Нет ничего лучше, чем возвращаться туда, где ничего не изменилось, чтобы понять, как изменился ты сам.
POV Денис Родная школа. Родной кабинет. Родной класс. Все здесь до жути родное. Даже слишком, и это немного пугает. Практически никто не изменился, все по старому: все тот же раздражающий звон звонка; тот же неприятный цвет стен в коридорах; тот же пошарканный каменный пол. Разве что библиотекаря сменили: надоедливой ворчливой старушки больше нет, вместо нее теперь восседает молоденькая девушка с приятной улыбкой. Я должен признать, что входить сюда после столь продолжительного количества времени было затруднительно. И дело даже не в охране, камерах или еще чем-то подобном. Дело в эмоциях, чувствах и воспоминаниях. Я прожил здесь столько лет, а потом вдруг покинул это место, так стремительно, что даже не успел как следует попрощаться. Со всеми этими стенами, людьми, да даже с чертовым воздухом! А теперь вот так же как и уехал — вернулся. Совершенно неожиданно, без предупреждения. Снова подал документы в ту же школу. Школу из прошлого. Спросите для чего? Я и сам толком не знаю. Мама предлагала другую более оснащенную, но меня все тянуло сюда. Можно без сомнений сказать, что это учреждение — болото. Затягивает и того похлеще. Зато оно того стоило. Усмехаясь, смотреть на пораженные лица одноклассников. Видеть их шок и недоверие по отношению ко мне — Денису Абрамову. Самому настоящему. Сильно изменившемуся, но настоящему. Когда дорогая Екатерина Александровна увидела меня, казалось, ее глазные яблоки выпадут из орбит, а густо накрашенные брови улетят со лба куда-нибудь на луну. Примерно такие же эмоции были у каждого, кто знал меня раньше и видел сейчас. Ну да, вот так вот судьба сложилась. — Как тебе класс? — вопросил Вадим, когда звонок с урока прозвенел и все стали собирать учебники и вываливаться из кабинета, при этом не забывая либо задеть мое плечо, либо поздороваться, либо помахать и подмигнуть. Кто на что горазд. — Это скорее должен спрашивать я, — дружелюбно улыбаясь, заметил я. — Меня-то здесь не было всего год, а ты… — С началом этого пришел. — Подсказал Вадим, лениво топая рядом со мной. — Вот, — кивнул я. — Так как? Тебя устраивают эти ироды? — Вполне, — улыбнулся мой новоиспеченный одноклассник. По правде говоря, сидеть прямо перед учителем у меня не было никакого желания, но отказываться от такого очаровашки-соседа было бы просто кощунством. — Довольно радушно меня приняли. — Удивил. Хотя возможно они просто повзрослели. — Особого доверия к новичку не было, как я понял за проведенное с ним время, его либо провожают надменным взглядом, либо игнорируют. Вадим не был красавчиком с обложки модного журнала или известным бойцом, именно поэтому никто из нашего класса бы не обратил на него должного внимания. Зато девчонки помладше или из параллели летели на него, как пчелы на мед. — Мне надо в библиотеку, за учебником, — оповестил я нового товарища, замечая как на него регулярно поглядывает одна из девушек. Наверняка хочет признаться в своих чувствах, а тут я — говно на крыльце. — Встретимся в классе. И я медленно поплелся прочь, на этаж ниже, не забыв подмигнуть девушке-стесняшке. Последняя благодарно улыбнулась и, решительно кивнув головой от чего высокий хвост, собранный из волос цвета ржи, закачался в разные стороны, двинулась к Вадиму. Не в праве я рушить чей-то шанс на счастливые отношения, пусть и не вижу в этом особого смысла. Теперь не вижу. Я шел медленно, не заботясь о возможности опоздать на следующий урок, ибо звонок подадут как минимум через минут десять. Дверь библиотеки показалась сразу же, как только я вывернул из-за поворота. Все та же, пережившая восемь ипотек, три потопа и шесть выбиваний, дверь. Залетать в такое место, как хранилище книг, с ноги было бы не прилично, поэтому