в сводке новостей. «Леонард М. Атуэлл. Юный преемник Р.И.О. Спидвагона.» Какёин пробежался глазами по тексту, воодушевленно вздохнув: - Так значит Вы… - Все верно, - мистер Атуэлл усмехнулся. - А доктор Атуэлл Ваш… - Сын. И кстати, посмотри-ка, - он взглянул на запястье, вздернул бровями, - кажется, тебе уже пора бежать на завтрак. Увидимся после экскурсии. Нориаки кивнул, и мистер Атуэлл направился на второй этаж, через плечо сказав: - И помни, Какёин, я, как и весь Фонд очень заинтересованы твоим делом, и сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь.2.
Столовая Института была на удивление огромной, напоминающей фуд-корт в торговых центрах, если бы столы там заменили на школьные парты. Искать доктора Атуэлла пришлось недолго. Тот одиноко сидел в центре помещения, привлекая рукой внимание Какёина. Он подошел к Атуэллу. На столе уже был второй поднос с нетронутой едой. - Доброе утро, - с улыбкой поприветствовал тот. – Я взял для тебя завтрак. - Благодарю Вас, сэр. Нориаки поклонился, уловив слухом саркастичную усмешку. - Я думал мы еще вчера с тобой обсуждали, не надо так формально. Присаживайся! Интересно, сколько доктору было лет. Его волосы ещё не тронула седина, вокруг глаз только начинали прорезаться морщины. Нориаки редко видел взрослых мужчин с такой легкой манерой общения. К его удивлению, разговор зашел на темы совсем далекие от цели его приезда, но может так было и лучше. Впереди их все равно ждало еще две недели.3.
После завтрака Атуэлл показал Какёину Фонд. Он увидел камеру, где держали окаменевшее тело Сантвиенто (их «самый знаменитый аттракцион», об истории которого они все равно не договаривают правду), лаборатории, где велись детальные исследования по делу людей из колонн, огромные библиотеки и базу данных, в которой числился и сам Какёин. В папке с его именем лежала кипа документов и фотографий, а также много бланков в конце. Его охватило волнение пред лицом бесконечных полок, в тесные ряды которых втискивалось его личное дело. В этом институте была собрана тонна материалов истории. Она вершилась сейчас. Она продолжится и без него. - Это просто удивительно! - отвечал Какёин на вопрос Атуэлла о впечатлениях после посещения института. – Но меня больше всего интересует скрытая часть. Мне кажется, именно там и происходит всё самое интересное. Они проследовали к лифту. Доктор засмотрелся на меняющиеся цифры над дверями. - Да, ты прав, - с довольной улыбкой отвечал он. – К сожалению, меня немного поджимает время, поэтому показать всё за один обход не получится. Возможно, мне придется выделить отдельное время для наших прогулок, чтобы ты смог вдоволь посмотреть на все. - Не стоит, доктор Атуэлл! С Вашего разрешения, я мог бы и сам все осмотреть в свободное время. Я очень осторожен и ничего не трогаю без спроса, даю слово. Атуэлл рассмеялся. Звоночек оповестил о прибывшем лифте. Они шагнули внутрь. - Прости, Какёин, но у нас есть строгие правила доступа к определенным местам. Весь подземный отсек находится под строгой охраной. Атуэлл нажал на кнопку «-5» на пульте и встал, сложив руки в замок спереди. Его взгляд был направлен ровно вперед. - Если я тебе наскучил, не волнуйся. Здесь у всех этажей свой уровень доступа, поэтому подыщем тебе путеводителя для каждого. Ну что ж, а теперь мы закончим наш обход в Исправительном Отделе. Скоро поймешь почему. Через минуту двери лифта разошлись, раскрывая вид на очередное