Наследник

      Бессонница накрывает ближе к утру. Мысли о грядущем втором раунде переговоров с Кайлом накатывают на сознание сами собой. Он не отцепится просто так. Не приведу Ольгу — пойдёт если не к Главе, то к своему отцу уж точно. А Джейсон не упустит возможность поднять этот вопрос у Райана в кабинете. Замкнутый круг. Впрочем, это лучше, чем если проблема всплывет на Совете. Не хочется прилюдно получать выволочку и выглядеть сопливым мальчишкой.       Перебираюсь в кресло. Думай… Времени в обрез. Кайл не отступится, отец если и не встанет на его сторону, то потребует, чтобы мы оба сошлись на медицинском карцере для Ольги. В крайнем случае придется согласиться на это.       Включаю ноутбук и вбиваю пароль.       В первую очередь нужно взять у Ким заключение о состоянии Ольги и результатах пробы ДНК. После этого маневрировать будет проще. Пишу мачехе короткое сообщение на почту с просьбой ответить, как только она появится на месте. Мне нужны козыри, которыми я смогу покрыть истерику Найтов. Но вот стоит ли идти к отцу самому?       С одной стороны, этот шаг хорошо бы меня подстраховал. Лучшая защита — нападение, а потому предупреждающий удар был бы совсем не лишним. С другой стороны, если я побегу к папочке, поджав хвост, то как это меня охарактеризует? Что, если Кайл вчера буркнул про отца в порыве злости, а сегодня и вовсе решит плюнуть на это дело и поговорить со мной повторно? Он упертый, да, но где гарантии, что не стал умнее и спокойнее за те годы, пока я учился и попросту не видел его? Подожду действий. В конце концов, лучше благородно защищаться, чем трусливо провоцировать.       А время, как назло, будто застыло. Так я от скуки сдохну в пустом и тихом кабинете. Кошусь на ноутбук, на часы — и так до бесконечности. Потом решаю пошариться в основной рабочей программе Штаба и хотя бы вникнуть в нее. М-да, многое же в ней изменилось за четыре года. Система, вооружение, программное обеспечение — всё неустанно совершенствуется, постоянно обрастая новыми наворотами. Отец всегда говорил, что прогресс — залог работоспособности и мощи Штаба. Вот только вникать мне придется практически в новую программу.       С горем пополам проходит час. До начала рабочего дня еще два, до прихода Ким на рабочее место — один. Вымученно роняю голову на ладони. Нет, в тишине и без дела я не вынесу больше ни минуты, а от программы мозг уже кипит. Надо занять себя чем-то еще. Или хотя бы поесть. По ту сторону двери тихо, видимо, и Ольга, и Ванесса еще спят.       Дожил, Рик: две бабы в покоях, блондинка и рыженькая, — и просто так храпят в твоей постели без тебя! Ухмыляюсь. Не хватает брюнеточки Джевелс. Вот это было бы роскошное трио.       Изыди! Думай о работе!       Тихонько открываю дверь, на автомате вспоминая реакцию Ольги на щелчок замка вчера, надеюсь, она не подскочит так же. С другой стороны, перед уходом в Главный Корпус мне всё равно придется разбудить ее и допросить.       В комнате тихо и царит нежный полумрак: солнце не в силах пробиться сквозь толстые занавески. Ванесса спит без задних ног, даже не сообразив приковать Ольгу: наручники так и болтаются на спинке кровати, куда их вчера повесила Ким. Ольга молча сидит в изголовье, по шею закутавшись в одеяло. Завидев меня, она теряется, а затем потупляет взгляд. Не спит. И при этом не встала на поиски чего-нибудь острого, не взяла медсестру в плен, не попыталась взять в заложники меня и обеспечить себе побег на Родину.       Сомнений быть не может, и уже сейчас я уверен, что никаких изменений в ДНК у нее не обнаружат. Шпионка бы не оставила попыток, тем более когда звезды так удачно сошлись. Это хорошо. Рад, что чутьё меня не подвело.       Тихо прикрываю за собой дверь, но Ольга всё равно сильно вздрагивает на щелчок замка. Коротко машу ей рукой в знак приветствия, и она, чуть замявшись, отвечает тем же. Невольно улыбаюсь. Сам не знаю почему. Взъерошенная, чуть раскрасневшаяся и молчаливая, она выглядит забавно и не по-шпионски мило.       Киваю ей на кухню, молча приглашая с собой. Не хотелось бы разбудить Ванессу, пусть передохнёт немного. Она всю ночь не спала и следила за состоянием Ольги. Надо будет сказать Ким, чтобы она ласково объяснила своей молоденькой подчиненной, что вот так отрубаться рядом с необездвиженной заключенной — чревато. Это я понял, что Ольга, скорее всего, гражданская, а вот медсестре это узнать было неоткуда. А если бы русская за нож взялась?       