***
— Только не говори мне... — Юнги с подозрением посмотрел на Чона, узнавая дорогу до своего старого гаража и замечая самодовольную улыбку на красивом лице. — Ты серьезно? — остановился он, не отпуская руку альфы. — Там же сейчас наверно всё пылью поросло, да и холодина. — Думаешь? — задумался брюнет. — Ну, за время, пока я был без сознания, а потом и на попечении у Сокджина, наверное, мой дом и правда порос пылью. — Что?! Твой дом? — непонимающе воскликнул омега. — О чем ты? — Идём, родной, — Чонгук осторожно потянул Мина за собой, проводя его мимо десятков других таких же гаражей. Они остановились у старой, потрёпанной временем и бесконечными дождями, двери, и альфа присел на корточки, шаря рукой под отошедшим куском металла. — Вот он, — выдал брюнет, выуживая оттуда ключ от двери. Юнги прыснул в кулак, еле сдерживая смех и глядя на то, как Чон выпрямляется и отряхивает руки. — Ну у тебя и система, — весело проговорил омега. — Всегда нужно иметь запасной вариант, ведь никаких ключей на встречу я не брал, — с достоинством произнес Чонгук, открывая старую дверь и делая приглашающий жест. — Прошу. Мин с интересом шагнул внутрь, по старой привычке ища выключатель на стене и поднимая небольшой рычажок. Помещение озарилось теплым светом, а Юнги невольно улыбнулся, оглядываясь по сторонам. — Здесь совсем ничего не изменилось, — произнес он, проходя в гостиную зону и проводя рукой по черной обивке дивана, но тут же почувствовал чужие руки на своей талии, обнимающие его со спины, и горячее дыхание возле шеи. Чонгук не смог устоять, глядя на такую знакомую когда-то картину, где его омега один в старом гараже, на улице ночь, а улыбка касается манящих губ только пока никто не видит. Брюнет тихо подошёл к младшему, прижимая его к себе, и выдохнул прямо в розовое ушко. — Ты знаешь, что ты очень красивый? — произнес альфа, утыкаясь носом в тонкую шею и втягивая такой желанный запах дождя. — Учитывая то, чем я раньше зарабатывал на жизнь, — невесело усмехнулся Мин, поворачивая голову в сторону старшего и касаясь губами его виска. — Поверь, о своей привлекательности я осведомлен. Чонгук замер на мгновение, осознав смысл сказанных слов, ему тут же захотелось разорвать всех тех альф, что пожирали когда-то его любимого вампира похотливыми взглядами, что могли даже иногда касаться этого крохотного создания. По сравнению с самим Чоном Юнги и правда казался малышом, это явно бросалось в глаза, даже когда они просто держались за руки, а в объятиях старшего омега и вовсе мог утонуть. Брюнет осторожно переместил свою ладонь на предплечье омеги, спуская ее ниже и переплетая их пальцы. Но тут на улице сверкнуло, а через пару секунд послышались раскаты грома и шум дождя. Свет замигал, а спустя мгновение и вовсе потух, оставляя пару в темноте. Однако могло ли это помешать видеть тем, чьи глаза горят красным, а небольшие заострённые клыки остаются в памяти со вспышками молний. Чонгук осторожно потянул омегу за руку, ведя к той самой кровати, на которой когда-то впервые осознал, что и правда безнадежно пропал, что ни за что не отпустит Юнги, не предаст и не сделает больно. Он присел на край, подводя к себе блондина и останавливая его между своих ног, взял обе его руки и потянул к своим губам. — Ты только мой, — произнес альфа, осторожно целуя каждый пальчик на бледных кистях. — Мой, слышишь? Чонгук поднял взгляд алых, как кровь, глаз на омегу, и во взгляде этом Мин увидел столько мольбы и, в то же время, непоколебимой уверенности, что сердце забилось сильнее. — Наконец-то ты этого не скрываешь, — выдохнул Юнги, высвобождая свои руки, и осторожно обнял Чона, зарываясь пальцами в темные, почти черные волосы. — О чем ты? — непонимающе посмотрел альфа на младшего, а тот лишь ухмыльнулся, опрокидывая брюнета на кровать, и навис сверху, удобно усаживаясь на старшего. — Не понимаешь? — спросил Юнги, приближая свое лицо к лицу Чона, в глазах которого так и не появилось понимания. — Я знал, как ты безумен, как сходишь с ума по мне, как мучаешься рядом, потому что боишься лишний раз коснуться, я видел все это. Тогда я считал, что мне лишь кажется, что это только мое воображение, но после общения с Тэхеном убедился в обратном. Ты постоянно смотрел на меня такими голодными глазами, что у меня даже желудок сводило спазмами, складывалось ощущение, будто перед тобой самый сочный и вкусный кусок мяса, и тебе бы сожрать его, насладиться, но ты лишь кусал локти, запрещая себе и истекая слюной. Ты водился со мной, как с неразумным ребенком, и я тебе благодарен за это, ведь в какой-то степени и правда был таким. Ты спрашивал, как я на это решился? Почему я согласился с тобой переспать, если знал, что ты потерял память? Все до безумия просто, — омега улыбнулся немного отстраненно, проводя рукой по груди старшего. — Я сделал это именно потому, что меня не было в твоей памяти, ведь в своем нормальном состоянии ты бы не позволил себе замарать меня. Разве не так? — младший наклонил голову к плечу, отстраняясь и рассматривая потерявшего дар речи Чонгука. — Давно ты стал таким? — наконец пришел в себя альфа, снова притягивая омегу ближе к себе, кусая нижнюю губу младшего и еле