помещение, где уже не такими многочисленными рядами ровнялись столы со стопками бежевых папок. Можно было бы подумать, что они попали в совершенно новое место: освещение было минимальным, оставляя многие углы укрытыми в темноте, в вопросе интерьера здесь явно предпочитали практичность, нежели презентабельность для прессы, в цветах преобладали темный кирпич и черное железо. На этаже присутствовало достаточно людей, но взгляд доктора Атуэлла моментально сфокусировался на мужчине в серой футболке и штанах с камуфляжным принтом. Тот грозно навис над столом молодого парня, объясняя ему что-то своим кулаком. Доктор поспешил сократить расстояние, оббегая лабиринты из коробок. - Опять гоняешь новичков, смотрю, - весело сказал Атуэлл. Паренёк, на которого наезжал знакомый доктора, увидел их и с облегчением оправданного в последнюю секунду смертника, выдохнул. В ответ раздался низкий раскатистый рык. - Тони, - обладатель голоса медленно обернулся к ним лицом, разгибаясь в полный рост. Он был выше их обоих. Лицо и тело испещряло множество мелких порезов. Крупные мускулистые руки сложились на груди. Позже Нориаки подметил, что ему впервые за день встретился смуглый человек. - Это – Джейсон Уард. – Представил своего товарища доктор. – Все называют его просто Аполлон. - Рад знакомству, - сказал тот с лицом, говорившим обратное. Из-под густых бровей в душу Нориаки щурилась пара бездонных карих глаз. - Аполлон управляет этим отделением, - сказал Атуэлл. – Кстати, именно здесь Фонд и занимается поисками неблагополучных обладателей стендов. - И их обезвреживанием тоже, - добавил мужчина. - Приятно познакомиться, - сказал Нориаки, протягивая руку. – Нориаки Какёин. Аполлон прошелся по новому знакомому оценивающим взглядом. После небольшой задержки, он, поджав губы, ответил: - Крутые шрамы, - и пожал руку Какёина, пока доктор Атуэлл чуть не запел от радости. - Скоро мы наконец приступим к делу! Пошли, Какёин. – Он положил руку на плечо Нориаки, предлагая тому пройти дальше. – Аполлон, можешь присоединяться! - Скоро буду, - ответил он, с раздражением посмотрев на стажера за столом. Какёин и Атуэлл прошли тёмным коридором к двери с надписью «Комната допроса». - Надеюсь, тебя не смутит здешняя обстановка, - сказал Атуэлл, открывая дверь. - На данный момент только тут есть отдельная комната для записи звука и видео. Первое время мы будем проводить наши беседы тут. В комнате находился стол, на котором лежали ручка с бумагой и громоздкий рекордер. Атуэлл не переставал разбавлять тишину замечаниями о нехватке финансирования, что показалось Нориаки странным. Когда они оба расположились друг против друга, доктор включил рекордер. - А теперь, я думаю, мы наконец можем обсудить то, почему ты сюда, собственно, и приехал, - сказал Атуэлл, включая запись. – Давай начнем с самого начала. Назови себя, возраст и всё, что ты хочешь рассказать в первую очередь. Оттуда уже начнем задать вопросы. Можешь начать в любой момент. Нориаки рассказал кратко о себе, о Иерофанте, о его отношении к истории с Джостарами и Дио. Когда дело зашло о событиях более свежей давности, Атуэлл решил повести разговор сам. - В первую очередь я бы хотел, чтобы ты рассказал все, что на данный момент тебе удалось узнать про новый стенд. Суд. Нориаки сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. - Я уверен в одном, что я еще не до конца понимаю, в чем суть Суда. В первую очередь, он исцелил