Наследник

      Воды… И чего-нибудь от головы. Такое ощущение, что во рту базируется пустыня, а в черепной коробке самозабвенно дает концерт группа хэви-металлистов. Или даже не одна. Еще и руками не шевельнуть. Что за ад вчера творился? Ах да. Я наконец получил диплом... и обмыл его до синих соплей.       Открываю глаза и мутным ото сна взглядом смотрю на будильник на тумбочке. Так-так, через три часа за мной уже приедет машина. Отец не дал мне на расслабление и дня, и уже сегодня нужно ехать в Штаб Англии, к родне, а затем лететь домой, в Калифорнию. Пора вставать, день ожидается насыщенный.       Под боком мирно сопит белокурая девица. Настырная, весь вчерашний вечер за мной хвостом ходила. Вот только вспомнить не могу, как зовут, хоть убей. Вот что с людьми делает коньяк.       Кошмар, голова вот-вот лопнет от боли. Не одеваясь, иду на кухню и сходу осушаю стакан воды. Аж жить легче. Роюсь на полках и нахожу болеутоляющее.       Шагаю в ванную и, наткнувшись взглядом на свое лицо в зеркале, вздрагиваю. Опухший, как алкаш со стажем. Серые глаза, обычно отливающие сталью, сейчас напоминают унылое лондонское небо. Не грозовое, а какое-то потухшее, переполненное испарёнными водами Темзы. А под глазами и вовсе красота — по доброй бутылке коньяка висит, не меньше. Зарываюсь пальцами в волосы. Вот же… случай. А мне сегодня с этой помятой мордой еще и клятву давать.       Умываюсь ледяной водой в надежде смыть вместе с ней отек, но выходит паршиво. Ладно. Сойдет постепенно. Главное — зажевать чем-нибудь запах коньяка. Девушка уже сидит на кухне, одетая в одну лишь мою рубашку. Смотрит вопросительно, будто сама насилу вспоминает, кто я такой и как она вообще оказалась в моем доме. Не теряюсь и протягиваю ей руку:       — Эрик.       Запах кофе доходит до обоняния как-то запоздало. М-м-м, она сварила? Умница какая...       — Трейси, — вкладывает руку в мою ладонь, а свободной растирает висок. Пожимаю плечами.       — Судя по всему, приятно познакомиться.       Угукает, как сова, и закидывает в рот пару таблеток адвила. Не у одного меня голову ломит. Усаживаюсь на стул напротив нее и отпиваю кофе.       — Надеюсь, мы оба понимаем, — массирую виски пальцами, боль еще не прошла, — что это был секс без обязательств, как, впрочем, всегда и бывает после знакомств в клубах?       Ее тонкие губы кривятся в усмешке, а сама девица откидывается на спинку стула, сходу поджимая одну ногу к груди.       — А у меня есть шанс покачать права, Эрик Александр Брант?       Коротко прыскаю со смеху. Вспомнила-таки, а, главное, произнесла-то как — будто плюнула. Сомневаюсь, что вчера, после всего выпитого, я умудрился представиться полным именем. Скорее всего, дамочка прекрасно знала, к кому подкатывала.       — Не-а…       — То-то же, — улыбается, допивая воду и со стуком отставляя стакан в сторону. Ай, ну зачем так резко? Голова от малейшего звука раскалывается. — Завтрак не предлагаю.       Киваю. Как-нибудь проживу и без этого. К ее чести стоит отметить, что она хотя бы не вешается на меня и не заявляет мифические права после всего одной ночи, утопленной в пьяном угаре, — в отличие от толп предшественниц.       — Хватит и кофе.       — Вообще, — возмущенно скрещивает руки на груди, — я сварила его для себя. Но так и быть, ты уже обслюнявил кружку.       Смеюсь в полный голос.       — К сведению, — подмигиваю, — вчера я, скорее всего, слюнявил не только кружку.       Трейси поджимает губы, но затем снисходительно кивает. Какая интересная дама, нетипичная. Вот только знакомиться мне уже некогда. Бросаю короткий взгляд на часы. Пора собираться и ехать к Брендону.       — Есть будешь или сразу пойдешь? — Изумлению девицы от моих слов нет предела. — Мне пора собираться и отчаливать.       — Неудивительно, — глядит прямо в глаза и ехидно ухмыляется. — Правду говорят, что ты девиц с утра пораньше выпроваживаешь.       Мысленно закатываю глаза. Гребаные сплетни, деться от них некуда. Как же надоела эта репутация засранца в режиме двадцать четыре на семь. Но на гражданке нельзя быть самим собой. Здесь я сынок богатенького папочки, а значит, по умолчанию, чтобы не выбиваться из общей массы зазнавшихся говнюков, должен сорить деньгами направо и налево, а еще хамить окружающим и использовать всех и вся исключительно в собственных интересах. Не сказать, что я в целом по жизни эталон поведения. Нет. Но и совсем мерзость для меня чужда. Однако образ надо поддерживать.       Впрочем, нужен ли он сегодня? Ведь буквально через пару часов я улечу из Англии и едва ли еще хоть раз сунусь сюда как гражданское лицо. Можно и не напрягаться, натягивая на себя скотскую личину Бранта.       Откидываюсь на спинку и закладываю руки за голову.       — Сплетни, — ухмыляюсь, выдавливая из себя тонны безразличия.       — Врешь, — ухмыляется точь-в-точь как я, — впрочем, об этом Пэм меня тоже предупреждала. — Это явный намек, но я только вопросительно выгибаю бровь в ответ. Если я еще и каждую по имени помнить буду… — Ты спал с ней пару недель назад.       — Не исключено, — ухмыляюсь и допиваю кофе.       Пора ретироваться. Ухожу в спальню, одеваюсь и принимаюсь за сборы. Так-так, главное — ничего не забыть. Документы и диплом на месте, карточки тоже забрал.       — Надеюсь, ты сама доберешься до дома? На тумбочке пятьсот фунтов, на такси хватит.       Она замерла в дверном проёме кухни, глядя на меня, как на ожившую статую. Глубокий вдох, О’Хара… Терпение. Потерпи немного, и вся эта показуха закончится.       — Боже, какая забота. — Подходит к постели и скидывает с плеч мою рубашку, оставаясь абсолютно голой. Невольно пробегаю по ее телу взглядом. Хороша. Не лучшая из тех, что у меня были, но на уровне. — Ты точно тот Эрик, про которого мне рассказывали?       — Не думаю, что в Оксфорде много Брантов.       Она картинно хмыкает, бросая на меня короткий взгляд-выстрел через плечо.       — Будет о чём рассказать подругам…       — Тебе всё равно никто не поверит, — мельком смотрю на нее. И знаю, что так и будет. В дерьмо-то верится охотнее.       Перепроверяю еще раз содержимое чемодана. Всё забирать не буду. Нет смысла, многое из того, что здесь есть, — шмотки, которые в Штабе будут бесполезны. Жду, пока Трейси соберется. Давай же, копуша, время поджимает! Как только все приготовления вроде макияжа заканчиваются, девица забирает с тумбочки пятьсот фунтов и как ни в чём не бывало выходит из квартиры, бросив лишь сухое «прощай». Хваткая, ничего не скажешь.       Ухватив чемодан за ручку, иду на выход. Спускаюсь вниз, машина оперативно отзывается на команду с брелка, а я блаженно улыбаюсь. Глупо утверждать, что я не горю желанием возвратиться в Штаб. Это мой дом, несмотря на его уставщину, суровые рамки и жестокие устои. И я привык ко всему этому.       Сперва разгульная студенческая жизнь показалась глотком свежего воздуха, чем-то невероятным, разнузданным настолько, что казалось, все барьеры сломлены. Но постепенно я всё больше понимал, как устал от этой череды пьянок и развлечений с девицами на одну ночь. Оттого дал себе слово: вся эта несерьезность и распутство, утопленное в пьяном угаре регулярных вечеринок, останутся в прошлом, как только вернусь домой.       Это здесь я беззаботный разгильдяй, как и многие из подобных семей. А в Штабе ситуация будет совсем другая. Да, отец не обделен богатством, куда уж Главе без этого? Но не это делает меня особенным. Я — Наследник, и мой авторитет не в деньгах. Титул, который приносит больше проблем, чем пользы, который автоматически обязывает тебя быть лучшим из лучших, даже если понадобится сутки напролет пропадать на тренировках. И если раньше я был таким же молодняком, как все, а после Инициации уехал на учебу в звании рядового боевика, то теперь мне предстоит стать кем-то более весомым.       Усаживаюсь в машину, перебарываю легкое недомогание. Главное, дорожной полиции не попасться, держу пари, что у меня в крови еще слишком много алкоголя для вождения машины. Но выбора нет, пора ехать.       Трогаю вальяжного «мустанга» с места. Вот мы с тобой и накатались, мой друг. Ладонью глажу авто по рулю. Сперва я хотел забрать его с собой, но потом решил отказаться от этой идеи. На жалование Наследника чуть погодя я смогу себе позволить что-то более ретивое и интересное. А «форд» оставлю хорошему другу. Широкий жест от чистого сердца — на прощание, ведь общаться дальше со всеми знакомыми из университета и даже другом я не смогу. Вот только они пока не знают, что Эрик Александр Брант пропадет с их радаров.       Узкая полоса дороги приводит меня к знакомому дому. Наверняка порой мне будет не хватать сумасшедших студенческих проделок. Детство ведь никуда не девается с возрастом, просто покрывается толстым панцирем из обязанностей, ответственности и серьезности, но всё же греет душу, прячась в самом потаенном ее уголке.       Паркую авто и звоню Брендону. Бери трубку, чертяка. Я, конечно, понимаю, что мы оба вчера упились до безобразия, но мне некогда ждать, пока ты проспишься! Этот бурундук хоть и имеет за плечами русские корни и солидный иммунитет к алкоголю, но после праздника жизни отсыпается по полсуток. И сейчас тоже не отвечает на звонок. Сердито опираюсь на капот задницей и притопываю ногой от нетерпения. Договаривались ведь.       Ожидание скрашивает упорное перебирание женских лиц. Стоило бы плюнуть на это, но, черт подери, любопытство ведь теперь не уймется, пока не вспомню эту Пэм.       Спустя пару минут на улицу выходит весьма помятый Брендон. Из нас двоих я всё же выгляжу приличнее. Его темно-русые волосы всклоченным хаосом торчат в разные стороны, а под карими глазами, совсем как у меня с утра, притаилась добрая четверть запасов океана. Да, опухли мы знатно, и если я проснулся и начал двигаться давно, то у друга отек свеженький, еще не тронутый. Домашние шорты и «майка-алкоголичка», как любит ее называть Брендон, солидно помяты. Благо задом наперед не надел, а то было как-то дело. На экзамене… Бьюсь об заклад, что это надолго засядет в памяти преподавателя.       — Тебя впору из Рокфора переименовывать в бурундука, — сердито окидываю его взглядом.       — Не бубни, Вжик.       Прыскаю со смеху. Позывные по мотивам «Чипа и Дейла» прижились на ура. За непомерную любовь к сыру и всем его производным я довольно быстро окрестил Брендона Рокфором, в честь сорта сыра на самом-то деле, а тот — в отместку — за мою нетерпеливость и шустрость прозвал меня Вжиком. Сперва я был не в восторге от того, что меня обозвали в честь мухи, но потом, после дружеского: «Ты что, Вжика не видел? Дитя тундры, как можно не знать «Чипа и Дейла?», возмущение отлегло само по себе.       А я ведь и не видел… Всё детство занимали тренировки и обучение. Какие там особо мультики? Чтение книг, высокопарной классики — да, но не мультики. А так хотелось. Хоть тут восполнил пробел. После этого на «Вжика» уже не обижался. Ведь и правда, довольно обаятельный герой.       Брендон подходит ближе, и мы, пожав друг другу руки, легко сталкиваемся правыми плечами. Своеобразная фишка, которая появилась сама собой. Всё же Брендона мне будет сильно недоставать. Сокурсник за годы учебы стал для меня вторым напарником. А уж в гражданских делах его помощь и вовсе оказалась неоценимой. После детства в Штабе у меня представлений о мире за его стенами было — ноль целых и хрен десятых.       — Все-таки решил его оставить? — Брендон обводит машину внимательным взглядом.       — Да, не хочу тащить его домой. Там у меня есть другая.       Вру, но кому какое дело? Если разбираться честно, то в Штабе личный автомобиль без надобности. Рабочих лошадок общего автопарка более чем достаточно на любой вкус. Пока смогу перебиться на них, если понадобится. Да и у брата практически такой же «мустанг». Будет нелепо смотреться, если куда-то двинем вместе.       — Зажрался ты, Вжик.       Передергиваю плечами и достаю из сумки документы на автомобиль.       — Здесь сертификат на тачку, что надо, заполнил, не забудь отправить свою часть. Страховку докупишь — и катайся.       — Сколько я должен?       Скептически выгибаю бровь, буквально припечатывая друга взглядом. Еще чего не хватало. За всю его помощь и поддержку, что он оказывал мне во время учебы, подарок вполне заслуженный. Косые лучи солнца заигрывают с благородным темно-синим металликом кузова. Пусть и не новая, зато памятная. Часто выручала нас из неприятных ситуаций и доставляла в нужные места.       — И всё равно, — Рокфор почесывает затылок. — Неудобно как-то. Подарок дорогой.       — О, брось, — ухмыляюсь. — Во-первых, он прилично побегал, во-вторых, тебе не помешает сделать химчистку салона. «Мустанг» видел многих на своем заднем сиденье.       — Гаденыш, — хохотнув, он легко бьет меня кулаком в плечо. — Умеешь всё испортить. Скоро за тобой приедут?       Кошусь на наручные часы.       — Минут десять у нас есть.       Он кивает.       Мы недолго разговариваем. Вспоминаем разные забавные случаи. Как-то так сложилось, что мы быстро нашли общий язык. Пары месяцев хватило, чтобы наладить общение и зацепиться друг за друга. Он стал для меня бесценным проводником в мир штатских, зато я нередко здорово помогал ему в учебе. Что ценнее, мы действительно стали хорошими друзьями. При всём этом я продолжал постоянно лгать, скрывая свое истинное имя и род деятельности.       О нас никто не должен знать. Иначе это может привести к серьезным последствиям. Вряд ли общество готово однозначно принять нас и осознать, что мы не мутная организация, занимающаяся невесть чем за спиной правительства и обычных людей, а щит, который стоит между ним и войнами.       Вскоре представительный «бентли» подъезжает к подъезду друга. Вот и настало время прощаться. Потерянно опускаю взгляд. Кто бы мне сказал несколько лет назад, что я сумею обзавестись здесь хорошим другом, да таким, что еще жалеть об отъезде начну? И тем не менее, О’Хара, продолжать это общение нельзя. Разве что совсем изредка — и то от имени Бранта. Можно будет обдумать. На крайний случай номер Брендона я сохранил отдельно.       — Мне пора, — с некой долей вины в голосе, практически оправдываясь, киваю на авто.       Из передней пассажирской двери выходит молодой парень в строгом приталенном костюме и, по-шпионски отвесив мне короткий поклон, открывает передо мной дверь:       — Самолет ждет, мистер Брант.       Вот же гений. Гражданскую фамилию упомянуть догадался, а вот не кланяться странным для гражданских образом — нет. Закусываю губу. Надеюсь, Рокфор не заметит подвоха, решив, что это всего лишь причуды персонала.       — Да, заберите чемодан из багажника «мустанга», я сейчас.       — Серьезные-то какие, — друг с ног до головы оглядывает парня. — Ладно, не буду тебя задерживать. Удачного перелета, Вжик, и… не пропадай. Ладно?       — Постараюсь, — пожимаю его руку, как вдруг он притягивает меня ближе, дружески похлопывая по плечу.       — Обещай мне.       Так настойчиво, звучит почти требованием, а я только поджимаю губы. И как дать такое слово? Я не привык оставлять обещания неисполненными. Глубоко вздыхаю. Ладно, в конце концов, переписка в интернете и редкие звонки по праздникам от имени Бранта боком не выйдут.       — Обещаю… А теперь отпусти меня, а то потом сплетен среди людей отца не оберусь.       Коротко прыснув со смеху, он отстраняется. Улыбается во все тридцать два — наверняка сейчас выдаст какую-нибудь гадость. И я не ошибаюсь в расчетах.       — Ты, конечно, красивенький, но боже упаси, не для тебя мамка пацана растила. Всё, вали в свою Калифорнию, а то я сейчас расплачусь от трогательности и опозорюсь на весь двор.       Смеюсь, качая головой. Никогда не теряется. Быть может, поэтому мы и сумели подружиться? Он всегда напоминал мне меня самого. Такие же язвительность и спесь.       Напоследок скользнув взглядом по «мустангу», я иду к «бентли». На самом деле это не отцовские люди. Это подручные дяди Бенедикта — Главы Штаба Англии. Да и самолет меня ждет, конечно, но не прямо сейчас.       Усаживаюсь на заднее сиденье, за мной захлопывают дверь. Прощай, гражданский мир. С тобой было невероятно интересно. Теперь меня ждет родная среда, в которой вновь будут сплошные тренировки, субординация и вечное спасение бестолкового шарика, который хлебом не корми — дай вляпаться в войнушку.       Отключаю гражданский мобильник и убираю во внутренний карман пиджака. Больше он мне не понадобится в ближайшем будущем. Штаб англичан располагается в Кембриджшире, дорога займет добрых два часа, если не будет пробок. Застрелиться можно. И свита у английского Главы невероятно молчаливая. Даже между собой не разговаривают.       Закатываю глаза. Не, ну я рискую умереть от тоски. Вчерашнему студенту тишина просто противопоказана, а потому решаю расшевелить это сонное царство. Высовываю голову в проём между сиденьями.       — Ребят, у вас музыка-то хоть есть какая-нибудь?       — Конечно, сэр, — с опаской отвечает тот паренек, что забирал чемодан из багажника «мустанга». — Вы хотите послушать?       — Да, хоть что-нибудь. А то два часа в тишине я не выдержу.       Он кивает и включает аудиосистему. Помесь шотландских мотивов и современного дабстепа наполняет салон. Не лучший выбор, но это куда приятнее тишины. Пусть будет так.       