"...И нашла любовь там, где когда-то видела только ненависть..."

      Первые полгода жизни с Хиллом были забавными. После ночи в лесу всё, кажется, стало как прежде. Меня терзали только шепотки в ночной тишине. Я знала, чей голос слышала… Знала, кто именно звал меня всякий раз, но вцеплялась в плечо Аарона во сне, будто в спасательный круг, вслушиваясь в его размеренное дыхание, и успокаивалась. Я с остервенением привыкала к этой жизни. Привыкала к её напускной нормальности, упивалась ею. Отдавалась до капельки сексу и любой блажи, втемяшивающейся в голову Дракона. Кажется, я ждала и искала этого всю свою сознательную жизнь — надежность без каких-либо отстраненных попыток сбежать.       Тяжелее всего было тогда, когда он уезжал в Сентфор. Перевести дела Драконов в Балтимор оказалось не так уж просто. Если казино можно было просто отдать в полное управление Вишни, то с остальными делишками так просто не выходило. И мне приходилось оставаться одной в пустой квартире, коротать бессонные ночи с книгой и литрами кофе. Это было смешно, пожалуй. Стоило закрыть глаза, проваливаясь в дрему, как я видела перед собой всё то же гладкое лицо, что скрыло шрамы под какой-то оболочкой из прошлого. Лживой, аристократичной, невероятно красивой… но утерянной навсегда. И мне почему-то доставляло удовольствие знать, что я видела правду — ведь я сорвала с него маску до того, как этот идеал её скрыл.       А еще смешнее было то, что я проводила каждое утро, внимательно оглядывая себя в зеркале, ища свою чертову маску, слившуюся с лицом. Связанное с Человеком сознание ехидно подбрасывало в голову всё новые мысли о том, что сейчас всё что угодно может меня убить. Это смахивало на изощренную пытку. Весьма своеобразную и очень в духе моего будущего… Хозяина. Я смирилась, пожалуй, с таким положением дел. Только мозгам это не доказать. Как не доказать и то, что я даже хлеб на сэндвичи нарезать теперь без опасений за собственную жизнь не могу. Как и поехать кататься на роликах или велосипеде. Вот такой некрасивый облом. Молодая женщина, гонявшая чудовищ по Сентфору в шестнадцать, подобравшись к тридцати годам стала невыносимым параноиком.       — Детка… — Хилл тронул губами моё плечо, выскочившее из футболки, вынуждая зажмуриться от удовольствия и вынырнуть из мыслей. — Я должен уехать завтра. Дня на два, не больше. Если всё удастся, больше отлучек не понадобится.       Я обернулась к Дракону: привычная щетина, татуировки, чуть усталые глаза… губы, которые манили меня с шестнадцати… Больше его губ меня манили только другие, но они оставались во сне и только там, слава богу. Я тряхнула головой, прогоняя привычное наваждение из воспоминаний. Аарон усмехнулся, запуская пальцы в мои волосы и чуть поглаживая кожу головы, заставляя застонать от удовольствия.       — Я хочу тебе кое-что дать. — он прошелся к своей кожанке на вешалке в прихожей, вернулся обратно и с улыбкой опустился на корточки напротив моего стула. — Сразу ответа не требую… Но, буду рад, если ты не станешь тянуть.       Недоверчиво оглядев золотое колечко на пальце, я перевела взгляд на Хилла:       — Тебя вообще жизнь ничему не учит? На колено надо опускаться, а не… так… — я усмехнулась, разглядывая его удивленное лицо; в карих глазах читалось непонимание, — Хилл, зачем всё это? Ты ведь знаешь, что со мной будет, если всё рухнет… Хочется быть мужем чудика, который отдан на откуп рехнувшемуся древнему психопату из Сентфора?       Аарон хмуро посмотрел на меня:       — Детка, я думаю, что ты себя сейчас добровольно хоронишь. Я понимаю твой страх. Но даже невзирая на эту ситуацию… Мне кажется, мы и так долго тянули. В основном по моей вине, признаю. И больше я не хочу ждать. Ты рядом — для меня это главное… А что будет… увидим, когда придет время.       — Ладно, черт с тобой! — я усмехнулась, показывая ему язык. — Но фамилию менять не буду.       Хилл улыбнулся, поднимаясь и утягивая меня в объятия. Я умиротворенно вдохнула аромат его одеколона и слегка растаяла. Ждать от Дракона романтики было глупо. Он был несгибаемым и достаточно жестким. Всё менялось только за дверью спальни, стоило нам остаться наедине. В остальное время — бесконечная воля, бесконечное стремление добиться чего-то большего, чем уже имеющееся у кого-то из нас или у него лично.       — Ты же понимаешь, что ничего не изменится… — я вздохнула, отводя глаза, — я не знаю сколько протяну. Это слишком… сложно.       Аарон только крепче обнял мои плечи, шумно дыша в макушку:       — Малышка, я тебя даже этому ублюдку не отдам…       Я усмехнулась: «у тебя нет выбора».       Свадьба была убийственная. Колонна байков, площадка в лучших традициях Драконов. Я никогда не думала, что бывают свадебные платья из кожи. Как и не думала, что в платьях такой длины можно усесться на мотоцикл, не сверкая задницей на весь Балтимор. Словом, … мы провели несколько замечательных дней вдали от моих воспоминаний. Жаль, длилось это недолго.       И именно в первую ночь после свадьбы я узнала, что крепкий сон для меня может обернуться кошмаром…              В больничной палате тихо. Мне снова шестнадцать.       — Как всегда прекрасна, моя дорогая. — тень улыбается, вырисовываясь в знакомый образ.       Я отвожу глаза. Знаю, что последует за этим. Меняются только диалоги. Все действия в памяти. Они случились на самом деле. Я поднимаюсь на локте, вглядываясь в прорези маски:       — Зачем? Ты ведь знаешь, что моё время еще не пришло.       Человек патетически усмехается.       — Я не могу отказать себе в удовольствии, Сара. — он двигается плавно, будто не касается пола. — Тем острее наслаждение, от знания, что твоя первая брачная ночь будет не с Драконом.       Моё сердце сбивается с ритма. Очередная пытка. Та, которую без особых сожалений может устроить для меня только он. Движения во сне происходят так же, как происходили тогда. Мне они надоели до чертиков. Это всё равно что смотреть порно… с собой в главной роли. Затертая, тысячи раз пересмотренная кассета, выученные наизусть жесты и действия.       — Черт возьми, мы можем делать это хотя бы не в клише, раз уж тебе так хочется развлекаться со мной хотя бы во сне?! — не выдерживаю я.       Кажется, слова попадают в яблочко. Человек замирает, будто кончился заряд батареек. Губы искажает болезненная усмешка, когда он стягивает с себя маску. Лицо всё то же — гладкое, манящее нежностью кожи, с лукавыми искрами в серости.       — Любовь моя, не верю ушам… добровольный порыв… я польщен! — насмешливо произносит он.       Я вздыхаю, поднимаясь с пола и забираясь обратно на больничную кушетку.       — У меня нет выбора. Как и у тебя. — я поджимаю губы, отмечая, как он несколько задумчиво меряет шагами палату; с губ срывается невольная насмешка: — Фантазия кончилась?.. Только в «доктора и пациентку» играть умеем?..       Он в ступоре вглядывается в моё лицо:       — Фу, какая пошлость… — Человек морщится от моих слов, но в глазах пляшут черти любопытства.       Я расхохоталась:       — Но ведь так и есть… Ты сорвал один джекпот. Собрал мою невинность, когда сопротивляться я не могла от усталости. И, да, черт с тобой, по незнанию и неопытности… — я вспыхнула, отводя глаза, — это было удивительно.       Он польщенно поклонился, отстёгивая плащ. Ловкий перебор пальцев по пуговицам облачения. Его наготу я видела. Не раз… и не одну сотню раз, если брать в расчет сны.       — И всё-таки, какого черта, объясни мне?.. — я прикрываю глаза, ощущая его губы на своих ключицах. — Неужели ты не мог выбрать кого-то другого?..        