Рыженькая бросает взгляд на кресло, что стоит поодаль от кровати, и задумчиво поджимает губы. Косится на меня, ожидая действий. Озадаченно смотрю на нее, прикидывая причины такого поведения. Черт… Что за девица такая, господи? И только потом несвойственная разгульному сознанию мысль приходит в голову. Конечно! Ольге просто нужно переодеться, и едва ли она сделает это, пока я пялюсь.       Закрываю за собой стеклянные двери, ведущие на кухню, и ставлю чайник. Замечаю в одной из дверок шкафа силуэт полуобнаженной Ольги. Видно, конечно, паршиво, но и так сойдет. Делаю вид, что раскладываю сахар по чашкам, а сам наблюдаю, как рыженькая одевается. Ухмыляюсь, вновь про себя отмечая, что у нее замечательная фигурка.       Одетая в футболку и шорты, она тихонько заходит на кухню.       — Садись, — разливаю кипяток по чашкам. — Как ты себя чувствуешь?       — Лучше, чем вчера, спасибо.       Она отводит взгляд и, закашлявшись, старательно зажимает себе рот.       — На, глотни горячего. Это должно помочь… Если правильно помню.       Усаживаюсь напротив Ольги. Чашки с глухим стуком опускаются на стол. Помню, как однокурсники постоянно пили горячий чай, как только заболевали. Говорили, что это помогает.       — Сейчас нельзя сильно горячее питьё, — обхватив чашку ладонями, она зябко ежится. — Нельзя так греть горло, при ангине нужно пить и есть теплое.       Недоуменно смотрю на нее. Точно помню, что вопрос ее болезни мы вчера обсуждали с Ким не на русском. Разве что Ванесса ей сказала?       — Откуда ты знаешь, что у тебя ангина?       — Чувствую, — пожимает плечами. — Она у меня не впервые, поэтому я по ощущениям понимаю, что со мной.       Киваю. И такое может быть. Гражданские — страшные люди! Сколько себя в универе помню, все студенты самостоятельно ставили себе диагнозы, вечно говоря, что это «всего лишь простуда». Закупались разномастными таблетками и глотали их в неприличных количествах. С простудой к врачам обращались редко. Никто не хотел отставать по учебе из-за больничного.       — Почему ты пришел вчера? — нерешительный голос Ольги выводит меня из воспоминаний. — Ты ведь не собирался помогать…       Она смотрит в мои глаза с искренней надеждой. Отпив немного чая, отставляю кружку в сторону. Облокотившись на стол, подаюсь вперед, и Ольга моментально отшатывается.       — Да не бойся, — улыбаюсь, — я не кусаюсь.       — Помню, — кивает. — Но, во-первых, я не понимаю, что тобой движет, и это меня несколько пугает, — с долей опаски в тоне не скрывает она, — а во-вторых, это банальная мера безопасности. Ангина, конечно, воздушно-капельно не передается на большом расстоянии, но при сокращении дистанции всякое может быть.       Коротко и тихо хохотнув, я откидываюсь на спинку стула, глядя на нее в упор. Потешная, даже когда пытается быть серьезной. И как у Кайла рука поднялась ее ударить? Впрочем, в нём мало человеческого.       — Хорошо, тогда первое: да, я не собирался тебе помогать. Но передумал, — губы сами растягиваются в ухмылке, когда вижу, как Ольга замирает на месте после этих слов. — Видишь ли, ты жутко не похожа на шпионку. Вот совсем. И я, честно сказать, сперва хотел выспросить у тебя всю необходимую информацию и проверить ее. Просто для своего спокойствия. Но температура и ангина окончательно убедили меня в верности догадки.       Она собирается что-то сказать, но осекается, так не издав и звука, нетерпеливо сжимая в пальцах горячую кружку.       — И тут мы плавно подходим ко второму твоему опасению. Шпионы ангиной не болеют. Мы вообще не болеем подобной ересью, и ты, если бы была бойцом русского Штаба, тоже не подхватила бы эту мерзость. Некоторые виды цистита еще куда ни шло, а вот ангину — вряд ли.       Она смотрит на меня с удивлением, будто не веря в мои слова, а затем неловко и коротко улыбается.       — Но ты же человек…       — Генно-модифицированный человек, — вновь отпиваю чай. — Я не медик и не могу прояснить тебе механизм работы перестройки ДНК, но мой бешеный иммунитет — наследственный, от нескольких поколений предков, которым в свое время перестроили ДНК, усилив иммунитет. Всё это здорово защищает нас от всех вот таких неприятностей.       Ольга проводит ладонью по лицу, глядя на меня, как на пришельца. Такое ощущение, что у меня вырос на лбу рог или что-то похлеще. Коротко прыснув со смеху на свои же мысли, я подтаскиваю свой стул поближе к рыженькой. Усаживаюсь совсем рядом. Она съеживается, а я с улыбкой придвигаюсь еще ближе, замирая на расстоянии ладони от ее лица.       — Поэтому даже если ты вот на таком расстоянии будешь чихать на меня без остановки — я не заболею.       Ольга поджимает губы, с недоверием скользя взглядом по моему лицу, задерживаясь чуть дольше на глазах, а затем отводит взгляд.       — Допустим… — перекатывает кружку в руках. — Но это не объясняет того, почему я здесь. Опять…       Откидываюсь на спинку стула, предвкушая реакцию девчонки. Она так плавно пытается выяснить, помогу ли я ей, что впору хвалить. Аккуратная из нее вышла бы шпионка, что ни говори.       — Я тебе верю, Ольга, процентов на девяносто точно. Получу еще одну бумажку от врачей и буду знать на все сто. Ты не похожа на боевиков, которые обычно занимаются диверсиями. Да даже на агентов, что просто добывают информацию, ты не смахиваешь. Так что у меня мало сомнений в том, что ты действительно гражданская, и если мои догадки подтвердятся, то я тебе помогу.       Рыженькая моментально вскидывает на меня шокированный взгляд, а на ее по-настоящему колдовские глаза наворачиваются дрожащие хрусталики слёз. Сейчас она напоминает скорее наивного ребенка, чем взрослую девушку. Молчит, будто боится, что я передумаю, как только она заговорит, но всё-таки, сглотнув, тихим шепотом выдавливает всего один вопрос:       — Правда?       Киваю, уверенно глядя ей в глаза.       — Если ты говорила правду до этого, разумеется, и если продолжишь говорить ее далее. Пойму, что ты врешь, — и моя помощь закончится.       Коротко всхлипнув, она неожиданно бросается мне на шею. Едва успеваю цепко схватить ее за талию, готовясь защищаться в случае подвоха. Но она, вопреки моим опасениям, просто обнимает меня.       — Спасибо, — вперемешку со слезами шепчет снова и снова, опаляя горячим дыханием шею. Поняв, что опасаться нечего, я ослабляю хватку и слегка приобнимаю ее. Не в силах удержаться, провожу ладонью по рыжим кудрям, что накрывают спину до самой талии. Такие мягкие. М-м-м… обожаю. Я был бы не прочь получить благодарность… Не только обнимашками.       — Пока не за что. И да, как насчет бацилл и их воздушно-капельности?       Она виновато отстраняется в ответ на мою шутку, улыбаясь настолько искренне и живо, насколько я и представить себе не мог. Слёзы текут по ее щекам, и на контрасте с полным счастья взглядом эта картина выглядит дико.       — За то, что поверил, — усевшись на краешек стула, сцепляет пальцы до побеления, — и за то, что защитил. Кайл бы не стал. Но я ведь правда ничего не знаю о шпионах!       — Верю, — заражаюсь ее улыбкой. — А чего ревешь?       Она неловко пожимает плечами.       — От радости.       Качаю головой. Слёзы от счастья — так по-женски. Ким тоже таким грешит, если нам удается особенно ее растрогать вниманием или заботой. Протягиваю руку, отмечая, что Ольга сперва едва заметно вздрагивает, а затем замирает, в упор глядя на нее, будто я могу ударить в любой момент. Нет уж. Я не из тех, кто бьет для удовольствия. Только ради дела. Костяшками пальцев осторожно смахиваю слезинки с одной ее щеки, затем со второй.       — Так-то лучше.       Она молчит, а щёки ее наливаются предательским румянцем. В который раз меня забавляет эта реакция? Тут ее настигает приступ хриплого кашля, и я убираю от нее руку.       — Пей чай, скоро нужно будить Ванессу, мало ли какие таблетки тебе нужно выпить.       Ухожу в кабинет за бумагой и ручкой. Тихий хлопок двери пробуждает Ванессу ото сна. Она испуганно открывает глаза и, завидев меня, резко вскакивает с места.       — Наследник, — торопливо отдает поклон, чуть шатнувшись спросонок, — простите, я…       — Спокойно, — эти зашуганные бабы меня с ума сведут, то одна дергалась, то вторая взялась подскакивать. Готов поспорить, что от такого резкого подъёма у нее аж в глазах помутнело. — Всё в порядке, тебе ведь тоже надо отдыхать.       Подмигиваю, вызывая у медсестрички смущенную улыбку. Затем она мгновенно меняется в лице, с опаской оглядывается и, не обнаружив рыженькой на месте, резко бледнеет. Потираю переносицу. Тебе будет очень весело, Рик. Надо успокаивать, пока не поздно. Очередной приступ кашля выдает Ольгу с потрохами, и Ванесса, сообразив, откуда доносится звук, немного успокаивается.       — Простите, я должна была за ней следить.       