* * *
Монтаро было тяжело осознать, что Ясу согласилась идти с ним, в прямом смысле, на встречу смерти. Эта девочка казалась такой правильной, осторожной, умной. А оказалась таким же ребенком, как и он. И за это Монтаро благодарен судьбе. Он схватил её за маленькую ладошку и крепко сжал. Тонкие пальчики отзеркалили это движение в ответ, словно придавая отваги. Она так и говорила: «я здесь, я с тобой». Перед самым выходом из убежища КОРНЯ, Ясу передала ему чакропроводящую бумагу с подавляющей печатью — так их будут дольше искать, если, вообще, заметят пропажу. Но у всего есть свой предел, такая вещь работает лишь пару часов, да и Ясу еще только разбирается в печатях, поэтому могут быть сбои. Монтаро было плевать, он хотел сбежать и без этой подстраховки. Но благодарен ей был. А потом они вышли на поверхность и попали в сказку. На улицы деревни уже опустилась ночь. На темном небе горели яркие звезды, а на домах, словно подражая, весели рыжие фонарики. Прибавить к этому для разнообразия праздничных одежд на людях, и можно принять все за самый красивый в жизни сон. Только спустя время, Монтаро заметил, что Ясу не может отвести взгляд от такого вида. В груди неприятно защемило, а после что-то разбилось на сотни осколков. Ясу — никогда не была на ярмарках. Да что там… она не часто посещала даже саму Коноху, поэтому Монтаро не в праве тратить это время на свои эгоистичные желания. Учиха покажет Сенджу, как выглядит жизнь. Он отведет ее в самое сердце ярмарки, где веселые люди громко поют песни и танцуют. Насладится ее мимолетной улыбкой на губах и восхищением в глазах, а после купит самое большое яблоко в карамели (себе тоже не забудет) и будет жадно откусывать лакомые кусочки. Ясу пару мгновений тупо смотрела на круглое лакомство на палочке, а после сделала пробу. Сначала Монтаро ничего не мог рассмотреть на ее бледном лице, а после сам улыбнулся одними глазами, когда малышка стала есть еще быстрее, чем он сам. Пришлось покупать еще одно яблоко. Беловослая ничего не говорила ему в знак благодарности или признания. Ее ладошка лишь сильнее сжимала его руку, а черные, глубокие глаза смотрели в самую душу. В такие моменты ее взгляд был действительно детским, а не тем, что так был похож на взгляд его покойного отца. И Монтаро, в который раз замечал, что быть ребенком ей к лицу. Такому бледному, вытянутому и неживому, но только её лицу. Спустя час скитаний по ярмарке, Монтаро и Ясу вышли на местного художника. Это тоже был Учиха, поэтому его работы выходили удивительно точными. Он рисовал почти бесплатно, быстро и с сопровождающей его улыбкой — такой несвойственной для Учих эмоцией радости. Монтаро думал, что только он вышел таким… эмоциональным, но, нет, нашелся еще один такой же. Правда, Монтаро мог улыбаться просто так, а вот этому Учихе, видимо, нравился сам процесс рисования. Белосоволосая малышка уговаривать его не стала, а просто потянула в сторону художника. Монтаро заплатил за две работы (обычная и ее копия), а после уселся с Ясу на скамейку. Таро-чан опустил взгляд голубых глаз прямо на белую макушку, в ожидании незримого ответа, но уловил лишь пустые угольки-глаза. Тогда он улыбнулся ей самой искренней улыбкой, которую только мог показать своему другу и… Увидел, как дрогнули кончики ее губ. Когда Монтаро, некоторое время спустя, держал свою копию рисунка в руках, то всматривался в лицо Сенджу. Художник умудрился уловить именно тот момент, когда оба улыбались друг другу, и передал всю гамму эмоций, что таились за маской в душе Ясу. В общем, если он выживет, то обязательно повесит его рядом со своей