я, слегка подтолкнув крашенное дерево, эффектно вошел. » — Входить знаешь ты куда будешь?» — очень «остроумно» пошутил внутренний голос. Да, проблемы с раздвоением сознания так и не покинули меня. — Красиво, — я присвистнул, когда передо мной открылся вид на происходящее внутри помещения. Картина маслом. Репин отдыхает. Та самая миловидная молодая библиотекарша, которая показалась мне самым невинным существом на планете, сейчас бессовестно целовались с одним из учеников. Да еще с кем — с самим Фадеевым Владиславом. Девица, услыхав мой голос, тут же отскочила от своего партнера. А зря, с ним рядом она смотрелась более привлекательно. — Мне учебничек по информатике за одиннадцатый, пожалуйста. — Я-я… Д-да, с-сейчас… — девушка почти подпрыгнула со своего места, бросая на партнера перепуганный взгляд, и скрылась между рядами заставленных полок. Почему-то в одно мгновение эта дама вызвала во мне сразу несколько чувств: неприязнь, ненависть и отвращение. Это было как минимум странно, ибо еще пару часов назад, в минуты нашего знакомства, она побуждала к себе сугубо положительные эмоции. Из-за того, что крутит роман со школьником? Нет, исключено, в американской школе некоторые учителя состояли в отношениях с учениками, я привык. Это стало для меня нормой, никакого осуждения или чего-то подобного. «Из-за того, что крутит роман с Фадеевым?» — подсказало второе сознание и тут же было послано на три веселых буквы. С чего это я должен волноваться об отношениях Влада? Почему мне вдруг должно быть обидно от того, что он предпочел какую-то там смазливую девицу? Нет, ерунда. «Ерунда, однако сердце колотится с бешеной скоростью?» — продолжал издеваться внутренний голос, как будто он догадывался о чем-то, о чем не мог догадаться я. Просто у меня не было поцелуев в библиотеке. Да, именно в этом я себя убедил. Просто я вспомнил о той, о которой вспоминать не должен был.Все еще теплые порывы ветра нежно играют с волосами, перебирая их своими длинными нежными пальчиками. Передо мной стоит высокая хрупкая девчонка. Она грустно улыбается, заправляя прядь светлых шелковистых волос за ухо. Это, кажется, мимолетное и совершенно неважное движение заставляет меня вздрогнуть, а толпы мурашек забегать по спине по кругу. Они точно сдают кросс, иначе бы уже давно остановились и исчезли где-нибудь в тантарарах. — Спасибо за все, — ее тихий мелодичный голос уносится и заглушается ветром, но я все равно его улавливаю. Не имею права не уловить. — Удачи. — Я люблю тебя, Лидия. — Произношу я сдавленно и глухо. Она поднимает свои зеленые, цвета скошенной травы, глаза, и я замечаю в них блеск. Она плачет. Сердце сжимается от тоски, но я ничего не могу с собой поделать. Ей больно и это я причинил ей эту боль. Да, меня убить мало. — Я тоже люблю тебя. — Шепчет она и бросается в мои объятия. Крепкие, но нежные. Последние в моей жизни. Последние с ней.
Фантомное тепло пробежалось по тем местам, где несколько дней назад лежали ее руки. Такие красивые тонкие ручонки. На них страшно было смотреть, что уж говорить о прикосновениях. Мы решили никогда больше не говорить об отношениях — просто остались друзьями. Она пообещала, что когда-нибудь наведается в гости, а я с нетерпением буду ждать этого. И я действительно жду. Жду, что когда-нибудь смогу снова обнять ее, погладить по длинным волосам, поцеловать… И пошел бы к черту наш договор и ее будущий бойфренд, который, естественно, будет. У такой прекрасной девушке ни может не быть парня. Я бы перецеловал все ее тело: руки, шею, плечи, грудь и все остальное, можно было бы продолжать сколько угодно, но… Но сознание твердило, что я думал не о ней. Совершенно. Я думал, о детстве, когда еще не знал Лидию. О детстве с Владом, о той его клятве «и никакие девчонки не разрушат нашу дружбу». Такая глупая