Вскоре мне надоедает и это, и я уже практически готов картинно взвыть от скуки и нескончаемого перебора женщин в памяти. Кажется, я уже не только вспоминаю все лица до одного, но и умудряюсь выдумывать новые.       Аллилуйя. Мы наконец-то подъезжаем к Штабу Англии. Пора спасаться из этой машины и чопорной страны. Ничего не имею против Англии, но их сдержанность и любовь к размеренному спокойствию и тишине сводят меня с ума. Мы проезжаем КПП, и перед глазами предстает сам Штаб. Снаружи они обычно выглядят как огромные города, обнесенные сплошной и неприступной бетонной стеной. Гражданские часто принимают их за какие-нибудь закрытые научные или правительственные городки. Да и располагаются они, по большей части, на солидном удалении от населенных пунктов, лишнее внимание нам ни к чему.       Штаб Англии стар как мир, оттого во всех постройках чувствуется дух средневековья. Все здания низкие, не выше пяти этажей, что по меркам времен их постройки — практически небоскреб. Строгие геометрические формы и множество острых шпилей на крышах, стремящихся в небо, так и спешат окунуть тебя во времена Тюдоров и дворцовых интриг. Красиво. Шпионы всегда были под правящей рукой. Сперва простыми доносчиками информации, а затем и карающей дланью, что в силах самостоятельно взвесить каждый свой шаг и смести любую угрозу для страны в порошок.       Вскоре мы подъезжаем к небольшой площади возле Главного Корпуса, где меня уже ждут родственники. Английская Династия — Аддерли — уходит корнями в глубокие века, беря начало от Генриха Восьмого. Судя по их генеалогическому древу, они дальние родственники нынешней королевы. Свита открывает дверь, и я выхожу из автомобиля. Чемодан заботливо катят за мной. Пошел режим «всё включено»? Прекрасно. Как там говорил отец? В чужом Штабе я всегда должен четко показывать свой уровень.       Горделиво расправив плечи, вышагиваю к дяде Бенедикту. Главе Штаба Англии, Бенедикту Филиппу Аддерли, если быть точнее. А то едва ли меня погладят по головке за простое «дядя». Подхожу ближе. Левая рука сжата в кулак, правая — накрывает ее, это происходит автоматически, на уровне застарелой привычки. Отдаю легкий поклон головой. Он — Глава, и это единственный чин, которого я обязан приветствовать как вышестоящего.       — Глава, благодарю за теплый прием.       Тонкие губы мужчины складываются в скромную полуулыбку, и он только коротко кивает. Темно-каштановые волосы чуть тронуты проседью. Ему уже глубоко за пятьдесят. Глухой старик по нашим меркам, не годный к боевым действиям. Зато Глава опытный. Серо-голубые глаза внимательно вглядываются в мое лицо. Несмотря на родственные связи, видимся мы крайне редко.       Моя бабушка — Айрис Аддерли, впоследствии О’Хара, — приходилась ему теткой. Их с дедом связывал сугубо политический брак и единственный сын. Любви там не было и близко. Да и как она вообще может появиться в браке по принуждению? Хотя нужна ли? Слишком большая слабость, которая при нашем положении практически непростительна.       Плохо помню бабушку. Она умерла, когда мне было четыре года, за год до деда. Помню только ее красивый голос и длинные каштановые волосы, вечно собранные в пучок. Она распускала их только для меня, когда укладывала спать. Я любил в них копаться…       — Лайонел, — с улыбкой протягиваю руку Наследнику Англии. А вот он не очень похож на отца. По большей части уродился в свою мать — гречанку Хелену Метаксас. Темно-русые волосы Лайонела вьются непослушной волной, совсем как у Хелены, а задорные серо-зеленоватые глаза и вовсе не укладываются в понятие английской чопорности. Он явно повеселее Главы будет. Физическая форма у него что надо — успевал тренироваться в свободное от учебы время?       — Не думал, что ты успеешь обогнать меня с возвращением из Гарварда, — подмигиваю.       Мы учились по обмену. Все эти годы отец приглядывал за своим племянником в Америке, а дядя Бенедикт вовсю страховал меня. Пару раз его помощь пришлась кстати. Покушения, пусть и тихие, всё же были.       — Нам еще неделю назад выдали дипломы, — Лайонел пожимает плечами. — Это у вас что-то припозднились.       Киваю и переключаю внимание на Хелену:       — Миссис Аддерли.       Учтиво киваю и целую тыльную сторону руки матери семейства. Она улыбается искренне, от уха до уха, как и принято у греков. Как же она не взвыла от этой тихой английской серости? Бенедикт-то эталон степенного до ломоты в зубах англичанина. Собственно, дед не раз говорил, что именно эта черта больше всего бесила его в бабушке. Так что у Аддерли это скорее семейное, за исключением пришлой Хелены. Она всё же сумела сохранить живость характера.       — Пойдем, пообедаешь с нами, а потом полетишь домой, — Хелена легко поглаживает меня по плечу.       Нам не пристало бросаться в объятия друг друга. Представители Династий всегда ведут себя отстраненно при посторонних людях. Телячьи нежности не идут на пользу имиджу Глав и Наследников, такое позволено только с маленькими детьми. Как только наступает семилетие и начинается обучение — добро пожаловать в субординацию и забудь о нежностях. Только за закрытыми дверями, и то если родители посчитают нужным. Благо мой отец не из таких, и родительского внимания внутри семьи я получал даже больше положенного.       Мы проходим внутрь корпуса и по нескончаемой череде коридоров попадаем в крытый переход между корпусами. Это единственное, что сильно выбивается из общего стиля местного Штаба. Переходы явно строили намного позднее, чем основные здания. Стеклянные перемычки выглядят чужеродными, будто состряпанными наспех. Вскоре мы оказываемся у дверей покоев Главы. Печень тоскливо ноет: чувствует, что это не первое мое застолье за сегодня.       