***
— Ваш кофе, — Чунмён ставит кружку рядом с компьютером и разворачивается, чтобы уйти. — Я не знал, что ты будешь на сайте! — Вы все посмотрели, — сухо говорит Чунмён. — И скачали. — Ну… — И вам понравилось. Можно было мне сразу сказать, что вам нравится. — Как ты себе это представляешь? Спасибо за кофе, кстати, я хочу тебя связать и трахать, чтоб ты голос сорвал? — Раньше вас ничего, — Чунмён краснеет, — не останавливало. — Раньше я твоих видео не смотрел. — Это проблема? — А что, нет? Чунмён краснеет еще сильнее и уходит. Вот и поговорили. Чунмён перестал шарахаться и предпринимает какие-то странные попытки поговорить, но Бэкхён не знает, как на них отвечать. Как вообще можно на них отвечать? У него, может, травма, а тут Бэкхён. Яйца подкатывает. Может, у него уже кто-то есть. Может, Бэкхён ему ни секунды не нравится. Ни на полшишечки вот. Ни на полразочка. Может, его полностью устраивают деловые отношения, и он не хочет украшать их бурным деловым сексом. — Как все сложно! — Бэкхён трет лицо руками. — Как, блин, его не трахнуть и с ума не сойти? Образ смущенного Чунмёна в одной белой рубашке на его рабочем столе преследует Бэкхёна денно и нощно. Бэкхён честно пытается работать, но выходит не очень. Да кого он обманывает, вообще не выходит. Все его усилия сосредоточены на том, чтобы держать себя в руках и не сделать ничего лишнего. И чтобы Чунмён не узнал, что он представляет его упругую задницу призывно обнаженной над рабочим столом. И как Бэкхён входит в него, напряженного и дрожащего, а Чунмён стонет тихо и сладко. — Чунмён? Тут есть спортзалы поблизости? — Возможно, — Чунмён заглядывает через пару минут. — Я выясню. Вам какие нравятся и зачем? — Сперматоксикоз лечить, — ворчит Бэкхён. — Круглосуточно. — Тогда, наверное… — Бэкхён оборачивается, Чунмён качает головой. — Нет, ничего. — Ну и что я должен думать? — спрашивает Бэкхён у закрывшейся двери. — Как тут думать вообще? Еще пара дней проходит в непрекращающихся мучениях. Бэкхён перепробовал все, что можно, но сосредоточиться на работе не получается. Мысли разбегаются и кружат вокруг Чунмёна на коленях, с растрепавшимися волосами и ослабленным галстуком. Как раз на моменте, когда Чунмён с трудом проглатывает и облизывает покрасневшие губы, Бэкхён понимает, что уже час пялится в экран просто так. Зато теперь он знает несколько способов связывать руки галстуком. Бэкхён бы ужаснулся глубине своего падения, но падать-то явно еще есть куда, так что рано. Будь у Бэкхёна творческий кризис, он бы знал, как выходить. На часах около десяти вечера, Бэкхён идет на кухню, полный печали и обреченности. За столом сидит Чунмён и что-то помечает в своем блокноте. — Ужин будет через восемь минут, — говорит он, не поднимая головы. — Останешься? — Благодарю, я не голоден. Как ваши успехи? — Те же, что и вчера. Как мой личный помощник ты что-то не помогаешь. — Что для вас сделать? — Чунмён поднимает голову и смотрит ему в глаза. — Если хотите, я могу… — он задерживает дыхание и едва заметно краснеет. — Помочь с вашим… проблемой. — Предлагаешь тебя вые… — Бэкхён вовремя кашляет. — Заманчиво, но нет. — Почему? — Потому что. Иди домой, отдохни, выспись, а я что-нибудь придумаю. Ничего он до завтра, конечно же, не придумывает. Зато замечает парфюм, когда Чунмён будит его утром. Что-то такое с хвоей и сандалом, Бэкхёну сносит крышу в момент, он не укладывает Чунмёна под себя только потому, что промахивается. Чунмён уходит, а ему приходится пить остывший кофе и есть подсохший омлет. После завтрака Бэкхён проверяет сообщения (от Кёнсу ноль), наливает