Баллада о маяке

Another day in this carnival of souls Another night settles in as quickly as it goes The memories are shadows ink on the page And I can't seem to find my way home All the places I've been and things I've seen A million stories that made up a million shattered dreams The faces of people I'll never see again And I can't seem to find my way home Cause it's almost like Your heaven's trying everything to break me down Cause it's almost like Your heaven's trying everything to keep me out.

Восход нового дня застал двух юношей из совершенно разных миров бок о бок спящими возле потухшего очага. Темноволосый рывком подскочил, резко очнувшись, словно не из сновидений вырвался, а из пучины морской. Он только-только начал приходить в себя, поэтому не мог ещё сообразить, что так оно по сути и было. Замедлившееся во сне дыхание восстановило свою интенсивность, а вместе с ним вернулась жгучая боль глубоко в груди. Горло раздирало от сухости, и рядом очень кстати нашёлся графин с водой, к которому он жадно припал потрескавшимися губами. И тут брюнет поперхнулся, потому что увидел рядом с собой спящего незнакомца. Из груды тряпья торчала огненная макушка и голое плечо, исцелованное солнцем. Микки отпрянул и, дёрнувшись, облился. Вытирая свою грудь одеялом, он с ужасом осознал, что под ним был полностью нагой. Куда подевалась его чертова одежда? В мозгу неистово закрутились шестерёнки в попытке найти объяснение тому, как он очутился в своём самом сладостном кошмаре. Будто возродился в чьём-то чужом теле. Но его татуированные костяшки и медвежий клык на шее, который он инстинктивно ими обхватил, такое невероятное развитие событий полностью отметали. И тут воспоминания с безудержной мощью начали обрушиваться на юношу в обратном порядке. Адский шторм нёс его по волнам прямиком в пасть морского дьявола. Он успел приготовиться к этой встрече, мысленно попрощавшись с жизнью. Последним, что он увидит будет свет недостижимого маяка - так он считал, прежде чем всё погрузилось в непроглядную тьму. Будь проклят тот день на острове, куда пришвартовался их корабль перед тем, как отправиться в долгое плавание. Микки тогда сухопутные бесы попутали. Отчего-то он вдруг возомнил, что может удовлетворить свои тайные желания, которые всячески внутренне подавлял под страхом смерти и стыда. А тут решился поддаться искушению. И пока команда развлекалась со шлюхами, разбредясь по всему борделю, он воспользовался особым предложением. Но отец, разрази его гром, будто чувствовал, когда сыновья от рук отбивались и запретный плод отведывали. Злым вихрем он влетел в комнату ровно в тот момент, когда чужие губы сошлись на его члене. Юноша ожидал, что Бешеный Терри прямо там порвет его задницу на щупальца осьминога. Но старый пират лишь сделал один выстрел - в голову бедолаги, стоящего перед его сыном на коленях. После чего одарил застывшего отпрыска многозначительным взглядом. Это колючее, пронзительное выражение глаз на его разъярённом обветренном лице мгновенно сняло с Микки всё оцепенение. Некогда было горевать ни о своей судьбе, ни, тем более, о чужой - пора было на всех парусах уносить ноги. Через окно, по черепичным крышам. Он не знал других путей отступления, поэтому вскоре оказался в гавани в поисках корабля. Но его самого отыскали быстрее. Напав из-за угла, накинули мешок на голову. И, брошенным в трюм, он продолжил плавание на корабле своего отца уже в качестве пленника. Оставлять свой личный позор разгуливать на свободе суровый морской разбойник стал бы только через свой труп. А Микки, перепуганный, по собственной глупости угодил прямиком в его темницу. Он думал, что первым же делом отправится на корм акулам. Но чёрт