Стараюсь не раздражаться на ее слова. Медики… Им каждый раз приходится напоминать, что не всегда они работают с нашими людьми и с заключенными нужно быть внимательнее?       — Да, — мой тон звучит строже, чем планировал, и Ванесса явно тушуется, виновато закусывая губу. — Это могло стоить жизни, так что надо быть осторожнее. Не забывай, что порой лечишь заключенных.       Дожил, О’Хара, с каких пор ты читаешь нотации? С другой стороны, лучше я, чем Ким. Не хочу представлять, сколько штрафных дежурств она впаяла бы несчастной, узнав, что та безалаберно отнеслась не только к своей безопасности, но и к моей. Ванесса молчит, опустив взгляд. Опасается, что я стукану мачехе и вышлю ее? Пусть лучше останется. Вышлю, когда русской станет полегче и она сама разберется с препаратами.       — Ольгу сковывать не стоит, она едва ли способна навредить. Но в будущем будь осторожнее, идет?       Кивнув, она поднимает на меня уже куда более спокойный взгляд.       — Идем завтракать, потом своими таблетками и процедурами займетесь.       Вхожу на кухню, сходу оглядываю Ольгу, что мирно сидит на стуле. Какие бы догадки я не питал, а подсознание и выучку не обманешь. Всё равно не успокоюсь, пока не получу точного подтверждения.       Девушки здороваются друг с другом на французском. Ванесса неловко мнется на пороге.       — Чайник горячий, не стесняйся.       — Спасибо. Вы завтракали, сэр?       — Нет, — усаживаюсь за стол напротив Ольги. — Только чаю глотнули. — Перевожу взгляд на рыженькую и беру ручку. — Теперь займемся тобой, Ольга. Мне нужно знать максимум данных, чтобы проверка прошла быстрее.       Русская усаживается ровненько, как отличница за партой, и внимательно смотрит на меня, чуть улыбаясь.       — Оля, — поправляет, в ответ я только вопросительно выгибаю бровь. — Друзья зовут меня Оля.       — Мы уже друзья?       Легкая ирония в моём голосе хорошо скрывает удивление. Вот так сразу — и подружились?       — Явно ведь не враги. В конце концов, согласно поговорке: «Mon comportement – le résultat de votre attitude»*.       Коротко прыскаю со смеху. Да, девица не промах, действительно смахивает на филолога. Услышав кусочек разговора на французском, Ванесса даже чашками греметь перестает. Вот не удивлюсь, если потом обо всём будет подробненько доложено Ким. Наверняка мачеха обеспокоилась моим пристальным вниманием к пленной после проведенной, как все считают, совместной ночи. Пусть так, в конце концов, Ким можно понять: она мне как мать.       — Хорошо. Оля. Перейдем к делу. Фамилия, имя, имя по отцу, дата рождения, адрес регистрации?       — Отчество, имеешь в виду?       Торможу, глядя на нее непонимающим взглядом. И только потом до меня доходит, что я неправильно назвал слово.       — Именно.       — Романова Ольга Дмитриевна, двадцать лет, родилась двадцать первого февраля двухтысячного года в городе Королёв Московской области. Там же и прописана… Улица Пионерская, дом шесть, квартира двадцать пять, — медленно, практически диктуя, произносит она, а я старательно фиксирую всё на бумаге максимально разборчивым почерком. Сперва по-русски, затем по-английски: экспертам будет удобнее работать с родным языком.       — Серию и номер паспорта ты, конечно же, не вспомнишь?       Поджав губы, Оля отрицательно качает головой.       — Я даже номера телефонов родителей не помню наизусть…       — А свой?       Вновь тот же жест.       — Паршиво, — постукиваю ручкой по столешнице. Думай, О’Хара, думай, что еще может тебе пригодиться? Точно. Нужно знать главное.       — Ты знакома с Натальей Жуковой?       Вопрос приводит рыженькую в ступор. Ошарашенно глядя на меня, она открывает рот, явно собираясь что-то сказать, а затем, так и не озвучив мыслей, едва заметно кивает.       — Где и когда вы познакомились?       — Э… это с ней меня?.. Хочешь сказать, что она… — осекается, а потом дрожащим шепотом всё же выдавливает верное определение: — Шпионка? Как вы?       Угукнув как ни в чём не бывало, цепко наблюдаю за реакцией Оли. Всё больше осознавая сказанное, она явно приходит в полный шок и, кажется, совсем теряется. Отводит взгляд бегающих глаз в сторону, нервно теребит пальцами кружку. Что-то не так с этим? Впрочем, я понимаю, наверняка непросто осознать, что знакомый тебе человек — шпион, и все твои представления о нём — умелая ложь.       Прикрыв рот рукой, Оля коротко смотрит на меня, качая головой.       — Не может быть... Я ее с первого класса знаю, мы учились в школе вместе, в одном классе!       — Может, — уверенность моего тона заставляет ее застыть. — Обучение шпионов начинается еще со школьного возраста. У русских специфика такова, что дети ходят в обычные школы. Чтобы адаптироваться, — пожимаю плечами. — У всех свои правила.       Но Ольга словно не слышит. Смотрит в одну точку, замерев на месте. Только плечи мелко подрагивают. Ну нет, дорогая, некогда молчать, утро не резиновое. Не успеваю ее окликнуть, как она начинает истерически хихикать и, облокотившись, утыкается лицом в ладони.       — Как же я не догадалась? — вновь невесело и коротко хихикает. Так, я надеюсь, с психикой у нас всё нормально и эти её смешки не признак накатившего приступа сумасшествия. — Она тоже рыжая… Вот нас и спутали.       — Я думал об этом, вероятнее всего, да. Вы были вместе в тот день? Мне сказали, что компания была из десяти человек.       — Да, — она подавленно обнимает себя за плечи. — Чтоб я еще раз пошла с ними на шашлыки!       Голос дрожит под конец, и она заметно старается не дать себе снова заплакать. С силой впивается пальцами в руки. Вдыхает глубоко.       — Что было в тот день?       Ванесса ставит кружки на стол, и Оля дергается от стука стекла о стекло. Моргает часто, как из транса вышла. Следом на столе появляется и тарелка с сэндвичами. Ванесса знатно постаралась, ничего не скажешь. Улыбаюсь, коротко кивая ей в знак благодарности, жестом приглашаю присесть. Отпиваю чай и вновь концентрируюсь на Ольге.       — Оль, не молчи, мне нужно знать, чтобы тебе помочь.       — Мне нечем было заняться, — тихо начинает она, явно путаясь в мыслях. — Хотелось развеяться. Я позвонила Пашке… Он — мой лучший друг.       Пашка. Имеет ли она в виду Рокоссовского или в их компании был кто-то ещё? Напарник русского Наследника — фигура значимая. Вообще интересно, почему он учился где-то в Подмосковье вместо того, чтобы грызть гранит науки вместе со своим высокопоставленным напарником. Впрочем, там могла быть такая же история, как и у нас с Каином. Алексея, скорее всего, отдали в какую-нибудь серьезную и дорогую школу, а с Павлом могли решить не заморачиваться по каким-то своим соображениям.       — Паша — Павел Рокоссовский?       — Только не говори, что и он тоже! — смотрит умоляюще, но порадовать мне ее нечем. Остается только кивнуть. — Кошмар…       — Он на хорошем счету в России, напарник Наследника.       — Наследника?       Хмурюсь. Ну да, ей о таких тонкостях знать неоткуда.       — Сын правителя Штаба — Главы.       — Боже, — Оля сжимает виски пальцами. — У вас тут еще и правители.       Неловко пожимаю плечами, хмыкнув в ответ на ее слова.       — Валера Шустов… Парень Наташи и друг Паши. Он тоже шпион?       Довольно киваю. Молодец, думает в верном направлении.       Бросаю взгляд на время. Так-так, пора проверить почту, Ким, скорее всего, уже пришла на работу. Ладно, посмотрю чуть позже. Ванесса завтракает, предусмотрительно не говоря ни слова, не пытаясь нас прервать и, кажется, вообще не вслушиваясь в слова. С другой стороны, смысл какой, если она языка не знает. Всё равно ничего не поймет.       — Мы отошли от темы, давай вернемся ко дню твоего похищения. То, что ты была в одной компании с ними, я уже понял.       Оля нервно отпивает чай.       — Да. Был очень погожий день, я подумала, что мне удастся урвать у Паши свободный вечер. Он часто был занят на своей стажировке… — поджимает губы. — Теперь понятно, что это были за стажировки. Гад, и ведь ни в чём не палился.       Ухмыляюсь. Естественно, он ведь шпион, элитный боевик России, ему сам бог велел.       — Ты хоть раз его родителей видела? А дом, где он живет? В гостях бывала? Родственников знаешь? — Интересно всё-таки, как русские с традициями гражданских работают. Ведь у всех принято ходить друг к другу в гости.       — Родителей да, но буквально пару раз, больше никого, а дом… Черт… — она забавно зажимает себе рот, а затем, не выдержав, всё же договаривает: — И меня ведь никогда это не смущало.       — Вот тебе и мораль, — указываю на нее кончиком ручки. — Никогда не ходи на пикники с теми, кого не знаешь в достаточной мере. Отсутствие четкого указания на дом — типичная черта любого шпиона. Мы живем в Штабах. У нас тут свой город с блек-джеком и… — осекаюсь, косясь на Ванессу, делано кашляю в кулак. — Медсестрами…       Несмотря на общую подавленность, Ольга всё же усмехается. Так-то лучше, а то вот-вот вновь разрыдается. Зачем такое счастье с утра пораньше?       — Продолжим. Я так понимаю, вы договорились о встрече?       — Да, — голос становится менее нервным. — Он приехал быстро. Они хотели встретиться и посидеть группкой одноклассников, и он уже был поблизости. Мы недолго пообщались с ним у меня дома, а потом пошли к месту встречи. Там меня и похитили.       Старательно записываю каждое ее слово, по большей части для себя. Впрочем, есть еще один важный момент.       — Что находилось в этом месте?       — Магазин. Ребята поняли, что мяса нам не хватит, и пошли внутрь, чтобы докупить. А мы с девочками остались на улице… — шмыгнув носом и опустив взгляд на руки, Оля совсем сникает. Чуть кошусь на Ванессу. И пусть она не понимает, о чём мы, но всё равно с сочувствием смотрит на русскую, явно понимая, что я, по сути, веду допрос.       — Как думаешь, там были какие-нибудь камеры наблюдения?       Передергивает плечами, старательно не глядя на меня. Только я собираюсь заговорить вновь, как она сама прерывает молчание.       — Наташа стояла рядом… — почти шепотом. — Плечо в плечо.       Тихий всхлип в полном молчании слышится вполне отчетливо.       — Поэтому нас и спутали, — голос дрожит, а сама Оля при этом обессиленно улыбается. — Она еще посмеялась над машиной ваших… За тонировку. У нас нельзя с такой ездить. Сказала, что нарвутся на гаишников, и те заставят отодрать вручную, — вновь всхлип. — Мы смеялись. Чертова «тойота»…       Зажимает рот рукой, стараясь подавить непрошенные всхлипы, а у меня на душе опять начинают скрести кошки. Опускаю взгляд на листок, запоздало осознавая тщетность этого жеста. Звук-то не выключишь, до ушей один черт доносится ее плач. Делаю последнюю пометку — о «тойоте». Очевидно, что в следующий момент уже состоялось похищение, оттого она и размякла сейчас. Откладываю ручку в сторону и подхожу к Оле. Ей надо успокоиться.       — Тише, не волнуйся, мы восстановим справедливость.       Не знаю, куда деться, и в целом чувствую себя по-идиотски. И успокоить ее надо как-то так, чтобы не испугать еще больше. Касаюсь ее плеча, мягко провожу рукой по спине. Буквально в следующую секунду она бросается ко мне на грудь, судорожно цепляясь за ткань майки.       — Ч-что теперь будет? — запинается, поднимая до безумия доверчивый и умоляющий взгляд.       — Трибунал, на нём и разберемся.       Новая порция слёз не заставляет себя ждать.       — Кайл сказал, что меня казнят, но я ведь ничего не сделала!       — Тише, — поглаживаю Олю по щеке, отвечая максимально вкрадчивым тоном: — Совсем не обязательно, что казнят. Если я добуду доказательства, а я их добуду, ведь дело за малым — подтверждением твоей личности и статуса гражданского лица, — то Трибуналу ничего не останется, кроме как оправдать тебя. А потом мы будем добиваться депортации домой, идет?       От души всхлипнув, она вжимается в меня еще сильнее, как в последнюю спасительную соломинку. Поглаживаю по спине, бережно прижимая второй рукой. Бедная девчонка. Надо же было вот так чудовищно и глупо попасть не в то время и не в то место? Ванесса с жалостью смотрит на рыженькую, что уже совсем взахлеб рыдает в моих руках.       — У нас тут есть успокоительное? — тихо спрашиваю медсестру на английском.       — Должно быть, сэр. Посмотреть?       — Если не станет лучше… Или не стоит?       Какое-то время она раздумывает, а затем всё же подтверждает мои мысли:       — Острые переживания вряд ли пойдут ей на пользу сейчас.       Киваю, а затем касаюсь ладонями щек Оли, обращаю ее лицом к себе, большими пальцами смахивая капли.       — Успокаиваемся и вытираем слёзы, нас ждет фотосессия. Идет? Мне нужны твои фотографии: это облегчит процесс установления личности.       — Хорошо, — ухватившись за мои запястья, шмыгает носом. — Прости.       — Всё хорошо. Ешь, а я кое-что проверю пока. Зареванная ты мне всё равно не попозируешь нормально.       Улыбается самым краешком губ, а я отмечаю, что мне становится легче, когда она не рыдает взахлеб. Возвращаю ей улыбку и напоследок просто поглаживаю пальцами по щекам. Это, кажется, действует на нее успокаивающе.       — Ешь, и так ребра торчат.       Утерев остатки слёз, она берется за остывший чай. Бросаю взгляд на медсестру, и та насилу успевает отвести удивленный взгляд в сторону. Странно видеть, как Наследник заботливо успокаивает какую-то заключенную? Самому странно не меньше. Но здесь совсем иная ситуация, которую я медперсоналу разъяснять не собираюсь. Разве что их начальству: Ким с меня без этого попросту живьем не слезет.       