сдерживаясь, чтобы не сделать больно. — Только ты видел во мне невинного агнца, — вздернул бровь Юнги, на лице которого расползлась самодовольная ухмылка. Всю оставшуюся ночь они так и не вышли из старого гаража, греясь в объятиях друг друга. Именно там все и началось, вроде совсем недавно, но когда-то так давно, примерно в это время, но не так, как хотелось бы. А дождь лишь спокойно стучал по крыше, напоминая обо всем, что случилось в их жизни. Он сопровождал многие совместные моменты Чонгука и Юнги, как болезненные, так и счастливые. Первое разочарование, страх потери, осторожный поцелуй, чувство нужности, принадлежности, лёгкое счастье, неудержимую ярость — всё это было с ними раньше. Теперь же остались лишь тепло чужого тела, тихое дыхание над ухом и лёгкие бессмысленные фразы.***
— Как ты мог явиться только сейчас?! Как только Чонгук с Юнги приехали в поместье Пак, где обитали все члены этого семейства и, по определённым причинам, Намджун, Чимин устроил Чону настоящий разнос. — Ты хоть представляешь, как я скучал, сволочь ты бесчувственная?! — распалялся все больше омега, скидывая с полок все, что попадалось под руку. — Свалил молча, мудак ты грёбаный, и даже записочки не оставил! Я тебя вышвырнул, но ты, скотина, знал, что нужен мне! — Чимин, про... — И ты заткнись, Юнги! Если бы я тебе не позвонил, ты бы тоже шлялся неизвестно где. — Не нервничай, пожалуйста, солнце,— попробовал влезть Намджун, боясь даже приблизиться к рассерженному парню. Ким и так словно ходил по минному полю с момента своего появления в этом доме, а после родов омега стал совсем странным. Если раньше было понятно, что Чимин сторонится старшего из-за произошедшего, из-за недоверия и страха, то сейчас Пак даже оставлял малыша с отцом, пока ложился отдыхать, и не выражал протеста, если Намджун подходил к нему слишком близко. Можно было бы подумать, что младший принял альфу, что смирился с его присутствием, если бы не одно «но». Ким слишком явно ощущал приближение скандала, потому что видел, как омега сдерживается из последних сил, пытаясь подчиниться воле отца, который в очередной раз влез в жизнь своего младшего сына. — Ким Намджун. Воздух в комнате моментально похолодел, а все присутствующие ощутили себя не на своем месте, словно они ошиблись, когда решили, что Чимину можно сказать хоть слово. А тот, чье имя заставило всех почувствовать желание уйти, только опустил голову, принимая такое отношение, как данное. Кажется, пора проснуться. — Да? — спокойно спросил альфа, мысленно готовясь к тому, чего ждал уже давно. — Собери все осколки с пола, и можешь проваливать отсюда, напрочь забыв про своего сына, — холодно проговорил блондин, вмиг опуская руки и разворачиваясь, чтобы уйти на второй этаж к маленькому Лео, что спокойно спал у себя в кроватке, ничего не подозревая. В помещении повисла тишина, в которой каждый отчётливо слышал, как воет от безысходности внутренний голос того, кто всегда казался таким сильным, холодным и непоколебимым. — Простите за это, — произнес Намджун, присаживаясь на корточки и начиная собирать осколки различных дорогих ваз ручной работы, которые теперь превратились в обыкновенное ничто. Они были похожи на самого альфу сейчас, хотя... Скорее они олицетворяли Чимина, такого совершенного, непохожего ни на кого и разбитого. Да, Ким заслужил все это, заслужил недоверие, презрение, нелюбовь. Он был уверен, что омега не ненавидит его, он просто не любит, и на этом всё. Даже ненависть — это слишком большая роскошь для Намджуна. — Это я виноват, — продолжал блондин, избегая смотреть гостям в глаза. — Вы тут совершенно не при чем, он так ведёт себя из-за меня. — О чем ты? — настороженно спросил Юнги. — Что ты натворил? Послышался смешок, разрешавший пустоту этой комнаты, в которой находились трое. — Ты прекрасно знаешь, что я натворил. Ким наконец посмотрел на омегу, но взгляд его был пуст. Глаза не выражали ничего, совершенно ничего, будто он и не человек вовсе, будто перед ними была всего лишь искусная кукла. — Я был удивлен, что он не прогнал меня раньше. Скорее всего, он просто нуждался в поддержке, когда исчезли вы оба, а Чонмин был занят вне дома. Он позволил мне увидеть сына, сейчас оставляет его со мной и даже не шарахается, когда я оказываюсь рядом с ним самим. Я не верю, что он так все забыл или отпустил, не верю, что действительно способен спокойно переносить мое присутствие. Он держался из последних сил все это время, позволяя мне находиться рядом с ними обоими, я знал это, но все же... Юнги смотрел за тем, как мужчина, что когда-то ставил ему условия и разговаривал так свободно, сейчас собирает осколки своей никчёмной жизни, не имея ни шанса на нормальное отношение. Омега думал, что Намджун его разозлит, если причинит его другу неудобства, но у него и в мыслях не было, что это Чимин может стать угрозой Киму, что именно он будет тем, кто ранит, Мин не мог и представить себе, что этот альфа когда-нибудь будет выглядеть так разбито, потерянно и одиноко. Он это и правда заслужил, но все же. — Чонгук, помоги своему другу прибраться, — произнес омега, устремляясь к лестнице на второй этаж, где находилась комната Чимина. — а я помогу своему.