себе вина и уходит в садик тленить, потому что сегодня он будет столь же продуктивен, как и вчера, а на пьяную голову у него случаются озарения. Вино оказывается неплохим, закуски нет, так что к середине бутылки Бэкхён как раз достигает идеального баланса между тленом и безысходностью. — У вас творческий кризис? — Чунмён подает ему тарелку с сыром и встает рядом. — Жизненный. — И часто это бывает? — Обычно когда с парнем расстанусь. — Бэкхён закусывает кусочком сыра и предлагает вино Чунмёну. Тот отпивает из его бокала. — Ну еще было пару раз после рецензий, по глупости. — И как вы справляетесь? — Обычно нахожу нового парня, — Бэкхён рассеянно поглаживает что-то упругое и весьма приятное на ощупь. — Вы поэтому трогаете мои ягодицы? Бэкхён отдергивает руку. — Они слишком соблазнительны. — Вы не первый, кто так говорит. Бэкхёна немедленно обжигает стыдом. — Тебе лучше вернуться в издательство, — выдавливает он. — Пусть пришлют кого-то другого, вряд ли у нас выйдет дальше работать. — Я сделал что-то не так? — Нет. Нет, ты ничего не сделал. Чунмён молча уходит, а Бэкхён сидит в садике до вечера. Где-то в процессе он засыпает, просыпается, ест оставленный у шезлонга обед и снова засыпает. Просыпается, когда в садике, утопающем в сумерках, загорается ночное освещение. — Я должен извиниться. — Чунмён сидит рядом. — Я всего второй раз исполняю обязанности личного помощника и многого не знаю. Я должен был усердно трудиться и приложить больше усилий, а вместо этого не смог оправдать возложенных ожиданий. — Ты это к чему? — Пожалуйста, не увольняйте меня. — Как я могу тебя уволить, ты же издательства. — Нет, я только ваш. — Чунмён опускает взгляд и закусывает губу. — Мне платите вы, а не издательство. — Значит, ты от меня зависишь? — Бэкхён фыркает. — Полностью. Вот черт. Сон с Бэкхёна слетает в момент. — И я могу требовать что захочу? — Разумеется. В этом и смысл, разве нет? — Для начала тебе стоило бы более уважительно обращаться к своему начальнику. — Да, господин Бён. — И пересесть поближе. Вот сюда, на колени, — Бэкхён указывает на место рядом с шезлонгом. Чунмён с готовностью встает на колени, Бэкхён ловит его галстук и накручивает на кулак. — Хороший мальчик. — Чунмён задерживает дыхание и едва заметно дрожит. — А теперь объясни мне, какого черта ты делаешь? — Я… выполняю свою работу, господин Бён. — Твое дело — организовывать мой рабочий процесс, а не стать любимой женой, разве нет? — Это часть… часть процесса. Чунмён смущен, его потряхивает от волнения, зрачки расширены. Бэкхёна и самого заводит. — Крайне необязательная часть. — Позвольте с вами не согласиться. Что может быть логичнее секса между начальником и подчиненным? — Практически что угодно, — отрезает Бэкхён и отпускает его галстук. — Иди, я тебя не задерживаю. Чунмён поднимается с колен и исчезает. Бэкхён с силой трет лицо руками, чтобы прийти в себя. Он предпочитает не думать, что сейчас было, потому что было явно что-то не то. Нужно в душ, что-нибудь съесть и спать. А с утра позвонить агенту и выяснить, с каких пор он личному Ким Чунмёну платит. И из каких денег.***