Он, с тихим стоном дорвавшегося до сладкого ребенка, тянет мою больничную рубашку с тела:       — Слишком много вопросов, любовь моя… но на этот я отвечу… — он поднял на меня глаза, заглядывая в душу, — Я хочу только тебя…       Снова путешествие губ по телу. Вроде бы знакомое, вроде бы то же самое, что было в палате, но всё иначе… Я чувствую движение губ на груди, пальцы, ласкающие кожу в исступлении, и острое желание его тела, упирающееся в бедро.       Палата начинает таять, и я с усмешкой слышу его крик разочарования… Гнев и злость, разрывающие на куски. Его, а не меня. Добыча ускользает из рук охотника в реальность. Брачная ночь пройдет по правилам.       «Хрен тебе, ублюдок!..» — почти успеваю крикнуть я.              — Эй, малышка!.. — пальцы Аарона нежно скользят по моему виску, — устала?.. Будем спать?       Я радостно улыбаюсь, стряхивая ненужную сейчас дрёму:       — Эй, мистер Хилл, у вас вообще-то теперь есть жена… — тяну его за шею на себя, чувствуя бесконечное счастье от ощущения, что удалось выскользнуть из сна почти безболезненно. — Есть такое понятие — супружеский долг…       Аарон со смехом валит меня на постель, торопливо избавляясь от своей и моей одежды. А в моей голове радостно носится некрасивый жест из среднего пальца, адресованный будущему Хозяину. И я искренне молюсь о том, чтобы он видел это. Губы кривятся в усмешке, но я глубоко и счастливо целую губы теперь уже мужа, думая только о том, что хотя бы такие мелкие гадости у меня всё же сохраняются. И в голове зреет план…       На следующее утро я покупаю несколько будильников и расставляю их по своей прикроватной тумбочке. Хилл косится на меня, словно на полоумную, и уходит ночевать на диван под мой истерический хохот. На смену смеху приходит настоящая истерика. Я всхлипываю, понимая, что до самой смерти меня будет уничтожать в первую очередь недосып. Но только так я могу обламывать его игру. Его насилие над собой. Слыша мой жалобный вой из спальни, Хилл возвращается и терпеливо остаётся со мной каждую последующую ночь, правда, забирает будильники и пробуждает меня сам. Каждые два часа. Он уже знает зачем, знает почему это нужно делать. Но не винит.       Я смогла сказать ему, что во сне меня пытается изнасиловать Человек. Он же обещал не сдавать меня в психушку, и дело с концом. Адекватности во мне всё меньше. Я боюсь выходить на улицу. Меня трясёт от одной только мысли, что нужно выйти в магазин. И чем дальше, тем отчетливее я понимаю, что так жить нельзя. Это не жизнь. Либо я выбираюсь из этого штопора, либо просто гнию дома, дыша через форточку, опасаясь задохнуться, свернуть шею в душе, перерезать вены во время готовки, занести инфекцию при депиляции воском.       И ведь снова и снова эти вкрадчивые шепотки, ласкающий нервы бархатистый смех. Будто Хозяин ласкает мою спину. Стоит задуматься, и этот голос… «Я делаю тебе больно? Ответь…?» — я намокаю так, как меня не сможет завести даже Аарон в самую жаркую прелюдию. А он весьма опытен в постели. Я тянусь к Дракону. Я люблю его. Он терпит меня, выносит все мои срывы, истерики, гладит ночами по волосам, вытаскивает меня на прогулки, которые становятся для меня всё более и более опасными. И ради Аарона я улыбаюсь назло всему. Чтобы ему было хоть чуточку легче. Легче… терпеть жену психичку.       Я с усмешкой просматриваю привезенные Хиллом фотографии из Сентфора. Дерек женился на Кэнди, Адель опять с Майклом. Вишня весь в делах и заботах, повешенных на него проблем банды. И всё так ярко. Даже там… в уродливом Сентфоре, который делал меня будущим чудиком. Не знаю зачем, но я развешиваю снимки по зеркалу своего туалетного столика. Косметика с него уже давно выброшена за ненадобностью. Я все равно не могу накраситься так, чтобы мешки под глазами стали на пару фунтов легче для перемещения по улице.       