мои смертельные раны. Но не те, которые были нанесены до той ночи, когда я получил Суд. Поэтому у меня все еще остались шрамы на глазах и руках. Все раны, что я получил после этого, залечивались в считанные секунды. Доктор Атуэлл молча писал что-то на бумаге, кивая на каждое предложение Нориаки. - Я способен лечить других, если передам этому человеку свой стенд, но сам в таком случае остаюсь уязвим, и все раны почему-то появляются вновь. Это чуть не привело к моей смерти, но… мне вернули Суд, и он восстановил меня до нормального состояния. Атуэлл вроде бы и слушал его, но время от времени отвлекался от стола, чтобы запустить руки в волосы и оттопырить в грудь. Его взгляд невольно падал за плечо Нориаки, где висело огромное зеркало. Последний конечно решил об этом не говорить, тем более, что ему надо было сосредоточиться на рассказе. - Я понял, что Суд, это на самом деле слой, который покрывает мое настоящее тело со всеми ранами. Кажется, что оно было законсервировано, иначе я бы уже давно начал разлагаться. Что удивительно – внешний слой могут видеть все люди, не важно, есть у них стенд или нет. Доктор поднял на него глаза, с новым восприятием рассматривая то, что он видел перед собой. - Но на самом деле я встречал стенд, который видят другие люди. Что меня удивило ещё больше, так это то, что я слышу голос Суда в своей голове. Ресницы доктора часто захлопали под взлетевшими бровями. - Слышишь голос? – с оттяжкой переспросил он. - Это не то, чтобы голос, а даже просто мысли и концепции, без слов. В последнее время они появляются как голос, но чаще я вижу просто картины. Это сложно описать. И у Суда есть свой разум. Он кажется отдельной личностью. Я никогда такого не видел с другими стендами. Доктор тяжело выдохнул сквозь надутые губы и с усердным нажимом написал что-то. - Хорошо, Какёин. Расскажи пожалуйста, как именно ты обрел его? - В ночь, когда я чуть не умер, мой друг Полнарефф пронзил меня магической стрелой. - Стрела? – Атуэлл напрягся, расчерчивая лист пополоам. – Так, а… ты знаешь куда она делась? - Мы думаем, что о её местоположении знает Шукера, так как она тоже была на крыше в ту ночь. - Интересно… - доктор закивал, не сводя с него глаз. – Для протокола, кто эти «мы»? - Я, Джотаро и Полнарефф. В вечер, когда она напала на меня и Джотаро, Полнарефф навещал нас и оставался в доме Джотаро на несколько дней. - Хорошо, - Аутэлл активно записывал что-то на бумаге. Соблазн и интерес взяли над Нориаки верх, и он опустил взгляд на небрежные каракули доктора. Плохой знак. Неприлично. - Так, хорошо. А теперь, Какёин, объясни пожалуйста, чего ты хочешь от своего пребывания здесь? Напротив имени друга стоял вопросительный знак и еще какое-то слово, которое он не успел разобрать. - Я знаю, что под слоем Суда до сих пор есть мое настоящее тело, которое нуждается в лечении. Я хочу вернуть себе его, а потом попытаться вернуть Иерофанта, потому что Суд отнимает у меня силы на постоянную поддержку моей жизни. Атуэлл отключил рекордер и с хлопком закрыл папку с исписанными бумагами. На лице снова заиграла беспечная улыбка. Нориаки стало не по себе. Что-то ведь заставило его тогда усомниться в доверии к доктору, когда он решил заглянуть в его записи. - Я думаю на первый раз этого будет достаточно. Прежде чем мы зайдем дальше, я бы хотел навестить мою коллегу. Заодно поговорим побольше о стреле… Медленно, но верно механизм Фонда зашевелился.4.