Утро, как обычно, начинается не с кофе. — Ким Чунмён, уйди нахрен, а то я тебя вы… — Всегда к вашим услугам. — Я тебя ненавижу, — стонет Бэкхён. — Вам кофе варить? — Когда выйду из душа. — Хотите, я принесу его прямо туда? — Прямо туда не надо, — Бэкхён с трудом переворачивается на спину. — Тебе это удовольствие доставляет? — Да, а что именно? — Чунмён сама невинность в своей белоснежной рубашке с закатанными рукавами. — Однажды я отомщу. Бэкхён плетется в душ и минут пятнадцать досыпает под теплыми струями. Вытирает голову, натягивает одежду на влажное тело и идет завтракать. Чунмён ставит его утренний кофе на стол точно в тот момент, когда Бэкхён переступает порог. — А кончаешь ты тоже по расписанию? — По команде, — невозмутимо отвечает Чунмён. — Не помню, чтобы это интересовало вас раньше. — Хочу знать, за что плачу деньги, — ворчит Бэкхён. — Раз уж это я делаю. — Я не так чтобы много умею, но вы можете распоряжаться мною по своему усмотрению. Бэкхён смотрит на него достаточно долго, чтобы Чунмён опустил взгляд. — Мои сводки готовы? — Да, господин Бён. Ух ты. Даже не встает, а подпрыгивает. — Мне нравится, когда ты меня так называешь, — Бэкхён наставляет на него указательный палец. — Запомни. Бэкхён съедает омлет и блинчики, требует вторую кружку кофе и идет в кабинет. От Кёнсу по-прежнему никаких известий, но он надеется. Потому что еще немного — и от его самообладания ничего не останется. Бэкхён набирает номер Кёнсу и оказывается послан столь затейливо, что даже понимает не сразу и набирает еще раз. — Бэкхён, я занят, — цедит Кёнсу. — Позже перезвоню. Бэкхён набирает номер агента. — Добрый день, господин Ким, — говорит он, как только гудки прекращаются. — Позвольте поинтересоваться, какого черта Ким Чунмёну плачу я, а не вы? — И вам не хворать, Бэкхён-ши! Потому что я предупреждал вас, что предприму меры, если вы и на этот раз не пришлете все в срок. — Это грязные инсинуации! — Бэкхён оскорблен. — Я всегда присылаю рукопись вовремя! — Но это не единственный срок, прописанный в вашем контракте, — парирует господин Ким. — И если бы вы читали мои письма, Бэкхён-ши, вы бы знали, что у вас будет личный помощник, которого вы оплачиваете из своего гонорара. — Это нечестно! — Я вас предупреждал, — злорадно сообщает агент. — И о том, что издательство может вносить изменения в некоторые пункты контракта уведомительно и в одностороннем порядке. Электронными письмами, которые вы — какая досада! — никогда не удосуживались читать. — Значит, я могу его уволить? — Нет, не можете. — Он наверняка смеется от радости, Бэкхён уверен. — До тех пор, пока не пришлете рукопись, соблюдая все сроки. Все, господин Бён, а не только последний. Но вы на верном пути! Продолжайте и сможете. — Он вам случайно не родственник? — мрачно спрашивает Бэкхён. — Сын маминой подруги там или еще что. — Нет, — судя по голосу, господин Ким действительно сбит с толку. — Почему вы спрашиваете? — Не берите в голову. До свидания, господин Ким. — Надеюсь, до скорого, господин Бён. Бэкхён сбрасывает вызов и некоторое время испытывает праведный гнев. — Чунмён! — громко зовет он. — Мне нужны вино, закуски и пицца! — С чем именно? — Чунмён появляется через четыре секунды. — Чтобы мне понравилось. Ты знал, что тебя продали в рабство бессрочно? — Не бойтесь, это всего на один раз. Главное начать, потом втянетесь. — Я всегда могу пропустить какой-нибудь срок, — вкрадчиво говорит Бэкхён. — И ты будешь моим помощником вечно. — О, я был бы счастлив, но это вряд ли возможно. Хотя мне льстит ваше внимание. — Ты так флиртуешь? — Бэкхён подозрительно смотрит ему в глаза. — Я бы не посмел, господин Бён! — Значит, сразу к делу? Есть презервативы и смазка? Чунмён опускает взгляд и проводит языком по подрагивающей губе. — Нет необходимости. Вы же видели, как меня… как мне… — Лучше бы флиртовал, — Бэкхён с трудом выдыхает. — Свободен. Чунмён кланяется и исчезает за дверью. Бэкхён звонит Кёнсу еще раз. — Бэк… — Я с ума сойду, пожалуйста, скажи, что его не по собственной воле трахали! — выпаливает