и детская клятва, но мне почему-то хотелось, чтобы она была честной. Чтобы это оказалось правдой и через года мы бы все еще были вместе. Сидели бы за одной партой как в первом, втором и третьем классе; вместе бы ходили домой, задерживаюсь на площадке и не желали бы расходиться; прятали бы клады с какими-то дестко-важными безделушками. Все это казалось, конечно же, ребячеством, но этого хотелось. А сейчас мы по разные стороны баррикад и этого не изменить. Не нужно пытаться — детство давным-давно прошло и закончилось. В этом просто не было смысла. — Вы вернулись в свой дом? — Вдруг спросил меня Влад. А я и не ожидал услышать от него хоть что-нибудь кроме едкого замечания или издевательского словечка. — О чем ты? — Все-таки витать в мыслях не очень полезно, иначе не понимаешь о чем говорит собеседник с первого раза. — Вчера я заметил мужчину в окне, что напротив моего, — рассказал Фадеев, его лицо не выражало ничего кроме скуки, или это что-то другое.? — Вы вернулись обратно? — А, ты об этом… — Да, мы выкупили свой коттедж, хотя мама не очень этого хотела. Однако, Андрео настоял на том, что она не обязана забывать свое прошлое и отказываться от дома, который значит для нее многое. — Да, есть такое. — То есть теперь мы соседи? — Он хмыкнул. Без издевки. Что, опять же, удивило меня значительно. Фадеев, прекрати, такими темпами инопланетяне на землю прилетят, или Новый Год наступит на три месяца раньше. — Получается что, — кивнул я и уселся на стул, рядом со столом библиотекаря. Где копается это девица? — Опять. Зачем я это добавил неизвестно было бы ни кому, если бы мое сердце опять — в следующий раз я зачеркну это слово, честно — застучало в бешенном, совершенно ненормальном, ритме. Да черт бы его подрал, что за херня творится со мной?! Можно было бы скинуть все на аритмию* и тахикардию*, но проблем со здоровьем — а тем более с сердцем — у меня не наблюдалось никогда. — Опять, — зачем-то повторил Влад, качаясь на стуле. Увидела бы это наша директриса, ее бы обнял Кондратий. — Может прогуляемся сегодня вечером? Стоп, что? Я вот сейчас не ослышался? Нет, это уже какой геноцид, ей-богу. Истребили меня и все мои моральные рассуждения и догадки. Я смотрел на Влада с полнейшим непониманием и абсолютным шоком. Он только что предложил мне погулять. Фадеев, на минуточку. — Не сегодня. — Отмахнулся я и заметил, что девица Влада тире школьный библиотекарь выбежала из самых глубин библиотеки, неся в руках вытянутый синенький учебник. Она была какой-то сильно потрепанной и взбалмошной. Ха, кажется, не один он ее имеет. Кинув короткое спасибо, я забрал из нежных ладоней книгу. На одно мгновение я остановился, почувствовав прикосновение кончиков холодных пальцев на своей руке. Библиотекарша смотрела на меня красноречиво, но в тоже время слишком стеснительно. Она словно не решалась сказать все прямо, но хотела чтобы за ней вернулись. Противная все-таки девчонка. — Как вас зовут хоть? — хмыкнув, вопросил я, замечая внимательный взгляд Влада. Он наблюдает, тоже понял. — Я Мирослава, — дружелюбно улыбнулась она, и я заметил ее глаза. Они были практически такие же, как у Лидии. Только намного ярче, такого цвета, как будто и не настоящего вовсе. Что ж, наверное, нужно запомнить ее. Фигурка ничего, да и голос приятный. Постанывает, наверное, возбуждающе. — Приятно познакомиться. — Очень. — С тщательно скрытой иронией отозвался я. Нет, это точно не то, чем я хотел бы сейчас заниматься. Какие-то легкого поведения девицы меня не интересуют. Тем более, если она внешне похожа на Лидию, это еще не значит, что она полностью ей идентична. Как только деревянная дверь захлопнулась за мной, на весь коридор разнесся «зов» будильника. Призыв на войну, не иначе. И как я не заметил, что время так быстро пролетело? А, в целом, не важно. Учеба в школе вообще не самое важное в моей жизни, можно найти кучу всего более интересного. «Это после смерти бабушки ты стал так думать» — ядовито хихикнула вторая личность. Ладно, задеть получилось. Да что уж там, резануло по сердцу обжигающе холодным металлом. Счет — два-ноль, уж точно не в мою пользу.***
