***
В дверь раздался звонок, и Тамин в который раз поплелся её открывать, у него уже складывалось такое впечатление, что он нанялся дворецким в собственную семью, но когда омега все же увидел гостя, то улыбка сама собой появилась на недовольном до этого лице. — Юнги. — Юнги... — отрешённо кивнул брюнет, а Пак заволновался из-за странного поведения вечно язвительного парня. — Чимин дома? — Намджун повез его в больницу на плановый осмотр, — начал было Тамин, но тут же прикусил губу — Чимин просил быть осторожнее с этой информацией, особенно, если это Юнги. — Намджун, — Мин посмотрел на старшего пустым взглядом. — Ким Намджун? Пак медленно кивнул, совсем теряясь от подобной реакции. — Ясно, — сам себе сказал Юнги, опустив голову. — А Чонмин и Юджин? — продолжал спрашивать омега, вновь обращая взгляд к Паку. — Чонмин в ресторане со своим женихом, а отец на работе, — пояснил Тамин. — Что с тобой? Ты меня пугаешь, давай присядем, и ты вернёшь своему голосу хоть немного жизни, — старший взял брюнета за запястье, проводя на кухню, где усадил на стул и полез в холодильник. Достав холодной воды, омега разлил её в два бокала и поставил один перед гостем. Хотя, и гостем-то Мина можно было назвать с большой натяжкой, ведь тот жил у них на протяжении полугода, таким образом став неотъемлемой частью семьи Пак. — Что случилось? — Тамин сел напротив младшего, заглядывая тому в глаза. — Ты так внезапно пропал, напугал Чимина. Когда ты позвонил ему, он нам потом весь день мозг выносил по поводу того, какой у него замечательный друг, — усмехнулся омега, но тут же лицо его приобрело серьезное выражение. — Намджун появился тем же вечером. Он извинялся, чуть ли не на коленях ползал перед нами с Чонмином, когда уехал врач, Чимин перенервничал при виде него и упал в обморок. Но теперь уже всё хорошо. Знаешь, этот дурак любит тебя, он переживает за тебя так же сильно, как ты бы переживал за него. Так что попросил передать тебе, что у него все просто отлично, чтобы ты не волновался. Подумай. — Чонгук в больнице уже неделю, — бесцветным голосом проговорил Мин, рассматривая воду в бокале, и старший прикрыл рот рукой, чтобы подавить эмоции, он знал, как эти двое были зависимы друг от друга, и не верил в то, что они смогут долго быть порознь. — Он не приходит в сознание, и врачи говорят, что навряд ли это вообще когда-нибудь случится. Я... Я не хочу, чтобы Чимин волновался по этому поводу, но и сам не могу находиться далеко от своего альфы. Скажи ему, что мы помирились и уехали, — Юнги поднял взгляд на Пака, который ещё сдерживал слёзы. — прошу тебя, Тамин. Срок уже подходит, он вот-вот должен родить, а эта новость добьет его. Я рад, что вы рядом с ним, да и Намджун не плохой человек, поэтому я надеюсь, что вы сможете сохранить это в тайне. Хочу увидеть нашего ангелочка, хочу, чтобы Чонгук увидел это чудо вместе со всеми, но мы бессильны сейчас. Умоляю, скажи Чимину, что мы далеко, ведь я не смогу оставить этого человека, только не в этот раз, — рыдания снова сдавили горло, и омега не сдержался, в очередной раз проливая слёзы. Тамин смотрел на брюнета и сам с силой закусывал нижнюю губу, чтобы не разреветься. — Я обещаю.Надежда/Скажи, что мы уехали
18 июля 2020 г. в 18:19
Нещадно болит голова, ощущение, будто весь мир взрывается, а тело кажется таким тяжёлым. Что произошло? Где он? Пак старается открыть глаза и тут же слышит копошение со стороны.
— Чимин? — прозвучал осторожный вопрос, а сердце омеги сжалось от страха.