Бэкхён. — Не знаю, — Кёнсу отвечает на удивление спокойно. — Мы разбираемся. А что, есть проблемы? — Я его выебу. Жестко и с особым цинизмом. — Даже так, — Кёнсу присвистывает. — Ты был цензурен, даже когда мы скандалили. Совсем плохо? — Он себя предлагает. Кажется. Не знаю, у меня уже крыша едет, — Бэкхён сжимает пальцами переносицу. — Если бы это был кто угодно другой, я бы не сомневался. — Трахни, уволь и все. — Я не могу его уволить, мне издательство не позволяет. Они исправили мой контракт. Кёнсу громко смеется. — А я говорил тебе читать почту! — Да понял я, понял! Делать-то мне сейчас что? — С ним — все что угодно. Только не извиняйся потом. — Ну спасибо, — кисло улыбается Бэкхён. — Помог так помог. — Чем могу, — хмыкает Кёнсу и отключается. В дверь осторожно стучат. — Ваша пицца, господин Бён. Чунмён ставит коробку на стол, возвращается с вином, поворачиваясь к нему боком. Бэкхён смотрит на его задницу, обтянутую темными брюками. — А ты белье носишь? — Какое это имеет значение? Бэкхён ощупывает его ягодицы, Чунмён замирает с бутылкой в руках. Он не двигается, кажется, даже не дышит, позволяет себя ласкать и едва заметно дрожит. Аккуратно ставит бутылку на стол и медленно выдыхает, когда Бэкхён надавливает между его ягодиц. — Носишь, — разочарованно говорит Бэкхён. — Перестать? — тихо спрашивает Чунмён. — А ты хочешь? — Все равно, — голос Чунмёна садится. — Представлял меня, когда дрочишь? — Нет, — Чунмён задерживает дыхание, когда Бэкхён поглаживает его яйца. — Я не прикасаюсь к себе, это не так… не так… — Возбуждает? — Да, — Чунмён выдыхает. — Простите, что напоминаю, но на изучение сводок вы отвели шесть часов. Мне скорректировать расписание? — Нет, — Бэкхён надавливает сильнее и получает ответную дрожь. — Зайди как закончу. — Хорошо, господин Бён. Чунмён раскрасневшийся и смущенный, зрачки расширены, руки дрожат. Может, начинал он не по своей воле, но сейчас точно не против. Бэкхён опрокидывает бокал и закусывает пиццей. Он читает сводки, выписывает необычное, время от времени откидывается на спинку и потягивает вино. Есть забавные случаи, но пока все достаточно предсказуемо и неинтересно. Нужно что-то такое, что сразу привлекло бы внимание, какой-то яркий акцент, совершенный и восхитительный как упругие ягодицы Чунмёна. Пока ни акцента, ни ягодиц. Бэкхён потягивается, запускает руку в коробку и обнаруживает, что там ничего нет. Да и за окном уже сумерки. Чунмён стучит в дверь и входит, не дожидаясь ответа. — Полагаю, что на сегодня стоит закончить. — У тебя есть предложение? — Нет, но я с удовольствием воспользуюсь вашим. Чунмён собирает со стола лишнее и уносит. Бэкхён, выдвигает ящики стола и в последнем находит два еще годных презерватива. Он, кажется, собирается совершить глупость, но терпеть больше не может. — Что насчет ужина? — Я отложил на сорок минут. У вас есть время на отдых. — Это хорошо. Иди сюда, — Бэкхён подзывает его жестом. — Сюда, спиной ко мне. Чунмён послушно поворачивается к нему спиной и кладет руки на стол. Покорным и молчаливым он нравится Бэкхёну куда больше. — Какой ты послушный. — Моя обязанность — выполнять все ваши распоряжения. — Это хорошо, — Бэкхён оглаживает его ягодицы. — Это очень хорошо. Бэкхён расстегивает его брюки и приспускает. Белье на Чунмёне действительно есть, эластичное, бесшовное, в тон костюму. Бэкхён спускает его и сжимает ягодицы. — Завтра придешь гладким. — Да, господин Бён. — Готовился? — Нет, господин Бён. Голос Чунмёна чуть заметно дрожит. Он задерживает дыхание и не двигается, Бэкхён гладит его ягодицы и не встречает