кроватью. В другом случае… О таком, даже думать не хотелось — холодное дыхание Шинигами сразу же чувствовалось на затылке. Бр-р-р. Монтаро отправился на ярмарку в порыве чувств. Его просто коробило от одной только мысли, что его родителей нет, а пропустить их любимый день в году — кощунство. Даже не самый лучший вид ее правой руки, не оказал должного впечатления, чтобы Монтаро отказался от дня памяти о родных. А теперь ему страшно. Не за себя – Учиха благодарен Данзо за его добрый жест и приют, поэтому примет любое наказание, даже если это будет смерть. Только он старается не думать, что после его ухода, глаза Ясу, такие черные-черные, холодные, но скрывающие за собой добрый огонек, станут стеклянными. И ее равнодушие к миру станет отнюдь не наигранным. За Ясу. Девочка проживает только пятый год своей замкнутой жизни. За девочку, которая не видела жизнь, но отчаянно пытается её найти. И, Монтаро не сомневался, что саморучно перережет себе глотку, если такая участь будет ждать одного из них. А если обоих… Тогда Монтаро сделает все, чтобы избежать такого финала. Для его друга, что уже познала горький вкус крови и предательства.* * *
Ясу забрала оба рисунка себе, запечатывая их в простенькой печати на ее майке. Монтаро не хотел отдавать ее, но аргументы ребенка были сильными. Во-первых, забрать их сможет либо она, либо ее Сенсей, если… все будет плохо. Во-вторых, так они не потеряются и Ясу сможет отдать работы ему прямо в руки. Это прямо говорило о том, что Ясу не желает его смерти и сделает все, чтобы не допустить такого исхода. Монтаро коротко усмехнулся своей мысли, что в чем-то они мыслят одинаково… черт возьми. Они еще какое-то время бродили в окрестностях парка, отнесли цветы на могилы его семьи, а после поторопились обратно. Прямо на плаху. И Монтаро не жалеет, что смог вызвать больше эмоций на ее равнодушном лице. Он чувствовал себя действительно нужным не только Шимура-сама, но еще и своей маленькой подружке. Названной имото. Ясу крепче сжала его ладонь и пошла чуть впереди, словно прикрывая его от всего на свете. Опять она стала такой взрослой… ну, ничего. Монтаро нравится Ясу-тян любой, даже такой… пугающе спокойной или решительной. Это же все еще та самая Ясу, которую он встретил в коридорах КОРНЯ. Перед тем, как опуститься в мрак секретной базы, девочка повернулась к Учиха. Ее лицо сейчас освещала бледная Луна, делая его почти белым, а волосы и вовсе седыми, мертвыми. Лицо Ясу исказилось в кривой усмешке. Знаете, страшно видеть такое на лице четырехлетнего ребенка. Особенно, при ночном освещении. Монтаро ответил таким же выражением лица. Может быть, они смогут увидеться завтра снова. Может быть, Монтаро вновь увидит ее красивые рисунки. Может быть, Ясу привычно обработает его раны после тяжелой тренировки и накроет легким покрывалом. Может быть. Может быть. Может быть.* * *
Мне было страшно. Когда я отправлялась с Монтаро на ярмарку, то была уверена, что с легкостью вернусь обратно и склоню голову… не забыв укусить палача за ногу, конечно. Но сейчас, шагая по коридорам КОРНЯ в абсолютной темноте, хотелось выть и от страха и от воспоминаний прошлого наказания. Потому что фантомные боли давно мучают меня, ударяя по всему телу. Потому что правую руку я уже совсем не чувствую. Потому что не хочется встречаться с темно-серым глазом еще раз. Страх оказаться в той самой комнате, обернутой в цепи, велик. Монтаро подарил мне самые лучшие три часа в жизни. Яркие огни фонариков, яблоко в карамели (сладость все еще ощущается на кончике языка) и рисунок на память о глупом побеге за желаниями. Это