там плавал, отец решил его помучить ожиданием своей расправы. И разразившийся через неделю беспощадный шторм, видать, показался ему превосходным средством для её осуществления. Вместо того, чтобы просто отправить его на доске со связанными за спиной руками, Терри не пожалел на него шлюпки. Что на первый взгляд походило на милосердие, но юноша себя не обманывал. Его родитель чертовски суеверный ублюдок. Это было чистой воды жертвоприношением. Он просто убил двух зайцев: и от неугодного сына избавился и морских чертей задобрил. Заодно командный дух поддержал и позволил своему отпрыску уйти достойно. "Кракенское ты отродье! Отправляйся в свободное плавание под лёгким бризом. Прогулочка обещает быть нелёгкой, зато станешь настоящим мужчиной, если её переживешь! Правда, это тебе не светит." Он отчётливо слышал его прощальное напутствие - грубый голос гремел в голове подобно раскату грома. И как после всего этого он оказался здесь? Где он вообще находится? Ледяной шторм захлёстывал его со всех сторон, а потом он проснулся у очага под одеялом? Он умер? Чертовски маловероятно, что он мог выжить. Молодой пират никогда не тешил себя надеждой попасть в рай. Но, чтоб ему сблевать ядовитой медузой, эта обстановка - самое близкое к нему из всего, что он когда-либо себе представлял. Тут тепло, сухо и пресная вода в доступности. Только какого чёрта в его личном раю забыл этот рыжий тюлень? Неужто морской дьявол его не принял? Пережевал и выплюнул на берег? По ощущениям во всём теле чертовски на это походило. Но эта боль так же доказывала, что он - не мертвец. В ушах раздавался рокот волн и его покачивало - со всем этим он жил непрерывно. Как и с привкусом соли во рту. Всё, что он чувствовал просто кричало о том, что он - живее всех живых, чёрт вас всех дери! Микки поднялся на ещё недостаточно устойчивые для этого ноги, однако ему необходимо было осмотреться. Накинув на плечи одеяло, что шлейфом волочилось позади, он двинулся по комнате. Босые ступни осязали все неровности камня, а большие пальцы ног попадали в промежутки между кладкой. Первое, что попалось ему на глаза - это стол из массивного дерева, на котором была разбросана его ещё влажная одежда. Юноша подошёл туда. Целыми остались только штаны. Пуговицы его бушлата валялись вокруг, а кофты были разорваны. Он бросил короткий взгляд на спящего человека. В уме Микки пытался восстановить картину происходящего. Увидев лужицу крови, он нахмурился. Поскольку болело всюду, трудно было сразу сообразить, где он был ранен. Рефлекторно коснувшись головы, к своему удивлению, он обнаружил швы на лбу. И ещё более озадаченный, вновь обернулся на рыжего. В плавание его отправили, забрав все ценности и оружие. Только его талисман, призванный помочь найти путь до суши, остался при нём. Кто бы мог подумать, что эта безделушка в самом деле сработает. Он ринулся проверить потайной карман в штанах и нащупал там монеты. Что ж, он - жив, залатан и его не обокрали. День не переставал его до чёртиков поражать. Слишком уж всё гладко и безмятежно, что даже подозрительно. Неустанно поглядывая на незнакомца, по-видимому, не обладающего никаким чувством самосохранения и дрыхнувшего беспробудным сном, Микки пошёл дальше по периметру помещения, мимо бочек, в которых была только вода и ни капли рома. Мимо шкафа с посудой, где он прихватил нож - так спокойнее. Найдя остатки супа, он выхлебал его прямо из кастрюли. Вытираясь тыльной стороной ладони, он, наконец, подошёл к окну. Предрассветные сумерки начинали отступать, позволяя обозреть окрестности. Но отсюда не особо многое можно было разглядеть. Юноша находился на нижнем этаже здания, что стояло на скале. Насколько он мог судить, скала была