Внезапный приезд Стефани в Балтимор смешивает карты одной из моих ночей. Планируя только один бокал вина, я напиваюсь как в последний раз в жизни. Хилла нет дома. Стеф ночует у нас в гостиной. Я боюсь закрывать глаза, но алкоголь — это такая дрянь, которая всегда вносит коррективы в мои планы. Принимаю холодный душ, едва держась на ногах. Кофе. Просмотр телевизора, какие-то буйные танцы.       Бесполезно. Стоит сесть, стоит только остановиться…              — Моя милая, добрый вечер…       Я распахиваю глаза в незнакомом шатре. Широкая постель, вполне в его стиле, вычурная, со столбиками. Высокий гнутый канделябр на пять свечей, которые чадят и капают на пол слезами из воска. Ширма, увешанная каким-то тряпьём, которое он никогда не наденет на себя, не изменяя привычному стилю. Привычной черной броне, которую не берут ни ножи, ни пули. Зеркало в полный рост на искривленных ножках… Мой мучитель сидит за столом в расстегнутой рубашке,в брюках, как всегда на голое тело. Прямо визуально домашняя уютная атмосфера.       — Ну, привет, Хозяин… — ехидно оскалилась я.       Удивительно, но здесь, во сне, алкоголь не работает… не действует. Я мыслю трезво. Понимаю… что сегодня мне не вырваться. Будильники я включить забыла. А это значит, что сегодня придется вытерпеть всё, что он решит мне представить в доказательство своей хромой на обе ноги любви.       — Как не стыдно, любовь моя… — он цокает языком, кружа вокруг меня, будто акула вокруг жертвы. — Я ведь даже учел твоё прошлое пожелание. Как видишь, мы отходим от клише… Новое место, новая игра… И сегодня ты только моя.       Я отвожу глаза. Он прекрасно знает, что сегодня я беззащитна, как младенец в клетке с тигром. Остаётся лишь угадать — оближет и согреет или разорвет. Теплые пальцы приподнимают моё лицо за подбородок. В пленительной серости пляшут знакомые черти желания. Он обжигает мои губы дыханием, вынуждая сжать их в нитку, оттолкнуть безучастностью.       — Нет, этот вид мне определенно не нравится… — он картинно хмурится, потирая в задумчивости ямочку на подбородке идеального образа пальцем. — Думаю, так будет более… соблазнительно.       Движение руки — и вместо пижамных штанов и футболки на мне халат из алого атласа до щиколоток. Волосы уложены мягкими волнами. Белья нет. Всё, черт возьми, как он любит. Без лишней возни, без предисловий. Пока я тону в своих мыслях, он торопливо сокращает дистанцию, впиваясь в мои губы, разрывая их напором. Дыхание сбивается, и я чувствую укус, оттягивающий нижнюю губу, требовательно вынуждающий открыть рот шире для его удовольствия…       — Ну же, любовь моя… Сдайся сегодня… Это ведь только сон. Ты ведь хочешь этого… — пальцы очерчивают линию моего подбородка приподнимая лицо. — Это будет нашим маленьким секретом, мы никому не скажем… Обещаю. Просто ты и я… Немного любви, немного страсти… капелька общего желания. Это ведь так просто. Я не прошу большего. Пока не прошу, Сара…       Я закрываю глаза, чувствуя дорожки жгучих слёз. Даже во сне. Его шепот заставляет дрожать, заставляет хотеть этого, хотеть его. И я испытываю к себе столько отвращения, сколько, пожалуй, не испытала бы никогда и ни к кому.       — Оставь меня. Дай мне прожить спокойно всё, что отведено… И так страшно… — я обхватываю себя руками, делая шаг назад из его объятий. — Ты хоть куском своих древних мозгов понимаешь, что я жизни еще толком не знаю?.. У тебя за плечами века! А я и свой чертов возраст едва ли чувствую!..       Кажется, он опешил… Серость вглядывается в мои черты и слёзы. Словно мыслит и раздумывает. Он делает выбор, принимает решение. Глаза закрываются, он словно просит себя успокоиться, внутренне считает, слушая как я захлёбываюсь слезами. Ему сложно сосредоточиться, но что-то изменяется в поведении. В том, что происходит в шатре.       — Я предложу тебе сделку. — он снова делает шаг вперед, снова приподнимая моё лицо пальцами, ведёт большим по нижней губе. — Только чтобы эти прекрасные глаза больше не терзали остатки моего сердца слезами, моя милая.       Я всхлипнула:       — Какую, к чертовой матери, сделку?..       Он чуть склонился, почти касаясь своим носом кончика моего.       — Раз в неделю ты проводишь со мной… сон… простой сон. Мы просто говорим. Узнаём друг друга… — усмешка на губах, терзающая мои нервы, — если ты сама, добровольно, не захочешь большего… И раз в месяц, на мой выбор, ты даришь мне себя до конца. Остальное время твои мучения… только твои. Без моего участия… Разве что… Хм… Если я буду сниться тебе, ты будешь оказываться здесь. Идет?..       Я вздрогнула… то есть, я буду оказываться здесь каждую чертову ночь. Потому что он вечно… вечно мне снится. Пытка продолжится. Искушает лишь мысль о том, что он не будет принуждать меня, забирать силой. Слёзы снова потекли. Я не боялась его. Он был просто отвратителен мне.       — Ложь, Сара. Я тебе не отвратителен. Только лишь мои поступки, мои действия, мои желания. Всё прочее тебе нравится, признай… Иначе, тебе бы не снилась ночь в больнице. — он скользнул поцелуем по моим губам. — А теперь, тебе будет сниться еще и этот шатер… Итак, твоё решение, любовь моя?..       — Ладно. — хрипло проговорила я.       Он улыбнулся.       — Вот и великолепно, дорогая. Никакого насилия. Всё исключительно добровольно… С чего начнем?..       Я прикрыла глаза, пытаясь унять колотящееся сердце и вырубить водопад непрекращающихся слёз. Получалось плохо. По лицу, собирая жгучие капли, скользнули теплые губы. Словно для него в них не было соли. Только сладость, только желание выпить их и больше не позволять мне плакать в своём присутствии.       — Всё-таки ты чудовище… — всхлипнув проговорила я, не открывая глаз, — заставляешь любить себя. А если не выходит, соглашаешься даже на этот… суррогат. Ты ведь понимаешь, что нет ничего кроме ненависти. Ты шерифа убил… Одел на меня маску, вынудил…       — Пусть так. — перебил он, снова опаляя мои губы дыханием. — Я привык забирать то, что хочу. Любым способом. Любыми средствами.       — Зачем я тебе?.. — я распахнула глаза, видя его идеальное лицо в самой безумной близости.       Улыбка без звериного оскала и ненависти. Простая, с виду человеческая:       — Милая, это не объяснить словами. Это… дай-ка подумать — желание забрать то, что моё по праву. Я твой первый. Это ставит меня на ступень выше каждого, кому ты отдавалась позже, а он всего один, как мы оба знаем… Дракон… и только.. Твоя темнота, что родилась благодаря мне — манит. — плавное движение увлекающее, будто в танце и я лежу на кровати, чувствуя его придавливающее сверху тепло, желание, упирающееся в пах. — Это сильнее любого наркотика. Сильнее, чем твоя «любовь» к Дракону. Потому хотя бы, что это чище. Это — настоящее. Нас обоих тянет навстречу друг другу, а не только меня, как бы ты себя не убеждала в обратном. — он опустился ниже, скользя губами по моей шее. — Твоё тело отзывается мне. Всегда. Я чувствую, как оно ждет, как хочет повторить наш маленький опыт. И для этого я готов ждать, терпеть… Хотя, всё было бы проще и не так болезненно, согласись ты уйти сразу…       Я вздрогнула, когда полы халата разошлись. Теплые губы очертили поцелуями грудь, вбирая соски и играя ими на границе доступного телу удовольствия. «Чертов насильник…» — пронеслось в моей голове. Он тихо застонал от удовольствия, прижимаясь лицом к моей коже, обжигая её дыханием. Плавное движение ладони, подхватывающей моё бедро, отводящее его в сторону.       — Я не хочу… — дыша чаще, чем следует, прохрипела я, чувствуя сдавливающее горло возбуждение.       — Ложь, любимая… — Человек провёл языком по внутренней стороне моего бедра, — наши желания ничем не отличаются. Просто в своих я хотя бы честен… а ты?..       Я сглотнула от ощущения его языка, скользнувшего в тело и судорожно, сжала пальцами покрывало. В горле пересохло еще больше, губы тоже. Мир вспыхнул от волны наслаждения.       — Чертов… чертов… господи… — я выгнулась, чувствуя, как остро реагирует организм на каждое его движение внутри, — хватит… прошу.       — Тебе ведь нравится… я чувствую, Сара… — поцелуй и улыбка в кожу. — В этом разница меж нами. Я не стыжусь этого желания, моя дорогая. А ты пытаешься избегать даже мысли о нём, лишая себя удовольствия. И меня, к слову, тоже…       Он откатился в сторону, ложась рядом, с плотоядной улыбкой наблюдая, как я пытаюсь собрать в кучу сознание. Его забавляло, что я пытаюсь отбросить всякую мысль о том, чтобы даже во сне изменить своим правилам. Я не хотела наставлять рога своему Дракону. Хилл не заслуживал такого к себе отношения. Даже во сне. Тем более это всё больше походило на осознанные сновидения. Только вот мне предоставлялось в них быть исключительно игрушкой. Развлечением для чудовища.       — Я жалею лишь об одном, Сара… — неожиданно тихо проговорил человек.       — О чем?.. — я прикрыла глаза, стягивая халат на груди и поворачиваясь спиной к своему мучителю.       Он прижался к моей спине, закапываясь лицом в волосы:       — О том, что стал сентиментальным с твоим появлением. Это смешало карты… Это заставило принять решение, плоды которого теперь приходится пожинать. — длинные пальцы скользнули по моему предплечью, вызывая волну растревоженных мурашек. — Как не крути — ты моя, а я — твой. Вопрос лишь в том, как скоро ты сама это осознаешь… Ведь всё можно изменить, Сара. Абсолютно.       Я горько рассмеялась:       — Единственный вариант для меня, твоими стараниями — самоубийство, чтобы эти мучения прекратились для нас обоих.       Он снова зацокал языком, поглаживая меня по голове.       — Нет, любовь моя. Ты не права… Сегодня я не стану тебя «мучить». — тёплые пальцы скользнули по виску и скуле. — Просто подари мне свой сон. Спи со мной. Просто сон во сне.       — Хорошо…              Я проснулась от поцелуя, едва не отпихнув вернувшегося из Сентфора Аарона.       — Доброе утро, моя девочка… — Дракон притиснул меня к груди, закапываясь носом в волосы. — Смотрю, вы со Стеф времени зря не теряли. Нарезались до беспамятства.       — С возвращением, король Драконов. — я хихикнула и потёрлась носом о его щетинистую щеку. — Да, как-то так вышло… Но было здорово. От меня сильно перегаром несет?..       Муж вскинул брови:       — Неужели сегодня ты смогла выспаться наконец? Ну, насчет перегара, поверь прожженному лидеру банды, от Вишни после пары бутылок бурбона несёт куда сильнее. Но его я точно не целую… — он усмехнулся.       Я вздрогнула, вспоминая вчерашний сон:       — Хм,.. Вроде того. Думаю, теперь я смогу хотя бы спать сравнительно по-человечески.       Хилл выгнал меня в душ. После отъезда Стефани я наконец расслабленно уволокла его в спальню и оторвалась на всю катушку, чувствуя себя едва ли не на седьмом небе от счастья. Я впервые не видела перед собой другого мужчину, стоило закрыть глаза. Стоило только вслушаться в ритм сердца Аарона под щекой после, как воспоминания, пусть и ненадолго отступали. Хилл снова рассказывал какие-то истории из Сентфора, смеясь над нелепостью ситуаций и клятвенно обещая, что уже очень-очень скоро весь бизнес переберётся в Балтимор. Я только улыбалась, снова забираясь на его бёдра, под удивленным взглядом, и собирая всё, что не смогла получить за прошедшее время.       — Удивительно. — неожиданно рассмеялся Дракон, после четвертого или пятого подхода за ночь. — Это ты так отоспалась, что решила поиметь меня на всю жизнь вперед?       