Я тебя никогда не отдам мусорам

— Оу, так вы ещё и в математике разбираетесь? — Игорь хрипло смеётся, когда слышит очередную остроумную шутку со стороны особы, которая впечатлила его с первых же секунд. Он зачарованно смотрит на девушку, которая прикусывает губы: красная помада немного смазалась из-за того, что Камилла пила чай, но Стальский всё равно счастлив рассматривать черты её лица, запоминая каждую мелочь и внимательно изучая все детали, — Я обязан проводить вас до дома! Не могу же я позволить моей прекрасной гостье в столь позднее время идти в одиночестве, да и сами вы знаете – не особо благополучный у нас райончик, — Игорь намеренно идёт к цели: если он решил, что обязан помочь девушке добраться до дома, то он сделает это. Помогает быстро накинуть на плечи пальто, поправляет её волосы и делает незатейливый комплимент перед тем, как открыть для дамы дверь и пропустить её вперёд. И, в сравнении с Лёхой, который совершает подобные джентельменские поступки только для того, чтобы взглянуть на дамский зад, Игорь делает это совсем с иной целью: ему приятно слышать милый смех Камиллы, который ещё и сопровождается фразочками на французском, которые для парня, словно мёд на душу. Дни сменяют друг друга, погода окончательно портится, сентябрь подходит к концу, и вот уже октябрь медленно крадётся по дорожкам, пока листья скапливаются в кучи, а деревья окончательно обнажаются. Пара идёт по тёмным улицам (проклятое ЖКХ, совсем не следят за работоспособностью фонарей и степенью освещённости ночью, и Игорь запоминает, что нужно обязательно написать заявление, а то беспредел какой-то творится), разговаривая о своём: Стальский – про книги, Роу – о Франции. Но ночь хранит в себе и случайных зрителей милых прогуливающихся. Лёха Томлинсов сидит на скамейке в обществе Заура и хлещет пиво, меж пальцев тлеет дешёвая сигарета, а в голове полный бардак: лишь от одного голоса Игоря его сердце в пятки ушло, ведь не прошло и дня, как он не подумал про ситуацию, что случилась тогда на кухне. Всё боится за авторитет свой, с пацанами тусить начал снова много, да только Игорь Эдуардович и его чепушиловские беседы из головы не выходят, а то, как он припёрся к нему домой с баранками да вареньем в знак своего небольшого повышения, вообще заставляет сердце кровью обливаться. И ему так хочется крикнуть, припугнуть голубков, которые мило воркуют, да лишь вырывается из груди тяжёлый вздох вместе со словами: — Эх.. Ну и пизда.. — Лёшк, чё случилось? — смачно харкнув на землю, спрашивает Заур и пытается заглянуть в лицо другу, чтобы понять, в чём же причина его состояния. — Да говорю смотри, вон пизда какая идёт с Эдуардычем. Так бы ноги-то ей и сломал, да не по-пацански так делать, — хмыкает Лёха и делает долгую затяжку, от чего аж горло жечь начинает. — А чё она? Спиздила что-то у тебя? Или денег должна? Так ты не ссы, сейчас пойдём и побазарим! — Маликян аж с места подскакивает, но Томлинсов останавливает, лишь тихо говоря, смотря вслед уходящей паре: — Да так, ничего.. Прост шалава, вот и всё.. — очень горестно вздыхает парень, осознав, что немножко соскучился по Стальскому, хочется послушать его лоховские речи, да и не хватает новой информации, интересно с ним было, но вот самому себе всё признаться не может, что скучает. А теперь ещё и девушку виноватой считает, ведь если б не она, то он бы точно с места подорвался и побежал к Игорю, чтобы поговорить.

˜”*°•ღ•°*”˜

Игорь перебирает книги на полках, пока не слышит звонок. Поправив на себе рубашку, быстро направляется в читальный зал, но никого там не обнаруживает, а вот на стойке, прямо рядом со звоночком лежит конверт, от которого приятно пахнет духами и свежестью. Внутри покоится аккуратно сложенная бумажка с кругловатыми буквами, которые соединяются в слова на французском, и Стальский чувствует, как сердце его бьётся быстрее лишь от одной мысли о том, что это для него. Без подписи можно понять, кто автор, а любимые духи Камиллы и отпечаток губной помады на бумаге ещё быстрее помогли парню сообразить, кто же является отправителем. Отправившись в подсобку за французско-русским словарём, улыбается, чувствуя себя самым счастливым парнем на свете, и думает, что вечером обязательно нужно рассказать матери о девушке и поделиться всеми мыслями, всё же Камилла неплохо так поселилась в сердце Игоря.