Картонная коробка со звуками бьющегося фарфора ударилась об пол, не дай Бог там что-нибудь повредится — мать меня прикончит. Заставит склеивать весь сервиз моей кровью, а если не получится еще и слезами. Что ж, надо надеется на лучшее. Самое ироничное во всем этом, что комнату мне выделили именно ту, что находится напротив спальни Фадеева. Лицезреть этого сеньора и его девиц «на один раз» мне ни очень хотелось бы, но что уж тут поделать. Надеюсь, он хотя бы занавешивает окна. По ту сторону стен, в живом мире, уже светало. Лучи солнца добродушно пробивались через стекло, как это делает мойщик окон, когда сильно хочется пить, а последние запасы воды кончились с час назад. Странно, что снизу все звуки какой-либо работы исчезли, хотели сегодня закончить хотя бы с половиной, а в итоге что — отдыхаем? — Денис! — Голос мамы прозвучал как-то необычно взволнованно. — Можешь спуститься? — Да, сейчас! — быстро ответил я, разбирая остатки безделушек и натягивая треники. — Поторопись! — И что такого важного может быть? Я вообще-то тут работаю! Не желая надевать еще и футболку, я пулей вылетел из комнаты с оголенным торсом. Скорее всего за эту выходку меня отругают, но в нашем доме больше нет чужих маленьких девочек, так что разберемся в процессе. Деревянные ступеньки под моими ступнями скрипели отчаянно и требовали, чтобы их освободили от нежелательной ноши. — Чего там так.? — «ое» из моих уст не вырвалось, потому что я в шоке уставился на человека, что мирно попивал чай на еще не до конца обустроенной кухни. — И что он тут делает? — Правда здорово? — Мама мечтательно взглянула на гостя. «Незваного и очень нежелательного гостя» — мысленно добавил я. — Я встретила Влада, когда выходила помочь Андрео с коробкой. — Здорово, — с совершенно противоположными интонациями «согласился» я. — А где сам Андрео? — В гараже. Но ты разве не попьешь чаю со старым другом? Он мне столько всего рассказал! — Правда? — я вопросительно взглянул на Влада, тот лишь виновато улыбнулся и пожал плечами. Значит вот так вот, да? — Супер, жажду узнать. — Денис, как тебе не стыдно? — Услышав нескрываемый сарказм в моем голосе, мама привстала. Ну класс, еще только поругаться с ней на глазах у этого казановы не хватало. — Ладно, я понял. — Сквозь зубы прорычал я, заметив секундную надменную улыбочку Фадеева. — Вот и славненько, — быстро же она меняется в настроении: мгновение назад ее голос источал угрозу, а сейчас — невинность и радость. — Тогда болтайте, пейте чаек, а я пойду помогу мужу. Пронаблюдав за тем, как мама впрепрыжку удалилась из кухни, я перевел взгляд на Влада. Тот сидел в тонкой домашней кофте черного цвета и джинсах. Наверное, все-таки стоило надеть футболку. Хотя бы футболку. — Не присядешь? — Насмешливо вопросил гость, запустив пятерню в растрепанные волосы. — Вообще-то тут я хозяин. — Беззлобно отпарировал я, но все-таки уселся на стул напротив. — Не мечу на твое звание, — засмеялся Влад и мне от чего-то стало неловко. Он сидит здесь, наверняка без задних мыслей и совершенно искренне смеется, а я, вместо того, чтобы угостить его печеньем или кофе, грублю и негодую. Лидия бы сейчас ткнула в мой бок локтем и прошипела что-нибудь про манеры. — Слушай… — Весь во внимании, — м-да, делаешь успехи, Абрамов. Уже начинаешь перебивать человека и не даешь ему высказаться. — Прости. Некоторое время, скорее всего, десять или около того секунд, Влад молчал. Молчал, а мне казалось, что это мгновение длится слишком долго. Так