Я хихикнула:       — А ты сильно против такого расклада? Или сдаёшь позиции?.. Устал, стареешь, да?..       Хилл расхохотался, перекатываясь, и вдавливая меня в постель:       — На тебя мне даже при смерти сил хватит. — заметив, что я нахмурилась, он торопливо поцеловал мой лоб, — Прости… Ляпнул не подумав.       Человек исполнил обещание. Только мои мысли переносили меня туда, куда ему хотелось. Только когда во сне невольно мелькал его образ, я оказывалась где угодно, но только не с Хиллом, не в спальне, не у себя дома. Поначалу злило. Потом… потом я стала ловить себя на мысли что эти разговоры в безвременье сна, эти попытки вытянуть из него побольше информации, секретов, всё больше смахивали на какой-то спорт. Вытянуть тайны, которые чудовище со снисходительной улыбкой нехотя мне рассказывало. Что-то из прошлого, что-то про Аннет, которую я уже тихо начинала ненавидеть от того, что он о ней рассказывал.       Сны почти перестали быть пыткой. Почти. Если бы не приходилось проводить ночь в постели Человека раз в месяц. С полным запретом отвести взгляд, сомкнуть веки, чтобы не видеть его лица. Не замечать этой… нет, не похотливой, а нежной улыбки. Подкупающей, едва ли не беспомощной. От того, что он злился, что не мог получить всё и сразу. И тело, и любовь. И в реальности, в достатке, в любой момент. Вынужденно забирая только одну ночь моего сна раз в месяц, не в праве требовать большего. Где-то во мне даже торопливо загонялась вглубь жалость к нему. Жалость, потому, что я не могла ему отдать то, что он хочет. Не хотела, не любила.       Лгала, черт возьми, пытаясь вытравить в себе эти чувства.       — Малышка, тебе чай или кофе? Я твои любимые буррито купил… — Хилл в одних плавках крутился на кухне, в очередной раз решив побаловать меня завтраком. — Эй! Ты чего зелёная такая?.. Сара!..       Ароматы завтрака почему-то всё внутри перекрутили в тугой узел, и я метнулась в ванную. Кажется, унитаз благодарно принял в свои недра всё съеденное вплоть до позавчерашнего обеда. В голове шумело предательски, пижама липла к телу. И вот теперь мне стало действительно страшно. «Идиотка! Ты же не предохранялась!.. Залететь во сне от монстра — маловероятно. Значит Хилл станет папашей…» — я вздрогнула. Роды меня убьют, аборт меня убьёт. Так или иначе, исход всё равно будет один… Я — чудик.       — Господи, хоть бы отравление… пожалуйста… — я судорожно вытянула из аптечки тест на беременность.       Трясло как эпилептичку. Внутри проносились картинки этих двух с лишним лет. Счастливых, даже не смотря на моё угнетённое маской состояние. Вечные панические атаки и страхи смерти. Я была счастлива с Аароном. Смогла даже найти подход к чудовищу, чтобы прожить… хоть немного времени прожить обычной. И вот теперь…       — Твою мать… — я зажала рот рукой, вглядываясь в плюсик на табло тестера. –Никогда не думала, что мне доведётся сдохнуть от секса…       Я сползла на пол, чувствуя, что ноги не держат. Внутри всё обрывалось. Жить оставалось всего несколько месяцев. Внутри клокотал гнев. Я… черт, я даже не успею стать матерью. Прежде этой мысли в моей голове даже не появлялось. Кому нужна мать-психичка, которая не соображает, что происходит вокруг себя из страха смерти?.. Какие к черту дети? Да меня изолировать надо нахрен!       — Эй… Малышка… Ты чего?.. — Хилл опустился передо мной на колени, поднимая лицо и глядя в глаза. — В чем дело?..       Я молча протянула тестер.       Аарон шумно вздохнул и прижал меня к себе. В его груди колотилось сердце. Радостно, гулко, срываясь в такой галоп, за котором кони на королевском ипподроме в Англии не угонятся. Он понял одну часть этой задачки со звездочкой. Типично мужской подход. Что ж… Это многое ставит на свои места.       — Ты будешь прекрасным папашей, Хилл… — я подняла на него заплаканные глаза, вглядываясь в темный карий шоколад.       — Детка, ты тоже будешь пре… — он всё же понял. — Блять…       Я поджала губы, снова пряча слёзы в подтянутых к груди коленках. Муж успокаивающе поднял меня на руки и понёс в спальню. День прошел почти в беспамятстве. Я мало что помнила из окружающих событий. Приехали врачи, чтобы взять анализы на дому. Правда, в больницу всё же придется поехать, но позже. Чтобы встать на учет, чтобы выносить плод, который я уже люблю, но который меня стопроцентно отправит в лапы к чудовищу.       Выпив успокоительные, безвредные для беременных, я отключилась. Не удивительно, что после всех потрясений, после мыслей о скором плене я оказалась в шатре.              Он улыбнулся. Серость всколыхнулась польщенными искрами:       — Снова думала обо мне?.. Снова сладкие воспоминания, любимая?..       Я ядовито усмехнулась, скорее по инерции:       — Вроде того. Скоро, очень скоро встретимся. Как ты и хотел. Каких-то шесть-семь месяцев…       Человек удивленно разглядывал меня, не совсем понимая, что я имею ввиду. Улыбка на его губах угасла, и весёлые черти похоти скрылись в осознании. Им на смену пришел гнев. Тот самый гнев, который я очень хорошо помнила по ночи в лесу. По битве, в итоге которой я приняла прозрачную маску.       Оскал пошатнул самообладание, и иллюзия покинула его внешность. Рубцы больно впились своим видом в мои нервы, поднимая со дна воспоминания из больницы, когда я сорвала маску. Как же, мать его, это больно — гореть в пламени…       — Уже не рад?.. — я саркастично изогнула бровь. — Так ждать, чтобы…       — Замолчи…       Я покорно заткнулась. Он переваривал мысли, пытаясь с чем-то свыкнуться. Выходило плохо. Серые глаза скользнули в сторону, горечь во взгляде он прятал паршиво. Он вообще плохо скрывал эмоции, не имея возможности скрыть лицо под маской. Я открывала для себя новый уголок его образа — эмоциональность, подвижность изуродованных огнем черт была удивительной. Столько чувств и со здоровой мимикой передать не всякий может. А у него выходило… жаль, только, что физиономист из меня хреновый.       — Полагаю, наши… свидания более неуместны. — он поджал губы, поднимая на меня взгляд. — До встречи, Сара… До скорой встречи, любовь моя…       — Но…              Я разлепила глаза, чувствуя какую-то абсолютную и бесповоротную иррациональность произошедшего. Он должен был прыгать по шатру как чертов кролик Роджер от счастья, что скоро все его ожидания наконец приведут к закономерному исходу, которого он желал. В глазах стояло его выражение лица и становилось как-то уж слишком неуютно. Хотелось устроить допрос с применением утюга и паяльника, чтобы выяснить причины таких внезапных перемен в его желаниях.       Хилл встревоженно покосился от меня, оторвавшись от мотожурнала:       — Всё в порядке? Принести чего-нибудь?..       — Нет-нет… Ты представляешь, он меня послал, когда понял про беременность… — я ошарашено потёрла рукой лицо.       Аарон хмыкнул:       — Может, не всё так печально и ты опять рано собралась на тот свет?       — Ага… ты такой наивный… «До скорой встречи». Такой себе намёк на «долго и счастливо». — я отвернулась к стенке, чувствуя накатывающие волны паники.       «Какого хрена происходит?!».       Сны действительно закончились. Почти. Иногда, когда Хилл задерживался по работе, я ощущала сквозь сон прикосновения к растущему животу, шепотки и какие-то едва ли различимые обрывки фраз. Стараясь не просыпаться, я всё равно думала. Продолжала думать о Человеке. Пару раз доводилось открывать глаза в шатре, в больнице. В пустой кровати. Было странно и чудно, осознавать, что «свидания» и вправду прекратились.              Правда, исключительно до момента родов…