˜”*°•ღ•°*”˜

Томлинсов каждый вечер приходит к библиотеке, каждый вечер выкуривает по десятку сигарет, сидя на лавочке у входа, каждый вечер ровно за пару минут до выхода Стальского с работы он прячется за стеной. Каждый грёбанный вечер он не может подойти к нему и извиниться, не хватает силёнок, и он даже чувствует себя какой-то тряпкой. И вот, всё же отважившись сделать первый шаг к примирению, он замечает блондинку у входа в здание. Классическое пальто, волосы в хвостике, алая помада на губах, голова накрыта беретом, девушка постоянно смотрит на часы и будто бы вся дрожит от предвкушения, судорожно поправляя перчатки на руках. Томлинсов снова идёт в засаду и, зажав сигарету меж зубов, замечает Стальского, парфюм которого, кажется, можно и за километр учуять, а сам он в отглаженных брючках, заморском пальто и новых лакированных ботинках. Лёха у него таких ещё не видел точно. Хочет выбежать, позвать кудрявого на разговор, да не успевает, тот, мило обменявшись с дамой приветствиями, приобнимает её и оставляет лёгкий поцелуй на щеке, который болезненным ударом окончательно разбивает пацанское сердце Алёшки. Злость переполняет парня, он аж роняет сигарету, а руки сжимаются в кулаки от ненависти к самому себе: мог бы и он дальше с ним гулять и слушать весёлые истории про библиотечную пыль и другие страны, Игорь был даже пизже телевизора в плане развлечения, а ещё он был ужасно добрым по отношении к Алексею, который просто не сдержал своих эмоций, посчитав, что пацаны важнее всего. — Алло, Эльвир, привет, — тихо говорит Томлинсов, когда слышит, что на его звонок ответили, — Ты дома одна? Я загляну на огонёк? С меня винцо, с тебя - любовь, — парень чуть улыбается и, сунув меж зубов новую сигарету, провожает пару взглядом, а сам задницей упирается в стену здания. Ладно, раз уж общения с Игорем не видать, то надо заполнить душевную пустоту женским теплом, а Эльвирка по кликухе «Холодная» (так как баба очень недоступная, но Лёха для неё всегда на первом месте) может ему помочь в удовлетворении любых потребностей буквально в любое время.

˜”*°•ღ•°*”˜

— А я красивая, Лёш? — мило щебечет девушка, примеряя на голое тело олимпийку Томлинсова, стоя перед зеркалом, пока парень, лёжа под одеялом на старом скрипучем диване, спокойно курил, стряхивая пепел в банку из-под горошка. — Красивая-красивая, — усмехается Лёха и пожимает плечами: стройненькая, ножки длинные, глаза большие, мозги не так уж и сильно ебёт. Неплохая баба, но не для Томлинсова, в его голове последние недели только кудрявый мудень-повелитель старых книг и засел, — Слуш, а у батяни твоего как дела? Давно уже не встречались с ним. Батя «Холодной» был ментом, да и не просто ментом, а аж капитаном милиции, так что этой дамы в городе боялись все, а Лёха даже иногда пользовался этим фактором, ведь не засадит отец будущего зятя за решётку по статье какой-нибудь петушиной. Пару раз даже помогал избежать наказания и впаянных суток просиживания задницы в обезьяннике за мелкое хулиганство и воровство. — Ой, всё хорошо! Он тоже говорил, что не видит тебя, даже поинтересовался, не загремел ли ты в места столь отдалённые за что-нибудь более крупное, — смеётся Эльвира и, так и оставшись в олимпийке Лёхи, ложится к парню на разложенный диван, прикуривает свои тонкие ментоловые сигареты от его зажигалки и, выдыхая дым вверх, спокойно смотрит в голубые глаза, — Говорит, призыв начался, сразу пацаны все по домам засели, прячутся, — хихикает девушка.