долго, что дышать стало тяжело, словно на легкие что-то давило. Сердце забилось неясно быстро, а дыхание стало горячим и слишком ощутимым. Что это со мной? Кажется, надо все-таки сходить к врачу. Кап. Кап. Кап. Так, а это еще что? — Эм? — Я бегло оглядел помещение там, где могло бы что-то капать, но ничего не обнаружил. — Извини, это с меня, — Влад досадливо улыбнулся, и только после его слов, я заметил блеск на его волосах и маленькие капельки, собравшиеся на концах. — На улице дождик моросит. — Странно, вроде ни одной тучки на небе… — Грибной. — Пожал плечами. Неловкая тишина. Какая-то неприличная и неправильная. Да и весь разговор точно такой же. Мне чертовски неловко, и я не могу понять какого дьявола это происходит. — Может все-таки прогуляемся? — Отказы не принимаем, как я понимаю? Ладно, хорошо, хоть свежим воздухом подышать можно. — Погнали. — Встав из-за стола, я натянул кроссовки на босую ногу. Все это время Влад заинтересовано наблюдал за мной и моими действиями. Вы знаете такое определение как «тяжелый взгляд»? Вот у Фадеева именно такой, чувствуешь его на коже, и мурашки бегут. Вышли мы в тишине, пошли куда-то вперед, прочь от дома, наблюдая за природой и слегка моросящим дождем. Капли воды были теплыми, и я даже не пожалел о том, что не накинул ничего на плечи. В конце концов кроме нас здесь больше никто не живет и не ходит, а надевать что-то на голый торс как-то по педофилийски. — Занимался спортом? — Снова вопрос, который не задают с нихера. — Ага, — кивнул я, не очень задумываясь над тем, что отвечать. Я очень давно не говорил с ним и теперь почему-то решил отдаться беседе полностью. Хотя бы с кем-то поделится своей жизнью. Мне почему-то хотелось верить, что ему можно доверять. — Был в футбольной команде. — Круто, издевались? — Не давали передышки, — подтвердил я, обещая прикончить его, если он еще раз задаст вопрос с подобным построением. — По три часа в день гоняли. А в выходные и того хлеще. — Да что ты, меня, наверное, уже переплюнул? — Тихая усмешка. А потом Фадеев вдруг отклонился в сторону. — Да куда уж мне. — Стараясь не обращать внимание на странное поведение собеседника, хмыкнул я. — Хочешь проверить? — В серых глазах мелькнул азартный огонек. — Каким образом? — Это наверняка будет весело. — По старинке, — коротко ответил Влад и, не дожидаясь меня, ринулся с места. — Догоняй. «Догоняй» — вместо прежнего голоса Влада я услышал совсем детский тонкий голосок. Тот же Фадеев, только намного младше. Вот что значило это его «по старинке» — как в детстве. То есть вот сейчас он решил, что может так нагло ворваться в мои воспоминания и заставлять их всплывать в мыслях яркими картинками. Как будто я могу позволить ему. Но я оттолкнулся от бетонного трапа и побежал за ним, постоянно ускоряясь. Я не знаю почему, казалось, что причины не было. Я так думал. Я хотел так думать. Мы просто дурачимся, ничего общего, пройдет ночь и мы снова станем лишь одноклассниками, которые не общаются; только соседями, которые, разве что здороваются. Один вечер. Нужно только дождаться утра и все снова встанет на свои места, так почему мне нужно отказывать себе в удовольствие? Темп я набрал быстро и практически сразу нагнал своего соперника. Было ощущения, что надо мной подшучивают и Влад даже не собирался соревноваться всерьез. Вот сейчас он подымет меня на смех, и это будет самое глупое, что я мог вытворить. Но нет. Влад только остановился, чуть поодаль от меня. Я сделал тоже самое. Мы стояли в двух метрах друг о друга и каждый о чем-то думал, глядя в глаза друг другу. Мгновение и я почувствовал сильный удар в плечо, покачнулся, затем — как спина соприкоснулась с холодным железом. Скорее всего забор. Но вот что я не понял: какого хера творит Фадеев? — Ты… — но возможности договорить мне не дали. Кажется, я