островом или мысом. Различный мусор, выкинутый штормом, усыпал берег. Само море было обманчиво спокойным, будто не бушевало несколько часов назад подобно исчадию ада. Мик услышал шорох и резко оглянулся. Рыжий ворочался во сне. Бесшумно и молниеносно он приблизился к нему. И резко присел сверху, пригвождая того к полу и приставляя нож к горлу. — Кто ты такой, якорь тебе в глотку?! Конопатые веки широко распахнулись, открывая зелёные глаза, что испуганно уставились на него. Испытав некое дежавю, будто он уже смотрел в эти сверкающие изумруды, он повторил свой вопрос, стараясь звучать грозно, но голос предательски дрогнул. Ещё через несколько мгновений тишины, он начал осознавать, что слишком надолго завис, позволяя безвозвратно затягивать себя в эти омуты, но не смог шелохнуться даже когда незнакомец под ним зашевелился. Длинные пальцы крепко обхватили запястье его руки, что держала нож, и разогнали мурашки по коже. Из взгляда, что был устремлён ему прямо в душу, ушёл страх, уступив место чему-то совершенно другому, неведомому, отчего кишки внутри сворачивались. — Эге-ей, я не враг тебе, - голос звучал хрипло, но мягко. — Где мы? - ему требовались хоть какие-то чёткие ответы. — На маяке. Я - смотритель. Брови Микки изумлённо взметнулись вверх. Единственное, что он видел в непроглядной тьме, когда неумолимое море швыряло его по волнам во время бури безлунной ночью - это луч света с далёкого маяка. Он был его ориентиром в пространстве, но юноша даже не надеялся доплыть так далеко. С огромным трудом верилось, что, в конечном итоге, он сюда действительно добрался вопреки всему. Его хватка окончательно ослабла и он позволил рыжему отодвинуть подальше от своей шеи лезвие, давление которого оставило след на его бледной коже. Кадык дёрнулся, когда тот сглотнул. А молодой пират вдруг осознал, что восседает на незнакомце в чём мать родила, что его само по себе отнюдь не смущало, однако вся ситуация выглядела, равно как и ощущалась, более чем странно. — Не мог бы ты уже слезть с меня? Будь так любезен, - выдавил тот из себя не без вызова в своем голосе. Бесстрашный ублюдок. Микки поднялся и, сделав шаг в сторону, смотрел, как маячник выбирается из-под груды одеял, выпутывая из них свои длинные конечности. Он оказался чудовищно высоким. И, как назло, на нём не наблюдалось ничего, кроме сползающих штанов, оголивших выступающие бедренные косточки. Но хуже всего были не они, а проклятые косые мышцы живота и огненная волосатая дорожка, идущая от пупка. Всё это добро устремлялось вниз, скрываясь за поясом. Рыжий бесстыдно потягивался, совершенно не замечая произведённого своим естеством эффекта, а потом вдруг приблизился вплотную, озабоченно вопрошая: — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Жара нет? С этими словами он протянул свои щупальца к его лбу, заставив Микки тотчас отскочить и в ужасе рявкнуть: — В порядке я! Тот неверяще поджал губы, но не стал ничего говорить. А взор Микки бегал туда-сюда, не зная на чём ему приемлемо остановиться. Одинаково неудобно было смотреть, что в глаза, что ниже. Судя по всему, рыжему тетере тоже передалось его замешательство, потому что в следующий миг он застенчиво потупился и развернулся. — Я найду тебе что-нибудь из одежды... - пообещал он и стремительно направился к лестнице в углу, кинув через плечо, - Не мог бы ты... дровишек подбросить? Маячника как ветром сдуло. Побоялся, что Микки стащит с него единственный сухой предмет одежды в этой комнате? Поплотнее закутавшись в своё одеяло, он взмолился всем известным ему морским и сухопутным богам, чтобы этот детина и для себя самого тоже чего-нибудь, да нашёл. Стоило ему скрыться, как брюнет выдохнул. У него было