То, что прячется в тени

Холодный стетоскоп касается груди и Стервятник вздрагивает. Он сонно покачивается в такт движению белых полосок жалюзи, подталкиваемых ветерком, проникшим в открытую форточку. Наверное, чтобы было побольше свежего воздуха, а то пациенты один бледнее другого, даже в сравнении с белоснежными стенами Могильника, даже несмотря на то, что не так давно вернулись с морского курорта. И Паукам будто невдомек, что так на цвет лица действуют сами стены, въедливый запах хлорки, медикаментов и кварцевых ламп. И будто не замечают, что каждый второй от свежего воздуха мерзнет и трясется. Закаливание, говорят, тоже полезно. Стервятник, оголенный по пояс, как и все остальные, нахохлившейся Птицей сидит на кушетке и ждет своей очереди на рентген. — Вдохни поглубже, — велит ему Паучиха и перемещает стетоскоп. Стервятник устало вздыхает. Не так глубоко, как хотелось бы милой даме. И смотрит на Тень, сидящего напротив. На мелкие мурашки, покрывающие его грудь и руки с легким, еще не совсем сошедшим золотистым загаром. На крошечные горошины сосков. На впалый живот. На обкусанные губы, растянутые в теплой улыбке. На то, как пальцы Рыжего касаются его кожи. — Аристократическая бледность — это даже круто, — уверяет Рыжий, стоя над Тенью и упираясь рукой в стену над его головой. Наклоняется ближе, почти роняя свои очки. — Татуировка на твоей груди смотрелась бы офигенно! Сердце и какой-нибудь узор. Рыжий ведет пальцами по груди чуть пониже ключиц, рисуя воображаемый узор. Тень покрывается мурашками еще сильнее. Стервятник тонет в вязком воздухе. — Ну я не знаю, — неуверенно тянет Тень, смотря на ресницы Рыжего, выглядывающие из-за сползших на кончик носа очков. — Я не очень люблю такое. — И мои не нравятся? — интересуется Рыжий, и Тень слегка краснеет. — Почему, твои красивые, — отвечает Тень. Стервятника бросает в жар. Нижнюю губу неприятно покалывает, и он только сейчас замечает, что опять обглодал ее до крови. — Это, наверное, очень больно, — морщится Тень. — Красота требует жертв! — Боже, какая пошлость, — фыркает Стервятник. Рыжий оборачивается к нему, поправляя очки. — Кто бы говорил, любитель дырок! — усмехается Рыжий, и Крысятник начинает ржать полным составом. Потому что звучит двусмысленно и пошло, а этим вшивым малолеткам только палец покажи. Рыжий смотрит на Стервятника слишком долго, а потом присаживается рядом с Тенью, и разговор меняет тему на менее провокационную. Стервятник устало пялится на кусочки серого неба, мелькающие между трепещущими полосками жалюзи. Он ловит Рыжего за локоть в коридоре и, глянув по сторонам, аккуратно притискивает к стене. — Оставь Тень в покое, — велит он без намека на злость или угрозы в голосе. — О чем ты? — паясничает Рыжий. — Мы же с ним лучшие друзья. Вообще-то это правда. И Стервятник вовсе не хочет лишать брата друзей и совсем не против его общения с Рыжим. Он знает, что Тень любит его больше, чем эту вертлявую Крысу. Больше, чем кого-либо другого. Он знает это, потому что чувствует то же самое. Только нужно донести эту информацию и Рыжему. Потому что понять, что чувствует Рыжий, невозможно. — Он мой, — предупреждает Стервятник, понижая голос. — Я знал, что ты извращенец, Стервятник, — доверительно шепчет Рыжий, склонившись к самому лицу, — но чтоб настолько! — Следи за языком! — Даже я бы не стал подкатывать к своей сестре, а ты вот не смущаешься. — Давай начнем с того, что Рыжая тебе не сестра, — язвительно цедит Стервятник. — Но не трахаешь ты ее совсем не поэтому, мой голубой друг. — Давай начнем с того, что