Они вновь оказались в лифте, но теперь направлялись вверх, на -3-й этаж. - То, что ты сказал про голос Суда, - начал Атуэлл аккуратно, - звучит интересно… Тебе не приходила мысль, что это может быть что-то другое? Допустим… - Типа шизофрении или галлюцинаций? – Нориаки бросил на него серьезный взгляд. – Да, я думал об этом. Но со слов Джотаро, он тоже слышал этот голос. - Ну это не значит, что у вас обоих не могли развиться отдельные случаи переутомления или посттравматического расстройства, которые никак не связаны с Судом. Насколько я могу судить, Джотаро тоже не помешало бы поговорить с нашими психологами. «Удачи в этом», Какёин чуть не усмехнулся вслух. Психолог? Всё детство Нориаки докучали терапевты и ничего не добивались. Каким образом они смогли бы помочь Джотаро? Раздался звоночек и двери лифта открылись. На этом этаже всё выглядело привычно, в том же стиле, что и надземные уровни. Деревянные полы и стены, глиняные бюсты на колоннах, дорогие картины, мягкий ковер. Казалось, в любой момент в коридор выбежит профессор Ксавье и начнет убеждать Нориаки присоединиться к его команде Людей Икс. Атуэлл подошёл к одной из высоких дверей и открыл ее. За ней находился кабинет, обставленный так же, как и все комнаты, которые прежде посетил Нориаки. Необычной ему показалась лишь женщина, сидевшая за столом. Короткие непослушные волосы, неухоженные ногти, хмурый взгляд и обкусанные губы. Или значительную роль снова сыграла темная кожа? Атуэлл раскинул руки и с энтузиазмом поздоровался. - Фло Джо! - Вы без стука, - сказала она, оторвавшись от чтения. Ее взгляд медленно перешел с доктора на Какёина, и он физически мог ощутить, как пара янтарных глаз осматривает его. – Это наш новый пациент? Нориаки слегка поклонился, кивнув головой, и представился. Когда он посмотрел на обратно, на её лице читалось удивление, причину которого он не смог разгадать сразу. - А это наш мозгоправ, - вставил Атуэлл, - Фелиция Джойнер. Или как я люблю ее называть… - Можете звать меня Фелиция, - сказала она, кинув раздраженный взгляд на доктора. – И так называют меня все. - Оу, - доктор сомкнул губы, щелкнув пальцами. – Что ж, нам нужна твоя помощь. Она встала со стула и махнула рукой на кресла, расставленные вокруг кофейного столика. - Я вся во внимании. Пожалуйста, присаживайтесь. Мужчины заняли свои места на сидениях. Перед глазами Нориаки прошагал бежевый мужской костюм, свободно висящий на хрупкой фигуре женщины. Рукава и брюки подкручены. Фелиция беспардонно упала на диван перед ними, закидывая одну ногу на другую. - Мы пришли к тебе по двум вопросам, - начал Атуэлл, наклоняясь поближе. – Первый – я бы хотел, чтобы ты проверила Какёина. Сама знаешь, как обычно. Фелиция смотрела на него с серьезным лицом. - Прямо сейчас? – на что доктор только утвердительно хмыкнул. Она вздохнула, расширив глаза под вздернутыми бровями. - Ну как скажете. Она резко перевела взгляд на Какёина. - Harlem River Drive. Из-за её спины материализовался стенд с женским силуэтом. Он представлял собой сплетение множества разноцветных линий, словно клубок канцелярских резинок. Нориаки напрягся, прижимаясь к креслу. - Что Вы собираетесь сделать? – спросил он. - Не волнуйся, Нориаки. Больно не будет. Ты мне доверяешь? - Д-да. Комок резинок потянулся рукой к Нориаки. Последним, что он запомнил, было ощущение холодной ладони на лбу.5.
Из места, где Какёина коснулась рука Харлема вытянулось бумажное полотно больших размеров. На нём яркими цветами были расчерчены планы, линии, перёкрестки и сноски с объяснениями, словно они смотрели на карту города, под которым также можно было увидеть схемы метро. Фелиция внимательно изучала информацию, пока Атуэлл с интересом разглядывал застывшего в трансе Нориаки. Доктор не мог видеть того, что видела Джойнер, но по её лицу он догадывался, что их ждут интересные открытия. - И что конкретно Вы бы хотели узнать, доктор Атуэлл? – сказала она, бегая глазами по текстам. - Какёин рассказал, что начал слышать голос. По его словам, этот голос принадлежит его новому стенду, но я бы хотел убедиться, что это не просто психическое расстройство. Взгляд Джойнер