ни малейшего сопротивления. — Хороший мальчик. Он расстегивает свои штаны, справляется с презервативом и толкается между чужих ягодиц. — Можно стонать и просить остановиться. Больше ничего нельзя. — Да, господин Бён. Чунмён вздрагивает и тихо стонет. Бэкхён входит с трудом, Чунмён не готов, он слишком тесный, тело сопротивляется. Потрясающе возбуждает. — Больно? — отрывисто спрашивает он. — Продолжайте, — Чунмён болезненно стонет. — Пожалуйста. Будь это кто угодно другой, Бэкхён бы остановился, но Чунмён дрожит и не двигается, дышит с трудом. Он горячий и тесный, отзывается на каждый толчок, вздрагивает болезненно сладко. — Можешь немного наклониться вперед. Чунмён опирается на руки. Он по-прежнему тесный, но Бэкхён заставляет его принять до конца. Чунмён жалобно стонет и дрожит всем телом. — Хороший мальчик, послушный. Мне нравится. А тебе нравится? — Да, господин Бён! Чунмён постанывает от боли и удовольствия. Тело еще не привыкло, он растянут до предела, двигаться еще рано, но всхлипывает он точно от наслаждения. — Пожалуйста… не сдерживайтесь!.. Бэкхён начинает двигаться. Чунмён давится стоном и подается вперед, его трясет, он раскрывается навстречу. Бэкхён перестает сдерживаться и трахает на всю длину. Чунмён тесный и сладкий, он роняет голову и стонет, ему все еще трудно, но он подчиняется. Бэкхёну крышу сносит от того, что он делает. — Умоляй. — Не надо! — Чунмён всхлипывает. — Не останавливайтесь! Бэкхён берет его быстро и жестко, голова кружится, его ведет. Чунмён привыкает, но медленно, он сжимается и дрожит, просит, стонет и подставляется. Бэкхён замедляется, а потом и останавливается совсем. Чунмён задыхается, его бьет дрожь, он пытается успокоить дыхание, но не выходит. Бэкхён обнимает его со спины. — Господин Бён! Бэкхёна ведет, когда Чунмён его так называет. — Сладкий мальчик, — Бэкхён кусает его ухо. — Ты мне нравишься, когда умоляешь. — Пожалуйста, перестаньте! — Чунмён дрожит на его члене и прижимается спиной. — Не могу больше!.. Бэкхён холодеет. — Тебе больно? — Хочу кончить… — Чунмён жалобно стонет. — Хочу, чтобы вы во мне кончили. — Двигаться? — Да! Пожалуйста! — Будет больно — скажи. — Да, господин Бён. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Мне хорошо, господин Бён, — Чунмён сжимается и задыхается от его толчка. — Очень… очень хорошо. Бэкхён толкается в него снова и снова. Чунмён горячий, он дрожит и с трудом принимает до конца, стонет болезненно сладко и сбивчиво просит. Бэкхён перестает сдерживаться, но Чунмён позволяет ему все. Вздрагивает от наслаждения, сжимается, раскрывается навстречу и не подмахивает только потому, что Бэкхён не разрешал. Бэкхён пару раз проводит рукой по его члену — Чунмён возбужден не меньше него. Толкается в его руку и умоляет совсем жалобно. Бэкхён ускоряется. Чунмён захлебывается мольбами и стонами, задыхается и дрожит. Бэкхёна и самого трясет, он трахает напряженное отзывчивое тело, сжимает чужие бедра и хочет еще жестче. — Пожалуйста, хватит! — Чунмён мучительно стонет. — Пожа… пожалуйста! Я больше не выдержу… Господин Бён! Чунмён прогибается, подставляясь, и задыхается от наслаждения. Бэкхён входит глубоко, резкими точками, заставляя вздрагивать и приподниматься, и это так хорошо, так восхитительно сладко — до мурашек и цветных пятен перед глазами. — Не надо, — жалобно стонет Чунмён. — Умоляю… хватит… пере… перестаньте… Бэкхёну плевать. Он впивается в чужие бедра, не давая двигаться, трахает, не обращая внимания на сопротивление. Чунмён сжимается и дрожит, стонет совсем жалобно, умоляет остановиться. Бэкхёну