чувство, будто он задерживал дыхание всё то время, что они находились вдвоём в этом, показавшемся тесным, помещении. То, что представлялось ему раем, повернулось своей обратной стороной. Преисподняя с господствующим здесь огненным демоном. Микки был даже рад занять свои руки какими-либо простыми механическими действиями, чтобы прийти в себя. Интересно, не сильно ли его по голове шандарахнуло? Рыжий вернулся намного раньше, чем он ожидал его увидеть, взмыленный, тот нёс охапку тряпья. Которого было намного больше, чем оба они смогли бы надеть за раз. Глянув на груду одеял на полу, пират мысленно задался вопросом, всю ли свою спальню этот верзила собирается сюда перенести. — Выбирай, что понравится, - заявил он, бросая свою ношу на стол, - А мне надо бежать наверх. Белая рубаха на его теле выглядела слишком ослепительно для потрёпанной дешёвой полотняной ткани. Подлецу всё к лицу, говорят. Будь он проклят. — Возможно, будет великовато... - добавил тот, смерив Микки оценивающим взглядом. В ответ на это предположение, брюнет потряс кулаком в воздухе, что неожиданно вызвало у конопатого балбеса широкую улыбку, которая совершенно сбила Микки с толку. — Куда наверх? - спросил он, скидывая с плеч своё импровизированное одеяние. Юноша отвернулся, рассеяно завозившись с грязным котелком. — В фонарный отсек. В найденных среди шмотья первых попавшихся штанах он бы запросто мог утонуть. Кракен его раздери. Зато бриджи оказались ему почти в пору, доходя до самых щиколоток. Краем зрения, Мик заметил движение в сторону, противоположную от той, куда рыжий только что поднимался. Но на полпути раздался неуверенный голос: — Ты будто до сих пор не поверил, что мы на маяке? — Я до сих пор не верю, что выжил в этом проклятом шторме. А ты - слишком молод для смотрителя маяка. Застёгивая пуговицы голубой хлопковой рубашки, Микки заметил, что его заявление вызвало бурю каких-то нечитаемых эмоций на веснушчатом лице. Излишне длинные рукава он закатал по локоть, проклиная ничем не прикрытые осьминожьи щупальца на правой руке. Но этот парень уже должен был заметить все его наколки и прийти для себя к соответствующим выводам. — Пойдём со мной, если хочешь, - предложил рыжий. — Что, боишься оставлять меня наедине со своим столовым серебром? Он выудил из тряпья широкий ремень, на ходу подпоясывая им свободно сидящую на нём сорочку. — Даже не думал об этом, - и судя по его озадаченной гримасе так оно и было. — А зря, - подначил Микки, переступая порог и оказываясь на железной винтовой лестнице, уходящей далеко ввысь. Тысяча чертей. В самом деле башня. И здоровенная такая. — Всё равно у меня нет никаких ценностей, - хмыкнул маячник и с лёгкостью поспешил наверх. Микки шагал позади, даже не пытаясь угнаться за длинноногим дылдой. В оконных проёмах он видел привычный его взору пейзаж бесконечного моря. В конце всех бесчисленных ступенек оказалась комната с минимальным количеством мебели. И выдвинутым трапом, что вёл ещё выше. Сквозь шум своего собственного тяжёлого дыхания, он слышал над головой поступь смотрителя и его шебуршание. Переводя дух, юноша пошёл по периметру, осматривая увешанные стены. Карта местности. Какой-то график. Список. Детские рисунки - маяка и корабля. Открытая книга на столе, исписанная аккуратным почерком. Как только такие огромные руки могли выводить столь мелкие буквы? Микки полез дальше и сощурился после полутемного помещения от бросившегося в глаза света. Солнце только-только начало подниматься над горизонтом, а здесь уже было светло как ясным днём. От открывшейся перед ним панорамы у него даже голова закружилась. С детства плавая по морям он всюду видел маячные башни, но ни разу не поднимался ни на одну