сместился на дальний край карты, где хранились новейшие воспоминания. В хаосе фраз и линий она искала слова, которые могли бы указать на характер и причины появления голоса, но вместо этого ей на глаза попалось нечто, не замеченное ранее. Поверх массы букв стали появляться новые слова с золотистым блеском. Фелиция встрепенулась, затем наклонилась к тексту ближе. «ЭТО Я – СУД». - Суд? – спросила она, поднимая взгляд на доктора. – Кто это? - Так он называет свой новый стенд, - Атуэлл присел на краю кресла. – Что ты видишь? Новые слова стали проявляться, и Фелиции уже не было дела до ответа доктору. Она впервые видела, как на карте появляется что-то новое, пока пациент находится под воздействием Харлема. «НЕ МЕШАЙТЕ МНЕ». - Не мешать с чем? – спросила она пациента. Прошла минута, но ничего не появилось. - Джойнер? – позвал Атуэлл. Она глубоко вздохнула, возвращаясь к поиску подсказок про голоса. На сером чертеже все выглядело нормально. Какие-то линии были по новой начертаны поверх изможденной ластиком бумаги, но Фелиция была уже знакома с подобными штрихами. Она видела такие же у другой пациентки. - Признаки психических расстройств имеются, но они не те, что Вы ищете. Я знала, что у этого парня будет не всё в порядке, однако не подозревала, что это зайдет до такой степени. - Значит он не болен? - Голос, о котором говорит Какёин, действительно принадлежит Суду. У этого стенда должно быть есть собственное сознание, иначе я просто не знаю, как объяснить тот факт, что он способен говорить со мной в реальном времени. - Суд сказал сейчас что-то!? - Немного. Подайте мне бумагу и ручку. Я напишу Вам для точности. - Хорошо, - Атуэлл подошел к столу, схватил первые попавшиеся материалы и отдал их Джойнер. – Отличная идея. Фелиция перенесла сообщения на стикер и отдала квадратик желтого цвета доктору. Тот, пробежавшись по листку глазами, чуть не потерял дар речи. - Буквы как будто были написаны золотистой гелевой ручкой, - добавила она. Доктор прикрыл рот и с озадаченным видом сказал: - Думаю, я всё понял. Можешь будить его. - И всё? Вправлять ничего не нужно? Атуэлл молча помотал головой. Харлем Ривер Драйв отпустила руку от лба Какёина и длинную бумагу всосало обратно в его голову. Нориаки какое-то время моргал с широко распахнутыми глазами.6.
- Что произошло? – спросил Нориаки. Фелиция встала перед ним, наклонившись, чтобы их лица оказались на одном уровне. Под пристальным взглядом становилось душновато. Она быстро заговорила на пониженных тонах: - Я увидела твое сознание, Какёин, и у меня есть одна новость. Плохая она или хорошая решайте сами. Суд действительно имеет отдельный разум, и он оперирует без твоего ведома. Он говорил со мной. Сказал, чтобы вы ему не мешали. Ты знаешь, о чем он говорит? Какёин лишь отрицательно мотнул головой. Фелиция отступила. - Тогда нам следует встретиться ещё раз, уже не сегодня, иначе тебе станет плохо. Один из побочных эффектов моего стенда. Тебе захочется попить воды. Я сейчас принесу. Когда Джойнер ушла в смежную комнату, Атуэлл и Нориаки переглянулись. - Можно вопрос? – начал Нориаки. – Я думал, что для должности психолога нужна докторская степень. На табличке написано только имя, да и Вы обращаетесь к ней по фамилии. - Да, ты прав, Джойнер пока что не имеет должного образования, но она обладает способностью гораздо ценнее любого диплома. Печально, что на её пути к признанию обществом лежат столько препятствий, но думаю, она справится. - Препятствия? Доктор Атуэлл загадочно улыбнулся. - Ты ей понравился. Так что она скорее всего сама тебе расскажет. Только берегись. Если надумаешь разболтать кому-то, она сотрёт тебе память. - Правда?! Фелиция вернулась и дала ему стакан воды. - Ну и что за второе дело? – спросила она, на что Атуэлл мгновенно ответил: - Нам нужно поговорить с мисс Джахи. На её лице показалось искреннее удивление. - Зачем?! Нориаки, как и она, был озадачен, но уже по другой причине: - Погодите, - сказал он, обращаясь в основном к доктору. - Не могли бы вы объяснить мне ситуацию. - Шукера – её пациент. Все это время Фелиция пыталась найти информацию про стрелы, но та не поддавалась терапии.7.