Ухожу в кабинет. Письмо от Ким, как я и предполагал, уже ожидает моего ответа. Даже прикрепленные файлы имеются. Отлично! Открываю текст и наскоро пробегаю глазами по строчкам: травмы описала, ангину и цистит описала. Вот и проба ДНК. Отдельной бумажкой, заверенной размашистой подписью Ким и печатью Главы Медицинского Корпуса. Красота. Вчитываюсь в текст и наконец нахожу заветную строчку: «перестроек в цепочке ДНК, приводящих к усилению иммунитета, не выявлено ни в соответствии с русской системой перестройки ДНК, ни в соответствии с какой-либо еще аналогичной IMIDA-1 программой». Есть! Победно бью кулаком воздух, расплываясь в довольной улыбке.       Это хороший аргумент для спора с Найтом. Кстати, о нём. Рабочий день начнется через сорок минут, пора бы и собираться. Скорее всего, Кайл уже ждет Ольгу в камере. Нет уж, не дождется. Хватит с нее приключений, и так намучилась по максимуму. Теперь будем спокойно искать информацию и выходить на Трибунал.       Распечатываю оба заключения Ким. Очень хорошо, что они заверены лично ею. Это тоже качнет расклад в мою пользу. Спорить с ее заключениями отец никому не даст. Ким, конечно, человек, но ошибается крайне редко. Профессионализм и годы внушительной практики берут свое, да и персонал у нее обучен весьма хорошо. Не могли накосячить в таком простом деле, как проба ДНК.       Складываю бумажки в файлик и к ним же отправляю все записанные слова Ольги. Пригодятся. Там тоже есть за что зацепиться. Теперь одежда. Чертовы костюмы, гори они в преисподней. Еще и гребаный Кайл вчера порвал единственный без жилетки. Злобно испепеляю взглядом весь ассортимент. Но беситься можно вечно, а дресс-код из-за этого не отменят. Хватаю первый попавшийся костюм и рубашку. Пойдет. Галстук надевать не буду, в конце концов, сегодня Совета нет — вдруг удастся хотя бы с ношения удавки соскочить?       Переодеваюсь в кабинете. Как-то нет желания щеголять перед двумя девицами в одних трусах. И если при Ольге я еще мог себе такое позволить, то сплетни, которые поползут под самым носом мачехи, мне точно не нужны. А персонал Медицинского Корпуса всегда, сколько их помню, был болтлив не в меру.       Перед уходом заглядываю на кухню. Рыженькая уже успокоилась и даже мирно разговаривает о чём-то с Ванессой. У нее хороший французский. Даже акцент практически не ощущается, да и владеет она языком, судя по всему, довольно свободно. Как же с английским-то так промахнулась? Язык мирового общения практически. Потом выясню, сейчас время поджимает по всем фронтам.       — Вы уже уходите, сэр? — уточняет Ванесса по-французски. Устроили марафон языкознания, скачу по ним, как гребаный кузнечик. С другой стороны, это к лучшему. Зато освежу всё в памяти.       — Да, мне пора на работу. Оля, мне нужна фотография.       Кивнув, она дожевывает сэндвич и отставляет кружку в сторону. Пальцами прочесывает спутанные локоны. Такие я и сам бы погонял между пальцев…       Остынь, О’Хара! У тебя второй раунд с Найтом на носу, а ты, как всегда, думаешь не о том.       Слегка улыбаюсь. Женщины… Мне ж не в рамку эта фотография нужна. Прихорошившись, Ольга усаживается на стуле поровнее и внимательно смотрит в объектив моего мобильника.       — Отлично, — сосредоточенно оцениваю фото взглядом. Пойдет. На рабочем принтере распечатаю, тут некогда уже. — Кстати, последнее, что забыл спросить. Знаешь адрес магазина, где произошло покушение?       Нахмуривается задумчиво, явно пытаясь вспомнить хоть что-то. Едва ли, судя по всему.       — Хотя бы название улицы и название магазина, что рядом с ним? Точная дата похищения.       — О, улица Калининградская.       Забиваю себе заметку на телефон. Позже перепишу на бумажку.       — Номер дома я не помню… Но там большой магазин, «Глобус» называется. Там должны быть камеры, наверное. А похитили меня третьего июля.       — Ага, — бормочу себе под нос, забивая информацию в телефон. — Понял. Всё, ушел копать.       Разворачиваюсь на каблуках, но не успеваю сделать и шага, как меня окликает Ванесса.       — Сэр! Подождите, — оборачиваюсь. Она держит в руках бумажный пакет. И когда только успела? — Возьмите. Вы совсем не позавтракали, на работе перекусите.       