Сентябрь, 2021
Зехра по привычке, выработанной в больнице за годы практики, тут же вскочила со своего места и приказным тоном вскрикнула: – Скорее положите её, приподнимите ноги и расстегните воротник рубашки. Она моментально достала из сумочки нашатырный спирт и ватку, и побежала к Рефике, которую Гедиз уже уложил на диван. Он хотел подставить подушки под ноги матери, но его плечом оттолкнула Мюге и вырвала предмет у него из рук. В ее резких и настойчивых движениях читались раздражение и злость к родному брату, но Гедиза так сильно беспокоила потерявшая сознание мама, что он пропустил эту выходку сестры мимо себя. Он провёл обеими руками по волосам и с шумом выдохнул, когда Рефика стала слегка качать головой от запаха лекарства. Одна из служанок подбежала к хозяйке дома с влажной холодной тряпочкой. Зехра поблагодарила девушку за сообразительность. Она сложила белоснежную тряпочку в полоску и опустила ее на лоб Рефики. Наре охватил ступор от происходящего. Она не знала к кому первому ей бежать: к Акыну, который держался, чтобы не наброситься на Гедиза из-за состояния Рефики, или к Гедизу, который что-то провернул у неё за спиной? Единственное правильное решение, приходящее ей на ум, было вцепиться в предплечье брата, чтобы сдержать его порыв. Как бы её сейчас не злил Гедиз и как бы реакция Акына не была оправдана – госпоже Рефике было плохо. Бедной женщине не хватало ещё и из-за драки сына переживать. Наре почувствовала как кто-то коснулся ее плеча. Обернувшись, она увидела перед собой Каврука, по глазам которого была видна вся его поддержка. Наверно, он единственный, кто понял, что Наре гложил еще и тот факт, что Рефика рухнула из-за того, что ее сын гипотетически мог жениться на ней. И неприятно, и обидно от такой реакции. Локи же сидел абсолютно невозмутимо, перебирая пальцами чётки. Яхъя внезапно залился краской и сжал руки в замок, с ненавистью исподлобья поглядывая на Гедиза. Последний же изредка бросал на него косые взгляды, что-то обдумывая. Рефика открыла глаза и, немного кряхтя, протянула: – Сынок, скажи, что это неправда. Гедиз сжал челюсти и лишь кивнул головой, не зная даже как правильнее сейчас поступить. Наре в свою очередь смутило, что он – любитель поболтать – вдруг потерял дар речи. – Ты пообещал, что не тронешь мою сестру, – пригрозив указательным пальцем, прошипел от разочарования Акын, в предплечье которого сильнее вцепилась Наре. Гедиз поднял руки вверх и вопросительно изогнул бровь: – Мне теперь и воздух, которым она дышит, трогать нельзя? Мюге вскочила с края дивана, на котором все ещё лежала Рефика, и набросилась с обвинениями на брата: – Молодец, что тут скажешь! Мне мозги с хлоркой все промываешь насчёт моего брака, а сам-то чем хорош? Положил глаз на девушку, брату которой заливаешь, что не прикоснешься к ней? Гедиз закатил глаза и, беззвучно ругнувшись, провёл рукой по лицу. Локи в своём укромном углу рассмеялся, с вызовом посматривая на шурина. – Ая-яй, Гедиз Ишыклы. Что ты за человек такой? Что ты за брат такой, который подстрекает сестру развестись? – скалясь, произнёс Локи. Наре окинула мерзавца испепеляющим взглядом. – Скорее тебя стоит спросить, что ты за брат такой! – выпалила Челеби, в груди которой все сжалось от воспоминаний, как эта тварь домогалась её и забиралась ночью в её кровать. – Будущая невеста этого дома подала голос, – обведя указательным пальцем гостиную, ответил Локи. – Она не невеста, – воспротивился Акын. – Не разговаривай так с ней, – встрял Гедиз. – Ах, да, она же уже не просто Наре, а твоя практически жена, – не унимался Локи. – Как раз-таки она в первую очередь Наре Челеби, просто Наре, заслуживающая уважения не из-за статуса чьей-то жены, а потому что она человек, – обойдя всех и встав над Локи, заявил Гедиз. – Ещё раз откроешь свой рот в ее сторону, и я клянусь отрежу твой язык. Локи посмотрел на Наре и приложил руку к сердцу. – Дочь Посла, падчерица Сезина, дочь актрисы, сестра наследника миллиардера Байдара, девушка, а стоп поправочка, жена Ишыклы. Ты всегда будешь приложением к кому-то, сестрёнка. При слове «жена» Рефика снова схватилась за сердце и ахнула. Гедиз с размаха врезал кулаком по лицу Локи. Из носа Сезина тут же хлынула кровь, и раздался протяжный стон. Акын после слов Локи тоже хотел добавить ему увечий, но Наре мертвой хваткой вцепилась в брата с одной стороны, а Каврук с другой. – Тебе нельзя, Акын, ты же ещё не окреп. – Этот червь оскорбляет тебя, а ты думаешь о том окреп я или нет? – с негодованием спросил Акын. – Мне может теперь на все оскорбления в твою сторону закрывать глаза? – Если мне придётся собирать тебя по частям, после драки с этим полоумным идиотом, буду ли я чувствовать гордость, что ты заступился за меня? Нет. Ты заставишь чувствовать меня себя виноватой. – Тогда что я за брат такой? – Мне достаточно знать, что тебя искренне задевают слова, сказанные Локи в мою сторону. Отчаянных драк, заканчивающихся в больнице, мне не надо. Я не требую никаких подвигов, – боясь за травму головы, которую Акын получил в той аварии, произнесла Наре. Локи присвистнул, держась за нос. – Так мило, что меня сейчас стошнит. Гедиз, а ты уверен, что она твоя невеста, а не Акына? – Ты когда-нибудь закроешь свой рот или нет? – раздраженно ответил Гедиз. Мюге же вместо брата теперь с тем же гневом смотрела на Наре. – Почему ты все ещё стоишь здесь, а? Почему ты ещё здесь? – Мюге стремительно бросилась к Наре. – Нравится доводить всех вокруг себя? Нравится быть центром вселенной? – Прекрати сейчас же! – сорвавшись с места, приказал Гедиз, но Наре выставила руку вперёд, чтобы он не подходил. Она стояла ровно, слегка вздёрнув подбородок вверх и смотря Мюге прямо в её орехового цвета глаза, наполненные яростью. – Что ты хочешь от нашей семьи? – с отчаянием в голосе прокричала Мюге. – Ты эгоистка! Всегда была ею. Небось шепчешь на уху доверчивому брату, что гуляешь с подружками, а сама момента проскользнуть в кровать к моему брату не упускаешь! – Мюге! – проревел Гедиз ее имя. – Я так понимаю сейчас прекрасный момент, чтобы упустить эту возможность, – спокойно ответила Наре, а затем окинула всех в комнате, смотрящих на неё и кивнула головой. – Ещё увидимся. Она развернулась и уверенным шагом направилась к парадной двери, которую через секунду уже захлопнула, и, дойдя до середины площадки, остановилась. Ее всю трясло. Она закрыла ладонями глаза и широко открыла рот, прерывисто захватывая им прохладный вечерний воздух. Грудь ритмично поднималась и опускалась, а сердце колотилось со скоростью света. Наре провела пальцами по волосам, с трудом проглатывая очередной ком в горле. Она услышала как позади неё открылась дверь. Это заставило ее придти в себя. Услышав своё имя из уст Гедиза, Наре, не оборачиваясь, побежала к своей машине. На ходу достала ключи, сняла блокировку и скорее спряталась в своём убежище, снова закрыв все двери. Гедиз попросил её впустить его, но Наре лишь тронулась с места и покинула этот чертов особняк.Декабрь, 2014