из них. И сейчас он, как полнейший кретин, стоял с открытым ртом, не в силах отвести взгляд от вида со всех сторон. Красиво, чёрт вас всех дери. И даже страшновато от такой высотищи. Оторвавшись от любования просторами, он нашёл смотрителя протирающим стёкла огроменного оптического агрегата. Здесь он выглядел ещё рыжее и ещё бледнее, хотя внизу Мик бы поспорил на что угодно, что такое попросту невозможно. Утренние лучи играли бликами в его шевелюре, пока он методично занимался своей работой. От его яркого образа можно было ослепнуть. Мало ему было созерцания этого точёного профиля, так паршивец ещё и повернулся к нему, глядя своими блестящими глазами и, мать его каракатицу, опять улыбнулся. Дурачина жизнерадостный. — Как тебе вид? - спросил он, не отрываясь от своих рутинных обязанностей, и продолжая при этом растягивать уголки губ. Брюнет тряхнул головой, отгоняя наваждение. И повернулся к тому виду, о котором его спрашивали. — Есть, чему глаз порадовать, - сдержанно ответил он, закусывая нижнюю губу. И всё равно это не повод отправляться в такую изоляцию, не отведав жизни. Разве что этот парнишка уже успел остепениться, подумал пират, вспоминая детские рисунки этажом ниже. — Твоя семья живёт здесь с тобой? — Семья? - он выглядел недоуменно. — Ну да, знаешь. Жена, дети? - жестикулируя пояснил олуху Микки. Лишь задав свой дежурный вопрос, он осекся. Может этот деревенский юноша потерял всех своих в каком-нибудь шторме подобно вчерашнему - вот и заточил себя в этой башне. Но хоть он выглядел и чем-то уязвлённым, но не как человек, потерявший родных. — Я - холост, - пожал он своими широкими плечами, - Вся моя семья - это свора братьев и сестёр. — Ты от них сюда сбежал? — От них попробуй сбеги! - усмехнулся он, спускаясь со стремянки. — Они живут в ближайшей деревне. Путь не близкий, но они его преодолевают порой чаще, чем нужно. Никакого от них покоя, ей-богу. Невзирая на деланые причитания, его слова были насквозь пропитаны завидной любовью к своим родственникам. Вытерев мокрые руки о колени, он решительно протянул ему правую. — Меня, кстати, зовут Йен Галлагер. Замешкавшись на мгновение, Микки в ответ протянул ему свою руку, чувствуя как она потонула в крепком обхвате широкой ладони. От этого ощущения что-то встрепенулось глубоко внутри. — Микки, - коротко выдавил он из себя. — Приятно познакомиться, Микки, - будто бы ни капли не лукавя, заявил Йен, разжимая, наконец, свои тиски. И жестом велел следовать за ним на открытый балкон, идущий снаружи по всему периметру круглой комнаты, куда вело четыре двери - по одной на каждую сторону света. Не без опасения Микки покинул стеклянное укрытие. Порыв ветра тотчас ударил в лицо, теребя его волосы. Но это был приятный бриз в сравнении со вчерашней бурей. — Куришь? - спросил Йен, облокачиваясь на перила и извлекая откуда-то из рукава самокрутку. — Шутишь? У тебя есть табак и ты всё это время молчал?! - оживился брюнет. Паршивец усмехнулся, отвернувшись, чтобы прикурить от спички. — С собой только одна, - сказал он после глубокой затяжки, передавая ему курево. Перед тем как посадить его в злосчастную шлюпку, последней сигареты морские гады его лишили. Он больше и не надеялся ощутить когда-нибудь этот терпкий дым в своих лёгких. Он вообще не надеялся ничего больше испытать, а уже успел столько всего почувствовать за это утро. Будто заново родился. Видимо, такая близость смерти помогает обрести вкус жизни. Некоторое время они простояли в уютной тишине, которую нарушали лишь шорох волн и крики чаек. Пока маячник не посоветовал: — Смотреть надо не вниз, а вдаль, Микки. Что за дурацкая привычка постоянно повторять имя своего собеседника? — Я смотрю, как далеко