будет греть мне сердце, даже если оно вот-вот остановится. Я готова. Но все равно, черт возьми, страшно. В абсолютной тишине наши тела прошли в «гостинную». Луна освещала несколько фигур, что стояли прямо на нашем пути, видимо, по нашу душу. Кончики не моих пальцев мелко задрожали. Моргнув, что делать было действительно глупо в такой ситуации, я уловила четыре крупных Очага Чакры, что окружили нас со всех сторон. Западня. С правой стороны стоял неприступной скалой Горо — бывший сенсей в маске мутировавшей панды. Его мышцы напоминали жгуты плотной ткани, которую неаккуратно обтянули тонким слоем кожи. Руки, устрашающе скрещены на груди. Его взгляд полностью равнодушнен. Казалось, что мужчину сюда прислали для галочки и ему абсолютно все равно, что станет с его учениками. Прелестная работа КОРНЯ. С левой же стороны стоял тонкий, гибкий, но такой нерушимый Орочимару. Его темные волосы падали на плечи и струились прямой волной дальше. Бледная кожа казалась белой, как глазная склера. Только нахмуренные черные, тонкие брови и фиолетовые маркировки с янтарными глазами выделялись на фоне обычной формы джоунина Конохи. Саннин стоял в обманчиво-расслабленной позе, но ужасающая Яки[1], что шла от него далеков вперед, заставляла стаду мурашек пронестись прямо по линии позвоночника. А взгляд… Я знаю, что разочаровала Вас, сенсей. Простите. Мне неловко даже об этом думать, но Орочимару стал для меня, кем-то большим, чем просто учителем. Да, Змей заменил мне отца… в какой-то степени. Он учил меня, считался со мной, по-своему заботился обо мне. Каждая его ядовитая реплика была произнесена не для поражения, а мотивации. И я разочаровала его. Разочаровала своего… отца. Прости. Прости. Прости. По середине стоял Он — Тень Каге, как бы глупо это не звучало[2]. Его правая сторона лица и лоб был привычно забинтован, а губы искривлены в недоброй усмешке. Маслянные волосы спадали на морщинистую кожу, словно он давно не мыл голову. А темно-серый глаз, почти слепой глаз, становился янтарным на редком свете. От него не шли никакие волны энергии или Жажда Крови. Он просто смотрел. Смотрел и высасывал жизнь. Смотрел и, медленно, но верно, убивал. Я остановилась первая, заставив Монтаро сделать неуклюжий шаг за мою спину. Могу поспорить, что это действие и вызвало хищный прищур Шимуры. — Уже второй раз… Второй раз ты, Ясу, покидаешь КОРЕНЬ без разрешения или прямого приказа. Хруст стекла резал барабанные перепонки. В горле пересохло, а рука, которую до этого я не чувствовала, отдалась вспышками фантомной боли. — Видимо, в прошлый раз наказание было слишком… маленьким. Его тяжелая голова еле заметно накренилась вперед и источники Чакры двинулись в нашу сторону. Мне не составило труда отбить летящие кунаи подошвой ботинок и моментально спрятать Монтаро в земляном куполе — слабой, но защитой: все же он не боец ближнего боя, его стезя — дальний бой. Рывком подобрала клинки с пола и прыгнула на созданную горку земли, приготовившись защищать самое дорогое, что у меня есть. Вспышка. Огненный всполох, слишком яркий для глаз, что привыкли к темноте, озарил «гостинную», ударившись прямо возле меня. Полетела каменная крошка и тело Монтаро, который потерял сознание из-за сильной отдачи, полетело вперед. Направляю чакру в ноги и прыгаю максимально высоко. Мой единственный друг оказывается замотан в тонкие деревянные полосы, что выходили прямо из моей спины, и прикрыт от следующего града металла. Во всем этом шуме не замечаю всплеска белого дыма. Ошибка. Тело моментально опутывает белая змея, угрожающе раскрывая огромную пасть. Длинные, острые