От вычурности во всём впору закатывать глаза. Впрочем, это не мое дело и тут я лишь гость. Притом редкий. Темная мебель контрастирует со светлыми стенами, сливается с паркетом цвета дуба. Почти все полки уставлены старинными томами классики вперемешку с явно коллекционными статуэтками. На стенах красуются картины в золоченых рамах. Стеклянные двери ведут в просторную обеденную, в центре которой стоит массивный стол. Хозяйка покоев деловито рассаживает нас по местам и подает на стол угощения.       Чистое везение, что Наследница Греции умеет готовить. Всех Наследников и Наследниц воспитывают как боевиков. График обучения настолько плотный, что едва хватает времени на сон и крохотную личную жизнь. А дальше наступает рутинная практика, где задания Штаба валятся одно за другим, оставляя меж собой только небольшое время на передышку и восстановление сил. Как правило, кулинарным потолком шпионки служат более-менее сносная яичница и не слипшиеся в сплошной комок спагетти.       Ароматные запахи пробуждают аппетит. Пока хозяйка подает блюда, Глава, сдержанно улыбаясь, откупоривает бутылку ирландского виски. Терпеть его не могу, но пить придется. Во-первых, это их национальный напиток, а во-вторых, мой отказ будет выглядеть непочтительным по отношению к стране и родственникам. Я же тоже, черт подери, на четверть англичанин.       — Что ж, — Глава поднимает свой бокал, — за вас с Лайонелом. Вы молодцы и успешно завершили учебу. Нам с Райаном есть чем гордиться. Теперь вы сможете заняться своими прямыми обязанностями в Штабах, и я желаю, чтобы ваше взаимодействие было легким.       Звон бокалов разбавляет мои мысли. «Чтобы взаимодействие было легким». Если оно вообще будет. Отец не сильно церемонится с родней со стороны его матери, частенько ставя их на место. Не смотри, что они тихие и степенные. На уме только власть и упрочение позиций в шпионском НАТО, которым благополучно рулит отец. Но рычагом воздействия я для вас не стану, даже не надейтесь.       Многозначительно улыбаюсь, делая вид, что поддерживаю тост. Лайонел хоть и намного приятнее, чем его отец, но всё же необходимо быть начеку. Неизвестно, какие черты характера могут таиться за внешней безобидностью.       Весь обед проходит в осторожных реверансах друг другу и разговорах о будущем Штабов. Не даю ни одного утвердительного ответа на их предложения о взаимодействии и совместных операциях. Это не в моей компетенции, тем более что я еще, по факту, даже не ношу титул Наследника.       После обеда я благодарю родственников за прием, и мы выдвигаемся к самолету. Скорее бы улететь… Умаялся от этого жуткого напряжения и сплошного этикета. В обществе дяди Бенедикта вольностей себе не позволишь, мы ведь все такие воспитанные и правильные, что аж дурно становится. Только манеры, только хладнокровное спокойствие и сдержанность. Я к такому не привык. Невольно на ум приходят сетования деда о том, что поначалу бабушка звала его не иначе как «бесцеремонным варваром» — за живой, несдержанный характер и сплошное отсутствие треклятого этикета в рамках семейных отношений. А кому он нужен дома-то? Это же семья, а не деловые переговоры.       Перед посадкой в самолет вновь пожимаю руки дяде и кузену, а затем целую руку Хелены. Мой чемодан уже заботливо загрузили на борт, и мне остается только сесть самому. Распрощавшись с родней, надеюсь, надолго, поднимаюсь по небольшому трапу. Внутри сразу возле двери меня с улыбкой поджидает Джон.       Безукоризненно-белая рубашка резко контрастирует с его темной, цвета горького шоколада, кожей. Сколько его помню — всегда выглядит внушительно. Статус обязывает. Улыбка ползет до ушей… Как же я соскучился по ним всем.       — Добро пожаловать на борт, Наследник, — отдает легкий поклон кивком. — Пора лететь домой.       Не сдерживаюсь и я, искренне улыбаясь в ответ. Дружески хлопаю его по плечу, получая то же в ответ. Наше с ним общение всегда было таким, довольно близким и вольным.       — Спасибо, Джон.       Догадывался, что отец отправит за мной надежных людей, но что отрядит Командующего своей свитой — не ждал. Впрочем, едва ли это удивительно. Всё мое буйное детство Джон носился за мной по коридорам и страховал от крупных неприятностей. Буквально как крестный отец, когда Райан и Ким были заняты работой и ответственность за нас с Каином сваливалась на его плечи. Можно сказать, что наше воспитание — и его заслуга.       Прохожу в салон и усаживаюсь в кресло. Их тут немного, самолет маленький и юркий. Путь до Калифорнии неблизкий, но на такой ласточке покроем мы его за пару часов. Наша техника достаточно продвинута, а потому даже пассажирский самолет для транспортировки бойцов бодренько летает на скоростях истребителей гражданской армии.       — Впереди два с небольшим часа полета, — Джон усаживается на соседнее сиденье и окидывает меня внимательным взглядом карих, почти черных, глаз. — Готов к принесению клятвы?       — Готов, текст вроде выучил.       — Надеюсь, не как Каин на Инициацию…       Смеюсь в голос, вспоминая тот курьезный случай. Было действительно забавно. Из-за ответственности момента Каин перенервничал, и если на первых порах просто заикался местами, то к концу и вовсе растерялся и забыл слова. Отец подсказывать не мог, а вот я успел шепнуть ему правильный вариант.       — Да, думаю, такое не оценят. Расскажешь вкратце, как дела в Штабе? К чему готовиться?       — Я здесь в том числе и для этого.       Джон пускается в долгий рассказ о делах Штаба и отца с момента моего отъезда в университет. Я приезжал домой нечасто и никогда не вникал в происходящее. Отец предпочитал, чтобы я концентрировался на учебе. Он прав. Тамагочи под названием «Штаб» теперь будет под боком двадцать четыре на семь, и я еще успею зверски от него устать.       «Вечное движение» — примерно так можно охарактеризовать жизнь Штаба. То здесь задания, то тут появление новой горячей точки, конфликт в которой нужно успеть погасить до того, как очухаются гражданские. Верхушке не то что скучать некогда — на личную жизнь порой времени не хватает. Наследник, конечно, не настолько загружен, как Глава или Заместитель, но обязанностей при этом у меня всё равно появится немало. И каждый вверенный мне процесс придется контролировать от начала и до конца.       — Ты выглядишь загруженным, всё в порядке? — ловлю себя на мысли, что последние слова Джона совсем не помню. Опять с головой ушел в мозговой штурм.       — Да, — на губы сама собой наползает улыбка. — Ничего серьезного. Просто никак не могу вспомнить одну знакомую.       Командующий отцовской свитой только ухмыляется, с хитрым прищуром глядя на меня.       — Если хочешь, мы ее найдем.       — Боже упаси, — фыркаю, вызывая у собеседника еще один короткий смешок. — Хочу вспомнить сугубо ради справедливости.       Возвращаемся к разговору о Штабе. За общением с Джоном время проходит быстро, и вскоре мы оказываемся на подлете к Калифорнии. Теряю нить разговора, намертво прилипая к иллюминатору. Дом… Родной сердцу берег, обласканный волнами океана, всё ближе и ближе. Будто чувствую этот легкий бриз на коже и ласковое теплое солнце. В холодной и вечно ненастной Англии я чувствовал себя не в своей тарелке. Люблю тепло и солнце, роскошные пальмы нашего края и легкую, едва уловимую атмосферу нерушимого уюта.       Самолет заходит на посадку, и с высоты полета железной птицы Штаб виден, как на ладони. Такой же высокий бетонный забор, как и в Англии, но совсем другой дух, другие стержень и эпоха. О’Хара оказались куда менее консервативными правителями и отдавали предпочтение функциональности Штаба. Оттого все корпуса выглядят как новенькие.       Застекленные здания отражают лучи слепящего солнца. Хорошая идея, в целом-то. Зеркальное покрытие не позволит никому снять здание с высоты. Впрочем, любое постороннее летательно-ползательно-подкапывающее средство будет моментально уничтожено системой безопасности. Полеты в зоне нахождения Штаба запрещены, так же, как и нахождение гражданских в радиусе тринадцати миль от Штаба.       Самолет садится, и я ерзаю в кресле от нетерпения. Все годы учебы скучал по семье. По отцу, Ким и Каину. И мне не терпится сорваться прочь из самолета и наконец обнять каждого из них. Вот только вряд ли выйдет. Если такая вольность с Ким и Каином при посторонних будет выглядеть нормально, то с Главой — едва ли. Нежности должны были закончиться еще в семь лет.       Пилот объявляет об успешной посадке. Входная дверь открывается, и едва успеваю встать, как в салон заходит отец. Его серо-голубые глаза полны радости. Как всегда, одет с иголочки, при полном параде, в костюме и чертовой удавке на шее. Ненавижу галстуки, но положение Главы обязывает выглядеть статусно.       Подхожу ближе, и он сходу обнимает меня. Крепко и тепло. Расплываюсь в улыбке. Всегда любил его объятия. В них чувствуешь себя невероятно спокойно и уверенно, будто ничто не страшно.       — Наконец-то ты дома, — по тону слышу, что он улыбается. Ладонью приглаживает мои волосы, проводит ею по спине.       — Я по тебе скучал, пап.       Он коротко прижимает меня крепче, а затем, держа за плечи, отстраняет от себя и обводит внимательным взглядом.       — Подрос, — по тону чувствую — язвит, не скрывая улыбки. — Надеюсь, детство в Англии обронил?       — Боюсь, что нет, — хитро поглядываю на него. — Кто же тебе нервишки будет мотать? А то, я смотрю, Штаб плохо справляется. Ни одного седого волоса за эти годы.       — Ну, — приглаживает свою черную шевелюру. — Они честно и добросовестно пытались.       Смеюсь в ответ на его слова. Отца редко можно застать в таком позитивном расположении духа, обычно он порядком измучен делами и к вечеру вообще теряет малейшие остатки сил. Но сегодня особенный день, поэтому он такой. Ким пару раз говорила, что Райан стал более раздражительным и нервным после моего отъезда в Англию. Надеюсь, теперь всё встанет на круги своя.       — Ладно, идем, у нас сегодня плотный график.       Беру чемодан и шагаю следом за отцом на выход. Яркое солнце светит в глаза. Прикрываю их ладонью и, бросив взгляд вперед, впадаю в ступор. Откуда такая толпа? Ким, Каин и Найты стоят чуть ближе, а за их спинами мнется целая толпа народу.       — Сегодня в Штабе объявлен выходной и праздник по случаю принесения клятвы Наследника. Людям хочется на тебя взглянуть, хоть махни им.       Удивленно таращусь на толпу. Не бог весть какое событие: вернулся после нескольких лет систематического отлынивания от задач боевика, — а они радуются. Впрочем, это стандартное явление. У гражданских тоже в ходу прорываться на какие-нибудь митинги, встречи спортсменов с олимпиад и концерты, чтобы увидеть известных личностей их мира. А в Штабах единственными известными людьми, по сути, являются управляющие чины.       Приветливо машу им рукой, и люди машут в ответ, тишина взлетной площадки тонет в восторженных голосах. А классный приём, мне нравится. С улыбкой подхожу к Ким и тут же утопаю в объятиях. Хрупкая и женственная, она всегда была рядом с отцом и стала мне настоящей матерью. Воспитала нас с Каином и вложила все силы, словно в собственных детей. Отстраняюсь и вижу, как мачеха украдкой утирает редкие слёзы.       — Ну ты даешь, будто я не вернулся только что, а собираюсь улететь.       — Я от радости, — костяшками пальцев плавно смахиваю слезинки из-под карих глаз.       — Тем более не стоит.       