* * *
С каждым новым днем внутри меня все закипало от обилия раздражителей и вечного напряжения, даже во время сна. Огромный ком негативных эмоций увеличивался на глазах, от чего глаза часто застилала пелена ярости. Миг. Вот, я хотела победить за пару ударов — а вот мой противник лежит на полу без движений в кровавой луже. Было страшно не за себя, а за окружающих. А тренировки никто не прекращал. Спарринги между мной и другими воспитанниками КОРНЯ Орочимару собой закрыть не мог, поэтому с утра пораньше мне приходилось бить чьи-то молодые лица. Горо-сенсей теперь не ставил меня против моих ровесников, отдавая приоритет возрастной группе от 9 до 12 лет, где засел и Монтаро. Теперь победительницей я выходила не часто, но тай поднимала регулярно. Да и чувство боли все чаще притуплялось во время боя. Привыкла абстрагироваться от раздражителей. «Нежный» шиноби — мертвый шиноби. Не стоит забывать и про нападки АНБУ, которые теперь прибавили метательное оружие и атакуют исподтишка, словно крысы. Чаще всего это происходит в коридорах или прямо во время боя, поэтому реакция развивалась с заметной легкостью. Ну да, мне же не хотелось ходить со шрамом на половине лица или перерезанной артерией. А может сухожилия на стопе? Нет, такого добра мне не надо. И так сил обычно в такие моменты не было. Что сказать, какой босс — такие и методы. Помимо этого Орочимару устраивал небольшое соревнования в ловкости со своим клоном. Я пыталась уклониться от его ЧЕРТОВСКИ БЫСТРЫХ атак, а он выкручивался получше всякой змеи, доставая меня из положения лежа, когда одна из ног придавлена телом. В общем, потела с еще большей силой и рвением, чтобы остаться в живых. Вот он убить меня реально хотел, в отличии от тех же АНБУ, но Техника Теневого Клонирования явно уменьшала его силу и эти шансы. Чем-чем, а живучестью я славилась (у себя в голове, по-крайней мере). С холодным оружием… там было сложнее. Орочи-сенсей наказал мне сменить вакадзаси на нинзято и танто, потому что первое было слишком популярным и неудивительным, а так «играть» Орочимару не хотел. Какая, вообще, разница, чем я буду убивать? Теперь мне предстояло перед окончательной потерей сил махать железякой тысячу раз для «соединения» с оружием. Или стараться прорезать макивару. Думаете, что это легко? ХУЙ ТАМ ПЛАВАЛ! Руки сами неправильно хватаются за рукоять и при ударе следует ТАКАЯ отдача, что пальцы начинает трясти, выпуская нинзято из рук. Я даже вывихнула запястье один раз и надорвала связки в предплечье. Не играйте, дети, с нинзято, пока руки не вырастут — на фиг убьетесь. Но тренировочные бои не помогали сбросить лишние эмоции. Из-за этого я сорвалась и устроила полномаштабную войну Теневых Клонов на одном из полигонов. Эпичное «стенка-на-стенку» закончилось облаком дыма и головной болью, от чего я упала там же, где стояла. Бесит. Почему я такая…такое… Такой ребенок? — Загораешь, Ясу-тян? Ку-ку-ку-ку, — Орочимару появился внезапно. Как всегда. Но реагировать на него не было ни сил, ни желания. Он наклонился прямо надо мной, закрывая своей головой свет тусклой лампы. — Открою тебе секрет — для этого нужно, хотя бы, выйти на улицу. Ну и Солнце, конечно. Опять шутит. Юморист. — Орочи-сенсей, — протянула охрипшим голосом я. — Как люди справляются с… этим? — Загаром? — Орочи-сенсей. — Знаеш-ш-шь, Ясу-тян, НОРМАЛЬНЫЕ люди обычно занимаются, чем-то приятным для себя: поют, играют на музыкальных инструментах, рисуют или, ку-ку-ку-ку, вышивают. — Ясно. А как справляетесь Вы? — Вскрываю трупы. Что ж. Интересное хобби… — Понятно. Рисуют, так рисуют. Спасибо, Орочи-сенсей. — Не за что, змеёныш-ш-ш. Вставай. Как раз хотел проверить твои навыки составления ядов и антидотов к ним. Ку-ку-ку-ку, а чтобы было веселей: будешь сама же пить свои яды и тестировать антидоты. Умрешь — я тебя вскрою. Поняла? — Хай, Орочи-сенсей!* * *