Рефика скорее выбежала из комнаты к парадной двери, кутаясь сильнее по дороге в махровый халат. Она уже несколько часов пыталась дозвониться своему сыну, но тщетно. Сидела у ночника, сложив руки на груди и моля Аллах, чтобы он снова уберёг её непутевого Гедиза. Услышав как в дверь стали колотить, она тут же подорвалась, не обращая внимание на замечания мужа, брошенные ей вслед. Он шел из другой – своей – комнаты, кипящий от недовольства, но Рефике на него было все равно. Женщина увидела как её старшая дочь тоже скорее побежала вниз по лестнице и уже поравнялась с ней в коридоре. – Вы – обе, – властным тоном произнёс Джемаль Ишыклы, подойдя к ним, – а ну живо по комнатам. Это что за дела, а? Рефика, ты вообще ничему свою дочь не научила. Хотя чему я удивляюсь. Сама полуголая выбежала. Он окинул их рассерженным взглядом, от чего Мюге сильнее вцепилась в руку матери, которая встала впереди своей дочери, закрыв ту от недовольных чёрных глаз мужа. Она проглотила очередное оскорбления в свою сторону. Рефика привыкла всегда закрывать глаза на вспыльчивость и резкость этого мужчины. Поздно уже было думать о том, почему она вышла за него замуж, когда у неё было двое детей, которых она никак не могла лишить нормального детства в полноценной семье. Ей казалось, что это было самым главным. Джемаль неодобрительно цокнул себе под нос, ещё раз пробежав глазами по дочери, которая так и не сдвинулась с места даже после его замечания, и наконец-то – к счастью Рефики – открыл парадную дверь. Гедиз, шатаясь, зашёл в дом и его лицо озарила глупая улыбка. Рефика закрыла рот рукой, ахнув, когда Джемаль захлопнул дверь и схватил сына за шиворот. – Где тебя, бл*ть, носило?! – он толкнул Гедиза, резко отпустив ткань его тонкой куртки. Парень с той же улыбкой и дурацким смехом покатился вперёд и еле успел схватиться за перила лестницы, чтобы не упасть. Рефика и Мюге тут же подбежали к парню, издающему странные звуки. Его лицо было полностью красным, а алкоголем от него несло настолько, что госпоже Рефике даже показалось, будто она сама напилась в зюзю. Мюге неосознанно сморщила нос и, придерживая брата за плечо, отвернулась. У Рефики сжалось сердце. Она обхватила лицо сына руками и жалостно со слезами на глазах произнесла: – Что случилось, сынок? Расскажи, что привело тебя к такому состоянию? Джемаль отдёрнул руки жены и громким басистым голосом приказал: – Не смей сюсюкаться с ним! – Не тррро-гг-гай её, – шатаясь, Гедиз упёрся руками в грудь отца и навалился на него, но тот откинул сына так, что он упал на лестницу. Мюге от неожиданности взвизгнула, а Рефика плача, боясь, коснулась предплечья мужа. – Не сердись так, Джемаль, умоляю. – Доволен, что твоя мать плачет из-за тебя? – смотря сверху вниз, пристыдил господин Ишыклы своего сына. Гедиз полуоткрытыми глазами прошёлся по грозной фигуре отца. – Она меня и таким любит, а вот ты? – парень со второго раза схватился за перила и с трудом поднялся на ноги. – Не можешь любить меня таким, да? Плохого сына тяжело любить. – Сынок, ты не плохой, не смей так говорить на себя, – сложив руки на груди, взмолила Рефика. Мюге, сама еле сдерживая слёзы, наблюдала за картиной, повторяющейся практически каждый день. Она не понимала зачем Гедиз лишний раз провоцировал отца своим поведением. Он и так столько времени пробыл вдали от семьи в Испании. Неужели её братик снова хотел от них уехать? А ведь ей казалось, что наконец-то они станут настоящей семьей. Тем временем Гедиз и Джемаль пожирали друг друга озлобленными взглядами, наполненными горечью из разочарований, обид и страхов. Мужчина с ненавистью смотрел на сына, еле стоящего на ногах после жуткой очередной вечеринки с алкоголем, в котором он явно себе не отказывал. Но ничего на выпад сына не сказал. Джемаль повернулся к Гедизу спиной и, посмотрев на жену, указал пальцем на коридор, ведущий к ее спальне. – Рефика, иди в комнату. – Но... – Иди в комнату, – вкрадчиво повторил Джемаль, на что Рефика уже противиться не стала. Она последний раз посмотрела на сына в убитом, помятом состоянии и, послушно опустив голову, со всхлипами направилась в комнату. А следом за ней пошёл и её муж в свою. Гедиз же проводил их опечаленным взглядом, точнее грусть была лишь направлена на маму, на отца только злость. А затем повернулся к сестре, которая взяла его за руку и прошептала: – Пошли в комнату. Нам всем нужно поспать. Гедиз кивнул и, закинув руку сестре на плечо, стал подниматься с ней наверх к спальне. Он только сейчас заметил, что Мюге выбежала в одной пижаме с чёрными котиками на розовом фоне. Непослушные рыжие кудрявые волосы смотрели в разные стороны, из-за чего Гедиз сделал вывод, что скорее всего она уже давно задремала, но его приход заставил ее прервать свой сон. Гедиз зашёл в свою комнату, в которую нещадно прорывался зимний ветер сквозь открытые двери на балкон, и уселся на кровать. Мюге закрыла за ними дверь с характерным хлопком из-за сквозняка. Скорее кинулась к балкону, а затем подошла к брату, осунувшемуся, словно вопросительный знак. Она приложила руку к его лбу, но парень тут же отвернулся и промычал: – Уходи, Мюге. – Не уйду, – настойчиво произнесла девушка, нагнувшись и взяв брата за плечи. – На этот раз я никуда не уйду, пока не узнаю, что происходит с моим младшим братом. Гедиз повернул голову к сестре не хотя, ровно шея совсем не справлялась со своей задачей. – Ничего не случилось, – пожав плечами, ответил он. Мюге нахмурилась и прошлась по лицу брата изучающим взглядом, явно обдумывая что-то про себя. Она опустилась ещё чуть ниже, чтобы быть ближе к его лицу. – Ты разве сегодня не пошёл на свидание с Наре? Гедиз резко кивнул и снова глупо заулыбался. Он уже хотел завалиться на кровать, но Мюге удержала его за плечи. – Что произошло? – НИ-ЧЕ-ГО! – выпалил он в лицо сестре, и к его великому удивлению она заулыбалась. Мюге выпрямилась и сложила руки на груди, притопывая ножкой. – У тебя изо рта пахнет кофе, – с подозрением высказалась она. Гедиз взмахнул указательным пальцем и, издав смешок, с гордостью проговорил: – Я всегда знал, что ты в нашей семье самая умная. – Откуда этот едкий запах алкоголя? Гедиз резко стал вести себя как человек, находящийся в абсолютно трезвом уме. Он поднялся с кровати и снял куртку, под которой у него оказалась насквозь мокрая темно-зелёная кофта. Мюге распахнула от изумления глаза. – Да, я разлил на кофту несколько бутылок алкоголя, ну и себя обрызгал, и да я шёл домой пешком под таким ветром и летящим в лицо снегом абсолютно мокрый в тонкой куртке, но клянусь я весь горю, хах, как бы ожог не получить, – словно говоря о чем-то обыденном, перечислил Гедиз. Увидев, как Мюге, стала задыхаться от незнания, что сказать первым, он добавил: – И да я знал, что это чревато не обычной простудой, а возможно даже пневмонией. Но знаешь, что меня больше пугает? Гедиз снял мокрую кофту и побрел в ванную комнату. Мюге, совсем потеряв дар речи от безалаберности младшего брата, плюхнулась обессиленная в белое кресло. – Боюсь, представить. Гедиз включил в ванной воду и вышел снова в комнату к своему шкафу. Достав оттуда полотенце, белье, майку и пижамные штаны, он ответил на свой же вопрос: – Я забыл в баре шапку и шарфик Наре. Надеюсь, их никто не сопрет к утру. Бармен вроде выглядел прилично. – Она себе миллион таких купить сможет в отличие от твоих легких! – со страхом в голосе за состояние брата, вскрикнула Мюге. – За меня не беспокойся, – закинув на плечо полотенце, сказал Гедиз. В комнату из ванной стали пробираться клубки пара. – Завтра буду как огурчик. – Но к чему этот спектакль? – тихо спросила Мюге. – Кто должен был понять, тот понял. А ты не заморачивайся, – ответил Гедиз. Он подмигнул ошеломлённой сестре и, пожелав сладких снов, зашёл в ванную комнату. Мюге же поднялась со своего места и покинула спальню брата.Сентябрь, 2021
Неведомые силы потянули Наре за собой снова на тот самый берег, где она пряталась рука об руку со своей болью в тот день, когда узнала о смерти Дуду. Впервые в жизни она покорилась без страха в груди быстрой езде на машине. Возможно, она неосознанно жала со всей дури на газ, пытаясь страхом скорости перебить свои истинные чувства, но все попытки были тщетны. Личные демоны в её голове отплясывали макабр*, эгоистично перетягивая все внимание на себя. Добравшись до пляжа, Наре буквально вырвалась из оков машины, которая теперь казалась чрезмерно тесной, и побежала по песку к морю. Ноги проваливались, затрудняя побег от хаоса, царившего вокруг неё и внутри. Наре остановилась около морской глади, в которой уже отражался свет чарующей и такой же одинокой, как и она, луны. Наре прислонила руку к груди, почувствовав обратной стороной ладони как ее сердце выплясывало бешеный ритм. Влажный воздух от моря пронзил её дрожащее тело. Что же это такое? Почему она не может найти здесь убежище? Никто здесь ее не переваривает. Мюге была права, говоря, что из-за неё все только ругаются. Наре погрязла по уши во лжи, играх и манипуляциях. Она запуталась во всем, пытаясь всего лишь немного приблизиться к прошлому счастью, который подарил ей этот город. Только Наре хваталась за одну мысль, как та тут же ускользала у неё из рук и на замену ей приходила другая, ещё более жестокая. Девушка обхватила раскалывавшуюся на части голову и прижала ладони к ушам, но даже это не помогло заглушить тысячи вопросов без ответов. – Наре? – позвал до дрожи знакомый голос. Челеби тут же обернулась назад. К