так уже делал с этим же человеком, вот только не таким изощренным способом. Я просто ушел, а он — поцеловал. Поцелуй был сладким, практически приторным. Казалось бы, невинный и какой-то ненастоящий. Однако, секунду спустя язык Влада проник в мой рот, исследуя каждый его уголок. Сплятаясь с моим языком, а затем набирая темп и разрывая прикосновение, будто бы издеваясь. Мгновение, сознание затуманено и мне уже абсолютно все равно кто мой партнер. Просто насладиться этим издевательским и горячим поцелуем и уйти. Холодные мокрые ладони гладят мой торс, переходя на спину, а затем шею и зарываясь в волосах. Этого хочется. Страдальчески хочется и все. Промычав что-то неясное партнеру в рот, я оттолкнулся от железа, чтобы наконец прервать этот поцелуй, в котором веду уж точно не я, но снова оказался прижат, уже с бòльшим напором. Губу прикусили, не больно, но чувствуется. Сердце просто вырывается из груди, отплясывая явно ликующий степ. Почему я так желаю его? Почему мне приятно? Почему мне это нравится, и я не хочу этого прекращать? Чья-то худая нога просунулась между моих, «ненароком» задевая пах. Снова стон, уже более глубокий и протяжный. Не нужно. Хватит. Я не хочу. Но вместо того, чтобы все это прекратить, я притягиваю партнера ближе, ощущая его тело — пусть и сквозь ткань — на своем. Вдруг тот, с кем я так желанно целовался, выдохнул мне в рот, и я почувствовал резкий запах, а затем и привкус алкоголя. Коньяк, да, это точно он. Меня рывком вернуло в реальность. Я стою в нескольких метрах от своего дома и целуюсь с парнем. Разрешаю ему ласкать мое тело своими руками и постанываю под ним как последняя сучка. И все это происходит с Фадеевым Владом. Скорее всего бухущим в хлам и ничего не соображающим. Но вот в чем вопрос: почему я не учуял алкоголь раньше? Почему мама этого не заметила, и почему он сам выглядел так, будто совершенно трезв и знает что делает? «Странное построение фраз и неправильные реакции» — проговорил внутренний голос и я почувствовал, как сердце сжимается от обиды. Какого хера? — Ч-что? — Влад удивленно на меня уставился. Я что, сказал это вслух? — Какого хера ты творишь? — Оттолкнув его, вопросил я, при этом тяжело дыша. — А нельзя? — Снова насмешливое выражение лица. И зачем он облизнул губу? Выглядит, конечно, заманчиво, но на меня не сработает. — Нельзя. — Да что ты… — Заткнись, — твердо сказал я, пытаясь держать себя в руках и не обращать внимание на тяжелое дыхание друга. — Заткнись и послушай меня… — Нет уж, это ты послушай меня, — слишком хрипло прорычал Влад. Голубоватый оттенок в его глазах сейчас стал намного ярче, так происходило каждый раз, когда он был в ярости. — Ты постоянно меня затыкаешь, не даешь договорить и вот сейчас опять! — Ты пьян. — Холодно и спокойно сообщил я. — Да плевать! Пьян, трезв — какая разница? — Парень сорвался на крик. Очень хриплый крик, казалось будто у него сейчас пропадет голос. — Какая к черту разница, Абрамов?! О, так он знает, что это я. Ок, уже что-то. Но это не отменяет того факта, что на него действует коньяк, если только он, конечно. Может еще чего выпил. Вино? Водку? Или вообще чистого спирта? — Ты всегда сваливаешь неизвестно куда, а потом возвращаешься и вот «прошу любить и баловать»! — Жаловать… — исправил я, но поймал агрессивный взгляд и замолчал. — Нет, Абрамов, именно баловать! Делаешь из себя жертву недотрогу, а сам игнорируешь чувства других! Знаешь сколько я пережил из-за тебя? Когда ты просто уехал, оставив после себя «я никогда не ненавидел тебя…»?! — Прекрати. — Да ты хоть понимаешь, что вся моя жизнь просто полетела под откос?! — Хватит. — Не-е-ет, что ты можешь понимать, ты же радовался жизни в чертовой Америке и трахал девчонок, какой уж тебе страдать! Затрещина. — Не веди себя как ребенок. — Шаг. Еще. И еще. Я