Ольга заговорщически хихикает, тут же пряча улыбку за кружкой чая, а Ванесса буквально впихивает пакетик с сэндвичами мне в руки. Медики… Заботиться о людях — фактически образ жизни. Киваю, с благодарностью улыбаясь ей.       — Спасибо. Обязательно.       На самом деле, хорошая идея. Один можно съесть сейчас, а остальные два оставить на обед. Не в столовую же идти, мне там вчера не понравилось совсем. Медсестричка радостно улыбается в ответ на мои слова и застенчиво отводит взгляд. И почему забота эта попахивает всё-таки приручением и обольщением? Ким-то с отцом так же начинала. Поскорее бы все съехали с моих покоев.       Я, конечно, себе не враг, кто ж будет против заботы? Но вместе с тем отчаянно и твердо не нуждаюсь в постоянной девушке и серьезных отношениях. Мне хватит периодических встреч с Джевелс для удовлетворения своих сексуальных потребностей, на этом и остановлюсь. Я убежденный холостяк, и с этого пути меня свернет разве что отец, если вдруг решит обречь на политический брак с какой-нибудь Наследницей из альянса НАТО. И то я постараюсь отделаться от этого. Наследника, в конце концов, можно и без брака нагулять. У отца-то получилось.       — Всё, ушел. Забегу в обед, чтобы узнать, как дела… — и поесть чего-нибудь. Ну не верю я, что две дамы будут сидеть на сухомятке. Впрочем, озвучивать это я, конечно же, не буду. — Или вечером, уже после работы.       Обе кивают, и я наконец ухожу. Шевелись, Рик, ты так никогда до работы не дойдешь сегодня. Шагаю по коридорам, периодически оглядываясь. Не хотелось бы нос к носу столкнуться с Найтом и начать разборки не пойми где. Уж теперь-то я запасся аргументами и готов к цивилизованному разговору. Да и еще одного рваного костюма не хватало. Жилетка неприятно стесняет движения, а пиджак скользит по ней нежной тканью подкладки. Официоз сплошной.       Люди бродят по коридорам: кто-то в спортивной одежде, явно собираясь отправиться на тренировку, другие ведут на прогулку детей. Но все, как один, завидев меня, отдают поклоны. Киваю в ответ коротко, едва заметно. Благо что народу становится меньше, когда покидаю территорию Жилого Корпуса.       Все здания связаны цепочкой крытых переходов. Весьма удобно, если на улице вдруг льет дождь или еще какие погодные неудобства. Да и это немного сокращает время передвижения по территории.       Вскоре оказываюсь у входа в Главный Корпус. Перехватываю пакетик с едой и файл одной рукой, а второй касаюсь дисплея. Пока все эти пароли и явки сдашь — с ума сойдешь. Но всё это — залог безопасности Штаба, а потому такое неукоснительное соблюдение правил даже к лучшему.       Уже в кабинете я бросаю всё на стол и сверяюсь со временем. О, даже не опоздал, вошел минута в минуту. Надо будет, кстати, у Каина выяснить, как осуществляется контроль за отработанными часами. Скорее всего, сканер на входе отмечает, во сколько кто пришел. Чтобы выйти из Корпуса, тоже нужно отметиться ладонью. Да, с таким отслеживанием не забалуешь.       Ставлю себе небольшой электрический чайничек. Третья кружка за день пойдет. Неплохо. Впрочем, всухомятку я сэндвич явно не осилю. Сажусь за письменный стол в ожидании кипятка и раскладываю два заключения и показания Оли перед собой. Данных-то достаточно, а вот через кого их проверить — другой вопрос. Инициировать проверку по Ольге, опять же, имеет право только ее Куратор. А Кайл едва ли станет делать то, что я от него захочу. Да и хотелось бы, чтобы проверка была сделана кем-то посерьезнее. Всё-таки подпись рядового эксперта и вполовину не так ценна, как их начальника, например.       Обговорю это дело с отцом. Он лучше подскажет, к кому обратиться. Заодно, может, всё же решит передать мне кураторство, когда поймет, что я действительно копаю в верном направлении. Чайник бодрым щелчком развеивает тишину кабинета. Быстренько попью чай и вновь попробую поковыряться в базах данных. Вдруг я и сам могу как-то пробить информацию по Ольге? Удостоверяю сканы медицинских заключений своей подписью. Вот так. Позднее загляну к Ким за оригиналами.       Только собираюсь позавтракать — как стационарный телефон начинает назойливо звенеть. Гляжу на экранчик, и там, над номером, определитель выводит должность звонящего — Глава. Неужели Кайл всё-таки добрался?       — Алло?       — Зайди ко мне, — недобрый голос отца настораживает.       Он кладет трубку, не дожидаясь ответа. А я, с тоской глянув на сэндвич, собираю все нужные бумажки со стола. Соберись, Рик.