ней на встречу, сквозь песок бежал Гедиз. Что было в тот раз когда они здесь впервые поговорили после долгой разлуки? Наре сжала челюсти. Ей было больно. Ей до сих пор больно. Гедиз с трудом в туфлях проходил по песку, но его это ни капли не смущало. Не успел он проронить и слова, как Наре отвесила ему смачную пощечину. – Это за то, что ты пошло шутил на мой счёт возле машины, как будто я бордельная проститутка, – девушка тут же хлестнула по другой щеке Ишыклы, который на ее выпады не сопротивлялся. – Это за то, что приписал меня к себе в невесты, даже не спросив моего мнения, – и следующая пощёчина. – А это за то, что целовал меня, играл со мной, пудрил мне мозги, когда у тебя все это время была девушка! Наре замахнулась в очередной раз, но теперь уже её запястье схватил Гедиз и, усмехнувшись, произнёс: – Меня не жалеешь, так хоть лицо мое пожалей. У меня есть и другие части тела, по которым можно бить. Наре вырвала руку и стала без разбора бить Гедиза по плечам, груди, спине, крича: – Ты эгоистичный самовлюблённый мерзавец, играющий моими чувствами! – Я же пошутил про другие части тела, – даже больше в шутку уворачиваясь от ударов Челеби, с улыбкой возмутился Гедиз. – Не нужно воспринимать все настолько буквально. – Тебе смешно? А мне ни черта не смешно, Гедиз Ишыклы, когда меня задевает человек, на которого мне не все равно! – Наре последний раз хлопнула ладонью мужчину по плечу и, с трудом хватая ртом воздух, отошла. Она убрала упавшие на лицо пряди волос. – Прости, – выпрямившись, произнёс Гедиз. – Прости меня, пожалуйста. – Почему ты не сказал этого неделю назад? – сорвавшимся голосом, прошептала Наре. – Я ведь ждала, что ты позвонишь или напишешь. Ждала, что объяснишь мне все. – Знаю, – кивнул Гедиз, окинув Наре виноватым взглядом. – Знаю. – Знал бы так не поступал, – девушка сокрушенно опустила руки. – Я ведь не прошу тебя любить меня. Мне было важно лишь твоё понимание, потому что ты для меня далеко не посторонний человек. Гедиз задумался над разговором с Лейлой накануне того злосчастного звонка. «Ты ведь знаешь какая Наре внутри. Она так нуждается в любви и внимании, что когда получает это от кого-то, цепляется и боится упустить. И даже если её здравый смысл говорит насчёт тебя – нет, сердце кричит – да. Может это уже и не любовь вовсе. Столько лет прошло с того времени. Но она привязана к тебе как к одному из самых близких людей». И сейчас он видел перед собой именно такую Наре – преданную человеком, в котором она сильнее всего нуждалась. Чья поддержка играла куда большую роль, чем любовь, романтика, поцелуи. И теперь ему в ещё большей мере стало стыдно перед этими зелёными глазами, покрывшимися пеленой рвущихся слез из-за него.Декабрь, 2014
Дуду протянула Наре очередные ёлочные игрушки. Сегодня после занятий они украшали школу к предстоящему новому году. Творилась невообразимая суета, но безумно приятная. Наре стояла на лестнице, а Дуду подавала ей то, что необходимо было повесить на декоративные ветви ели, прикреплённые к стене. Они работали вместе слажено, попутно обсуждая фрагмент к новой серии «Однажды в сказке», которая должна была выйти сегодня вечером. – Не знаю почему я все ещё смотрю этот сериал, – проговорила Дуду. – Уже больше семидесяти серий вышло. Что ещё можно снимать? Наре распушила следующую веточку от елки, прикреплённую к стене, и посмотрела вниз на Дуду. – Я смотрю чисто из-за Реджины и Робина, – облокотившись о ступеньку переносной лестницы, ответила Наре. – Ну и я привыкла, что этот сериал играет у меня на фоне, боюсь представить, что будет когда он закончится, и мне придётся снова искать себе фоновый сериал. – В этом с тобой соглашусь. Для фона он просто идеальный, – Дуду опустилась на колени около коробки. – Что подать тебе? – Эмм, – задумалась Наре. – Наверно, как обычно начну с золотых шариков. – Как скажешь, – Дуду стала рыться в коробке, выбирая самые симпатичные на ее взгляд новогодние игрушки, и уже хотела подать их подруге, как, подняв глаза, увидела перед собой Гедиза и запищала: – Отойди отсюда! Ишыклы засмеялся когда девушка стала наигранно толкать его и при этом вполне серьезно возмущаться: – Ты посмотри на этого невоспитанного! Прям специально встал около лестницы, чтобы девочкам под юбку заглядывать! Наре еле сдержала улыбку от порыва подруги скорее защитить ее честь. А Гедиз, обвёрнутый в мишуру, на пару метров отбежал от сумасшедшей одноклассницы и выставил руки вперёд. – Все-все, полиция женского достоинства, я сдаюсь. – Как ты меня назвал? – театрально раскрыв рот, переспросила Дуду, в то время как Наре позади неё рассмеялась. – Адвокат школьных юбок, вам кажется нужен отпуск, уж совсем плохо слышите. Дуду ущипнула предплечье Гедиза, сама еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Ишыклы, сделав вид, что ему было очень больно, охнул и потёр свою руку. Он быстро дернул слишком довольную Дуду за кончик носа, а когда она захотела снова его ущипнуть, обошёл её и со спины приобнял, заключив её в символическую клетку. – Отпусти меня! – вырываясь и смеясь, приказала Дуду. – Это ты такая колючая, потому что тебя никто не обнимает, – не обращая внимание на ее психи, ответил Гедиз. Он посмотрел на Наре, которая со стороны наблюдала за друзьями и улыбалась. – Не хочешь с нами? – Нет, – с той же искренней улыбкой ответила Наре. – Я только хочу уже закончить украшать свою стену. – Но ты же любишь это все, да, Дуду, Наре же любит? – все ещё держа одноклассницу, спросил Гедиз. Дуду сдунула упавшую ей на лицу прядь волос чернильного цвета и, надувшись, сказала: – Я с тобой не разговариваю. – Люблю, но я хочу успеть к украшению ёлки в актовом зале, а ты нам мешаешь, – Наре поставила одну руку на бедро, а другой обхватила ступеньку от лестницы. – Пардон, – Гедиз высвободил Дуду из своих объятий и снова поднял руки вверх. – Ну вот, – простонала недовольно Чанджар, стряхивая с пиджака блестящие полосочки, – твоя тупая мишура вся обсыпалась на меня. Гедиз погладил мишуру на своей груди и, будто обращаясь к ней, прошептал: – Не обижайся, это она не о тебе. Дуду закатила глаза и снова стала доставать игрушки из коробки, а Наре не упускала возможности рассмотреть развеселого Гедиза в этой дурацкой серебряной мишуре. Кто бы мог раньше подумать, что снег, о котором она так мечтала каждую зиму, пойдёт именно в день их первого свидания? Да если бы той самой Наре, переломанной изнутри после Локи, в сентябре сказали бы, что она сама пригласит на свидание новенького, она бы в жизни не поверила в эту чушь. А теперь этот паренёк был причиной её улыбки. – А ты чего ходишь без дела по коридору? – поинтересовалась Наре, беря игрушки из рук Дуду. – В смысле без дела? – Гедиз подошёл к коробке и, не смотря на угрюмый взгляд Дуду из-за того, что он снова встал около лестницы, на которой была Наре, достал два шарика – бордовый и золотой. Натянул веревочки от них на свои уши и довольно произнёс, не поднимая глаза наверх. – Я тут главную елку наряжаю. – Ну ты и идиотина, Гедиз Ишыклы, – рассмеялась Дуду. Наре взяла из рук одноклассницы игрушки и стала потихоньку вешать одну за другой на пушистые веточки. Гедиз тоже взял себе шарики и стал цеплять петельки от них на пуговицы своего бордового джемпера. – Наре, как ты дружишь с этой невоспитанной? Прошло уже десять минут, а я ни одного хорошего слова от неё не услышал. Дуду бросила один из шариков в Гедиза, который он без труда словил и, цокнув, покачал головой. – Она ещё и бросается в меня чем попало. Скажи ей что-нибудь, Наре. Наре опустила глаза и посмотрела на шарик в руках Гедиза, а затем на Дуду, протягивающую ей новую игрушку. – Ты там понежнее наряжай нашу ёлочку, – игривым тоном ответила Наре. – Поняла, да? – вздёрнув подбородок и прищурив глаза, сказал Гедиз Дуду. – Болтливая в этом году у нас елка, – улыбнувшись, проговорила Чандар, опустившись за новыми шариками только уже бордового цвета. – Так почему ты не с мальчиками украшаешь спортзал? – не унималась Наре. – Во-первых, с ними скучно, во-вторых, я задумался над костюмом на нашу тусовку. Точнее над нашими костюмами. – И? – Хочу, чтобы у нас в костюмах присутствовала шляпа! – внезапно воскликнул Гедиз, встретив скептический взгляд Дуду. Взгляда Наре