тебе Тень вообще не даст. — Я придушу тебя прямо здесь, Рыжий! — вот теперь Стервятник угрожает. — Ну, смелее, — подначивает его Рыжий. — А потом я приползу плакаться в жилетку твоему братцу. И мы посмотрим, как скромный недотрога будет меня утешать. Выбор очевиден. Самый дурной выбор на свете. Но Стервятнику так больно в груди, что как будто специально хочется сделать все неправильно. И он бьет Рыжего в лицо. Вокруг скачут одичалые Крысы, улюлюкая, но никто не собирается вмешиваться в драку. Разве что румяный сопляк Белобрюх, но его тут же оттаскивают свои. Стервятник бьет несколько раз и в ответ, конечно, получает тоже. Рыжий не из тех, кто будет просто терпеть, даже если сейчас ему хочется выглядеть жертвой обезумевшего агрессивного маньяка. Тень лезет в самую гущу их потасовки, но Стервятник даже не слышит то, что тот ему кричит. Где-то недалеко верещит Паучиха и Янус выскакивает из своего кабинета. Драка заканчивается, когда подоспевший Шериф отшвыривает сначала Тень, а потом скручивает руки Стервятнику и орет на Рыжего. Тот плюется кровью на протертый линолеум и довольно скалится, шаря по полу в поисках слетевших очков. Звон в ушах постепенно стихает, и Стервятник смотрит на брата. Тень сидит на полу. На его лице облегчение. В Клетку их сажают вместе, хоть Тень и ни в чем не виноват. Рыжий, должно быть, сидит в соседней. — Что вы не поделили? — интересуется Тень, ковыряясь в принесенном ужине. Напряжение уже спало и кровь не стучит в ушах, грозясь пробить барабанные перепонки, но Стервятнику все равно не по себе. Он рассматривает мелкий рисунок на ткани, которой обита Клетка, и молчит. Неужели Тень правда не понимает? Душно, хочется курить. Но если курить, то дышать станет вообще нечем. Да и сигарет у них совсем мало на двоих. Кто знает, сколько их еще тут продержат? За подносом приходит Паук, крепкий рослый мужик-медбрат, которого посылают обычно к буйным. Внимательно осматривает носатых братьев и на всякий случай забирает еще и протез. Очень глупо, наверное, сажать в изолятор двоих, если боишься, что они поубивают друг друга. Но Янус все время так делает. Что ж тогда с Рыжим не посадил? — Как самочувствие? — интересуется Паук, глядя на Стервятника. — Нормально, — отвечает за него Тень, и Паук уходит. Дверь за ним закрывается на два щелчка. Через час выключат свет. — У тебя есть что-нибудь? — спрашивает Тень. Им не удалось подготовиться к изоляции заранее, поэтому надеяться придется исключительно на содержимое карманов. — Фонарик, — отвечает Стервятник и достает смятую пачку из нагрудного кармана, заглядывает внутрь. — И три сигареты. А у тебя? — Ничего, — говорит Тень и выворачивает карманы шорт. На желтенькую обивку падает шоколадная конфета и два презерватива. — Даже зажигалки нет. — А это откуда? — Стервятник тычет пальцем в презервативы, и Тень отодвигает их к стене вместе с конфетой. — Рыжий подарил, — произносит он тихо. И, кажется, догадывается, из-за чего завязалась драка. Стервятник чувствует, как в груди жжет с новой силой. Они сидят молча, и Стервятник вертит в пальцах бесполезную сигарету. Свет выключается неожиданно. В кромешной темноте ужасно неуютно. В темноте Стервятник не видит глаз брата. В темноте он чувствует себя внезапно очень одиноким. — Он тебе нравится? — спрашивает он, и голос, прорывающийся через пересохшее горло, звучит странно. — Ну да. — А я? — Ну конечно! Стервятник находит в темноте руку брата и сжимает его пальцы. Почему нельзя забрать его себе? Просто запретить любить кого-то другого? — Поцелуй меня, — просит