***
После встречи в больнице прошла пара дней, и Юнги наконец осмелился сходить на могилу к папе, о которой ему рассказал Шин ещё в первую их встречу. Он долго собирался с мыслями, придумывал речь, боялся, что ничего не почувствует при виде могилы самого родного существа, но все оказалось гораздо проще. Слова сами нашлись, стоило только увидеть красивую гравировку на каменной плите: «Чхве Лука» и фото необычного светловолосого омеги, улыбающегося, точно принц. — Пап, я скоро встречусь со своим Чонгуком, — начал Юнги, подходя ближе к родителю и проводя пальцами по красивому лицу на фото. — Джин сказал, что он пришел в себя, так что я действительно рад и не могу дождаться встречи. Мин опустился прямо на землю рядом с фигурным памятником, словно плечом к плечу с папой, кладя голову на твердый камень и прикрывая глаза. — Он замечательный. Улыбка сама собой появилась на лице брюнета, и он продолжил: — Знаешь, он вытащил меня из моего маленького обшарпанного гаража, в котором я заперся от всего мира, подарил мне себя, свое время и заставил почувствовать себя нужным. Оказалось, это приятно, ощущать, что ты принадлежишь кому-то. Никогда не думал об этом, но ты, наверное, чувствовал то же самое с отцом, да? Я надеюсь, что ты был счастлив при жизни. Грусть мелькнула на дне карих глаз, когда Юнги обратил взгляд к небу. Ему вдруг стало так жаль, что Лука умер совсем молодым. Хотя, никто не знает, сколько он прожил до встречи с Шином, ведь вампиры не стареют. — Прости, что лишил тебя отца, — с сожалением произнес омега, наконец понимая, что именно было важно для его папы. — Не важно, насколько длинна была твоя жизнь до встречи с любимым человеком, ведь именно он заставляет не просто переходить из одного дня в другой, а жить. Прости, — выдохнул Юнги, вновь прикрывая глаза.— и спасибо, — прошептал он еле слышно, не замечая одинокую фигуру вдалеке. Шин был счастлив. Он наконец увидел всю свою семью вместе, и теперь улыбка в сердце была такой явной, что захватывало дыхание. Мужчина не думал, что Юнги действительно придет, он каждый день ждал с утра до вечера, но омега не появлялся. Сейчас эта картина мирно болтающих папы и сына дарила чувство покоя, ведь прошло девятнадцать лет, но чудо произошло, и сердце Шина все же забилось ровно.***
— Не трогай его, — строго наставлял Джин Чона, медленно обходя его по кругу, до прибытия Юнги оставалось всего несколько минут, так что альфа старался по максимуму донести до младшего, что эта встреча не игра. — не подходи ближе, чем на метр, ничего не говори, пока он сам не попросит, заткни свое тупое звериное желание сожрать, потому что ты захочешь, только он сильнее, знай это. Он важнее, чем кто-либо, твоя жизнь, в сравнении с ним, ничто. — Неужели, у меня есть такая власть, раз он зависим от меня? — ухмыльнулся Чонгук, тут же почувствовав на себе чужие руки, перекрывающие воздух. Ким в мгновение оказался рядом, сжимая шею новорожденного вампира, а на лбу его выступила венка от едва сдерживаемого гнева. — Ты не думай, что вампиры такие уж бессмертные, — яростно прорычал он, не замечая и тени страха в глазах напротив. — Мы живём, пока нужны, но если ты бесполезен, то я имею полное право от тебя избавиться. Юнги будет ненавидеть меня, может, даже убьет в порыве ярости, но я не могу позволить такой мрази, как ты, делать ему ещё больней. С него хватит меня, я уже ошибся, мне падать некуда, но ты значишь для него много больше. Он сильный, я знаю, но ты сломаешь его. Конец будет безрадостным для всех. Запомни это. Тут в дверь послышался стук, и альфа отпустил своего нерадивого "сына", поправляя воротник черной хлопковой рубашки, в которую был одет Чонгук. «Я рядом», — одними губами произнес Джин, пристально вглядываясь в глаза Чона, который пытался