он не видел, потому что не поднимал голову, чтобы лишний раз ее не смущать. – Алло, принцессы и феечки не носят шляпу, они носят корону, – поставив четыре пальца веером на затылке и исковеркав голос под модную чику, поправила его Дуду. – Шляпы? – переспросила Наре. – Так реально будет интереснее, – воодушевленно настаивал Гедиз. – Круг выбора костюма сужается, а значит мозг напрягается и пытается решить задачу. – Странно, что ты не вспоминаешь о том, что твой мозг умеет напрягаться, когда дело доходит до наших дополнительных, – с некой обидой произнесла Наре, потому что Гедиз вечно валял дурака на их личных занятиях и говорил с ней о чем угодно, кроме математики. – Когда я рядом с тобой напрягается кое-что другое. – Фу, – встряла Дуду. Гедиз окинул ее осуждающих взглядом. – Ещё говорит, что я невоспитанный. Что там твоя фантазия надумала? Я об этом, – Гедиз прижал руку к груди. И, возможно, такую вольность он себе позволил, потому что не видел реакции на лице Наре. Так было легче. По крайней мере сейчас. Наре от увиденного выронила шарик, который с грохотом ударился о пол. Гедиз совершенно случайно, испугавшись за девушку, поднял на неё глаза вверх и тут же раздалась сирена из воплей и визгов девочек. Наре тут же прижала юбку к себе и чуть не упала с лестницы, а Дуду включила режим ниндзя. – Извини, извини, извини, – уворачиваясь от шариков, которыми в него бросалась Дуду, перекрикивал девчонок Гедиз. – Я ничего не увидел, клянусь, не успел ничего увидеть! Гедиз побежал к другому концу коридора. С его ушей и кофты тут же слетели шарики, благо мишура не оставила его совсем одного в этой заранее проигранной игре девчонкам. – Извиняю, извиняю, – крикнула ему вслед Наре. Гедиз на углу повернулся и, прижав руку к сердцу, тоже прокричал в ответ: – Я в тебе не сомневался. И с этими словами удалился из поля зрения. Наре тут же спустилась вниз по лестнице и встала напротив Дуду. Вначале у них обеих были ошарашенные лица, а затем губы потихоньку расправлялись в улыбки, а отдышка заменилась на визг и подпрыгивания. – Ты это видела? – широко распахнув глаза, негромко пропищала Наре. – Видела, видела! Наре стала трогать своё раскрасневшееся лицо, не до конца понимая, что с ней происходило. До недавнего времени она жутко боялась любого проявления внимания в её сторону от противоположного пола, а сейчас почему-то была готова взлететь от радости. Сердце приятно закололо в груди, а живот скрутило от нахлынувшего волнения. Ей хотелось прыгать, визжать и смеяться. Как же это чувство называлось? – Ущипни меня! – не веря своим глазам, снова пропищала Наре. Дуду обняла подругу и наконец-то спрятала от ее счастливых глаз свои несчастные в пушистых волосах. – Я так рада за тебя, – искренне проговорила Дуду, хоть на душе и скребли у неё кошки. Так внезапно откуда не возьмись появилось это странное чувство, будто её пронзили ножом насквозь. Но почему именно сейчас? Раньше ведь она даже не думала о Гедизе как-то по-другому, кроме как о друге. Она спокойно выслушивала от него о Наре, а от Наре о нем. Это странное дурацкое чувство не покидало ее с того дня как они пошли на двойное свидание. Но раньше оно было поверхностным, а сейчас таким ярким, что аж слепило глаза. Неужели она ревнует Гедиза? – Но это ведь ещё не то, что мы с тобой подумали, – оторвавшись от подруги, сказала Наре, чуть запинаясь. – Он же мог, что угодно иметь ввиду. Может он говорил о своих легких, что ему около меня тяжело дышать? Наре стала обнюхивать воротник своего пиджака и сильно замешкалась, что играло Дуду на руку. Она не хотела, чтобы подруга увидела в ее глазах то, о чем она думала. – Может у меня духи слишком резкие, и Гедиз от них задыхается? – Наре, дело не в духах! – усмирила ее Дуду. – Дело в тебе и только в тебе. Ты ему очень нравишься. Всегда нравилась. – Думаешь? – с надеждой в голосе спросила Наре, внутри почему-то боявшаяся услышать, что это не так. – Знаю, – Дуду провела рукой по плечу подруги и выдавила улыбку. – Нет, лучше не надо так уверенно настаивать на этом. Он ведь это не сказал вслух. Значит я не имею права приписывать ему то, что он ко мне не чувствует. Это глупо. А мы же не глупые? – Мы девочки-подростки, – уточнила Дуду. – Нельзя позволять гормонам закрывать нам глаза, – Наре сделала глубокий вдох и постаралась себя успокоить, потому что она пугалась чувств внутри себя. Она не знала их природы, ведь родители всегда очень сдержанно к ней относились. Может любовь это сдержанность, а игривость Гедиза это всего лишь то, что вызывает в ней временное увлечение? «Аллах, почему так сложно?!» – подумала про себя Наре.Сентябрь, 2021
– Я так понимаю одного извинения будет недостаточно? Наре отвернулась и, шумно выдохнув, прошагала по пляжу. Она остановилась и стала быстро вытирать горячие слёзы, натирая при этом нежную кожу. Ей нужно было обдумать то, как правильно задать вопрос или с чего начать, чтобы душа ее наконец-то успокоилась. И Гедиз, понимая это, не стал идти за ней. Он дал ей время собраться, а когда она снова вернулась к нему выпрямился, готовый к любому исходу. – Либо ты сейчас без всяких увиливаний и сарказма рассказываешь мне абсолютно все, либо мы расходимся и на этот раз окончательно. Без выяснений в будущем о моей предстоящей свадьбе с тобой, обморока госпожи Рефики, нападок твоей сестры и драки моих сводных братьев с тобой. – Ну нет, не делай, Наре. Не лишай меня возможности бить моего любимого зятя, – в привычной ему манере отшучиваться, произнёс Гедиз, но затем осекся, увидев как Наре закатила глаза. – Точно, никаких шуток. – С твоего любимого зятя и начнём, – серьёзно ответила Наре. – Почему Мюге вышла замуж за него? Наре терзал этот вопрос ещё с того самого дня, как она узнала об их бракосочетании и наличии маленького чудесного сына. Монстр из ее ночных кошмаров незаслуженно обладал настоящей семьей. Она не могла поверить, что такая умная девочка как Мюге могла выбрать себе в пару такого ужасного человека. И как мог этот брак допустить Гедиз? Особенно после того, как правда о подставе об изнасиловании Менекше выплыла наружу. Да, господин Сезин потом быстро замял это дело, оправдав сына во время расследования, но Наре была уверена на 100% в виновности Локи. Ишыклы же потерял былой настрой. Он поджал губы и потёр шею, не зная с чего начать. Наре смотрела на опечаленный взгляд мужчины, представляя в голове все самое страшное, что могли произнести его уста. Неожиданно для неё он в своём чёрном костюме от какого-то дорогого бренда – в этом точно не было сомнений – сел на песок. Гедиз окинул взглядом белые джинсы Наре и, не долго думая, снял пиджак, который постелил возле себя. Он похлопал рукой по ткани, как бы предлагая девушке присесть. Наре, поблагодарив за внимательность, ответила на его просьбу. – Тем летом после убийства Эльван выяснилось, что Мюге беременна. Родители были в полном шоке. Я так вообще уже с трудом понимал, что происходило. Она призналась, что отцом её ребёнка был никто иной как Локи. У мамы чуть приступ не случился, когда она услышала его имя. Тот на удивление не сопротивлялся, тут же сказал, что берет всю ответственность на себя и женится на моей сестре, – Гедиз согнул левую ногу и облокотился о колено, а правой рукой упёрся в песок. – Отца все устраивало. Стал заливать, что люди меняются. Настоял на том, чтобы Мюге с Локи уехали на два года за границу, чтобы никто не видел ее беременной, потому что она уже была на третьем месяце. Если бы она родила здесь, то согласись показалось бы странным, что шестимесячный ребёнок выглядит доношенным. А после моих откровений на всю Турцию, отцу только не хватало подлянки от Мюге в виде разговоров, что семья мера отличилась ещё большей бедой – «дочь вышла замуж по залету», «политика и измены закрыли меру и его жене глаза на детей», «как мы можем доверять человеку, который так халатно отнесся к воспитанию дочери». По телу Наре прошлись мурашки от услышанного. – Ты злишься на него, потому что... ну... ребёнок, – девушка не знала как произнести это вслух, – что это произошло против ее воли? Гедиз покачал головой. – Мюге так смотрела на него, словно он был ее героем, а я не понимал как вообще они сошлись. Он ведь всегда был таким придурком, а моя