Кивнув белокурой головой, она широко улыбается, окончательно выпуская меня из рук. Переключаю внимание на Каина. Он таранит меня плечом и крепко хлопает по спине. Проделываю то же самое.       — Всю форму растерял в своем Оксфорде, — смеется, без зазрения совести стараясь меня поддеть, а я отвечаю таким же смехом. Кому еще столько позволено?       — Расслабься, напарник, всё здесь, — указываю пальцем на голову. — Еще устанешь от совместных тренировок.       Как же хорошо, когда они все рядом. Отец, Ким, Каин — все они. Несмотря на то, что Каин, по большому счету, просто мой лучший друг, я свободно называю его братом. Его родители, Девингемы, — близкие друзья отца, они погибли, когда ему было всего шесть лет. С тех пор отец взял его к себе, и мы с ним выросли бок о бок, как настоящие братья.       — По случаю твоего приезда предлагаю рвануть пару дымовых шашек, как в детстве, — заговорщический тон Каина пробивает меня на очередной смешок.       Но не успеваю дать ответ, как нас прерывает суровый голос отца:       — Я вам рвану, мать вашу…       И мы вдвоем смеемся еще больше.       Ясно, это увеселительное мероприятие мы проделаем как-нибудь позже… Обязательно. Дьявольски ухмыльнувшись своим мыслям, пожимаю руку Джейсону, Заместителю Главы Штаба.       — Наследник, — отдает поклон, мягко улыбаясь.       Найт — второй человек в иерархии после отца. Раньше Заместителями всегда были представители Династии Девингемов, но после гибели родителей Каина отец назначил Джейсона на эту должность.       В серо-голубых глазах Заместителя всегда таится некая чертовщина, а в вечно лукавом прищуре и скептическом взгляде на всех и каждого так и читается надменная бравада. Так он ведет себя с каждым, за исключением отца — банально потому что таких выходок Глава не стерпит.       А рядом с ним топчется Кайл. Ничего не сделал, а уже бесит. В сто раз заносчивее собственного отца. Что они-то тут забыли? Ах, да… Заместитель же, вот и приперлись засвидетельствовать свое почтение всем семейством.       — Так, не будем терять времени, Джейсон, всё готово к даче клятвы?       — Да, люди оповещены, балкон подготовлен. Ждем только Наследника.       — Отлично, тогда, Рик, бегом к себе, переодевайся в форму и экипируйся, как полагается, Джейсон и Ким, мы с вами к балкону. Каин, оповестишь меня по готовности, чтобы мы начали церемонию вовремя.       — Обязательно.       — Тогда всё, марш все по своим делам, — махнув рукой, Глава уходит, Ким с Джейсоном устремляются за ним. Ну вот и хорошо. Кайл в момент тоже словно испаряется. Еще лучше, терпеть этого засранца рядом не хочу. Сегодня праздник, в конце концов, не портить же себе впечатления.       От задумчивого взгляда вслед Найту-младшему меня отвлекает легкий удар кулаком в плечо.       — Да ну его, — Каин отмахивается. — Рассказывай лучше, как в универе дела были? Девок много перепортил?       — Сомневаешься? Всё, чем я занимался, — учеба, распутство и пьянки. Там больше нечего делать в свободное время.       — Да ладно, на гражданке — и нечего?       Пожимаю плечами. По крайней мере, я за все годы ничего интересного для себя не нашел, кроме, пожалуй, дружбы с Брендоном. Но говорить об этом Каину не хочется. Мы слишком привязаны друг к другу с детства, и если я был общительным всегда, то в жизни брата, после смерти его родителей, я долгое время оставался чуть ли не единственным человеком, с которым он общался. Не хочу, чтобы ему стало неприятно.       — Там даже дымовые шашки не подорвешь толком. Только и делал, что развлекался да со старой соседкой лаялся. Мне эта миссис Прескотт будет в кошмарах являться.       Он смеется, звонко так, как в детстве, и душу согревают теплые воспоминания. И всё же, каким бы ни был дом, а в него всегда безумно приятно возвращаться.       — Ладно, пошли, а то отец ждет.       Киваю и, подцепив чемодан в руку, направляюсь в свои покои. Всё время учебы в университете я был отрезан от дома. Почти не общался с ними. Боялся, что гражданские могут случайно заглянуть в мобильник или оставленный включенным ноут и заподозрить неладное. Эти проблемы можно было бы решить, конечно, но рисковать не стоило. Общение происходило лишь иногда, и то в качестве краткого телефонного разговора или переписки через внутренний мессенджер Штаба.       — А ты как, не нашел себе девчонку?       Каин моментально вскидывает на меня такой убийственно-скептический взгляд, что я понимаю всё и без слов.       — Зачем мне эти проблемы?       — Ну да, на свете столько прекрасных женщин, а тут надо выбрать одну. Зачем оно надо?       — Полностью поддерживаю!       Закатываю глаза. В этом все мы, дай волю — и мы с ним по жизни останемся холостыми. Было бы неплохо, на самом деле. Никакой тебе привязи, нет рычагов давления на тебя и слабости, которой не решится воспользоваться только ленивый. К статусу надо подходить практично. Для меня, Династии и Штаба будет безопаснее, если на меня нечем будет давить.       Вскоре мы доходим до моих покоев.       — Код-то помнишь хоть? — только фыркаю в ответ, шустро набирая шестизначный код на смартлоке. Короткий писк — и сразу после ввода активируется небольшой экранчик. Рука будто автоматически выводит последовательность из нескольких жестов, и дверь, наконец, открывается. Самодовольно улыбаюсь, глядя на Каина.       — Неплохо.       Толком-то и не успел пожить здесь до отъезда. Молодые шпионы обязаны проживать вместе со своими родителями до восемнадцати лет и получают отдельные покои только после Инициации. Я покинул Штаб спустя месяц после своего выпускного. Однако и этого срока хватило, чтобы по максимуму обкатать всю мебель на пару с Джевелс, хе-хе. Надо будет, кстати, повторить…       — Как Джев?       — Вспомнил, — Каин с улыбкой складывает руки на груди. — Жива-здорова. Правда, сейчас не в Штабе. Ее отправили на небольшое задание.       — Без Кайла? Они ведь напарники.       Обычно пару никогда не разделяют, в этом и суть парного обучения. Почему нарушили золотое правило сейчас? Пытаюсь выведать ответы у Девингема, но он только отмахивается. Не знает — или не хочет говорить? Вполне вероятно, что отец намеренно отправил ее куда подальше, чтобы она не прискакала ко мне в первые же дни. В конце концов, он никогда не был доволен нашей с ней связью. Даже пламенные заверения о том, что мы просто друзья и, черт с ним, — любовники, — не сумели успокоить Райана. Отчего-то он считает, что я способен безрассудно в нее влюбиться. Бред несусветный, до этого-то не влюбился, с чего бы вдруг потом? А удивлять там уже совсем нечем. Я в ее исполнении видел всё, что только можно и нельзя.       — Чемодан оставь, потом разберешь. Натягивай форму и пошли.       Киваю. Да, это сейчас куда более важная задача. Иду в домашний кабинет и присаживаюсь на корточки возле шкафа с кубками. Еще бы вспомнить, где этот несчастный рычажок. После нескольких минут поисков и парочки хлестких ругательств, я нахожу нужный рычаг и откатываю шкаф в сторону.       Со стороны он выглядит самой обычной частью интерьера, а на самом деле служит входом в оружейную и при этом позволяет не тратить пространство небольших домашних кабинетов попусту. Бронированная со всех сторон комнатка, до отказа набитая личным оружием, снабжена стойками для метательных ножей, полками для всевозможных гранат, пакетиков кислоты, отмычек и прочих прелестей шпионской жизни. И только именное оружие боевиков и экипировка всегда стоят отдельно. Подставки под катаны, «глоки» и манекен с надетой на него формой красуются чуть поодаль от полок. Из всего этого у меня есть только одежда. Оружие отец торжественно вручит мне сегодня, как только дам клятву.       Снимаю с себя брюки и рубашку. Черные тканевые шорты до колен и майка приятно облегают тело, предохраняя его от грубой ткани формы. Сверху надеваю плотные штаны, впритык сидящие на ногах. Просторных штанин у формы не делают, слишком велик риск зацепиться за что-нибудь на бегу и утратить преимущество. Если не считать некоторой жесткости ткани, форма сидит на теле как вторая кожа, потому и ничего лишнего под ней быть не должно. Старательно пристегиваю к куртке ножны для катан, а на штанах закрепляю кобуры для «глоков». На торсе для них нет места. Натягиваю на себя китель. На руки ложатся кожаные гловелетты.       — Вроде всё.       — Вот теперь точно на Наследника похож.       С улыбкой покачиваю головой. Неисправим.       — Ладно, пошли. А то мы и так провозились.       Бросаю брюки с рубашкой на диван, и мы выходим в коридор.       — Дверь-то запри, — озорной тон Каина бьет по нервам. Давая клятву на Инициации, я тоже нервничал, но она, при моем статусе, и вполовину не так важна, как клятва Наследника.       Возвращаюсь обратно и короткой жестовой командой блокирую дверь, а затем несколько раз перепроверяю ее. Дергано делаю шаг вперед. Со стороны наверняка выглядит странно.       — Нервничаешь?       — Настолько заметно? — раздосадованно смотрю на напарника. Не хотелось бы выглядеть перед людьми параноиком. А ведь туда сгонят весь Штаб. Черных Фениксов и вовсе построят под балконом. У-у-у, держись, Рик, не время трястись как йоркширский терьер миссис Прескотт!       — Ну если не считать, что тебя откровенно колбасит, как трансформаторную будку при коротком замыкании, то нет.       Фыркаю в ответ на его слова и стараюсь усмирить свои нервы. Ничего из ряда вон не предстоит! Нужно всего лишь пройти через шеренги Черных Фениксов, подняться на балкон, с чувством, толком и расстановкой произнести клятву — и всё! Но отчего-то ладони покрываются неприятным липким потом. Всё же это невероятно ответственный шаг, круче только клятва Главы.       Балкон выступает из Главного Корпуса, в котором базируется всё управление Штабом. Под балконом — целая площадь. Как правило, именно здесь оглашают какие-либо важные распоряжения, происходят венчания правящих чинов и приносятся ключевые для Штаба клятвы. Сегодня и мне предстоит это сделать. Клятву боевика на Инициации я давал вместе со всеми, без пафоса и балконов, в общей массе, да и зрителями были только родители новоявленных бойцов, если есть, и кураторы. А здесь публика куда более широкого формата. Не дай бог запнуться… На всю жизнь ведь запомнят.       И судя по гулу, доносящемуся с площади, там уже собрали всех, кого только можно и нельзя.       У самых дверей Каин похлопывает меня по плечу в тщетной попытке успокоить разбушевавшиеся нервы.       — Я пойду на балкон в обход. Должен буду тебя обогнать. Ты ведь знаешь, что делать.       — Да. Откроются двери, я должен пройти по площади, среди шеренг Черных Фениксов, а затем подняться на балкон и дать клятву.       — Именно, — щелкнув пальцами, он подмигивает и скрывается из виду.       Стараюсь угомонить свои нервы, пока не поздно. Я должен выглядеть спокойно и уверенно, но сердце предательски срывается на бег, колотится о грудную клетку как безумное. Спокойно, Рик. Спокойно. Пора заглушить в себе вчерашнего безалаберного мальчишку. Статус уже совсем не тот.       Двери с шумом распахиваются, и тонкая полоска света стремительно расширяется, позволяя лучам солнца полностью упасть на мой силуэт. Один сильный удар сердца, крупный вдох, до ломоты в легких, — и я победно расправляю плечи. Как подобает Наследнику.       — Смирно! — командует с балкона отец, и бойцы подразделения «Черный Феникс», снискавшие в боях немало наград, как один покорно вытягиваются по струнке, равняясь на флангового. — Для дачи клятвы Наследника вызывается Ричард Райан О’Хара, кровный Наследник Династии О’Хара!