Доверие

На следующий день у России должно было быть собрание. Утром он стал собираться и бегал по всему дому, ища папки с бумагами. Хотя, в целом, он мог этого и не делать. Всё равно будет один цирк. Памятуя вчерашний инцидент с Пруссией и учитывая сегодняшнее мрачное настроение Ивана, я старалась не попадаться под руку, но… — Р-Россия… Можно мне с тобой? Тот удивлённо зыркнул на меня, с явной мыслью не самоубийца ли я. — Нет, — сказал, как отрезал, Брагинский. Слегка дёрнувшаяся левая бровь тут же вернулась в прежнее положение. Неужели я так его нервирую? Я решила не испытывать судьбу и засела в гостиной с книгой. Она оказалась очень интересной: «Человек, создавший страну…» — Женька! Ладно, пойдём. Я радостно вскочила. Но, как это обычно со мной бывает, мою радость омрачила ножка кресла, о которую я снова ударилась. — У-у-у-уй! — взвыла я, но поковыляла в прихожую. Да, обычно я подобное терплю. Только мой младший брат может ныть из-за малейшей царапинки. Итак, очередной саммит проходил в Москве. Мы прошли через ГУМ, я, не останавливаясь, взглянула на собор Василия Блаженного, и мы пошли дальше. Зал для заседаний был большим и тёплым. Стены приятного бежевого цвета, большие окна и жалюзи. Обстановка почему-то действовала на меня успокаивающе. Собиралась всё та же Большая восьмёрка. Насколько я поняла, у них такие собрания целую неделю. Потихоньку начали подтягиваться страны. Я, сидя на специально добытом для меня стуле (всего то администратора пришлось припугнуть), пыталась казаться вазой. Ну, или подсвечником тоже можно. Было не очень уютно под настороженными и изучающими взглядами ведущих мировых держав. Я кожей чувствовала их взоры, устремлённые на меня. Если так пойдёт и дальше, я терпеть не стану. Но собрание наконец началось. Это и спасло меня и всех остальных от моего плохого настроения. Хотя я бы сдерживалась, с Россией отношения портить не очень-то хочется, ещё неизвестно, сколько с ним жить под одной крышей. Адекватный разговор длился всего пять минут. После этого Америка выкрикнул: «Я герой!», и понеслась душа в рай… От жутких криков я испуганно дёрнулась. Но остальные не обратили внимания. Это что, каждый раз так у них?.. Мне жалко адекватных стран. Прислушавшись к болтовне, я услышала некоторые дельные предложения. Эх, вроде бы взрослые, а ведут себя как дети. Честное слово, только малышня будет пытаться доказать свою правоту жуткими криками. В углу конференц-зала я приметила доску. Аккуратненько, никого не задевая, аки Канада я пробралась к ней. Тихо выкатить её не получилось. Колёсики скрипели так, будто их смазывали последний раз лет сорок назад. Даже посреди этого балагана все всё услышали и обернулись на меня. — Да что она вообще здесь делает? Сидела бы и не высовывалась! — воскликнул Англия. Я покраснела. Чувство, будто меня прожигают новейшими лазерами Америки, о которых он только что рассказывал. — А ведь правда! Раша, что она здесь делает? — поддержал вышеупомянутый Америка Англию. Ох… Теперь я ощущаю разочарованный взгляд Ивана в перемешку с ненавистью. — Я-я… Я лишь хотела помочь вам с вашими идеями и записать их на доске… Чтобы все потом их обсудили… Эх, Женя-добрая душа. Хотелось как лучше, а получилось как всегда. Вот тянет тебя всем помогать когда не просят! Я была растеряна и смущена, предвещая скорый вывод из помещения. — Не лезь, малявка, взрослые сами разберутся! — Америка грубо схватил меня за руку и буквально отшвырнул. Я тихо зашипела, потирая руку. Да, силищи ему не занимать. Хотелось выплеснуть всё, что у меня в мыслях, но тут я осеклась. Действительно, ты здесь лишь всем мешаешь. Свалилась как снег на голову, доставила кучу проблем, а теперь ещё и выёживаешься. Заткнись, бесполезная дрянь. С чем с чем, а с самобичеванием у меня всё хорошо, хотя на этот раз оно заслужено. — Но она права. Возможно, действительно разумно записать наши предложения на эту доску, — неожиданно поддержал меня Германия. Настолько неожиданно, что я даже прервала своё самобичевание. — Спасибо, — прошептала я, глядя прямо немцу в глаза. Тот едва заметно кивнул. — Пеее… Пускай девочка тогда пишет! — воскликнул Италия и снова заснул своим безмятежным сном. Людвиг встрепенулся в надежде разбудить Италию, но Феличиано уже пребывал в объятиях Морфея. — Я согласен с Италией-куном, — подал голос Япония. — Верно, отчего же такой красивой даме не написать чего-нибудь? — сказал Франция. На глаза навернулись слёзы. Со мной такое бывает, когда воодушевлённую меня резко останавливают, а потом всё же решают поддержать. Основываясь на том, что услышала, я начала выводить буквы. «Канада. Хочет открыть сеть канадских кафе по всему миру», — про себя я подумала, что если они откроются, то я обязательно туда зайду. «Япония. Хочет увеличить поставки рыбы в другие страны.» «Германия. Хочет разработать оружие вместе с кем-то.» «Франция. Хочет купить цветы.» «Англия. Хочет организовать экспедицию по поиску единорогов.» Поскольку Италия спал, а Россия пребывал в прострации, от них я ничего не услышала. — Так, Дженни, а где пункт «Америка. Хочет избавить мир от Империи Зла». Иван нервно дёрнулся, но никто, кроме меня этого не заметил. Насколько я поняла, в этом мире его уже всё достало, и он ни на какие нападки не реагирует. Что тогда случилось? Я слегка нахмурилась. — Под «Мировым Злом» ты имеешь ввиду Россию, да, Америка? — осторожно поинтересовалась я. — Да! А кого же ещё? — радостно ответил Америка. — А почему ты так думаешь? — От него все проблемы! — Какие например? — этот разговор начинал меня забавлять. — Ну… Это… Например… Эй, слышите! Я Герой! Я хмыкнула и направилась к моему месту. После появления надписей на доске, общение стран стало более тихим. После завершения конференции я то и дело ловила на себе любопытные и оценивающие взгляды. Может, мне удастся заработать хоть какое-то уважение среди любимых героев? — Молодец, — сухо похвалил Иван. Эти слова… Россия признал меня! Я ему нравлюсь как человек. Между нами зарождается дружба! Ах, как я рада! После части Евгения Карпова — шестнадцать лет. Большую часть своей короткой жизни была пай-девочкой и смертельно боялась вызвать гнев любого взрослого. С возрастом начала это преодолевать. Имеет комплекс отличника, с которым также борется. Ненавидит хождение вокруг да около. Предпочитает чёткость и ясность. Учится контролировать и не показывать истинные эмоции. Склонна к краткосрочной меланхолии. Немногие люди могут заслужить Женькино доверие. Но, полюбив и доверившись кому-то, Евгения будет защищать и оберегать дорогого ей человека до конца. Тяжело переносит уход друзей и не любит перемены.