отсюда падать. А морем меня не удивишь, - не отрывая глаз от подножия башни где-то далеко внизу, ответил пират. — Отсюда другой ракурс, нежели с корабля, - резонно заметил обитатель этого поднебесья. — Точно подмечено, гром тебя разрази! - крепче вцепляясь в перекладину, сердито ответил пират. — Ты боишься высоты? - без какой-либо насмешки в голосе спросил его собеседник. — Не знаю. В жизни не поднимался так высоко. — Понимаю. Поначалу это обескураживает, потом привыкаешь, - выдыхая дым в прохладный воздух легко сообщил ему Йен. — Тебе-то откуда знать? Ты не многим ниже этой башни, Галлагер, - не мог не съязвить он. Йен рассмеялся, и его звонкий смех оказался необычно заразительным - Микки пришлось губу прикусить, чтобы не выглядеть таким же дуралеем. — Какое оно чертовски спокойное, - задумчиво заметил рыжий после некоторого молчания, - Будто и не пыталось вчера снести всё на своём пути к едрёне матери. Он озвучил его утренние мысли, впервые при нём ругаясь. На что Микки лишь согласно кивнул, втягивая носом воздух. Смотритель маяка тоже не понаслышке был знаком с буйным темпераментом водной стихии. — И сколько времени ты здесь уже торчишь? В его голове крутилось множество вопросов о прошедшей ночи, а вместо этого он интересовался жизнью рыжего балбеса. — Три года. — Мать моя каракатица! — Нет в этом ничего удивительного. Смотритель маяка - такая же профессия, как и любая другая. Невзирая на благодушный нрав и жизнерадостный настрой, следы тоски то и дело проглядывали в выражении веснушчатого лица. Поэтому он не стал подначивать, что профессия эта стариковская, особенно, вспоминая тяжёлый подъем сюда. — А вот какого чёрта ты делал в шлюпке во время шторма? — Меня не спрашивали, хочу ли я отправиться в плавание, - горько усмехнувшись, признал пират. Галлагер был будто бы потрясён ответом. — А ты что хотел? Знаешь, пираты - мерзкие твари. Он развернулся всем корпусом к собеседнику и, сложа руки на груди, окинул его оценивающим взглядом. Йен тотчас скопировал его позу, заинтригованно глядя в ответ. Приподняв одну бровь, Микки спросил с искренним любопытством: — Ты совсем меня не опасаешься, да? Тот не выглядел сколько-нибудь растерянным от этого вопроса. — Я спас тебе жизнь, - самодовольно заявил он, - Уверен, что даже у пиратов есть кодекс чести. И не без ехидства добавил: — К тому же, я намного крупнее тебя, гроза морей. Какая чайка ему напомнит, почему он до сих пор не скинул эту раздражающе напыщенную бестолочь вниз? — Вот как? А я - проворнее. Это качество поважнее. — В бегах от правосудия - бесспорно. Но в бою один на один?..., - либо Микки померещилось, либо этот балбес действительно ему подмигнул. Он не успел ничего ответить на этот вызов, потому что рыжий неожиданно подорвался: — Корабль! — И что, это какое-то великое событие? - крикнул Мик ему вслед, но тот уже скрылся этажом ниже. Вернулся парень быстро, с биноклем в руках. И устремил свой взор через окуляры, фокусируясь на судне. Внимательно что-то там рассмотрев, он убрал прибор от глаз. — Моряки могут посылать сигнал при помощи семафорной азбуки, - разъяснил он, размахивая в воздухе воображаемым флагом. Пират закатил глаза, гадая, сколько ещё лабудени входит в обязанности смотрителя маяка. — Надо глянуть, что там шторм внизу наворотил. С этими словами они начали спускаться. Но путь вниз получился намного дольше, чем наверх. В ту сторону Галлагер не останавливался около каждой лампы, гася её, протирая от копоти и проверяя уровень масла. — У тебя точно больше нет сигареты? - спросил заскучавший брюнет. — Это еще повезло, что хоть на излучателе газовое освещение. Иначе пришлось бы подниматься наверх намного чаще. — Ну перегорит одна лампочка