Монтаро так сильно устал. Устал каждый день срывать голосовые связки в криках боли. Устал падать на кровать в обмороке от потери сил. Устал. Устал. Устал. А Ясу, хоть бы что. Он, определено, видел, что ее что-то гложет. Но её постоянная холодная маска не дает ему полноценно считывать эмоции. Ясу всегда держалась, даже при нем, хотя, Монтаро и мог уловить маленькие сподвижки в лучшую сторону и уже совсем скоро, уже почти, мог бы назвать ее… Ясу гений. Гений, но все такой же ребенок, как и он. Она тоже допускает ошибки. Монтаро даже один единственный раз увидел её ПРАВУЮ руку. Это было… ужасно. Если бы мог тогда встать с кровати — побежал бы блевать в туалет или открыл рот прямо около кровати. ТАКОЙ отвратительной картины он никогда не видел, но от этого его отношение к Ясу не изменилось. Монтаро только в тот момент понял, что ей наверняка было УЖАСНО больно все это время. Ведь кожи до самого локтя совсем не было и, кое-где, появлялась даже самая настоящая и такая же белая, как и ее волосы, кость. Черт возьми, ему было ее не жалко, но тонны сочувствия каждый раз появлялись в его сердце, когда девочка что-то делала этой рукой. Может именно после этого момента он начал воспринимать девочку по-другому. Если раньше она казалась обычной марионеткой без чувст и эмоций, то сейчас представляла собой ТАКУЮ сильную личность, к которой непроизвольно испытываешь уважение. И Монтаро, даже «вспомнил», что она с самого рождения находится в КОРНЕ, поэтому решил ей помочь: купил на последние деньги подарочный набор сёги, да научил ее играть. Может, именно с того дня Монтаро мог назвать ее тем самым словом, за которое его бы непременно избили в собственном Клане. Другом. Только посмотрите на эту драму! Учиха признал друга в Сенджу. Если бы… Да к черту. Нет никаких «если». Есть только «сейчас» и, блять, их дружба. Соберись, Монтаро! А собраться надо чрезвычайно быстро. Горо-сенсей дал ему отмашку — можно идти обратно дом… в комнату. Можно ли считать «домом» комнату в гребаном подземелье, где живет твоя подружка? Монтаро больше склоняется к положительному ответу. А куда ему теперь идти? Клан от него отвернулся. Родители ушли в Чистый Мир. И только Данзо-сама — поистенне великий и, несомненно, щедрый человек — пригрел «сироту» в АНБУ-НЕ. Это же так престижно! Пускай здесь крадут детей и портят их детство. Пускай каждый день тебе невыносимо больно из-за тяжелой руки учителей. Пускай… Монтаро обязан Шимуре Данзо своей жалкой жизнью, поэтому отплатит ему самым дорогим, что может предложить — службой до конца своей жизни. Вот только от нападения АНБУ отобьется по пути до, да, дома… ага, все. Шиноби послушно скрылись в тени, когда Таро-чан, как любит называть его Ясу, уклонился или отбил летящее в него железо. Тренировка на сегодня закончена. Учиха легко открывает дверь в свою комнату и тут же застывает на пороге. Голубые глаза мальчишки с интересом скользят по беловослой девочке, что раскинулась на своей кровати под любимым пледом, по раскиданным на полу белым листам бумаги и цветным мелкам (где достала?). А потом взгляд сам собой падает на один единственный рисунок, что завис над столом. Монтаро получился удивительно похожим на своем портрете, хоть и сделан он был неуверенными, грубыми линиями. Но отличительные черты лица просматриваются идеально, как и его мягкая улыбка и «искорка» в глазах. Как у нее, вообще, получилось передать настроение так точно? Это какая-то иллюзия или Монтаро просто так сильно понравилась работа его… друга? Он еще раз посмотрел на Ясу, нахмурив брови, но тот час расцвел, словно увидел что-то еще более прекрасное, чем первый в его жизни ТАКОЙ портрет. Сегодня Монтаро впервые увидел её легкую улыбку. Не важно, что это случилось во сне. На душе мальчишки все равно стало еще светлее, чем до этого и все негативные эмоции, куда-то тут же пропали, не оставив и следа. Потому что у Монтаро есть друг. Потому что у Ясу тоже есть, кто-то важный.