Нет, это сон. Это не может быть правдой, он не откроет веки, не обернется и не посмотрит в темные глаза, что пугали до дрожи. Этот заманчивый глубокий голос и лёгкий запах мяты. Значит, не показалось, значит, это не Юнги. Что он здесь делает? Зачем? Откуда?
— Чимин, — голос звучит мягко, обволакивающе, и Пак бы расслабился, укутался бы в него с головой, но больно. Больно где-то в районе сердца, больно вспоминать и осознавать, что время назад не вернуть, что он уже узнал этого мужчину с самой отвратительной стороны. А хуже некуда.
— Я... — снова послышался тихий шепот, и блондин всё же открыл глаза, глядя прямо в стену перед собой, разглядывая незамысловатый узор на обоях.
Такие тонкие линии, плавные изгибы, кое-где они пересекаются, образуя своеобразные цветы. Чимину бы потеряться средь них, забыться, чтобы не испытывать тупой боли от воспоминаний, что будто градом по сердцу. Пак чувствовал на себе эти замёрзшие льдинки однажды, они били в самые неожиданные места, их было много, что не увернуться, но пришло время, и град закончился, пуская на небо яркое теплое солнце. Эта же боль не уйдет, пока Намджун будет рядом, пока их ребенок, собравший в себе черты обоих родителей, будет напоминать о той ночи.
— Я виноват, — старший прочистил горло, но голос всё равно сорвался. — Я считал, что тебе будет лучше, если я исчезну, — каждое слово давалось альфе с огромным трудом, ведь сейчас всё, что он скажет, будет звучать смешно, он действительно виноват, и с этим уже ничего не сделать. — думал, что ты всё равно разорвёшь помолвку. Я постоянно спрашивал у Чонгука про тебя, — с улыбкой в голосе проговорил Намджун, а Пак почувствовал, как в глазах собираются слёзы от воспоминаний.
Чон хорошо отыграл свою роль. Чимин оценил. Как же, оказывается, быстро люди могут привыкнуть к друг другу, привязаться и даже полюбить. Смешно. Пак уже даже не злится, он просто принял то, что друг так поступил. Чонгук не хотел зла, омега в полной мере это осознавал, но странное безразличие облаком пыли поселилось где-то внутри и никак не давало вдохнуть чистый воздух.
— Он ни разу даже не заикнулся о... — Ким запнулся на этом слове, проглатывая комок в горле, но всё же продолжил. — о ребёнке. Но зато постоянно рассказывал различные мелочи о тебе, — тут мужчина нежно усмехнулся, вспоминая один случай. — Ты тогда упёрся, не хотел есть кашу, которую приготовил Чонгук, и довёл его до того, что этот демон разнёс мне пол кабинета, — улыбка стала печальной, а альфа продолжил. — Я не знал, что ты в таком положении, поэтому просто решил, что ты очень капризный.
Чимин закусывал губы, слушая приятный голос за спиной, в котором так легко было разгадать все эмоции мужчины, он старался не всхлипывать слишком громко, хотя вся подушка под щекой парня уже давно была мокрая от слёз.
— И я хотел исполнять их все, капризы, всё равно хотел тебя видеть, держать за руку, каждую секунду целовать твои невероятные губы, — Намджун говорил, а Пак всё больше думал о том, что мир несправедлив. Лучше бы он родился нищим уродом, может, тогда бы все вокруг были честны. Он знал, что именно в нем привлекает людей — внешняя отделка и круглые суммы на счетах. И от этого было тошно не меньше, чем от поступка Кима.
— Я хотел укрыть тебя в своих объятиях, чтобы никто и никогда не посмел обидеть, — горечь проскользнула в голос альфы. — только я сам причинил тебе намного больше боли, чем смог бы забрать. Я так виноват перед тобой, что мне остаётся лишь молить о прощении. Хотя я не жду, что ты простишь меня. Я не хочу быть без тебя. Позволь мне просто находиться неподалеку, помогать тебе, я столько времени потерял, считая, что делаю лучше, но только упускал свой шанс вернуть. Я ничего не прошу, не стану настаивать на прощении, но не прогоняй меня. Чимин, — выдохнул Ким. — это наш ребенок.
