То, что прячется в тени

Стервятник вздрагивает, когда дверь в туалет бесцеремонно шарахает о косяк. Он вдруг как-то сразу чувствует себя смертельно уставшим, еще даже не успев вынуть зубную щетку изо рта. Он аккуратно сплевывает пасту в раковину и смотрит в маленькое зеркало на своего гостя. — Это что, традиция теперь такая — вламываться ко мне в ванную? — вопрошает он, выключая воду и все еще не решаясь встретиться с Ральфом лицом к лицу. Оказывается, быть трезвым рядом с ним — слишком смущающе, быть неодетым — зябко и волнительно, а помнить, как отдавался ему, все еще обжигающе горячо. — Ты вспомни, кто начал эту традицию, — бормочет Ральф. Его настроение пахнет озоном. Словно перед грозой. По спине Стервятника бегут мурашки, а живот скручивает в тугой узел в ожидании, когда по нему ударит звонкий хлыст молнии. Стервятник наконец оборачивается и встречается с пасмурными глазами Р Первого. Он и не представлял, что эти глаза могут стать еще темнее, чем они есть. Существует ли предел отчаянной темноты у поглощающей весь свет черной дыры? Сможет ли Стервятник когда-нибудь достичь его? — Я пришел поговорить о Крестной. Да, он пришел поговорить об этом. Но он смотрит на Стервятника и хочет другого. Он смотрит на красные пятна и полосы на его бледном теле и хочет произнести другие слова. Он смотрит на ужасный пузырящийся ожог под его ключицей и хочет вообще не разговаривать. Смотрит в его ненакрашенные глаза и хочет унять его боль. И причинить ее вновь. Потому что с этим безумным мальчишкой теперь только так. — Что вы с ней сделали? Стервятник молчит. Он знает, что действует этим Ральфу на нервы. И это словно игра между ними. Ральф задает вопросы, зная, что отвечать Стервятник не станет. И с каждым новым бессмысленным «где», «как» и «что» Ральф накаляется сильнее. Стервятник должен молчать, и тогда взбешенный воспитатель уйдет рано или поздно. Но теперь отношения между ними другие, и Стервятник уступает своей слабости. Подливает масла в огонь. — А на что ты рассчитывал? — интересуется он. Стервятник складывает руки на груди. Каждое движение тянет и дергает болью израненную кожу. Это почти невыносимо. Но намного мучительнее стоять перед Ральфом в одних штанах. Вдруг он прочтет через его прозрачную кожу все, что скрывается внутри. Ральф открывает было рот, но останавливается. Действительно, на что же он рассчитывал? — Ты не мог ничего сделать, — выдыхает он. — Ты всю ночь был у меня. — Не всю. И это правда. Проснулся Ральф один. — Я знаю, что ты ничего не делал. Ральф знает, что Стервятник лишь дразнит его. Но он смотрит в холодные глаза и представляет, как Стервятник отбирает последний вздох у своей бабки. Как эти пальцы, которые отчаянно цеплялись вчера за его плечи, сжимают тонкую старушечью шею до хруста. Как Стервятник, который сгорал от эмоций под Ральфом этой ночью, ничего не чувствует, глядя в безжизненные глаза Крестной. — Но ты знаешь, кто сделал, — утверждает Ральф и снова спрашивает: — Кто? Стервятник лишь усмехается. Ему кажется, что его кожа выделяет яд. Смертельный токсин невидимым облачком расползается по стылому помещению, дышащему трубами и кашляющему каплями воды. Ральфу стоило бы уйти, иначе отрава раздавит его легкие. Но он слеп к угрозам тела и глух к бездушности слов. Он стоит на своем. — Может быть, не сейчас, — говорит Ральф, — но я все узнаю. — И ничего мне не сделаешь, — заявляет Стервятник. Но на самом деле уверенности в этом у него значительно меньше, чем в его тоне. У Ральфа этой уверенности нет совсем. Он не знает, что сделает со Стервятником, когда узнает правду. Рядом с ним Ральф тонет в этом разрушительном чувстве неуверенности в своем выборе каждую минуту. От злости на самого себя и на всю ситуацию хочется отвесить Стервятнику звонкую пощечину. И Ральф понимает, что Стервятник ждет эту пощечину. И поэтому Ральф держит себя в руках. — Ты играешь с огнем, — предупреждает он. Стервятник пожимает плечами и отворачивается. Кажется, масла было слишком мало, чтобы дикое пламя взвилось до небес. А может, Стервятник настолько привык гореть в этом огне, что и правда не чувствует, как обугливаются кости. — А ты злоупотребляешь пустыми угрозами, — фыркает он. Под посеревшей плиткой слышны раскаты грома. Ральф подходит ближе и хватает его за локоть. Стервятник старается держать себя невозмутимо, но тело неподвластно — оно напрягается до звона натянутых струн. Стервятник ждет, что Ральф не позволит ему отстраниться, будет продолжать давить или даже ударит. Но Ральф мягко разворачивает его к себе и касается губ. На секунду Стервятник теряется, потому что не этого он ожидал. Потому что на нежность он не рассчитывал. Эту нежность он вчера просил Ральфа уничтожить. Стервятник теряется на секунду. А потом оттаивает и отвечает на поцелуй. Он прижимается к Ральфу и оплетает пальцами его шею. Проскальзывает языком ему в рот. Закрывает глаза и тихо стонет. Ральф крепко обнимает его, боясь причинить боль, но все равно делая это. Гладит спину, ползет пальцами по позвонкам вверх и забирается в волосы. Целует пылко, слизывает стоны с его губ. Когда Ральф прикусывает его нижнюю губу, Стервятнику кажется, что звонкий хлыст все же бьет его между лопаток и искрящиеся разряды молнии расползаются по венам. Это чувство настолько невероятное, что он практически задыхается. И понимает, что все это время даже не представлял, какой силы ураган он пытался подчинить. Когда они наконец отрываются друг от друга, Стервятник тихонько усмехается. — Что? — хмурится Ральф. — А ведь это наш первый поцелуй, — улыбается Стервятник. Ральф столько раз ласкал его тело, но ни разу не прикоснулся к губам. И эта внезапная нежность — тоже пытка. Она так больно вонзается под ребра, что Стервятник боится отпустить Ральфа и остаться наедине со своими чувствами. Но в черных глазах все еще гнев и разрушительная мощь. И если Ральф останется сейчас — они вновь поломают друг друга. И он выпускает Птицу из рук. — Я принесу тебе средство от ожогов, — роняет он и выходит из ванной. Стервятник устало опускается на холодный пол и пялится в стену.