сестра настоящим примером для подражания, – при упоминании Мюге Гедиз улыбнулся. – Я так сильно боялся за неё, что брак очень быстро её разочарует. Даже предложил, чтобы её вместе со мной отправили в Испанию. Я бы там закончил школу, а она вдали от всех родила, – Гедиз выдавил из себя смешок и снова сокрушенно покачал головой. – Я готов был записать ребёнка на своё имя, мол я его отец, который заделал его случайно в баре с какой-то незнакомкой. Моя репутация и так тогда была не лучшей. Ребёнком ее уж точно было не испортить. Но отец отказался. Сделал все как сказал Локи, а меня оставил и дальше учиться в «Yildiz», так как, не смотря на закрытие дела, он считал, что я был одним из главных подозреваемых. Судя по предположениям моего «многоуважаемого» отца, если бы меня отправили доучиваться в школу за границу, все бы решили, что я сбегаю. – Но ведь это глупо, – сказала Наре. – Дело закрыто, ты можешь делать всё, что хочешь. – Мой папочка настолько сильно любил меня, что в наказание за ту слитую информацию оставил меня учиться в школе, где я встретил друзей, которые один за другим покинули меня, а враг истекал кровью на моих глазах. – Как ты... как ты с этим справился... – сиплым голосом от подступившего кома в горле спросила Наре. – Ты ведь был совсем ребёнком. И то, что твои слова об отце слили в сеть, было не твоей виной. Зач... – девушка прерывисто вдохнула. – Какое он имел право наказывать тебя за чужой грех? Гедиз повернулся к Наре, лицо которой было наполнено грустью, а глаза горечью от обиды, что с ним так поступили. – Ты удивительная, – внезапно тихо произнёс он. – Всегда была такой. Я ведь так сильно обидел тебя, а ты сидишь переживаешь за меня. – Сейчас ты бесишь меня, – подняв палец вверх, ответила Наре. – Но мне очень жаль того подростка, который остался совсем один со своим горем. Честно признаться, я удивлена тому, насколько он сильный человек, что не сломался. – Значит сейчас я не сильный? – усмехнулся Гедиз. – Ты ведёшь себя так, что я вообще не знаю какой ты, – Наре развела руками в стороны. – Ты хоть раз представь себя на моем месте. Какое бы мнение сложилось у тебя? Я горю от вечного незнания. Тебе весело, а мне в петлю. Разве это справедливо? – Хочешь знать почему я против Локи? Если не брать в расчёт того, как он поступил с Менекше. Потому что он публично изменяет моей сестре. У него семь пятниц на неделю, а любовниц ещё больше. Мой племянник толком не видит своего отца, а моя сестра мужа. Но она так держится за него, защищает его от меня, ценит этот недобрак, будто потеряла все самоуважение к себе. Меня не обижает, что она пытается задеть меня. Меня обижает, что она каждый раз задевает саму себя. – По ней особо не заметно, что ей больно, когда она делает больно тебе, – засомневалась Наре. – Я знаю свою сестру. Человек, который в жизни бы и мухи не обидел, просто так не станет идти против своего брата. – Думаешь, он ее шантажирует? – Возможно, – согласился Гедиз. – У них есть ребёнок. Может быть она боится, что Селима заберут у неё. – Но ведь ребёнка сейчас чаще всего оставляют с матерью, тем более вы не последние люди в Стамбуле, чтобы так легко было отнять у дочери бывшего мэра сына. – Селим единственный наследник мультимиллионера Керема Сезина. Он не позволит, чтобы ребёнка отдали в нашу семью. Его жаба задушит, что всё его несметное богатство достанется нам, если он останется с Мюге. Понимаешь, это богатство не стоит того, чтобы разлучать мать с ребёнком. – Да и Мюге, наверно, думает в первую очередь о будущем своего сына. Она не может лишать его такого наследства, которое он заслужил по праву. – И снова мы в тупике, – пожал плечами Гедиз. – Жесть, – Наре легла на песок и посмотрела на небо, усыпанное звёздами. Она сложила руки в замок на уровне солнечного сплетения. Гедиз слегка удивлённым взглядом посмотрел на неё. Он усмехнулся своим мыслям, что даже просто узнать о ситуации с Мюге настолько сложно, что невозможно было выдержать этот груз на своих плечах. Он закусил губу, рассматривая её сосредоточенное лицо в лунном свете и длинные темные волосы, беспорядочно лежащие на песке. Гедиз опустился рядом с ней. Наре же думала сказать о своих подозрениях вслух или не стоит? Все-таки она не могла знать наверняка того, что Селим был сыном Локи или кого-то другого. А если она скажет о таком предположении может задеть Гедиза, поэтому выбрала более нейтральную тему. – Я проверила счета моего отца за 2015 год. Он не переводил никаких крупных сумм тем летом. Представляешь, я все это время после нашего разговора думала, что Санджар сидит в тюрьме из-за меня. Думала, что отец заплатил кому-то за подставу, чтобы отвлечь внимание от меня. – Твои родители посчитали тебя убийцей Эльван? Наре закрыла глаза, вспомнив реакцию Вильдан на неё в тот вечер. – Маме оказалось проще принять тот факт, что я сумасшедшая дочь, чем посидеть и спокойно выслушать меня. Не знаю, что такого она наплела отцу, но он так испугался полиции, скандала, возможно и меня, что тут же решил забрать меня в Лондон, – Наре открыла глаза и вздохнула. – Может она и была права, что я обезумела. На меня нахлынула паническая атака, истерика, слёзы, крики. Мне было так плохо, но никто меня не услышал. – Так Акын в курсе, что тело нашла ты, а не я? – Нет, – Наре шмыгнула носом и свела боли на переносице от того, как стали гореть глаза. – Мама приготовила мне быстро вещи, чтобы я переоделась. А я же пришла домой в твоём пиджаке. – И Вильдан увидела на воротнике вышивку из моего имени? – Точно, – улыбнувшись, хмыкнула Наре. – Ох, уж эта Рефика Султан, – Гедиз хлопнул ладонью по ноге, – все у неё должно быть подписано. – В общем-то она испугалась, что ты сдашь меня полиции, если вдруг начнут давить на тебя. Поэтому когда Акын вернулся, она рассказала ему про договор насчёт меня, что ты с твоей семьей хотели меня купить. Он зашёл в комнату ко мне. Подумал, что плачу из-за этого, – Гедиз повернул голову вправо и увидел как по виску Наре прокатилась слеза, спрятавшись затем в волосах. – Я просила его сделать все, чтобы оттянуть мой отъезд, что мне нужно поговорить с тобой, – Наре прошлась пальцами по щекам. – Он тогда так резко отпрянул от меня. Сказал, что Вильдан права, и я не в себе. Что даже после того, как ты захотел купить меня, я продолжаю тянуться к тебе. Что у меня больная привязанность, которая до добра не доведёт. Сказал, что ты один из подозреваемых, не смотря на то, что Санджара поймали. Сказал, что не даст мне из-за моих чувств найти способ подставить себя вместо тебя. Вышел из комнаты, а затем вернулся с парочкой охранников, – Наре закрыла лицо руками. – Они держали меня, чтобы я не вырывалась пока Акын вводил мне снотворное. Гедиз подскочил с места и упёрся рукой в песок. – Почему после этого ты продолжаешь так переживать из-за него? Наре резко поднялась. Она посмотрела на Гедиза своими опухшими красными глазами и ударила несколько раз по своей груди, взревев: – Почему? Почему?! Ты сейчас серьёзно? Гедиз, ты знаешь, как сильно можно разочароваться в родном человеке, продолжая искать ему оправдание. Знаешь, как одномоментно чувствовать ненависть и осознание всей ситуации! Хочешь сказать ты в восторге от поведения Мюге? Если да, то, Гедиз, ты не представляешь, как сильно я его возненавидела в этот момент. Ты не представляешь как сильно можно ненавидеть. И одновременно понимать, что он был лишь заложником своих страхов и лжи Вильдан. Ты не представляешь какого это когда тебя насильно увозят в другую страну, запирают в четырёх стенах, не дают доступа к внешнему миру, пичкают успокоительными, чтобы вела себя послушно. И среди этого дерьма, что с тобой происходит узнать, что брат разбивается в аварии и кома единственная надежда, что он ещё когда-нибудь сможет очнуться! Мне даже не разрешили поехать увидеться с ним. Я каждую ночь в мельчайших деталях вспоминала как говорила ему в лицо, что ненавижу его. И с этими словами от меня он мог умереть, хотя на самом деле я все равно, черт возьми, любила своего своего брата! По щеке Гедиза бегло пробежала горячая слеза. Конечно, он понимал. Он точно также не мог ненавидеть свою сестру, когда она каждый раз унижала его своими словами. Он не мог обьяснить этого. Просто как-то