То, что прячется в тени

Тошнота как утренний ритуал. Сковывает внутренности, заставляет сжать зубы и не шевелиться, ожидая, что головокружение пройдет. Но оно не проходит. Глаза режет от попавшей в них туши. Стервятник пристраивает голову на неприятно жесткий бортик ванны и смотрит в потолок. Вода уже начинает остывать, но сердце все равно колотится, как будто ручку внутри, регулирующую норму количества ударов в минуту, крутанули за добрую сотню. И виновата в этом, очевидно, не горячая ванна, а нарушенное накануне правило не смешивать больше двух видов отравы за раз. Стервятник слышит шум и возню за дверями и морщится. Сейчас его убивает даже плеск воды, впиваясь тонкой иголочкой в висок, поэтому он закрывает уставшие глаза и молится, чтобы его оставили в покое. Но Рыжему плевать. Он заваливается в ванную под преследующее его шипение Ангела. Подпирает собой дверь, чтобы никто им не мешал, и пялится на Стервятника с довольной улыбкой. Стервятник знает, что веселит его не обнаженное бледное тело Вожака Птиц, утопленное в воде по шею, а его внешний вид. Мокрые спутанные волосы, прилипшие к лицу, черные щеки, испачканные расплывшейся косметикой до самого подбородка, красные глаза, словно он ревел ночь напролет. Любит вшивая Крыса, когда Стервятник похож на растоптанную зачуханную падаль. Говорит, что так он настоящий. — Ну что, рассказывай, — лыбится Рыжий. Кожа Стервятника слишком чувствительная, будто воспаленная. Она сразу покрывается мурашками, когда он вытаскивает руку из воды, чтобы потереть глаза, пачкая пальцы, размазывая тушь до висков. И глаза чувствительные, хочется выцарапать их совсем, чтобы не болели. Он весь сейчас слишком чувствительный, словно один оголенный нерв. Даже слух становится невыносимо тонким, и Стервятник слышит, как за дверью все еще раздраженный Ангел поливает невоспитанного Рыжего дерьмом, как журчит вода в старых трубах, как зубы Рыжего мелко стучат. — Что рассказывать? — устало выдыхает Стервятник и просит: — Дай закурить. Рыжий прикуривает две сигареты и сует одну в мокрые пальцы, присаживаясь на край ванны. — Что там вчера Р Первый? Стервятник морщится и делает неопределенный жест рукой. Вроде как «ничего интересного». Вроде как «отвали». — Он тебя бил? — Нет, конечно, — фыркает Стервятник. — А вопил ты так, словно ногти выдирали, — оскаливается Рыжий. Стервятник корчит такое лицо, словно ему больно и противно одновременно. И это, в общем-то, недалеко от истины. Присасывается к сигарете, роняя пепел в воду. Игнорирует колотящую тело дрожь. — Ну и что ты хочешь? — интересуется он. — Зализать твои раны, — отвечает Рыжий и тянется за поцелуем. Стервятник отворачивается, но Рыжему все равно, он кладет свою ладонь на мокрый затылок и впивается в шею. Оставляет на тонкой коже свои блядские следы, которые Стервятник так ненавидит, роняет недокуренную сигарету прямо в воду и валится в ванну за ней следом, поднимая со дна волны, а вместе с ними — новый приступ тошноты. — О боже, Рыжий! — шипит Стервятник, зажатый вертлявым телом в и без того тесной посудине. Иглы в висках становятся длиннее и, кажется, даже пускают корни. Стервятник зажмуривается. Сквозь пелену мучительной дурноты он чувствует, как настойчивые руки бесстыже лапают его под водой, а горячий язык вылизывает его шею и ключицы. Слышит, как вода нервно бьется о исписанные трещинами бортики, выплескивается на пол. А еще слышит, как в Третью приходит Р Первый, как Ангел ему что-то любезно объясняет. Стервятник знает, что он стоит сейчас за дверью и терпеливо ждет. И тоже слышит плеск воды. И он не уйдет. Стервятник сдается и позволяет Рыжему себя поцеловать. Сплетается с ним языками, практически насилуя его рот. Рыжий пораженно стонет и давится, но довольно трется о Стервятника, расплескивая воду сильнее. Спустя несколько минут изматывающей возни Стервятнику все-таки удается вытолкать Рыжего из ванны. Тот протирает забрызганные очки висящим на крючке полотенцем и выходит, хлюпая кедами и оставляя за собой лужи. Его грязные белые джинсы слишком красноречиво обтягивают его в паху. Стервятник закрывает глаза. Он слышит, как хлопает дверь, и знает, кого увидит, когда откроет их. — У нас что, сегодня день посещений? — ворчит он. — Почему никто не может подождать, пока я выйду из ванной? — Хотел проверить, что ты тут не топишься, — отвечает Ральф. — После того, что вы вчера со мной сделали? Стервятник открывает глаза и смотрит на Ральфа в упор. Не может оторваться от его глаз. Ральф злится и не отходит от двери. — После того, чего ты вчера наглотался. Вот так вот. Будто пропустил слова Стервятника мимо ушей. Будто это ничего для него не значило. Стервятник начинает злиться тоже. Он выглядит жалко, он голый и замерзший, а Ральф смотрит на него, словно все как обычно. Стервятник медленно сползает под воду с головой. Легкие горят, в ушах звенит. Над ним проплывают две размякшие сигареты, запутываясь в волосах. Он терпит столько, сколько может, надеясь, что Р Первый уйдет. Когда он всплывает, Ральф все еще стоит у двери и смотрит на него. Стервятник чувствует себя ничтожеством и грязью под этим взглядом. Чувствует, как кожа его горит, несмотря на остывшую воду. Чувствует, как заводит его этот взгляд, возбуждает так, как похотливые ласки Рыжего не смогли. Он опирается на бортик ванны и медленно поднимается из воды. Ральф ощупывает его взглядом, это ощущается почти физически. Но не подходит. — Я хочу, чтобы ты наконец взял себя в руки, — произносит он. — Хотеть не вредно, — огрызается Стервятник и в его тоне неприкрытая двусмысленность. По лицу Ральфа проскальзывает тень отвращения и он выходит за дверь, придерживая ее, чтобы она не хлопнула. Сердце все еще колотится, как сумасшедшее. Стервятник хочет кофе и содрать с себя кожу. И умереть прямо сейчас.