на лестнице. И что, сразу кораблекрушение случится? Тотчас на него очень серьёзно посмотрели зелёные глаза. — На маяке всё должно работать стабильно. Нельзя допускать разлада ни в чём. Это единый большой механизм. Микки не стал спорить, поверив ему на слово. И глядя на его сосредоточенный профиль и ловкие руки, делающие своё дело, задумался, как отбирают людей на службу сюда? Безусловно, всех подряд не берут. Только тех, кто наделён целым набором определённых качеств. Дотошность и ответственность явно в их числе. И занудство. Смог бы он сам прожить жизнь отшельником в месте, подобном этому? Всё, что он умел делать никогда не пригодится ему на суше. Будет ли он скучать по мореплаванию, если никогда больше не выйдет на открытую воду? Раздобыть корабль - задача непростая, найти команду - ещё более сложная. А наниматься к другому капитану он точно не желал. Что ему нравилось в его жизни? Что вообще могло нравиться в жизни пирата? Романтика приключений, путешествия по новым местам, красивые виды? Всё это было вздором Сирен, брехнёй Кракена и лукавством Морского дьявола, чтобы заманивать свежих жертв в свои пучины. Главным приключением на борту было выжить во что бы то ни стало. Путешествовали они от одного чужого корабля к другому, с остановками в вонючих гаванях грязных портовых городишек. Большую часть времени он видел лишь бесконечное море, куда ни глянь, очень быстро изучив все его оттенки и состояния настолько, что эти виды давно опостылели. Сегодня утром он впервые за долгое время насладился пейзажем. То же самое море, но он вспомнил, что оно действительно прекрасно. Невзирая на то, что ночью пыталось его прикончить. Нет, нельзя перекладывать грехи его отца на природные явления. Своим возмездием выродок освободил сына от собственного гнёта. И Микки явственно осознал, что чувствует себя свободным. И если это чувство и было ему когда-либо знакомо, то давно забылось. Его мог знать только тот мелкий, чумазый черноволосый мальчишка, что жил втроём с матерью и сестрой в рыбацкой деревне. Пока в один прекрасный день не причалил отец и не забрал его с собой. И сейчас, стоя в тени маячной башни на скалистом острове, он смотрел на обломки той самой лодки, которая привезла его сюда. И пытался разобраться с тем, что чувствует. Может и глупо, но он испытывал благодарность к этой посудине. Одни лишь щепки да обломок весла. Она пала жертвой во имя его свободы. Сам он получил только царапину на лбу. И шанс начать всё заново. Отец сделал ему великое одолжение. Этот ублюдок уверен, что Микки сожрали акулы. И юноша даже не горел желанием доказать ему обратное. Его не раздирало от жажды мщения. Ненависть и страх были его постоянными спутниками. А сейчас они покинули его, освобождая в душе место для чего-то нового. Он прошёл своё персональное чистилище. Умиротворение и надежда - то, чем заполнилась образовавшаяся внутри пустота. Он ощутил, как крепкая рука опускается на его плечо в качестве молчаливой поддержки. И Микки показалось, что этот рыжий чудила понимает его в данную секунду, как никто другой. Скользнув взглядом по пятерне, что нарушила его личное пространство, он остановился на сосредоточенном веснушчатом лице и выдал со всей сердечностью в голосе, на какую только был способен: — Спасибо, что спас мне жизнь. Вряд ли Йен отдавал себе отчёт, что он - единственный человек, которого Микки искренне за что-то благодарил. Тот пожал плечами, как бы говоря, что ерунда это, делов-то, и опять улыбнулся. И на этот раз Мик не стал сдерживаться от улыбки в ответ. Это было меньшее, что он мог сейчас сделать, чтобы вернуть должок. По крайней мере, свой растянутый до самых ушей рот он объяснил себе именно таким мотивом.