Все трое направились на -7 этаж, где держали опасных и неустойчивых пациентов. Здесь было не так много места, каменные стены давили со всех сторон. Было всего лишь восемь камер заключения, и только половина из них были заняты. Охранник встретил их у лифта, требуя пропуск, который был только у Фелиции. Их провели к камере изоляции. Через круглое окно в двери можно было увидеть белоснежную комнату с мягкой обивкой. На матрасе лежала девушка в смирительной рубашке, которую Нориаки узнал в ту же секунду. Жалость и волнение за судьбу подавленной девушки встали комком поперек горла. - Шукера. - Нам повезло, - сказала Фелиция, проверяя время на наручных часах. – Мы пришли как раз до приема таблеток. Доктор Атуэлл заметил непонимающий взгляд Нориаки, направленный на его коллегу. - Мисс Джахи оказывала агрессивное сопротивление при попытках поговорить с ней. Ещё в прошлом году мы смогли изобрести препарат для ослабления функции части сознания, отвечающей за пользование стендом. Охранник открыл дверь, и они вошли в комнату. Шукера медленно перекатилась в сидячее положение, когда ей повелели. Она не обращала внимания ни на кого в комнате, лишь уставилась пустыми глазами в стену перед собой. - Не без побочных эффектов, конечно, - вставила Фелиция. – Мы до сих пор корректируем дозировку, чтобы она могла наконец довериться мне и дать согласие на осмотр. Наши встречи пока были безуспешными. - Нориаки Какёин, - тихо прозвучал ей хриплый голос. Нориаки опустился на одно колено, устанавливая зрительный контакт. - Привет. Ты слышишь меня? На близком расстоянии он расслышал сдавленное дыхание. Её взгляд лег на доктора с психологом. Они переглянулись, удивленные неожиданной активностью девушки. До сего момента, она никогда не смотрела на кого-то с такой яростью в глазах. Действие транквилизаторов начинало сходить. Нориаки проследил за её взглядом и предложил: - Оставьте нас наедине. - Что!? Нет. – запротестовал Атуэлл. – Ты напрашиваешься на беду. - Я могу помочь Вам узнать про стрелу, но мне нужно установить связь. - Я понимаю твое стремление помочь, но есть причина, по которой мы не снимаем её с успокоительных! Она опасна! - Её стенд не сможет мне навредить, здесь ведь все из мягкого материала, - ответил Какёин, не сводя глаз с её побледневшего лица. – И я фактически неуязвим, Вы это уже знаете. Спустя несколько напряженных секунд молчания Атуэлл вздохнул: - Только не затягивай. Он и Фелиция отправились в смежную комнату. - Неуязвим? – услышал Нориаки вопрос, прежде чем дверь закрылась наглухо.8.
Голос девушки звучал мягко и тихо, словно она только что проснулась от долгого печального сна. - Почему ты здесь? - Чтобы узнать больше о стреле, которой ты воспользовалась в ту ночь. Ты ведь знаешь о её местонахождении? Шукера промолчала, поджимая губы. Она посмотрела в сторону. - Я уверен, что, если ты согласишься помочь Фонду, они взамен дадут тебе более комфортную комнату. Не обязательно, чтобы все это, - Какёин махнул рукой, - оставалось таким. Все можно изменить в лучшую сторону. - А может я так и хочу, - ответила она. – Может так будет лучше, если я навсегда останусь здесь. Нориаки принял это со спокойным лицом, но внутри был поражен новой стороне, что открылась ему. - Почему ты улыбаешься, - пробурчала она. - Ты жалеешь о том, что сделала. – На её челюсти проступили напрягшиеся жилки. – Это хороший знак, Шукера. Когда люди чувствует сожаление, лучший способ избавится от чувства вины — это попросить прощения. - Не надо учить меня. Шукера встала с кровати, уйдя в дальний угол комнаты. - А знаешь, - аккуратно начал Какёин, - в этом месте есть человек, способный стереть память. Ты бы этого хотела? Девушка повернулась к нему, внимательно всматриваясь в поисках намеков на ложь.9.
Какёин вышел из камеры, встретив на себе пристальные взгляды присутствующих. - Что-нибудь узнал? – спросил Атуэлл. - Да. – Ответил он. – Мне нужно позвонить Полнареффу.