легко и само собой находились оправдания родному человеку. – Вильдан продумала все наперёд на случай, если ты сдашь меня. Она собиралась вывернуть все так, что ты мстишь мне за то, что я тебя бросила. А я такая дура все ищу в этой чужой женщине свою маму. Гедиз не спеша обхватил руками плечи Наре и обнял ее, уперевшись щекой в ее мягкие волосы. Девушка опустила голову ему на плечо. Она неуверенно коснулась его спины и тихо прошептала: – Я так устала пробиваться через чьи-то стены, пытаясь докопаться до истины. Не играй со мной, прошу. Только ты не играй. Даже если правда мне не будет нравиться, до конца будь честным. – Обещаю, – проговорил Гедиз, поглаживая руками по плечам девушки. – Не плачь по старому. Все уже прошло. Прошло все кроме того, что Наре в объятиях Гедиза снова находила своё успокоение. Ей так хотелось навсегда спрятаться здесь – на его груди. Его спина, словно защитный барьер, не давала чужим ядовитым пулям попадать в неё. Его крепкие руки обнимали её, образовывая нерушимый замок. И в такие секунды Наре осознавала самое главное – ей не важно любит ли он ее или нет, хочет ли он сделать ее своей женой или нет, она цеплялась за него, как за родственную душу. Он был бесценным подарком в ее жизни. И чтобы не случилось, ей достаточно будет даже раз в год слышать его голос и видеть его лицо, чтобы знать, что в этом огромном мире есть человек, который ее поймёт. Наре, не хотя, наконец-то оторвалась от плеча Гедиза. Часть её волос запуталась в его пушистой бороде, пока он обнимал её. Наре медленно поднесла руки к лицу Гедиза и кончиками пальцев стала потихоньку убирать одну прядь за другой, под конец ненарочно коснувшись края пухлой губы. Она заметила как рука мужчины дрогнула, и готова была поклясться, что он хотел снова как тогда в машине взять ее тонкую кисть в свою и поцеловать. От этой мысли сердце забилось в груди ещё сильнее. Но он прервал свой порыв, потому что теперь уж точно понимал, что Наре больше не хочет играть. Они оба опустили глаза и медленно отпрянули друг от друга.Декабрь, 2014
Гедиз с Мюге вышли из машины, когда та подъехала к их дому. На улице уже был вечер. Небо покрылось темно-синими красками. Ветер поднялся ещё сильнее, чем днём. Мюге быстро забежала в дом, в отличие от Гедиза, который шёл вразвалочку, не торопясь. Он думал целый день о сегодняшнем, размышляя о том поняла ли Наре то, что он подразумевал под тем жестом. Да и сам ли он понял, что сделал? Это ведь такая ответственность намекать такой девочке, как Наре, о своей симпатии. Она далека была от однодневок. Он боялся разочаровать её или как-то задеть. Но в актовом зале она вроде вела себя как обычно. Может он ей неинтересен, поэтому она решила сделать вид, что ничего не видела? Гедиз закрыл за собой дверь. Тепло дома тут же пронзило его тело, из-за чего по коже прошлись мурашки. Он вытер ноги о коврик, но, убедившись, что с них все ещё стекал мокрый снег, снял ботинки и в носках побежал по лестнице вверх в свою комнату. Когда он уже добрался до двери из кухни послышались шаги и голос Рефики: – Сынок, нам надо поговорить. – Я тороплюсь, мам, – увиливая от разговора, простонал Гедиз, приоткрывая дверь в спальню. – Куда это? Гедиз выдохнул. Он подошёл к перилам и посмотрел вниз на первый этаж, где стояла Рефика, вытирающая руки о фартук. Она смотрела на него своим расстроенным взглядом, сложив бровки домиком. И сердце непроизвольно сжалось в его груди. – Я уже договорился погулять с Акыном, – без былого напора проговорил Гедиз. Плечи Рефики опустились. Она сглотнула и кивнула сыну, натянув улыбку. – Передавай Акыну привет, – сказала удрученная женщина и, отвернувшись, снова направилась на кухню. Гедиз проводил её взглядом. Не было ведь никаких прогулок с Акыном. Он обычно каждый день проводил время на улице, сидя в парке или гуляя по бродвею от нежелания ужинать вместе с отцом. Он ненавидел его – всем своим нутром и душой. Он пообещал ему, что ничего не расскажет маме, чтобы ему разрешили вернуться из Испании, но по итогу Гедиз лишь понял, что не может переступить через свою неприязнь к отцу, чтобы продолжать нормально жить в этом доме. Он зашёл в свою комнату, захлопнул дверь, бросил рюкзак на пол и ударил ладонью по стене. Гедиз вышел на балкон и, упершись руками в каменные перила, закрыл глаза. Внутри себя он понимал, что так больше продолжаться не может. Но если он останется не будет ли это значить, что он проиграл? Гедиз несколько раз хлопнул ладонями по вискам. Надоело, надоело, надоело! Перед глазами тут же проносилась мама, расстроенная поведением своего сына. Зачем он доводит и её? Обида. Как бы он не говорил себе, что обижен только на отца, в глубине души он был обижен и на маму, которая ни разу не приехала его навестить в интернат, когда к другим детям приезжали на выходные. Понимал, что она не виновата, но, черт возьми, почему даже на один раз не отпросилась у Джемаля? Ветер хлестал Гедиза по щекам, давая своеобразные пощёчины, требуя, чтобы он скорее пришёл в себя. Он посмотрел на горящие огни Босфорского моста. Хочет ли он снова провести вечер гуляя по этому шумному, но для него безумно одинокому городу? Нет. Больше не хочет. Он хочет сдасться и попробовать снова. Ради мамы, ради Мюге, ради себя. Гедиз вошёл в комнату и быстро переоделся в светло-серые спортивные штаны, любимые белые кеды и такую же белую толстовку. А затем вышел из комнаты. Мюге, лежавшая на диване вместе с учебником литературы, аж подскочила с подушки, когда увидела брата, одетого в домашние вещи. Гедиз пролетел мимо сестры и направился прямиком на кухню. Манящие запахи любимых приправ Рефики пропитали воздух чарующим ароматом, который лишний раз говорил Гедизу: «Ты дома». Парень подошёл к столику, по бокам которого располагались два плетёных стула. Рефика мешала что-то в кастрюле у плиты, тихо мурлыча себе под нос какую-то грустную песню. Она попутно подняла крышку от другой кастрюли, из которой тут же вышли мутные клубки пара. Посмотрела всё, излучила своим взглядом, а затем снова закрыла и поставила таймер на духовке. Так было удобнее, чем в телефоне. Гедиз подошёл ближе к маме и обнял её сзади, опустив подбородок ей на плечо. Рефика вначале от неожиданности вздрогнула, а затем, увидев руки сына, улыбнулась сквозь рвущиеся наружу слёзы от счастья. – Спасибо, – погладив заключённые в замок руки Гедиза, сдавленно поблагодарила Рефика. – Мам, я тебя очень сильно люблю, ты же знаешь это? – крепче обняв женщину, произнёс Гедиз. – Конечно, знаю, – вытерев быстро слёзы в уголках глаз, ответила Рефика. Гедиз поцеловал маму в щёку, на что та рассмеялась и похлопала его по рукам. – Не мешай мне готовить ужин, негодник, иначе вам нечего будет есть. – А что тут у нас? – бросившись открывать крышку от кастрюли спросил Гедиз. – Долма? – Твоя любимая, – покачав головой, радостно ответила Рефика. – А теперь иди делай уроки, не мешай маме делом заниматься. – Я уже сделал их вместе с Наре, – вдыхая аромат любимого блюда, ответил Гедиз. – Это девочка ещё и за тебя уроки делает? – Нет, мама, мы делаем их вместе, – Гедиз накрыл кастрюлю крышкой и упёрся одной рукой в столешницу. Рефика недоверчиво посмотрела на сына, удивившись тому, что он с девочкой делал уроки, а не гулял или что-то другое. – Эта Наре, про которую ты говоришь, дочь посла и актрисы? – Предпочитаю называть её просто Наре, – поправил Гедиз маму, из-за чего на ее лице появилась неоднозначная улыбка. – И она добровольно возится с тобой или настолько скучная, что с ней только уроки можно делать? – Ма-а-м, Наре совсем не скучная, –воспротивился Гедиз с улыбкой на лице. – Она знает несколько языков, у неё всегда есть на любой случай из жизни какая-нибудь красивая или чудаковатая история. – Например? – Представляешь, когда мы поругались она воспользовалась «пандовой дипломатией» и подарила мне панду, как когда-то китайский народ американскому в знак «потепления отношений». – Ничего себе, – удивилась Рефика. Она попросила Гедиза достать хлеб из шкафа. Словам не подвластно было передать то, как она была рада в домашней обстановке разговаривать со своим сыном, который никуда этим вечером не сбежит от неё. Она взяла булку хлеба и приступила его нарезать. – Наре понравится