клыки начинают выделять фиолетовый яд, что каплями падает на ее розовое нёбо. Тонкий язык возникает буквально из ниоткуда и проходится по моей щеке, словно благодаря за подчинение. Красивое создание. — Минута. А ты не безнадежна, в отличии от Учиха, — Шимура цепко осмотрел место маленького сражения. Впечатляюще, да… будь я сильнее физически и более опытна, то простояла бы до конца. Но я держалась благодаря чакре и скорости (все еще маленькой для АНБУ). Я была удивительно хороша… Казалось, что моих навыков не хватит и для двадцати секунд, ведь Клон Орочимару-сенсея даже задет никогда не был. Чертово тело. Но это все малая часть проблемы. Мне не нравятся его последние слова. — Убить его. Оцепенения не было. Было лишь резкое желание подставиться под удар. Огненная чакра мгновенно забурлила в крови, нагревая тело до невозможных температур. Нежная шкурка белоснежной змеи зашипела и призыв тут же исчез в белом облаке дыма. Этой заминки хватило, чтобы встать прямо напротив шиноби с танто в руках. — Данзо-с-с-сама, — хриплый голос Орочимару прозвучал неожиданно. — Думаю, стоит оставить мальчишку в живых, пока его Шаринган не развит так, как нужно. Конечно, наказать их стоит… У меня как раз в лаборатории не хватает клеток Учих. Да и необходимы некоторые тесты. АНБУ не нанес смертельную рану ни мне, ни Монтаро, что лежал в деревянном коконе за спиной. Дыхание прервалось, а вязкая слюна стала медленно стекать по трахее, словно капли крови. Чтобы отвлечься от этого противного чувства ожидания, я прикусила бледные губы до крови. Медь стремительно наполняла ротовую полость. — Хорошо. Мальчишку возьмешь на себя, — нехотя кивнул Шимура. Посчитал это правильным решением? Увидел выгоду, но хотел убить? Урод. Ненавижу. Горо мгновенно оказался за моей спиной, от чего я нервно пошатнулась. Даже заметить не смогла… Вот это уровень. Я гений? Не смешите меня. Я жалкая. Это больше похоже на правду. Шимура тоже не стал стоять в стороне и медленно, шаг за шагом, приближался к моей одинокой фигурке. Его черный балахон надоедливо шелестел при каждом движении, а фиолетовый пояс, показывающий его высокий статус, стучал по бедру. Стук. Стук. Стук. Прямо как мое сердце — так же быстро. — Чертова девчонка, с тобой слишком много проблем, — громыхнул Данзо, схватив меня за подбородок. Он сжал челюсть пальцами, заставляя открыть рот и показать ему окровавленный язык. Черная Метка, представляющая из себя аккуратные полосы, показывала всю его власть над всеми в ебанном КОРНЕ. — Если ты думала, что тебе удасться сбежать или спасти кого-либо, то спешу тебя огорчить, паршивка, — длинные пальцы свободной руки сформировали печать концентрации. Язык моментально начал опухать, затягивая в пучину все тело целиком, начиная с головы. – Я не использовал это сразу, чтобы проверить, нужна ли ты еще мне и Конохе… Что ж, пожалуй. Мое тело глухо ударилось об каменный пол с глубокими трещинами из-за взрыва. Поняла я это по виду кривых пальцев ног и подолу черного кимоно. Мысли текли вяло, неохотно. Только язык обжигало еще больше, словно удерживая меня в сознании. Окружение стало меняться, когда забинтованная рука с длинным темным рукавом ухватила меня за короткий хвост седых волос. В голове набатом звучал собственный крик. Как кадры со старой пленки, я видела горящий кусок дерева и металлический блеск куная. К языку прибавилась правая рука, мышцы которой скручивало после каждого блика воспоминания. Новая пытка началась. Надеюсь, Орочи-сенсей сделает все, чтобы Монтаро не страдал, и не будет мстить за то, что я ушла с ним. Я опять всех подвела, да?