Омега вздрогнул от последних слов Намджуна, почувствовав несильный толчок изнутри — малыш был согласен, он тоже хотел отца. И сам Пак прекрасно понимал, что так правильно.
Он горько усмехнулся про себя, а тело его вмиг расслабилось, будто кто-то сильно выжимал и выжимал несчастную тряпку, желая высушить до самого конца, но понял, что бесполезно, и наконец оставил в покое. Чимин почувствовал опустошение. Он думал, что справится, что ему никто не нужен, ведь рядом есть семья и верный друг, который защитит их, укроет от всех невзгод, только он забыл о том, что у каждого из них есть и своя жизнь тоже.
Чонмин уже который день готовится к свадьбе с сыном компании-партнера и довольно часто отсутствует на семейных ужинах, предпочитая уделять больше времени своему жениху. Он как-то рассказал братьям, что хоть тот и не блещет красотой, но нравится самому омеге. Минджун спокойный и собранный мужчина, он добр к Чонмину и вызывает в нем чувство правильности. Хоть альфа и старше на десять лет, Пак не чувствует себя ребенком рядом с ним, он принимает его заботу и уважает этого мужчину в ответ.
Тамин с самого детства играет на фортепиано. Ему бы заниматься по восемь часов в день, как он того желает, и блистать на различных сценах, но капризы Чимина не дают ему этого сделать. Младший прекрасно понимает, что портит брату карьеру, но тот молчит и лишь улыбается в ответ на выкрики: «Оставьте меня, подумайте о себе!». Он каждый раз пожимает плечами и усмехается, мол, уже проходили, не понравилось. Тамин больше всех винил себя за несправедливое отношение к Чимину, он выревел себе все глаза, когда узнал правду, и сейчас поступал именно так, как хотел — уделял всё свое время младшему братишке. Он не чувствовал, что лишается чего-то, но иногда его пальцы непроизвольно начинали играть даже без инструмента, они порхали по воздуху, будто по клавишам, или негромко стучали по столу, отбивая замысловатый ритм. В такие моменты мысли Тамина пропадали где-то далеко, он слышал музыку у себя в голове, и лицо его отражало смысл этой песни.
А Юнги... Юнги уже достаточно посвятил себя Паку. Он был рядом всегда с момента их примирения, никогда не отказывал другу в помощи и с нетерпением ждал их маленького ангела. Чимину иногда казалось, что Мин любит малыша даже больше, чем он сам. Вампир мог часами разговаривать с животом блондина и получать в ответ пинки и тычки, хотя самому папе ребенок почти никогда не отвечал. Пак наблюдал за этим феноменом и думал, что два самых родных его создания нашли общий язык, омеге казалось, что они даже как-то понимали друг друга, будто были необъяснимо связаны. Но хватит Чимину уже сидеть на шее у своих близких, пора бы уже и самому начать что-то делать для них.
— Я не могу обещать, что прощу тебя, — начал омега, наконец взяв себя в руки, но так и не поворачиваясь к Киму. — Мне тяжело даже просто посмотреть на тебя сейчас, но я постараюсь. Не ради себя или тебя, а ради сына. Он заслуживает отца, хоть его отец и не заслужил его. Но не рассчитывай на то, что я подпущу тебя к себе хотя бы на метр.
Намджун почувствовал, как на душе стало тепло, а горло отпустило, будто до этого его связывали прочные веревки, не давая дышать полной грудью. Ким примчался сюда сразу, как услышал от Чонгука о ребенке, он даже не знал, о чем будет говорить и как объясняться, но все равно бежал со всех ног. Когда же он увидел Чимина, такого домашнего, уютного с круглым животиком, где начинал свою жизнь их сын, то все мысли пропали из его головы. Намджун понял одно — он не хочет больше уходить. Альфа и не рассчитывал на прощение, ведь сам бы никогда не простил подобного себе, но Пак дал мужчине надежду. Надежду на то, что ещё есть шанс если не вернуть старую жизнь, то начать новую. И Ким больше не ошибётся.