нравится, когда он такой, возбуждает еще больше. Чунмён задыхается и кончает, запрокидывает голову и сжимает его внутри, Бэкхён входит все так же быстро и глубоко и чувствует каждое движение. Чунмён сладкий, беспомощный, его трясет от наслаждения, Бэкхён мечтал именно о таком. Он кончает в чужое затихшее тело, жмурится и толкается несколько последних раз. Оргазм ослепительный, Бэкхён перестает понимать, где он, дышит с трудом и останавливается. — Ты как? — Бэкхён сжимает его плечо. — Все хорошо, — Чунмён говорит несколько раз, голос не слушается. Бэкхён выходит. Чунмён охает и тяжело опирается на руки. — Точно? — Да, господин Бён. — Иди в душ. — Чунмён пытается отнекиваться, но он обрывает. — В душ, я сказал. Потом ужин. Завернешься в мое полотенце и выйдешь. — А вы? — К тебе присоединюсь, — ворчит Бэкхён и разворачивает его к себе. Чунмён раскрасневшийся и растерянный, волосы растрепались, искусанные губы дрожат. Бэкхён целует его, медленно, глубоко, дожидаясь ответа, Чунмён позволяет ему все. — Чунмён? — Да, господин Бён? — И обезболивающее выпьешь. — Нет необходимости… — Мне запихнуть его силой? — Не нужно, — Чунмён отводит голову. — Я понял, господин Бён. Бэкхён провожает его в душ и приводит себя в порядок. Доставленная еда остыла, на двоих ее явно не хватит. Бэкхён приносит еду в кухню, выкладывает и думает, как ее разогреть. В крайнем случае, должно что-то быть в холодильнике. — На столе, — говорит Бэкхён, услышав шаги. — Только попробуй не выпить. — Я понял, господин Бён. Бэкхён поднимает взгляд и изучает Чунмёна в собственной длинной кофте. — Тебе идет. — Простите, — Чунмён заливается румянцем. — Я подумал, что вы не будете против. — Не буду, — Бэкхён задирает кофту и изучает следы. Выглядит лучше, чем он предполагал. Чунмён краснеет еще сильнее, но ничего не делает, пока он сам не опустит ткань. — Что будешь? — Не стоит… — Чунмён осекается, поймав его взгляд. — Я правда есть не хочу. — Тогда в постель. Проведешь ночь у меня. — Хотите воспользоваться мной утром? — Не исключено. — Бэкхён вздыхает. — На самом деле не хочу, чтобы ты ездил туда-обратно в таком состоянии. — В этом нет никакой необходимости, — говорит Чунмён. — Я быстро восстанавливаюсь и… Я понял, господин Бён, — Чунмён сдается. — Эту ночь я провожу с вами. — Ложись и жди. Я скоро приду. Бэкхён быстро съедает еду из одной тарелки, убирает остальное и идет в душ. После секса Чунмён милый, податливый и выглядит гораздо моложе, чем обычно. Будет интересно посмотреть на него утром. Бэкхён ложится в постель и смотрит на Чунмёна, укрытого одеялом до подбородка. — Я не собираюсь тебя использовать второй раз. — Не ограничивайте себя. Я не буду возражать. — Ты мне утром понадобишься. — Я всегда к вашим услугам. Или вы не про секс? Да? — Я про работу, — ворчит Бэкхён и вздыхает. — С тобой действительно все в порядке? Может, возьмешь выходной? — Не нужно, господин Бён. Вы были очень осторожны, я… — Не привык? — Со мной обычно не так деликатно обходятся, — Чунмён смущенно улыбается. — В следующий раз не сдерживайтесь. — Любишь пожестче? Как насчет связать тебя галстуком? — Бэкхён отводит волосы с его глаз. Чунмён зарывается в одеяло поглубже. — Никогда не спал в одной постели с любовниками? — Нет, — бубнит Чунмён из-под одеяла. — Не так же. Это… — Это все делают, — Бэкхён притягивает его к себе завернутым в одеяло и укладывает на грудь. — Значит, я буду первым. — Я, наверное, не должен этого говорить, но… — Но? — Я мечтал об этом сексе с первой минуты. Спасибо. — Пожалуйста. — Можете связать галстуком в следующий раз?***