отдышаться. Дверь открылась, и на пороге любимого тронного зала главного вампира, где он запирался в минуты одиночества, показался блондин, от которого даже издалека веяло опасностью. — Нахватался от Тэхена? — хмыкнул Сокджин, внутренне сдерживая восторг при виде омеги, ведь белый и правда шел ему, тот казался ангелом, сошедшим с небес, и это завораживало, ведь истинная его сущность была слишком далека от ангельской. Юнги же даже не заметил Кима, его взгляд моментально привлек Чонгук, а вниманием завладели едва выглядывающие из-под верхней губы клыки. «Как всегда в черном», — отстраненно подумал он с улыбкой. А Чон был единственным, кто ничем не восхищался, он пытался подавить жгучее желание попробовать это существо, которое невыносимо пахло дождём. Альфа чувствовал, как клыки зудят, как слюна чуть ли не капает с них, а в висках стучит, но держался. Он из последних сил обматывал цепями своего зверя и дышал через раз, ведь запах озона так манил. Чонгук видел эту картину, как он вонзает свои клыки в белоснежную тонкую кожу на шее Мина, как пьет такую любимую воду и успокаивается. Юнги видел желание в глазах альфы, но искренне верил, что причина в другом, что его кровь тут не при чем, просто Чон соскучился. Только как мог соскучиться тот, кто даже не помнит? Джин в последний раз взглянул на своего подопечного, безмолвно предупреждая, и направился к выходу из помещения. — Я скучал, — с трудом выдавил из себя омега, когда чужие шаги скрылись за хлопком двери, ему вдруг стало неловко от своей несдержанности в письмах. — Рад, что ты очнулся. Чон же молчал, борясь с собой из последних сил и помня слова Сокджина. Он рассматривал тонкие запястья, выглядывающие из-под рукавов белой шелковой рубашки юноши, что находился всего в двадцати шагах, светлые пряди волос, спадающие на лоб, аккуратные черты лица, что завораживали и вызывали трепет, и думал о том, что видит такую красоту впервые, что не было бы этого дикого голода, альфа забрал бы это чудо себе и не отпускал всю ночь, утоляя желание, что медленно, но верно собиралось внизу живота. — Думаю, ты читал мои письма, так? — продолжил омега, делая первые шаги навстречу и слыша стук своих теплых ботинок из коричневой кожи по мрамору на полу. Взгляд Чонгука же зацепился за тёмно-коричневые брюки, подчёркивающие стройные ноги Мина, и он сорвался. Альфа подлетел к омеге, хватая его за спину и притягивая к себе, сжимая до хруста, он уткнулся носом в тонкую шею, желая надышаться любимым запахом. Юнги бы удивился, испугался, если бы не знал, что это его Чонгук. — Ты хочешь моей крови, так ведь? — спокойствие и улыбка в голосе омеги немного остудили пыл старшего, но желание никуда не делось, поэтому он все так же крепко сжимал зубы, сдерживаясь, чтобы не сорваться окончательно. — Хочешь? — повторил вопрос Юнги, оголяя свои клыки и приближаясь к шее Чона. — Отвечай, — приказал Мин, проводя остриём по любимой коже, царапая и слизывая теплую кровь со вкусом вина. И Чонгук упал на колени перед омегой. — Да, — выдавил альфа, глядя в красные глаза снизу вверх. А мир Юнги сузился до одного вампира, что преклонял сейчас колени перед ним, время замедлилось, и понимание наконец закралось в сознание. Джин намекал ему, но Мин сделал вид, что не понял, теперь же он смотрел в черные глаза и готов был кричать и плакать от безысходности. Чонгук не помнит. Ничего не помнит. На губах блондина появляется улыбка, и альфа в непонимании наклоняет голову к плечу. — Тогда бери, — произносит омега, и старший срывается с места, опрокидывая свою добычу и впиваясь клыками в нежную плоть. Юнги лишь прикрывает глаза, принимая своего альфу, чувствуя лопатками холод мрамора под собой и жар от рук Чонгука, что, не останавливаясь, водил ими по телу младшего, изучая заново.