Стервятник. — Рекс… — Ты никогда не целовал меня, — он будто не хочет слышать протест. — А Рыжего? — Нет, — признается Тень. — Я хочу быть первым. Будто, если он получит первый поцелуй, он позволит Тени целовать других. Будто, если он получит первый поцелуй, он сможет остановиться. — Это неправильно, — упорствует Тень. — Разве я многого прошу? — Очень многого. Но Стервятник чувствует, как холодные пальцы касаются его щеки, и понимает, что Тень почти готов сдаться. Поэтому Стервятник дает себе волю. Он придвигается вплотную и целует обкусанные губы, держа лицо брата обеими руками. Он чувствует, как болит собственная разбитая губа и как Тень дрожит в его руках. Он чувствует, как трепетно тот отвечает на поцелуй, и проскальзывает языком ему в рот. Тень хочет отстраниться, но Стервятник не дает. Он прижимает его к себе сильнее, запуская руку под футболку, гладит выпирающие ребра и впалый живот, продолжает ласкать его рот и роняет на спину. Тень упирается в его грудь руками и старается оттолкнуть, но Стервятник уже сошел с ума. Он, кажется, прозрел во тьме. Он видит биение испуганного сердца, он видит возбужденное дыхание, он видит нетерпеливую дрожь. Он стягивает с Тени футболку и впивается губами в его ключицу. Он видит несдержанный стон и засовывает руку ему в трусы. — Хватит. Хватит. Остановись! — стонет Тень и больше не отталкивает, только стискивает в руках волосы Стервятника. Это приятно. Нужно отрастить их подлиннее. — Ты на самом деле этого хочешь? — мурлычет Стервятник ему в живот, заставляя выгибать спину. — Да! — Ну сейчас-то не ври. Ты вот-вот кончишь от моей руки. — Я не могу это контролировать, — задыхаясь шепчет Тень. — Так, может, не стоит? Стервятник стягивает с него шорты и устраивается между ног. Проводит языком по безобразному обрубку недостающей ноги. Тень изо всех сил зажмуривает глаза. В темноте Стервятник не может видеть его лица, но ему все равно стыдно. Он чувствует себя ужасно от того, как сильно ему нравятся прикосновения брата. Он огорченно вздыхает, когда тот отпускает его, чтобы снять свою одежду. Тень мечтает, чтобы Стервятник наконец остановился. Тень мечтает, чтобы он не останавливался никогда. Прикасаться к разгоряченной влажной коже без всех этих слоев одежды настолько хорошо, что Стервятник теряет последние остатки разума. Он тянется к стене и нашаривает там сначала конфету, а потом презерватив. «Спасибо тебе, Рыжий, очень полезный подарок. Слышишь ли ты сейчас за стенкой, как отдал Тень в мои руки?» — Нет, нет, только не это, — бормочет Тень, вырываясь из его объятий, когда Стервятник пытается проникнуть в его сопротивляющееся тело. — Расслабься, я осторожно. Но расслабиться невозможно. Это больно, ослепительно больно, и Тень хочет его оттолкнуть, но Стервятник держит его руки и больше не слышит его. Темнота кружится вокруг него, затягивая в пропасть, из которой нет возврата. Стервятник осторожен, он действительно осторожен настолько, насколько это возможно. Он двигается медленно, сжимая тонкие запястья все сильнее, до синяков, до онемевших пальцев. Он ускоряет темп, стоит ему почувствовать лишь намек на ослабшее сопротивление, не переставая ласкать Тень свободной рукой. И спустя несколько изматывающих минут он слышит, как тот перестает сжимать зубы и начинает дышать по-другому. Он чувствует, как Тень расслабляется, и собирает губами слезы, ползущие по его вискам. Он чувствует его боль и его удовольствие. Он чувствует, как оно выплескивается ему на ладонь и размазывается между их тел, бьющихся в агонии их общего грехопадения.