тебе, – продолжил Гедиз. – Она очень воспитанная, умная, добрая. И никогда не хвастается тем, что она такая. Всегда работает над собой, очень смешно злится, когда у неё что-то не получается, и стремится быть лучше самой себя. Это дорогого стоит. – Она тебе нравится? – без промедлений спросила Рефика. – Эмм... – замялся Гедиз, не привыкший к таким откровенным разговорам с мамой. – Я не знаю, если честно. – Ладно не буду на тебя давить, – ответила Рефика. – А знаешь что? Пригласи ее к нам домой. Я приготовлю всякие сладости. Мюге тоже будет с ней интересно. – Я звал, но она постоянно избегает этого. Уже и не знаю, что ещё ей предложить, чтобы она пришла. – Так и скажи ей, что это я ее пригласила. – Мам, ну ты тоже предложишь. Я ей сейчас скажу, что обсуждал ее с тобой, а она подумает, что я её уже чуть ли не в невесты к себе записал и ещё больше испугается. Потом даже за одну парту со мной не сядет. – Вы сидите за одной партой? – Вообще-то да, но это неважно. – А вот этот Акын разве не ее сводный брат? – Ага. – А с кем ещё ты дружишь? – С Дуду. Она учится у нас на стипендии. – Так пригласи их всех. Наре привыкнет к обстановке, может быть в следующий раз спокойно одна с тобой зайдёт. Дома тем более уроки делать лучше, чем в школе. – Не хочу я их всех звать к нам, – воспротивился Гедиз. – Ой, кажется кто-то жадничает и не хочет, чтобы Наре обращала внимание на кого-то, кроме него. – Не правда, мне нравятся разносторонние девочки, которые общаются со всеми. Рефика в очередной раз улыбнулась и спрятала свои глаза от пытливого взгляда сына. Она сложила хлеб в хлебницу и направилась к холодильнику, чтобы достать сыр. – Давай я тебе помогу, – предложил Гедиз. Но Рефика покачала головой. Она поставила сыр на доску и взялась за острый нож. – Сынок, это моя территория. Иди поговори с сестрой или посмотри что-нибудь по телевизору. – Например? По телеку кроме этих ваших соплей ничего не показывают, – фыркнул Гедиз, закинув капюшон от толстовки на голову. – Главное Наре так не скажи, а то она обидится. – А она, кстати, не смотрит турецкие сериалы. Только зарубежные. – Как дочь известной турецкой актрисы может не смотреть наши сериалы? – Именно поэтому она их и не смотрит, – ответил Гедиз. – Ладно, пойду бесить Мюге, раз ты так просишь. Гедиз снова поцеловал маму в её пышные светлые волосы и направился к выходу, как вдруг его остановил ее голос: – Ты же завтра тоже останешься дома? Я очень по тебе соскучилась, сынок. Гедиз обернулся и, сглотнув ком в горле, кивнул. Он искренне улыбнулся маме и перед тем как побежать в гостиную произнёс: – И завтра, и послезавтра, и всегда.Сентябрь, 2021
– Так переживала за Акына, что оставила его совсем одного из-за своего психа, – Наре хлопнула себя по лбу. – Все нормально с ним, – невозмутимо ответил Гедиз. – Этот взрослый мальчик поехал домой с медсестричкой. – Откуда вы с Зехрой знаете друг друга? – раз уж пошло такое дело, то Наре решила узнать абсолютно все, что ее тревожило. – У неё был твой номер в телефоне. И в тот вечер, когда Акыну стало плохо, она дала разрешение охране от моего имени впустить тебя в дом. – Скажем так – я оказал ей услугу. – Услугу? – переспросила Наре. – Дал ей то, чего она поистине желала в обмен на ответное одолжение. – Ты что возомнил себя Люцифером? – Нет, но твоё сравнение мне нравится. Теперь это звучит более романтично. – А что именно такого она делает для тебя? Гедиз повернулся к Наре и беззаботно улыбнулся, рассматривая её удивленное лицо. – Это ты воспользовался ею, чтобы она позвала меня на день рождения, а вместо этого сдала полиции? – Ты меня разочаровываешь, – наигранно осуждающим тоном ответил Гедиз. – Зачем мне отдавать тебя полиции, когда я сам против неё? – Логично, – согласилась Наре. – Но это ты сделал ее личной медсестрой Акына? Гедиз одобрительно кивнул. – Ты думаешь в правильном направлении. – Но зачем? – Наре нахмурилась. – Ты хотел отравить моего брата? – Аллах-Аллах, я по-твоему маньяк? А если бы и был им, то твой драгоценный сейчас бы не расхаживал среди нас. – Ладно, давай сначала, – попросила Наре. – Я оплатил учебу Зехры в медицинском колледже, чтобы потом пристроить ее к Акыну. Она лишь должна была присматривать за ним, – Гедиз показал на Наре пальцем. – И за тобой. – За мной? – Слушай, на тот момент я и не думал сам тебе писать, даже когда через два года у меня в рекомендациях в инстаграме вылез твой профиль, потому что не хотел ворошить прошлое. Но решил немного подождать, мало ли ты бы сама захотела написать. – Ты точно прошлое ворошить не хотел или что-то другое? – Честно? Я считаю, что тебе здесь не место. Ты всегда будешь чувствовать себя здесь чужой, непонятой, непринятой. Ещё и эта история с убийством одноклассницы. Не знаю, как ты, а я хочу для тебя счастья. Но ещё я знаю точно одно – если бы мы снова стали общаться в тот период времени, я бы не смог совладать с собой. Мое желание воссоединиться с тобой стало бы выше здравого смысла. Наре сжала губы, в попытке сдержать улыбку, так и рвущуюся наружу из глубины души. Значит, на самом деле он все это время думал в первую очередь о ней и её безопасности. Оберегал её даже от самого себя, хоть и знал, что никогда не причинит вреда. – Я сказал это, потому что ты попросила быть честным, а не для того, чтобы ты зазнавалась теперь, понятно? Гедиз хоть и пытался сказать это серьёзно в его голосе прослеживались нотки ребячества. Наре обнажила свои белоснежные зубы в улыбке и кивнула несколько раз. – Зачем Зехре было следить за мной? – уже более довольным тоном спросила Наре. – Чтобы на случай, если Акын очнётся и захочет повлиять на судьбу Санджара, знать как твой брат захочет в этой истории использовать тебя. И вообще-то это и так понятно. Ты заставляешь меня разъяснять даже самые простые вещи. – Мне приятно тебя слушать. – Ага, приятно слушать о себе, – уточнил Гедиз, ухмыльнувшись. – Женскую натуру ничем не изменишь. – Мужчины больше женщин любят комплименты, и не спорь сейчас со мной, потому что у меня есть ещё один вопрос. – Мне интересно к чему этот допрос приведёт в конце, поэтому давай, я готов отвечать. – Почему ты решил, что Акын захочет повлиять на судьбу Санджара, когда очнется? То есть это ведь сейчас только выяснилось, что оказывается в какой-то догадке ему должна была помочь Дуду, но без неё он впал в ступор. А что именно ему нужно было от неё он не помнит. Ужасно, конечно, и печально это все. – Разве Акын мог бросить Санджара? Он не поверил в его вину даже когда тот публично признался. Метался как бешеный зверь в Бермудском треугольнике в поисках хоть какой-то зацепки. А потом попал в аварию по дороге в больницу. В тот день умерла Дуду. При упоминании о смерти близкой подруги грудь обоих словно пронзили острыми ножами. Выражение лица каждого из них тут же стало грустным, а взгляд поникшим. – Может в тот день он и ехал к Дуду, потому что она до чего-то догадалась, – пробормотала Наре. – Удивительная штука жизнь, конечно. Помнить отдаленно почему ехал к ней, но саму причину забыть. Вот кажется же из-за травмы головы многое должно было стереться из памяти, что предшествовало аварии. А исчезло самое главное. – Ответ найдётся в тот момент, когда его голова наконец-то отвлечется на что-нибудь другое. Вот увидишь. – А что делать нам с тобой? – спросила Наре. – Тебе не показалось странным поведение Яхъи сегодня? – То есть из всего, что произошло сегодня, странным ты считаешь поведение человека, который тихо отсиживался себе в углу? – В тот вечер мы поругались с ним около бассейна из-за того, что я якобы купил тебя. И на том же месте убили Эльван. А когда Мюге ляпнула про наш брак он весь покраснел и стал с злостью пялиться на меня. – Не только он с злостью пялился на тебя в тот момент. – Да ему-то какое дело до нас с тобой? – Гедиз, оставь человека в покое. Может он все ещё вспоминает Эльван, на которой действительно хотел жениться, а тут мы с тобой по приколу все ещё продолжаем играться такими вещами, – оспорила его Наре. – И вообще откуда этот брак взялся? – Да Мюге просто сказала мне, что я не должен с тобой общаться. А я ей, что она не должна с Локи. И она мне, что он ее муж. А я ей, что тогда тоже женюсь на тебе, чтобы она отстала. Не знаю, какой черт ее за язык потянул ляпнуть сегодня про невесту. – Тяжёлые будни брата и сестры, – понимающе кивнула Наре. – Почему ты так яро защищаешь Яхъю? – Я не защищаю его, просто ты придираешься на пустом месте. – Не помню, чтобы вы были друзьями в школе. Зачем ему было высказывать мне насчёт договора тогда? – Ревнуешь, что ты не единственный кто хочет защитить меня? – Чья бы корова мычала, – Гедиз несильно приблизился к Наре и, показав на неё пальцем, довольно проговорил: – сама-то вся извелась после того звонка. – Глупый, – Наре закатила глаза. – Я не от ревности разозлилась, а от твоего неуважения по отношению ко мне и этой девушке. Тебя не учили, что на двух стульях сидеть нельзя? – Хочешь узнать, чему меня учили в Испании? – Гедиз провёл кончиком языка по верхней губе, а затем прикусил нижнюю. – Ты не испанец. – Правильно – я просто очень плохой мальчик. – Если бы я не знала, какой драгоценный смысл ты вкладываешь в это выражение, сказала бы, что ты прав. Но нет, – Наре улыбнулась. – Ты просто самовлюблённый мальчик. – Но ведь в школе я был влюблён в тебя, – в глазах Гедиза заиграли искорки. Наре откинула волосы с плеч. – Приятно быть исключением из правил. – Жаль, что ненадолго нас хватило, – как бы в шутку сказал Гедиз, но глаза его выдали, что ему было действительно жаль. И тут Наре снова вспомнила тот самый день под раскалённым солнцем на этом пляже. – Любви оказалось недостаточно, – прошептала девушка, повторив слова Гедиза, сказанные им для неё. Ишыклы закивал и перевёл взгляд на морские волны, которые в ночи выглядели ещё более волшебными. А Наре продолжала внутри себя задаваться вопросом: «Он и вправду так считает?». Но на сегодня откровений с его стороны было достаточно. Ей больше не хотелось выпытывать из него информацию, которую он прятал в глубине своей души. – Извини, что ударила тебя, – проговорила Наре. – Больно, наверно, было. Гедиз тут же взял её ладонь в свою, поднял ее руку, а затем потряс. – Ты видела эти ручки-макарошки? Я даже ничего не почувствовал, – рассмеялся Ишыклы. – А вот сейчас стало действительно обидно, – с чувством возмутилась Наре, сложив руки на груди. – Каши больше нужно кушать, – говоря любимой фразой всех мам мира, ответил Гедиз, а затем опустил глаза на свой карман, в котором завибрировал телефон. Наре хоть и была ярой приверженкой соблюдения границ личного пространства, не смогла с собой совладать, чтобы не посмотреть на дисплей телефона Гедиза и узнать, кто ему звонил. Она чуть отдернулась назад, когда мужчина стал приближать свой мобильный к ее лицу. – Ещё не дай бог шею свернёшь, – снова с насмешкой произнёс Гедиз. – Мне неинтересно, – демонстративно подняв глаза в звездное небо, ответила Наре. – Но ты прочитала имя, – убрав телефон к себе, не унимался Гедиз. Наре, решившая, что ёрничать уже глупо, посмотрела на улыбающегося мужчину, чьи густые волосы развевались на ветру. Она окинула его скептическим взглядом и, не смотря на поднявшуюся волну возмущения и ревности в груди, спокойно произнесла: – Сахра? Так самая девочка «Гедиз Эффенди»? – последнее словосочетание Наре пропищала, хоть и уговаривала себя не показывать своих эмоций. – Так ты все-таки приревновала меня? – Не ревновала. – Ревновала. – Не ревновала. – Ревновала. – Вот что ты заладил? Не видишь человек звонит так настырно, не понимает что ли, что ты занят... – Наре осеклась. – Эм, точнее, не видишь человек как мечтает поговорить с тобой. – Врушка, – смеясь, ответил Гедиз. Он провёл по дисплею пальцем и поднёс телефон к уху. – Алло... да, привет... нет, не отвлекаешь. – Я что для тебя шутка? – прошипела Наре, на что в ответ Гедиз бросил ухмылку. – Я днём ещё рассортировал все документы за последнюю неделю. Посмотри договор в синей папке. Если не найдёшь, то зайди в мой комп и на рабочем столе в папке «итальянцы» будет готовая ксерокопия. По деловому голосу и содержанию разговора Наре поняла, что скорее всего он работает вместе с этой девушкой. Это что она ему тем вечером позвонила, когда он был на работе? Странно, конечно, что он так поздно мог сидеть в офисе, да ещё и встретиться с бешеной поклонницей. Вроде и писков из телефона слышно не было. Может та девушка все-таки не Сахра? Наре одернула саму себя. Зачем она вообще об этом думает? – Нашла?... Ага, хорошо... Нет проблем, всегда звони, если нужна помощь... Да-да... – Гедиз засмеялся и после уже попрощался. – Давай. Завтра увидимся. Пока. Он убрал телефон снова в карман, а затем стал подниматься, отряхивая песок со своих дорогих классических брюк. Наре опомнилась, что лежала на песке и быстро отряхнула со спины и волос, что могла. После не спеша поднялась. Она взяла в руки пиджак Гедиза и начала его тоже чистить, при этом откашливаясь от того, что летело в лицо. – Оставь, это гиблое дело, – попросил Ишыклы. – Это уже нужно стирать. – Не боишься, что испачкаешь салон своей ласточки? – указав глазами на нижнюю часть тела Гедиза и его пиджак, поинтересовалась Наре. – А что поделать, – пробормотал Гедиз, оборачиваясь назад, чтобы рассмотреть насколько сильно испачкался он в зоне ягодиц. – Если, конечно, ты хочешь мне помочь, я не против. – Избавь меня от своих глупостей, – вручив Гедизу пиджак, с улыбкой взмолила Наре. – Да брось, тебе же нравится вот эта неформальная обстановка, – сказал Ишыклы. Они вместе направились сквозь песок, в котором проваливались ноги, к своим машинам. – Эти шутки, обычные подколы, мои глупости. – Если хочешь сказать мне что-то ободряющее, необязательно все сводить к своей пятой точке, – представив перед собой картину, как она чистит его брюки сзади, ударяя по ягодицам, Наре рассмеялась от абсурда ситуации. – И всё-таки моя прелестная пятая точка тебя расслабила. – Боже мой, а звучит-то как, – ещё больше залившись смехом от неловкости, ответила Наре. Гедиз тоже рассмеялся. И как бы странно со стороны это все не звучало, но Наре внутри себя признавала, что он был прав. Ей не хватало вот этого ребячества и в меру пошлых каверзных шуток. В мире, в котором она находилась 24/7, всего этого не было. Люди столько не смеялись. Такие шутки считались дурным тоном. А открытое поведение дикостью. И как этому человеку получалось вытаскивать из Наре то, что она столько лет копила в себе? Ребята остановились напротив друг друга. Наре завела волосы за уши, открыв своё улыбающееся лицо взору Гедиза. Она обвела глазами кожаные туфли в песке, брюки, затем бампер машины мужчины, часы на его руке и расстёгнутый воротник чёрной рубашки прежде чем перевести окончательно взгляд на его лицо. – Ту девочку зовут Зейнеп, и она соседка Лейлы, – сдержанно улыбнувшись, проговорил Гедиз. – Она немного помешена на мне, но мы не общаемся. – Я ведь сказала, что мне неинтересно, – Наре пожала плечами и накинула маску безразличия, хоть в душе уже и успела отругать себя за то, что в тот момент все поняла неправильно. – Именно потому, что тебе неинтересно, я и сказал, – ответил Гедиз. – Знаешь, если уж не влюблённые, то друзья-то точно из нас получатся хорошие. – Друзья? – уточнила Наре, слегка нахмурившись. – Да, – Ишыклы сжал руку в кулак и приподнял ее, – мы ведь Наре и Гедиз. Мы – команда. Наре кивнула, выдавив из себя улыбку. Она тоже сжала свою ручку в кулак и несильно ударила своими костяшками пальцев о его. – Мы – команда, – согласилась Наре. – А теперь нам нужно поехать обоим к своим домашним, чтобы успокоить. Бедные думают, что мы женимся. Челеби выдавила смешок и махнула рукой. Возможно, она надеялась, что он сейчас скажет, что в это легко поверить или что они могли бы когда-нибудь задуматься об этом серьезно, если у них получится наладить отношения. Но Гедиз наоборот тоже прыснул от смеха. – Глупости какие-то. Я не хочу жениться ещё ближайшие лет десять. Я далёк от этой всей семейной жизни, детей, бытовухи. – Я тоже, – Наре энергично закивала головой. – Мне тоже это абсолютно неинтересно. – Абсолютно, – повторил Гедиз. – Безоговорочно. – Стопроцентно. – Безусловно. – Категорически. – Беспрекословно. – Именно так, – заключил Гедиз. – Так что мы точно знаем, что такое невозможно. – Пф, конечно, ещё спрашиваешь, – закатив глаза, отмахнулась Наре. – Тогда пока? – До встречи, – поправила его Челеби. – Увидимся, – исправился Гедиз. – Увидимся.